колючих родственников. «Смехом против меха — надо запомнить», — подумал вполне
освоившийся с сюрреалистической ситуацией и даже получавший от нее удовольствие Эгор. Он
уже знал, что сделает дальше, и когда заяц справился с дикобразами и распахнул зубастую пасть, в
нее уже летел огненный шар ярости из глаза Эмобоя, подсвеченный и подгоняемый ненавистью и
презрением. Голова зайца разлетелась бело-красным фейерверком по площади, которая
окончательно стала похожа на поле боя. В этот раз Эгору не повезло. Массивная туша зайца
рухнула и погребла его под собой. От удара о площадную брусчатку он потерял сознание и
погрузился в угольную трясину темноты под тоннами белоснежного меха.
Тьма сменилась ярко-красным пятном. Эгор попытался сфокусировать взгляд, пятно
отдалилось, и он увидел перед собой смеющуюся физию клоуна.
— Пора вставать, герой, нас ждут великие дела! Эгор поморщился:
— Какое отвратительное дежавю. Я опять умер и очнулся в эмо-сортире. Все поехало по
новой? День сурка продолжается?
— О да, ты бодрее всех Боратов, брат. Нет, ты не умер, мертвые не умирают. Ха-ха. Ты просто
отключился ненадолго. Все, конечно, могло быть хуже. Ты мог бы исчезнуть отсюда, и куда бы
занесла тебя сансара, я не знаю. Стал бы какой-нибудь устрицей или кактусом. Но я тебя спас.
Вытащил из-под этой исполинской туши, хоть это было совсем и непросто. Ну а как иначе? Мы
ведь друзья-товарищи. Сам погибай, а товарища вырубай!
— Что-то я не почувствовал твоего дружеского плеча, когда меня пытались сожрать эти
бешеные твари.
— Извини, я не герой, я — клоун. Каждому свое занятие. Ты с чудовищами воюешь, а я тебя
потом веселю. Но надо сказать, это выглядело круто! Эмобой насмерть! Я ни за что не поверил бы,
если бы не увидел своими глазами. Ты хоть знаешь, кого ты победил?
— Гигантского чесоточного зудня и игрушечного зайца, разъевшегося трупами?
— Не совсем. Это воплощенные Страх и Злость, одни из самых сильных и опасных бестий во
всех мирах.
— Фу, блин! Насмешил так насмешил. Ну, клещ на страх еще как-то тянет, но заяц —
злость…
— Первобытный доисторический страх и нелепая злость на весь мир, которая душит тебя и,
если ты не спасешься самоиронией, сожрет. Разве с тобой такого никогда не случалось?
— Я умер в восемнадцать, черт побери. Со мной много чего еще не случалось. — Эгор сел и
огляделся. Рядом высилась туша злобного зайца. Все вокруг было завалено останками Злости и
Страха. — Да уж, веселуха. Слушай, клоун, кто ты такой? Психологические ребусы, психоанализ —
ты случаем не реинкарнация Зигмунда Фрейда?
— Да ты еще и начитанный, Эгор. Цены тебе нет. Ой, а вот и твой благодарный народ. Герой,
готовься к встрече.
Со всех концов площади к Эгору и клоуну стали проявляться и стекаться странные существа в
огромном количестве. Площадь наполнилась радостным гомоном и буйным весельем.
— Он пришел! Он с нами.
— Эмобой здесь!
— Пророчество сбылось! Бэнг-бэнг!
— Слава Эмобою! — неслось отовсюду.
Эгор оторопело вертел головой, рассматривая бегущих к нему персонажей. В очередной раз
ему нестерпимо захотелось закрыть глаз и проснуться дома или хотя бы в больнице. Но он
находился здесь и сейчас, и все эти расфуфыренные головастые куклы-девочки и куклы-мальчики в
человеческий рост, одетые как завзятые эмо-киды, все на одно лицо, с обведенными черным
глазами и одинаковыми ровными черными челками, бежали к нему. И заштопанные мишки Тедди с
перебинтованными лапками тоже. И кот, элегантный, как нью-йоркский эмо-модник, с сумкой-
почтальонкой, в кедах, в черных пластмассовых очках с простыми стеклами на хитрой морде, тоже