— Я — джанк! — орал со сцены бледный, худой, перекрашенный в черный цвет альбинос Бу,
одетый во все белое.
— Я — джанк, — вторила ему толпа фанатов. «А я-то кто?» — стучало в виске у Эгора. На
какое-то время он потерялся, забылся и, ничего не понимая, пошел к выходу, рефлекторно стремясь
подставить горячую, пьяную, раскалывающуюся голову под прохладу струи из крана в туалете. Он
находился в Реале без розовых очков и беруш в ушах, и скачущие бешеные эмоции вокруг били его
прямо в мозг, создавая вместе с алкоголем невыносимый взрывоопасный коктейль. Огненным
колесом прокатился Эгор по фойе, шестым чувством ведомый к желанному «WC», но тут на глаза
ему попалась такая неожиданная парочка, что он разом протрезвел. И вспомнил все. Они, наверное,
только что пришли. Сначала Эгор увидел Кити, ее улыбающееся лицо с гвоздиком ностреллы в
носу и лабреттами в губе, и сразу отметил, что насадки на пирсинге черные, как и вся одежда
девушки. Кити соблюдала траур. Траур по нему. Но она пришла на концерт, она улыбалась, она
держала за руку… Эгор врал себе, что не может сдвинуть взгляд чуть дальше, на самом деле он уже
давно разглядел спутника Кити, но не хотел верить в это. Он закрыл и открыл свой одинокий глаз.
Кити стояла одна и все так же улыбалась своей детской обезоруживающей улыбкой. Виктор, а это
был именно он, в голубых джинсах и черной футболке, заходил в «дабл». Эгор и сам не понял, как
оказался в туалете. Весь гвардейский хмель и все концертные эмоции, нагрузившие его, со свистом
вылетели из его пор, вытесненные гневом. Эгор весь стал Гневом. Смерчем он пронесся по холлу
туалета, из конца в конец, ожидая, пока Виктор выйдет из кабинки. «Почему я такой дурак? Почему
я его не убил? Он убивает меня второй раз!» Эгор помнил, что ничего не сможет сделать Виктору
сейчас, и это бесило его все больше и больше. Он вспомнил улыбку Кити и вырос в три раза. Глаз
пылал огнем, от челки летели искры. Он кричал от боли и бессилия и вдруг увидел себя в зеркале
над раковиной. Испугавшись от неожиданности, настолько он стал страшен, Эгор понял, что
материализовался, и торжествующе захохотал.
— Ну, прямо демон. Демон, который не держит слова, — сказал сзади слегка дрожащий голос.
Виктор стоял у него за спиной и всеми силами старался держаться нагло и смело.
— Умри! — прохрипел Эгор, зависнув в воздухе, не осознавая, что делает это при помощи
развернувшихся крыльев, и выпустил молнию злобы из глаза. Правда, пока поверх белобрысой
головы, лишь чуть опалив бандану. Зато в двери кабинки он прожег дыру размером с
баскетбольный мяч.
Виктора то ли разбил паралич от страха, то ли он действительно был нереально смелым
человеком, но он не бежал, не кричал, не падал перед Эгором на колени. Просто стоял и смотрел на
Эмобоя своими прозрачными глазами.
— Ты и Кити, — выдавил, клокоча злобой Эгор, — ты опять сделал мне больно!
— Ты все врал тогда во сне. Ты ее не любишь. Ты передал через меня, что просишь ее быть
счастливой. Но тебя интересуют только твои чувства, твоя боль! — Виктор делал отчаянную
попытку защититься нападением и, похоже, nonai в точку.
Пышащий огнем демон стал потихоньку сдуваться.
— Мне больно, — сказал Эгор. — Ты что, не мог найти себе другую девушку, придурок?
Думал, тебе все сойдет?
— Это она меня нашла. Мне пришлось брать пропуск в больницу, и она выпросила на вахте
паспортные данные. Она затащила меня на этот концерт, потому что я напоминаю ей тебя.
— Ты врешь! — не очень уверенно хрипел Эгор. Виктор, нахмурившись, замолчал, а потом
сказал:
— Она любит тебя, но за что-то очень обижена. Ее подруга ей в чем-то призналась, я не
вникал. Если хочешь — убей меня. Я просто помогаю Кити прийти в себя, по твоей просьбе.
— Заткнись, — крикнул Эгор, развернувшись лицом к зеркалу, — убирайся, пока я не
передумал!
Эмобой закрыл лицо руками. Виктор быстрыми шагами на дрожащих ногах покинул туалет,