Глава 27
Через несколько дней все было готово к экспедиции. Наумов и еще несколько человек из команды Сергея Сергеевича, погрузили в новенький “Студебеккер” ящики с припасами и оборудованием и, получив очередной краткий инструктаж, выехали за ворота особняка.
Ехали молча. Кто-то дремал, привалившись спиной к брезентовым тюкам, кто-то сосредоточенно чистил личное оружие, иногда чертыхаясь, когда грузовик подбрасывало на особо крутых кочках. Оружия у Ивана не было, а выспался на год вперед, поэтому просто сидел с прикрытыми глазами и размышлял над словами Серова. Если получится, то он вернется домой и все закончиться, словно дурной сон. Очень хотелось верить.
Спустя час, “Студебеккер” снизил скорость, останавливаясь.
— Приехали! — крикнул из кабины водитель.
Иван поднялся со скамейки и принялся делать зарядку, разминая затекшие от долгого сидения мышцы. Лязгнули петли заднего борта. Двое дюжих мужиков заглянули под тент и, оглядев содержимое кузова, безразлично, почти хором произнесли:
— Выгружайся честная компания, нам ящики таскать надо!
Никто возражать не стал, быстро покинув кузов, осточертевший за долгую дорогу. Наумов последним спрыгнул на землю и огляделся. Находились они на краю небольшого аэродрома, рядом с одноэтажным приземистым зданием, по всей видимости, терминалом. Чуть правее чернела некрашеными досками диспетчерская вышка, еще дальше — “отдыхали” два небольших транспортных самолета. Еще один стоял на взлетно-посадочной полосе, начинающийся у самого терминала. Судя по тому, что скарб из грузовика потихоньку перекочевывал в его нутро, лететь предстояло именно на нем. Да и человек в промасленном комбинезоне, совершавший какие-то манипуляции под брюхом транспортника, завидев их, бросил курево и ускорил свою работу. В остальном — аэропорт казался почти вымершим. Иван уселся на землю, сорвал сочную травинку и, жуя ее, стал наблюдать за работой грузчиков.
— Дяденька, дай закурить, — раздался голос за спиной. Неожиданная просьба, заставила вздрогнуть. Он обернулся и увидел мальчугана лет восьми — десяти, босоногого, одетого в старые, не по росту большие штаны и такую же рубаху. Белобрысый, веснушчатый, он голубыми глазами смотрел с хитрым прищуром.
— Не рано тебе еще курить, брат? — поинтересовался Иван.
— А тебе, что, жалко? — парировал тот.
— Мне тебя жалко, — разворачиваясь к нему, произнес он. — Курить вредно для здоровья.
— А что ты дяденька о моем здоровье печешься?
— А что ты борзый такой?
— Может, я не для себя прошу? — пожал плечами паренек. — Тятька у меня болеет, работать не может.
— А курить значит может?
— Сразу видно, что вы из столицы, — вздохнул парень. — Ничего не понимаете.
— А что я должен понимать? — удивился Иван.
Паренек посмотрел на него с укором.
— Папиросы сейчас в цене, — пояснил он. — Почти нигде не достать. И если ты дяденька дашь мне пару штук, то я у Скворчихи их на молоко поменяю.
— Теперь понятно, — выдохнул Наумов. — И давно ты тут, на аэродроме промышляешь?
— Как тятя захворал, — пожал плечами пацан. — Тут самое хлебное место. Когда самолеты прилетают, людей уйма. Можно много папирос настрелять. Один раз даже две банки тушенки дали. — Гордо добавил он.
— Ну, да… — задумчиво произнес Наумов. — Звать то тебя, как, боец?
— Иваном кличут, — беззубо улыбнулся тот.
Словно ледяная ладонь неожиданно сжала его сердце. Даже слезы из глаз брызнули. Он пытался что-то сказать, но не смог.
— Дяденька вам плохо?
— Все хорошо, — еле выдавил из себя тот. — Меня кстати тоже Иваном зовут.
— Тезки значит! — обрадовался паренек.
— А мамка то у тебя есть?
— Была, как нет? — удивился тот. — Да померла в прошлом годке.
Перед глазами Наумова пролетела почти вся его жизнь: детство без отца, умершего, когда ему не было и пяти, слезы матери по ночам, школа, военное училище… Он скинул с плеча вещмешок с личным пайком и, протянул его пареньку.
— Это тебе, тезка. Здесь есть все, что бы вы с отцом ни в чем не нуждались некоторое время.
— Ты шутишь, дядя Иван? — развязав узел и обозрев содержимое, спросил он. — Тут богатства на миллион!
— Ни капли, — уверил тот. — Я и без этого проживу. А тебе надо.
— Спасибо, дядя Ваня! Вот теперь мы заживем. Можно я пойду?
— Подожди, — остановил его Наумов. — Чем отец-то болеет?
— Фельдшер сказал, что грудь воспалилась.
— Воспаление легких?
— Не знаю, — признался тот.
— Ладно, это не важно, — произнес Иван, доставая из нагрудного кармана несколько крупных денежных купюр, любезно предоставленных ему Серовым на “всякий случай”. — Держи. Дашь одну фельдшеру, скажешь, что дядька, брат отца передал. Больше не давай, пусть сделает все, что бы его вылечить. Будет спрашивать, что за дядя — говори, что двоюродный, военный летчик, проездом был, а сейчас на фронте. Если что ни так, скажи — прилетит, голову отвернет. Понял?
— Как не понять, дядя Ваня?
— Беги домой!
— Бегу! — паренек схватил вещмешок и припустил в сторону деревеньки, видневшийся неподалеку.
Только теперь Наумов почувствовал себя хорошо.
Долетели без приключений.
Кавказ встретил мелким, не по сезону теплым дождем. Поляну, на которую приземлились, аэродромом можно было назвать с большой натяжкой, поэтому Иван про себя поаплодировал пилотам за их мастерство.
— Через полчаса собираемся у терминала! — громко объявил старший группы, и еще раз напомнил. — Пол… часа!
Команда поднялась со своих мест, разбирая вещи, притороченные веревочной сеткой по центру фюзеляжа транспортника. Наумов, как и все, подхватил свои вещи и спрыгнул на траву аэродрома. Сквозь марево дождевых туч, солнце светило слабо, поэтому горные кручи вокруг казались еще более серыми и неприступными.
Знакомый пейзаж. Даже переместившись на пару километров, он почти не измениться. На этом многие погорели. Непонятная волна страха накатила, вызвав из памяти яркие картинки из прошлого. Горы, горы — вокруг одни неприступные камни. Несут они смерть и боль русскому человеку, и никто, вот уже почти два века, не может понять, почему именно так, а не иначе.
Иван закинул на плечо вещмешок, три раза переплюнул, согласно поверью, и направился в сторону лагеря, куда уже от самолета потянулась цыпочка грузов.
Когда он подошел, почти вся команда была в сборе. Вместо пары грузовиков, что доставили их до самолета на подмосковном аэропорту, здесь весь скарб грузили на дюжину лошадей, приторачивая груз с помощью специальных креплений. Наумов заметил, что животные вели себя спокойно, стойко принимая тяжести быта. В принципе, и быть по-другому не могло. Слишком высока была ставка, поэтому все организовывалось по высшему уровню.
Дождь закончился. Сквозь рваные тучи выглянуло вечернее солнце.
— Ты уже здесь? — Увидев его, произнес старший. — Ну, и хорошо, сейчас будем выдвигаться.
— Время к вечеру, — взглянув на солнце, сказал Иван. — Я думал, тут заночуем.
— А тебе и не надо думать, — усмехнулся он. — Все уже продумано. В паре километрах выше, есть заброшенная метеостанция, там и остановимся. Так, что не беспокойся. Все будет нормально!
Иван не ответил, понимая, что от него сейчас ничего не зависит. Все измениться только там, в горах, ближе к месту назначения.
— Ты сейчас иди и оглядывайся, — посоветовал старший. — Вспоминай местность. Нам плутать не с руки. Не ровен час на фрицев нарвемся. По данным разведки в этих местах еще несколько групп недобитых осталось. Оружие у нас есть, но, сам понимаешь — где мы, а где они. Они тут уже каждый камень знают.
— А как же проводники? — кивнул Иван в сторону двух кавказцев, присоединившихся к группе уже здесь, в горах.
— А как ты думаешь? — ответил вопросом на вопрос старший.
— Ерунду сказал…
— Сам все понимаешь, — одобрительно кивнул тот. — С них — только дорога, а насчет засад, извини, думаю, они ничего не знают. Если, конечно не в деле…
— А такое, что, может быть? — удивился Наумов.
— Нет, конечно. Все — люди проверенные. Иначе и быть не может.
Какое-то время шли молча. Иван, как и советовал старший группы, пристально всматривался в окружающий пейзаж, но вскоре понял, что это бесполезно. Горы, камни, кустарник — все едино. Глазу не за что зацепиться. Что бы как-то разнообразить путь, спросил.
— А звать то тебя как, старшой?
— Тебе это важно? — пристально посмотрел на Наумова тот.
— Ну, раз уж нам вместе…
— Василий, — ответил он. — Раз уж мы вместе… Вот, кстати и станция.
Впереди, метрах в двухстах выше по дороге, показался старый, полуразвалившийся сарай.
Когда добрались до станции начало темнеть. Устроили привал под ее крышей, сквозь которую можно было разглядывать звезды. Разожгли костер, поужинали сухпайком, и улеглись спать, выставив охранение. К тому времени лагерь окутала непроглядная мгла. Вытяни руку вперед — ладонь пропадет из виду, словно окунул ее в темную воду.
Ивану не спалось. Он прокручивал в памяти последние события, пытаясь восстановить детали. Особенно время, проведенное в горах, в плену у отряда Шефера, что бы найти ключ к дверце ведущей домой. Для этого надо отыскать старый зиндан, но он мог оказаться где угодно, блуждая в пространстве и времени по известным только ему физическим законам. “Сингулярность” — так называл это явление Серов.
Чем больше Наумов пытался вспомнить, тем путанее становились картинки в голове. В конце концов, он плюнул на это занятие, надеясь, что вспомнит детали, когда окажется на знакомой местности.
Глава 28
Густой туман окутал горы, поэтому отряд двигался очень медленно. Каждые полчаса делали остановку — сверяли путь с картой и компасом. Проводники криво усмехались, заверяя, что и без этого доведут до нужного места. Может хвастались, а может попросту боялись, что им уменьшат обещанный гонорар.
К полудню туманная пелена полностью рассеялась. Подул ветерок, просушивая набухшую от влаги одежду и амуницию. Скорость отряда заметно увеличилась.
Наумов шел в середине группы, и глазеть по сторонам было некогда. Люди кругом крепкие, тренированные. Зазеваешься — затопчут, или случайно столкнут в пропасть. Но все же он пытался осмотреться, так как до приблизительного места назначения оставалось не так уж и далеко. Впрочем, глазу зацепиться особо было не за что. Вокруг один и тот же пейзаж — луговые травы сменяются нагромождением каменных глыб, оврагами и расщелинами, с журчащими на дне горными ручьями. Вода в них была на редкость чистая и настолько ледяная, что аж зубы сводило. Один из таких ручьев оказался совсем рядом с тропой, и Иван успел набрать во флягу свежей воды, предварительно вылив вчерашний чай.
Когда до плановой остановки на обед оставалось минут двадцать, неожиданно раздалась команда старшего:
— Стой!
Причина остановки стала ясна, как только подтянулись к голове группы. Все стояли на вершине небольшого хребта, а дальше, местность полого опускалась, переходя в обширную поляну, поросшую сочной, зеленой травой. И почти по центру этого великолепия скрючились останки самолета. Скорее всего — среднего транспортника. Нос его был сплющен, одно крыло полностью оторвано, и скорее всего, покоилось, где то в глубокой траве. На задранном к небу хвосте черной и белой краской нарисован бортовой номер — тринадцать двадцать пять и равносторонний крест, что указывало на принадлежность самолета к люфтваффе.
— Мы близки к цели, — в полголоса произнес старший, повернувшись к подошедшему Ивану. — Разобьем лагерь тут.
— Ты уверен?
— Еще как, — кивнул тот. — Это не случайное место катастрофы. Здесь был аэродром. И судя по виду травы, совсем недавно. Видишь, она ровная, словно ковер?
— Вижу, и что?
— Ее недавно скашивали. Не больше месяца, — Василий извлек из футляра бинокль и принялся рассматривать останки транспортника. — И самолет свежий, упал совсем недавно…
— И ты собрался разбить здесь лагерь? — удивился Наумов. — На территории противника?
Старший убрал оптику обратно в футляр.
— По данным разведки, немцев тут уже нет, — пояснил он. — Этот аэродром использовала группа Шефера. Но, после неудачных экспериментов она покинула эти места. К тому же, этот участок контролируется нашими войсками. А лагерем мы встанем вон там.
Метрах в трехстах, куда указал Василий, возвышался небольшой утес, наклонившийся над поляной, словно Пизанская башня.
— За ней и укроемся. Не думаю, что лагерь Шефера находился далеко от аэродрома. Километр, максимум — три. Иначе большой геморрой для доставки оборудования.
— Но, лагерь, еще не зиндан, — возразил Наумов. — Бог знает, где он сейчас.
— Там видно будет, — произнес тот. — Будем искать. Главное — мы на верном пути.
Отряд выдвинулся в сторону будущей базы, а старший группы прихватив с собой Наумова, отправился к разбитому самолету.
- “Юнкерс”, пятьдесят второй, — оглядев обломки, определил он. — Больше, чем уверен — здесь мы не найдем ничего интересного.
Боковая дверь была открыта, и они без труда забрались внутрь фюзеляжа. В чреве транспортника было жарко как в бане. Пахло гарью, керосином и еще какой-то химической гадостью.
Когда после яркого солнца глаза привыкли к полутьме салона, смогли рассмотреть обстановку.
— Я так и предполагал, — оглядевшись, произнес Василий. — Пусто, как в амбаре после ярмарочного дня. Все вынесли, подчистую. Даже радиостанцию сняли.
Он указал в сторону места, бывшего когда-то кабиной пилотов. Рядом размещалась небольшая ниша для радиста. Сейчас она была пуста — только обрывки проводов свисали из ее чрева.
— Ладно, пошли отсюда, — спустя пару минут позвал он Ивана. — Нечего тут искать. Время только теряем.
Они выбрались наружу, зажмуриваясь от дневного света.
— Сейчас обед, а потом будем думать, как поступить дальше. Во всяком случае — поиски начнем отсюда. Если бывший лагерь Шефера рядом, то неподалеку должен быт и твой зиндан.
— Хотелось бы верить, — вздохнул Иван. — А как же сингулярность?
— Рано или поздно, портал все равно возвращается на исходную точку. Туда, где он и появился. Мы же не с кондачка сюда ломанулись. Наши аналитики просчитали его блуждания и сейчас он должен быть где-то рядом. Будем искать.
— Когда начнем?
— Завтра, — кивнул Василий. — Все завтра. Утро вечера мудренее.
Вскоре они добрались до лагеря, где полным ходом шли приготовления к обеду. На костре уже грелся большой котел, дежурный по кухне отмеривал крупу для будущей каши, остальные расставляли палатки.
— Сейчас поедим, часик отдохнем и прогуляемся по округе, — немного придержав его за рюкзак, заявил старший, и прежде чем Наумов попытался что-то спросить, пояснил, — Далеко не пойдем, осмотришься, может, что вспомнишь. Заодно аппетит к ужину нагуляем.
— А смысл? Тут вся местность как под копирку. Уже в глазах двоится.
— Есть у меня одна мыслишка…
Ивану ничего не оставалось, как согласиться и ждать.
После обеда и получасового отдыха, Василий вызвал его в свою палатку, поставленной у самой скалы, и служившей штабом экспедиции.
— Присаживайся, — указал он на свободный раскладной стул. — Обсудим предстоящую прогулку.
Кроме них в палатке находился и проводник. Он сидел в дальнем углу, прямо на земле, поэтому Наумов не сразу заметил его в тусклом свете керосиновой лампы. Кивнул в знак приветствия, получив в ответ взмах седой бороды.
— Ну, и каков ваш план? — спросил, усаживаясь на брезентовое сиденье. — У меня в голове полная каша.
— Это нормально, — успокоил старший. — Что бы ориентироваться в здешних местах, надо сотни раз пройти этими тропами. Я прав, уважаемый Аслан Рамзанович? — обратился он к проводнику.
— Так и есть, — отозвался тот. — Я родился и вырос в этих краях, но и теперь не могу похвалиться, что знаю все. Не одну сотню лет мои деды и прадеды прокладывали их, и только Аллах ведает, где они начинаются и где заканчиваются.
— А куда они могут вести?
— В горах выбор не большой, — помолчав, ответил проводник. — Либо на луга, куда водят отары, либо в горные аулы.
— А здесь поблизости они есть, эти аулы?
— Не знаю ни одного, где бы до сих пор жили люди. Но есть один, брошенный и забытый много лет…
— Вы сможете нас туда провести? — словно ищейка, встал в позу Василий.
— Никогда моя нога не ступит на эту проклятую землю, — покачал головой старик. — Никогда!
— Мы не будем настаивать, уважаемый Аслан, — склонил голову тот. — Вы нам только направление укажите. А дальше мы сами.
— Не буду вас отговаривать, — вздохнул проводник. — Но и идти, тоже не советую. Могу только предостеречь…
— О чем он? — попытался узнать Наумов.
— Ерунда, — отмахнулся Василий. — Местные легенды.
И снова обратившись к старику, произнес:
— Спасибо, уважаемый, не смею больше задерживать.
Когда старик покинул палатку, Иван спросил:
— Почему вы раньше не могли узнать про этот заброшенный аул?
— Да слышали мы про него, — скривился старший. — Только ни кто из местных, не за какие деньги идти туда не захотел. Даже угрозы не помогали. Вот и решили схитрить — будто ничего не знаем и курс наш случайно вывел в его окрестности. А старик уже тут все понял и испугался.
— Дальше тогда надо было на него надавить, а ты с ним — как с дядей родным…
— Дурак ты, Иван, — усмехнулся Василий. — Дорогу к аулу он все равно покажет, а вот обратную, если будем ему грубить — может и не показать.
Иван промолчал, поняв намек. Правильно, куда им дальше без проводника. Захочет — бросит. В этой местности играть в Ивана Сусанина бесполезно. Любой залетный турист в этой местности долго не протянет, и за нос не потребуется водить. Кругом обрывы. Шаг в лево, шаг в право — и ты мертвец.
— И куда мы без него?
— А он нам особо и не нужен, — успокоил старший. — Все останутся на этой поляне, а мы с тобой пойдем дальше. Уважаемый Аслан уже нарисовал примерный маршрут. Тащить весь караван бесполезно и глупо, хватит и пары человек, что бы нести нужное оборудование. Мы должны торопиться. Скоро начнутся дожди. Только неделя в запасе. Завтра выходим…
— Ты обещал прогулку уже сегодня, — напомнил Наумов.
— Обещал — прогуляемся, — кивнул Василий. — Ты иди, собирайся. Я тебя позову.
Иван вышел из палатки и направился в сторону, где были сложены все их вещи.
Мешки и сумки с пожитками были пристроены под небольшим навесом, сооруженным из плащ-палатки натянутой на трех кривых палках, еще недавно служивших дорожными посохами для грузчиков. Всего в отряде их было пятеро. Все из местных. Сейчас они суетились в стороне, занятые своими делами. Импровизированный склад охранял человек с винтовкой. Он дремал, уронив голову на руки, сжимавшие цевье.
— Проснись, тебя грабят, — осторожно толкнул его Иван, предусмотрительно схватившись за ствол винтовки.
— Если бы грабили, сначала по башке треснули бы, — подняв голову и сонным взглядом обозрев Наумова, невозмутимо произнес тот. — Чужие здесь не ходят, а своих я за версту чую. Что надо?
— Вещи кое какие взять, — отпуская ствол, пояснил тот.
— А-а. Я в курсе, — кивнул охранник. — Бери.
Иван нашел свой баул. Ослабил завязки и только теперь задумался: что именно он ищет? Что из обычных вещей может понадобиться ему в предстоящей вылазке? Да наверно ничего, кроме…
Небольшая книжица, испачканная кровью — удостоверение личности прапорщика Дымова.
Ее он хранил, как зеницу ока. После того, как она была подарена Шеффером, прятал ее во всевозможных местах. И вот теперь, почему-то решил, что это единственная вещь, которую нужно обязательно взять с собой. Иван спрятал удостоверение в нагрудный карман рубашки. Завязал мешок и, положив его обратно, произнес:
— У меня все.
— Ступай с богом, — вяло перекрестив, напутствовал охранник, и снова задремал.
— И тебе не хворать, — бросил Наумов.
Близился вечер. Теплый и влажный. Слабый ветерок приятно холодил тело. Пахло травой и еще чем-то знакомым, домашним. Вездесущие цикады играли на своих скрипках, прячась от посторонних глаз в густой траве.
С плато они спустились метров на двести, решив не удаляться от лагеря. Да и в планах было только осмотреться и составить план действий на завтра.
— Давно хотел спросить… — поравнявшись со старшим, произнес Иван.
— Спрашивай, хотя не факт что отвечу, — усмехнулся тот, осматривая местность в бинокль.
— А ты тоже из будущего?
— Не похоже? — ответил вопросом на вопрос Василий.
— Сложно сказать, — пожал плечами Наумов. — Все так запутано. Если честно, то до сих пор не верю в реальность происходящего.
— Понимаю, кто же в здравом уме в такое поверит? — убирая бинокль в чехол, согласился тот. — Я тоже сначала не поверил. Потом ничего, привык. Ладно, хватит трепаться, погнали назад.
— А как же твоя “мыслишка”?
— Забудь, видимо я ошибся.
Ну что же: забыть, так забыть. Иван давно свыкся с мыслью, что в этой игре он далеко не ведущий. Впрочем, как и по жизни. Той жизни, что осталась где-то далеко в будущем. Да и была ли она вообще? Может, была сном, или бредом воспаленного воображения? Сомнения темной мутью поднялись откуда-то из глубин подсознания, грозя поглотить без возврата. Он машинально достал из нагрудного кармана документ Дымова и, раскрыв, взглянул на фотографию прапорщика. Тот с прищуром смотрел на него, чуть улыбаясь одним уголком губ, как бы говоря: не сомневайся парень, я с тобой и еще рано слетать с катушек. И та жизнь, пусть и не совсем достойная русского офицера, все же была реальной. Муть потихоньку улеглась. Наумов закрыл документ, убрал обратно в карман и с полной уверенностью, что не бредит, зашагал вслед Василию.