примечательны, все те же пыльные черно-розовые мостовые и пустые кукольные домики. Лишь
изредка навстречу попадались парочки гуляющих эмо-кидов. Но Эгор с Манией проносились мимо
них так быстро, что те не успевали их узнать. Стемнело, улицы стали сужаться. Вдалеке замелькали
яркие, странно разноцветные для Эмокора огоньки, и даже послышалась веселая музыка. Эгор не
поверил своим ушам, услышав «Бип-пип-пип — мой сигналит джип», и вопросительно взглянул на
Манию:
— У меня глюки?
— Нет, Эгор, это барбикенство, райончик, полный радости и удовольствий. Главное — не
подавиться ими сразу, — сморщила физиономию безглазая кукла.
— Вообще-то я люблю веселье, — сказал Эгор, — а клоуну здесь самое место. Не пойму, чего
же он раньше сюда не сбежал?
Мания промолчала. Улица, по которой они шли, заканчивалась большим шлагбаумом, на
котором аршинными розово-черными буквами было написано: «Эмо-кидам вход строго запрещен».
— Смешно, — сказал Эгор. — Приколисты.
За шлагбаумом сиял огнями широкий проспект, по которому разгуливали компании и парочки
нарядных и вальяжных барбикенов. Розово-черные цвета все равно преобладали в цветовой гамме
района, а то, что показалось разноцветьем привыкшему к двуцветному миру глазу Эгора, оказалось
лишь добавлением двух цветов: желтого и красного.
— Национальные цвета барбикенства, — сказала, поймав его взгляд, Мания. — Золото — цвет
достатка, красный — цвет плотских удовольствий.
Они уже совсем подошли к шлагбауму, когда увидели собак. Хотя, может быть, эти существа
только походили на них, а скорее даже на гиен. Но поскольку они однозначно охраняли шлагбаум, в
мозгу Эгора стереотипно просигналило: «Собаки». Они не увидели их раньше, поскольку зверюги
замечательно мимикрировали под окружающую их красно-розово-черную среду. У них в наличии
имелось по две мерзкие лобастые башки с разверстыми розовыми пастями, усаженными желтыми
зубами, и по три пары резвых кривых ног, на которых они на всех парах неслись к Эгору и Мании.
Неслись, не издавая ни звука, лишь со свистом рассекая воздух мускулистыми телами.
— Презрение и самодовольство, — выкрикнула, как пароль, кукла, но твари не обратили на
это никакого внимания.
Эгор уже чувствовал их мерзкий мускусный запах, когда в нем поднялась волна отвращения и
ненависти, которая вырвалась из бойницы его глаза и вмиг раскатала незадачливых псов в
пятнистые блины по мостовой. Блинов получилось очень много, и от них поднимался вонючий пар.
Мания вытерла рукой испарину со лба Эгора и достала из своей сумки футболку «КС». Впервые
Эгор увидел ее одетой сверху, но спрашивать ничего не стал. Все и так понятно. У
негостеприимного района существовали свои законы.
— Я думаю, Кот редкий гость в этих местах, сказал Эгор.
— Он здесь не был и не будет никогда, — сказала Мания. — Презрение и самодовольство —
сторожевые псы района — питаются глупыми эмо-кидами, забредшими сюда, ну и злобой,
глупостью, страхом и прочей дрянью, избытки которой Королева разрешает барбикенам им
скармливать.
— А вдруг они сожрали Тик-Така? — испугался Эгор.
— Не думаю. Он существо не этого мира и вообще, по-моему, несъедобный.
— Да, думаешь? Как красный мухомор?
— Да, точно. Если он здесь, мы это быстро узнаем, — сказала Мания, и они вышли на
широкий проспект, ярко освещенный нарядными фонарями и неоновой рекламой на домах.
И мостовые, и дома ничем не отличались от своих собратьев в районе эмо-кидов, их просто
нарядно украсили и подсветили яркими желтыми и розовыми прожекторами. На проспекте шло
гулянье. Из открытых дверей супернавороченных иномарок последних моделей неслась веселая
танцевальная музычка. Машины, припаркованные на обочине тротуара вплотную друг к другу, —