В эту же секунду к Кити подбежала молодая медсестра, подхватила трубку капельницы,
перевернула девушку обратно на спину и вставила ей иглу в вену. Потом всплеснула руками,
обращаясь в никуда:
— Ну что с этой дурочкой делать? Не ест, не говорит, ничего не хочет. Пропадет ведь. Бывает
же такая любовь!
Тетка с соседней кровати обрадовалась возможности пообщаться:
— Любовь — это замечательно, вот у меня такой не случилось, чтоб прямо страсть. Завидую
вашей дурочке.
— Да уж позавидуешь, парня ее убили ни за что, средь бела дня, у нее на глазах.
К разговору подключилась толстая матрона, которая лежала у окна:
— А я вам так скажу, наркоманка или сатанистка. Ни за что не убивают. Вот зачем, например,
у нее губы да нос проколоты? Что за дурь?
Медсестра с ненавистью посмотрела на злую тетку, погладила Кити по голове и выбежала из
палаты.
ГЛАВА 10
Королева Маргит
Королева задумчиво смотрела в высокое витражное окно своего готического замка. Хотя
стиль, в котором когда-то соорудили это мрачное помпезное здание, скорее относился к нео - или
псевдоготике. Всего в нем было слишком: слишком черные стены, слишком большие
нагромождения слишком высоких башен, слишком много химер и других представителей
бестиария земного мира украшало фронтоны, слишком много розовых черепов и разбитых сердец
из стекла впаяно в витражи тусклых окон. Королева начинала нервничать, и ей это не нравилось. Ей
не терпелось увидеть того, кто должен вскоре разрушить ее одиночество, того, кто сможет
воплотить ее материнские чаяния и разделить тяжесть короны Эмомира. Нервничать ей не к лицу, и
она с трудом сдерживала каменные мимические мышцы, чтобы не нахмуриться. Ее огромные глаза
прятали огонек интереса за привычным безразличием. Скоро, очень скоро ее мечты сбудутся, но
никакие проявления чувств не должны смутить привыкших к ее статуарности, порхающих по
дворцу фрейлин. Имидж превыше всего!
— Где же застрял этот старый кастрат? Его только за смертью посылать. На кошачье
кладбище, — процедила Королева, и фрейлины дружно захлопали крылышками, рассыпая по
дворцу убористую пыльцу черного смеха.
Смеялись во дворце крайне редко, юмор здесь был не в чести, разве что его черная
разновидность. Отсмеявшись, фрейлины дружно закружились в порывистом танце вокруг
внушительного колеса люстры, утыканного множеством свечей. Фрейлины, как и Королева,
выглядели ночными бабочками с жирными лохматыми тельцами и короткими блеклыми
крылышками. Только Королева вымахала в десятки раз больше любой из них. Метра два в высоту, с
двухметровым размахом черных крыльев, она напоминала бы квадрат Малевича, если бы не
обрамленное прямыми черными волосами мертвенно-бледное красивое женское лицо с пухлыми
губами и хищным носом, обезображенное фасеточными круглыми глазами насекомого. Три пары
блестящих хитиновых лапок Королевы, в отличие от неподвижного лица, находились в постоянном
движении. Сейчас, например, они нетерпеливо терлись друг о друга. Спину Королевы украшала
большая розовая черепушка. Причем это была не татуировка — Королева происходила из великого
рода Мертвоголовых.
Когда пять лет назад Хозяин послал ее блюсти порядок в этом мире, здесь росло много цветов,
что идеально для бабочек. Здесь не знали слов «смерть» и «страдание», зато бродили стада
пубертатного стыда, детских страхов и беспричинного смеха. Слишком много радости и веселья,
глупости и позитива. Королева навела порядок при помощи гвардии, которая за время, проведенное
в Эмомире, превратилась в жалких пропойц, пьющих собственные воспоминания о бурной
молодости. Или, как они говорили, французское вино «Ностальжи». А может, их мучила совесть?