10 августа, среда, время 08:20.
Чхонгвадэ (Голубой дом), кабинет президента.
— Может быть, госпожа Агдан, вы страдаете приступами неконтролируемой логореи*? — президент ГынХе переходит в тональность змеиного шипения. До этого она только наращивала децибелы, с угрозой перехода в ультразвук. У меня чуть уши не заболели, я начала всерьёз опасаться за связки любимой госпожи президентши.
— Что случилось, госпожа президент? — только сейчас смогла вклиниться в паузу. И кажется, зря.
— Что случилось? Вы даже не знаете, что случилось?! — голос президента опять начинает наливаться звонким металлом.
Старательно прячу скуку, изо всех сил изображая внимание и готовность к… готовность, короче. Когда-то же это должно кончиться?
В какой-то момент президент вдруг перестаёт упражняться в злом остроумии по поводу некоторых, что не замечают тайфуна вокруг них. Гадство! Срочно возвращаю на лицо выражение внимания и готовности взамен незаметно пролезшей скуки.
— Я вижу, вам даже не интересно, госпожа Агдан, — снова яд льётся полноводным ручьём.
— Простите, госпожа президент, — если гора не желает прекращать вулканизировать, придётся самой затыкать эту гору, — вы — высшее должностное лицо, ваше время на вес золота. Но вот уже больше четверти часа я ломаю голову и не могу понять, о чём, собственно говоря, идёт речь? Случилось-то что, госпожа президент?
— Ты действительно не знаешь? — ГынХе сверлит испытующим взглядом. С трудом удерживаюсь от того, чтобы возвести очи к потолку. Отрицательно мотаю головой.
— Читай, — пододвигает ко мне бумажку. Это что? Рассматриваю.
Докладная записка. Сканирую строчки, пропуская официальные бла-бла-бла… ага, вот.
«…8 августа, в еженедельной программе Агдан-ТВ «В гостях у Агдан» госпожа Агдан высказала следующее мнение:
— Все владельцы и руководители фирм с пониманием и сочувствием относятся к мужской обязанности служить в армии. И тех же самых руководителей крайне раздражают женщины, вынужденные оставить работу ради рождения ребёнка.
В дальнейшем госпожа Агдан дополнила это утверждение:
— Мы с вами сейчас указываем бизнесменам страны на их ошибки, за которые расплачивается вся страна.
Таким образом, госпожа Агдан обвинила весь национальный бизнес в том, что это именно они виновны в катастрофическом падении рождаемости в стране…»
— Как раз это мне известно, госпожа президент, — гляжу вопросительно. Дело-то в чём?
— То, что в сетях поднялся небывалый шум, вам тоже известно? — едко спрашивает ГынХе.
— Известно. А слово «небывалый» по оценке нашего аналитического отдела явно избыточно. Некоторая истерика наблюдается, чуть больше, чем по поводу неудачной футболки какого-нибудь айдола**. Когда девочку-айдола ловят на свидании с каким-нибудь парнем, шуму бывает и больше, госпожа президент.
Госпожа президент молчит, продолжая копить недовольство.
— Так что простите, госпожа президент, до сих пор не понимаю, в чём причина ваших волнений. Но обещаю, ситуацию я исправлю. Вернее, заморожу. Проблема всё равно стоит, и решать её надо.
— Каким образом вы их успокоите? — размыкает уста президент.
— Сделаю экстренный выпуск той же передачи…
— Извинитесь за неосторожные слова… — подсказывает ГынХе.
Вот что у них за мания? Чуть что, извинятся и каятся. Любимая национальная забава.
— Не вижу оснований извиняться, — соглашаться на всякую хрень ищите дураков в другом месте, — к тому же это не поможет. И будет крайне неуместно. Я сделаю по-другому.
— Как?
— Позвольте не углубляться в подробности, госпожа президент.
— Вынуждена настаивать, госпожа Агдан. Вы очень не осторожны, — президент сжимает губы.
— Переведу фокус недовольства нетизенов на них самих.
— Подробнее.
— Госпожа президент, вы хотите, чтобы мои усилия не привели к желаемому результату? У меня есть удручающе постоянно работающая примета. Если я поделюсь с кем-то своими планами, то они обязательно провалятся. Я и так сказала рискованно много. Если не получится, виноваты будете вы, госпожа президент.
Президент сверлит меня мрачным взором. Не выносят корейские начальники, когда с ними поступают так же, как они на каждом шагу. Ответственности за собственные действия как огня боятся. На подчинённых всегда сваливают всё. Только я ей не подчинённая.
— Ко мне приходила делегация руководителей крупных предприятий, — с явным усилием разжимает губы президент. Слава небесам, рожает наконец-то! Не прошло и часа, как мы добрались до сути дела.
— Они крайне недовольны вашими словами, госпожа Агдан, — припечатывает ГынХе.
— Опять я что-то не понимаю, госпожа президент, — если живёшь в Корее, первым делом учись увиливать и переводить стрелки. — Они недовольны мной, но почему-то приходят к вам. Мне они ничего не говорили. Никто ни единого словечка. Ни очно, ни по телефону.
Неожиданная для неё мысль сбивает ГынХе с толку. А действительно, — прямо читаю с её с виду непробиваемого лица, — почему они не выказали своё раздражение напрямую Агдан?
Кстати, у самой возникает ряд неясностей. Если чеболи побежали жаловаться на меня аж президенту, то кто я для них? Особа, приближённая к императору, к которой самим соваться боязно? Отсюда вопрос, щас я его задам.
И ещё одно. Почему «See group» молчит? Мы вроде не чужие, хоть и не без сложностей.
— А кто конкретно приходил на меня жаловаться, госпожа президент?
В ответ опять гневное высверливание во мне дыр.
— Вы же хотите успокоить общество, госпожа президент? Для этого мне надо знать всё. Вы же сами сказали о моей неосторожности. А как я проявлю осторожность, если не буду знать, что и откуда может появиться?
Удаётся убедить! ГынХе находит и пододвигает ещё один листок. Список. Заявка-просьба на встречу с президентом со списком. Внимательно читаю. Сначала большая тройка чеболей, потом пропуск и до десятка крупных компаний, но из второго ряда. «See group» отсутствует.
— Всё, госпожа Агдан, — закругляет встречу ГынХе, когда я отрываю взгляд от бумаги, — идите и работайте. Не подведите меня. И чтобы сегодня же…
— Завтра, — поправляю я уже стоя.
— Сегодня! — глаза ГынХе снова загораются гневом.
— Завтра будет намного лучше, госпожа президент, — спокойно объясняю я. — Законы шоу-бизнеса, про них всегда надо помнить. Сегодня будет интригующий анонс, публика заинтересуется, примолкнет, шум стихнет. А главный удар я нанесу завтра.
Президент молчит. Прохожу немного, поворачиваюсь.
— Но проблему всё равно надо решать, госпожа президент. Не сочтите за наглость, но сейчас самый удобный момент для парламентской инициативы. Предлагаю изучить этот вопрос со всей тщательностью и объявить о разработке проекта соответствующего закона.
«Иди уже!», — машет рукой ГынХе. Иду, иду…
— Иначе вас оппозиция опередит, госпожа президент… — ловко исчезаю за дверью, а то у неё глаза такие, что вот-вот чем-нибудь в меня метнёт. Совсем что-то я обнаглела, советы президенту даю. А с другой стороны, будем честны, она временами удивительный тормоз. Сама запросто не сообразит.
По краю, вообще-то, хожу. Подсказать начальнику сильный ход не такая уж хорошая идея, если вспомнить о корейском менталитете. Если проигнорирует, точно останешься виноватым. Ведь он почувствует, что подчинённый умнее его, а по корейским обычаям так не должно быть. Если воспользуется советом, смотри выше: идея подчинённого сработала. Тут только один выход: когда инициатива принесёт плоды, убедить начальство в том, что ты ни при чём. Это он, начальник, сам придумал, а я просто напомнила.
На выходе отзваниваюсь. Сначала ЁнЭ, затем ЧжуВон. В агентство я сегодня могу и не попасть, на телеканале придётся весь день пыхтеть. Умучилась я с этим руководительством и большой политикой, работать по-человечески некогда…
10 августа, среда, время 20:10.
Особняк Агдан.
Сижу по-турецки на диване, пялюсь, словно типичная домохозяйка, в телевизор. СунОк рядом, мы с ней после занятий даже в душ не сходили и не переоделись. Она только халат накинула, а я так. В закрытом купальнике и гетрах. Мама время от времени поглядывает с лёгким осуждением. Это она на автопилоте корейских традиций. Вот будь онни замужем и её мужчина рядом или кто чужой, тогда да, не прилично. А так-то что? Чжу меня всякой видел, да и мои сценические костюмы иногда не уступают в эротизме… кстати, что-то пацак на меня чересчур спокойно реагирует. Медовый месяц всё, в прошлом?
Мой лик в телевизоре смывает все посторонние мысли. Заставка, собираемая и тут разбиваемая на куски (программными средствами) уже в другой конфигурации, внушающий и одновременно вкрадчивый мужской голос за кадром, звёздная вспышка, из центральной точки которой быстро вырастает моё лицо. Задерживается на секунду.
Далее Корея с орбитальной высоты, приближение, городские улицы. В этом месте мы не забыли показать несколько надписей, рекламных вывесок и плакатов. Рекламные контракты не оформлены, быстро сговорились на словах по льготной цене. Полторы сотни тысяч долларов для меня сейчас копейки, — с ума сойти! — но это те воны, которые доллар берегут.
И голос.
— Республика Корея — сильная страна, но и проблемы у неё гигантские. У любых трудностей есть причины, у любой ошибки есть автор, во всяком поражении есть виновный. Часто его трудно найти, но он есть.
Переход на каскад кадров с участием детей, потом удручающая демографическая диаграмма.
— Кто виноват в катастрофическом падении рождаемости? Недальновидная государственная политика? Эгоистичное поведение чеболей? Несознательность современной молодёжи? Кто? Своё мнение Агдан выскажет через сутки! Смотрите наш канал завтра в это же время!
Короткий анонс заканчивается.
— Какая же ты красивая, Юночка, — умиляется мама.
Слегка скривившись, смотрю на СунОк, сорвавшуюся в душ. Машинально, по привычке морщусь. Привычка осталась со времени проживания в квартире, где ванная была одна на всех. Здесь, в особняке, две. Плюс просторная душевая в спортзале. Мы могли там ополоснуться и переодеться, но спешили к телевизору. Мне тоже интересно. Почему-то взгляд с этой стороны экрана производит несколько другое впечатление. Вроде и смотришь каждый раз готовый продукт в студии, но со стороны зрителя выглядит хоть немножко, но по-другому.
— Спокойной ночи, мам, — мимоходом чмокаю её в щёчку и чапаю наверх. Мульча провожает меня взглядом, в душ со мной она не пойдёт.
Что-то я снова вожделеющего мужского взора не чувствую. Он там не заболел часом?
21:05, спальня.
В другом месте, но в той же позиции, сидя на кровати, втыкаю в планшет. Интересно, какие гадости про меня сейчас пишут? Вот раньше было нетизенам раздолье! Интригующие манёвры с корейским принцем, сенсации, скандалы, разоблачения. Целуются или нет, а был ли секс и когда, есть где разгуляться фантазиям и сплетням. Женитьба и свадьба накрыла всё это огромным медным корытом.
Одни мелочи остались. Грубость к прохожему? Ну, попробовали раздуть из мухи хотя бы слонёнка — не получилось. «Змеиное гнездо» купировало эти разговоры одной левой. Показали видео этого несущегося на меня азартного дурня. Ага, я специально остановилась, чтобы этому придурку удружить с автографом. Тут рядом люди умирают, а ему автограф вынь да положь. Да ещё несётся так, что не встань охрана на пути, с ног бы меня сбил. Правильное ему определение наши дали: мичинном, как он есть, в чистом виде.
А вот шпилька, воткнутая в зад чеболям, видимой реакции пока не дала. ТВ молчит, а волна, что подняли нетизены, спадает. Возможно, не из-за моего анонса. Человек так устроен, — давно заметила, — что какие-то мелочи, вроде перебравшего алкоголя айдола, его волнуют больше, чем действительно серьёзные и масштабные проблемы. Но, так или иначе, цунами не поднимается. Это мне подходит. А вот тайфун по другому поводу мне нужен, поэтому тянусь к телефону.
Сначала думаю звонить напрямую Холлу (шефу «Змеиного гнезда»), и всё-таки набираю ГаБи. Они уже привыкли от неё приказы получать. Пока разговариваю, входит ЧжуВон, раздевается, пристраивается на кровать. Меня продолжает игнорировать.
— Аннён, ГаБи, — заканчиваю инструктаж, тяну руку с телефоном поверх ЧжуВона. — Чжу положи, пожалуйста…
Слава небесам, его игнор имеет пределы. Спокойненько переправляет смартфон на тумбу. Но фразу я продолжаю:
— …и давай, выкладывай свой камень из-за пазухи.
Реакция у него хорошая. И взрослая. По-детски губы не гнёт. Но минутку на раздумья берёт и признаётся:
— Не знаю, как сказать. Я про ту аварию, где ты девушку спасала. Ты всё правильно сделала. Никаких претензий к тебе быть не может, хоть как рассуди. Не было бы претензий, если б ты была мужчиной.
— Если б была мужчиной, да старше тебя, — киваю, соглашаюсь, но не смеюсь. — Ты прав, идеального решения в том положении не было. Но моё самое лучшее, согласись. Ты просто не знал, что делать.
— Знал, — удручённо признаётся ЧжуВон. — В армии, особенно сержантов, многому учат. Конечно, по-быстрому и особого внимания не уделяют, медики ведь есть. Но теоретически я знал, что ей надо артерию пережать.
— Ты бы её не нашёл, — вон оно что. Удар по самолюбию не столько мной, сколько собственной некомпетентностью.
— Найди у меня ту артерию, — предлагаю свою руку, Чжу, немного поискав, пережимает пальцами в нужном месте.
— Хотя нет, так не пойдёт. Ты видел на той девушке, у ней тоже левая рука пострадала… — протягиваю правую. Слева и справа сосуды несимметричны, «гуляют» изрядно.
— Вот видишь! — удостоверяюсь в том, что целых две минуты Чжу не может нащупать нужное место. — Мне-то легче, я экстрасенс, я просто вижу.
— Не веришь?! — возмущённо округляю глаза, пацак начинает источать иронию. Слава небесам, оживает. Кстати, удачный момент для стратегического разговора.
— Тебе тяжело, понимаю. Но ты с самого начала знал, на что шёл. Я не люблю командовать, женщинам это вообще не свойственно. Начальник часто должен проявлять жестокость, твёрдость и даже злобу. Мужчинам это легче.
Разглаживаются морщины, уходит хмурость, ЧжуВон светлеет лицом.
— Но шуганула ты зевак в лучшем стиле…
— Я всё-таки сангса, — улыбаюсь.
— Чжу, проблема не в том, что я немного покомандовала на дороге, — вот он момент истины, самый удобный момент для серьёзнейшего разговора. — У тебя нет самого главного качества, без которого нет лидера.
Мхатовская пауза, очень важная.
— Этого какого? — опять мой пацак мрачнеет. Сейчас он прав, сейчас есть от чего.
— У тебя нет цели, — снова делаю паузу. Ну, попробуй, возрази!
— Есть!
— Какая? Восстановить свой статус миллиардера?
Не дурак он всё-таки, по одной моей улыбке понимает, что сейчас его ждёт быстрый и беспощадный разгром.
— Что в этом плохого?
— Плохо то, что цель слишком мелкая. Её хватит на два-три года. Что дальше будешь делать?
— Дальше работать и больше богатеть, — пожимает плечами.
— Зачем?
Встречаю полное непонимание. Придётся объяснять.
— Богатеть после определённого предела означает только одно: в бизнес-сводках увеличиваются цифирьки, отражающие твоё состояние. Как в газовом или электрическом счётчике. Уровень твоей жизни меняться не будет. Начиная примерно от миллиарда, ну, может, двух, разницы в уровне жизни между миллиардером, мультимиллиардером или триллионером нет никакой. Не придумала человеческая цивилизация товаров для мультимиллиардеров. Самые дорогие и навороченные яхты, размером с крейсер, стоят сто — сто пятьдесят миллионов долларов. Мелочь.
Взгляд пацака замораживается. Хихикаю.
— У хальмони и даже твоего отца цель была. Прорваться на высший уровень, когда человек имеет всё, что он захочет и что может дать ему цивилизация. Лучшие автомобили, роскошные дома, лучшие клиники с лучшими врачами. У них была цель. У тебя — нет. Ты уже родился на этом уровне.
— Сейчас я не на том уровне…
— Да перестань! Пусть у нас ничего не получится. Не представляю, как такое может случиться, но допустим. И что? Твой брат всяко переживёт твоего отца, так ведь? А к тебе он хорошо относится. И что, он бросит тебя на произвол судьбы? Не-а. Какую-нибудь должностишку тебе даст. Никак ты не пропадёшь. Голод и нищета тебе не грозит в любом случае.
— К чему ты ведёшь?
— Да уже сказала. У тебя нет цели, а у меня — есть. Поэтому мне приходится быть лидером.
— И какая у тебя цель? — усмешечка саркастическая. Будем работать, на уничтожение паразитного сарказма.
— Цель я могу поставить, могу поменять. Главное, что…
— Цель какая? — настойчиво перебивает пацак.
— У меня даже не цель, у меня — план. На ближайшие десятилетия. Стать мощной финансово-промышленной группой — промежуточная ступень. Далее, создаём политическую партию и двигаем в парламент. На следующем этапе — стану президентом. Или продвигаем на этот пост тебя. Но это тоже только средство. Главная цель — выстроить нашу страну, её экономику и всю общественную систему так, чтобы она была крепкой и одновременно динамичной.
ЧжуВон раздумывает.
— У тебя там какие-то планы по деторождению, исследования в генетике…
— Это как раз то, чем должны заниматься все чеболи, весь большой бизнес, — мой тон слегка холодеет, — не только я. Понимаешь, что это значит?
ЧжуВон смотрит сосредоточенно и отрицательно дёргает головой.
— Это значит, что мы сначала подомнём под себя всех чеболей, — пауза. — Если большой бизнес не хочет думать за всю страну, то придётся их заставить.
— Во всём должен быть смысл. Зачем народ выделил из себя самых энергичных, умных и предприимчивых? Зачем он позволяет им быть невероятно богатыми, независимыми и сильными? Чтобы они решали проблемы всей нации. Вот зачем! Согласись, что слесарь или продавщица мало что могут. А я, даже будучи всего лишь миллионером, могу очень многое. Что могут мультимиллиардеры, и представить трудно. И чем же они занимаются? Взятки дают и от налогов скрываются?
На этом заканчиваю дозволенные речи. Плюхаюсь на кровать. Капля камень точит. Чжу, даже будучи вполне современным и восприимчивым к новому парнем, сразу всё не примет. Так что будем его точить. Ночная я кукушка или где?
А про самый главный фокус, что я собираюсь лихого и дикого проделать со всей корейской нацией, умалчиваю. Он узнает. Лет через пять, когда проект запустим. А до того — ни-ни. Основное правило шоу-бизнеса: держи интригу до конца. Зато будет, чем удивить родного мужа и не только восстановить его интерес, но возвести его в квадрат. Он, интерес, рано или поздно угаснет. ЧжуВон посчитает в какой-то момент, что дражайшая супруга изучена им до конца. И вдруг откроется новый и очень глубокий слой.
Чат «Цунами», сборище антифанов Агдан. Портал OhmyNews, ночь с 11 на 12 августа.
[**S] — Ёксоль! Да как она смеет! Щибаль!
[***] — Что случилось?
[***] — Я знаю. Агдан что-то выдала. Как всегда.
[***] — Агдан, Агдан! Куда ни плюнь, всё равно в неё попадёшь, кх-кх-кх…
[**S] — Смотрите, что она говорит! Про нас! (ссылка на ролик с Агдан-ТВ)
[***] — И что там?
[**S] — Посмотри и узнаешь!
[***] — Пока там посмотришь… ты коротко давай.
[**S] — Коротко всё просто. В падении рождаемости больше всего виноват ты.
[***] — Я?!!! Да я через день над этим работаю! Моя девушка не даст соврать! Почему она не рожает, у неё спрашивайте.
[**S] — Ты виноват, твоя девушка, я и все остальные! Вот тварь! Она провокатор и манипулятор.
[***] — А ещё грубиянка. Того парня чуть не убили. А он всего лишь автограф хотел взять.
[**3] — Никто его не убил. Даже руку не вывихнули. В больницу по-крайней мере не обращался и на грубость в полицию не жаловался. Так что не надо жопой зря трясти.
[**S] — Заткнись, мичинном!
[**3] — Факт бесспорный. Парень попытался напасть на Агдан, его блокировали и ничего в итоге плохого не сделали. А Агдан той девчонке жизнь спасла. Каждый делает, что может. Кто-то людей спасает, а кто-то помои во все стороны разбрасывает.
[***] — Модератор!!!
[Модератор] — юзер [**3] не нарушил Правила, никого не оскорбил. Если его отправлять в бан за небольшую грубость, то надо полфорума ему в компанию. Прошу присутствующих в дискуссии придерживаться фактов и Правил.
[***] — Я видел ту передачу. Лихо она стрелки передвинула. И не придерёшься ни к чему.
[***] — Вай нот? Лично я ничего такого не делал.
[**3] — Другие делали. Их много было. А ты не спорил, значит, тоже виноват.
[**S] — Ёксоль! А ты спорил?
[**3] — Да. Фаны Агдан ведь не отвернулись от неё, когда она замуж вышла. А что вы сделали с ХёнА? У неё и так здоровье было подорвано сверхнапряжённой работой, а тут вы.***
Примечания.
* Логорея — непроизвольное словоизвержение.
** — Агдан упоминает случай с ЦзуЮ из Twice. Она надела футболку с надписью «Hoes take off your clothes» (Шлюшки, раздевайтесь).
*** — История травли певицы Ким ХёнА оставлена за кадром. Досталось ей, в том числе, за мимолётные свидания с бойфрендом, тоже айдолом.
Окончание главы 6.