игривые башенки арнуво и далекие пузатые купола соборов — все они казались пустыми и
грустными, словно за их покатыми спинами прятались понурые головы и нервно сцепленные руки.
На душе у Эгора стало тревожно. Он пошел по крыше, обойдя сначала огромную усатую
телеантенну, потом, обогнув атавизм общей печной трубы, увидел их. Они сидели к нему спиной,
свесив ноги с крыши, в полуметре друг от друга.
Блондина он узнал сразу, а девушку… С ней все обстояло гораздо хуже. Глаз Эгора налился
кровью, фантом сердца подскочил к горлу и перекрыл дыхание. Своим силуэтом на фоне
угасающего солнца, светлыми прядями на затылке и розово-черными гетрами на руках она просто
парализовала сознание несчастного Эмобоя. «Не может быть! Кити здесь, но почему? Он похитил
ее, взял в заложницы, хочет скинуть с крыши», — метались кометы-мысли уже бегущего к парочке
Эгора. Блондин, сидевший к девушке вполоборота, уже протягивал ей руку, когда услышал стук
шагов по крыше, и в этот же миг девчонка легко, как пушинка, соскользнула вниз.
— Нет! — одновременно завопили в отчаянии две мужские глотки.
Эгор, продолжая кричать, летел головой вниз с вытянутыми вперед руками, пытаясь схватить
ногу в смешном кеде в ромашках. Но тщетно, девушка упала раньше. А Эгор, как кошка, мягко
приземлился рядом с ней. Она лежала на спине замысловатым иероглифом, нелепо раскинув руки и
ноги. На красивом лице застыли обида, непонимание и удивление. Белые волосы, белая блузка и
задравшаяся белая кружевная юбка, надетая прямо на джинсы, на глазах меняли цвет на красный. В
маслянистую лужу крови на асфальте вокруг тела скользнула тонкая струйка из уголка рта
самоубийцы. Мертвая девушка оказалась совершенно незнакомой Эгору, и вблизи она совсем не
была похожей на Кити. Боль и страх за Кити сменились жалостью и чувством вины перед этим
несчастным созданием. Эгор встал на одно колено, взял холодеющую тонкую руку в ладонь и стал
гладить ее, как замерзшую птичку. Его душили слезы, он забыл, кто он и зачем сюда пришел. В
себя его привел сильный толчок в бок. Эгор упал, больно ударился и сразу вспомнил, что он во сне
у своего убийцы, в абсолютно пустом и чужом городе. Он резко вскочил, готовый к бою, и увидел,
что белобрысый сидит в двух шагах от него, бережно держа на коленях истекающее кровью тело
девушки. Тело его сотрясалось от молчаливых рыданий. В глазах блондина зоркое око Эгора читало
боль, отчаяние и ненависть такой силы, что под стать им были лишь его собственные чувства.
Удивительное дело — он пришел сюда, чтобы убить этого человека, а теперь стоял и безуспешно
пытался подобрать слова, способные утешить его, понимая, что это не под силу даже супергерою.
— Что, доволен, гад? — по-своему истолковал его блуждающий взгляд поднявший голову
блондин.
— Я пытался ее спасти.
— Что ж не спас? Хотя бы разок, для разнообразия. Каждую ночь ты убиваешь ее у меня на
глазах.
Эгор оторопел от неожиданного обвинения:
— Во-первых, я первый раз ее вижу. Во-вторых, она спрыгнула сама.
— Нет, это ты послушай, чмо. Во-первых, я тебя вижу каждую ночь с тех пор, как узнал о ее
смерти. А во-вторых, она не прыгала сама, она просто глупая влюбленная девчонка, а вы забили ей
голову своими суицидальными задвигами. Всего месяц от меня не приходило писем, ну, может, два,
но вам, сволочам, хватило, чтобы убить ее.
— Слушай, парень, не офигевай! — закипел Эгор. — Не знаю, что ты там видишь каждую
ночь, но думаю, что твоя вина в этом тоже есть. Если у тебя такая чувствительная девчонка, чего же
ты ей тогда не писал?
— Не твое дело, жалкий эмо-чмошник, тебе вообще меня не понять!
— Я не эмо!
— Ха! Ты себя в зеркале-то видел?
— Ах ты сволочь! — взорвался Эгор. — Неделю назад я бегал по свету веселым, молодым и
живым, но ты, гад, плеснул мне огнем в лицо, и теперь я мертвый мститель. И пришел я не за твоей