День коронации только начинался, а Гейл уже чувствовал себя вымотанным, как после двух сражений подряд.
Сначала с самого утра его поджидала засада в лице слуг, подряженных облачить будущего короля в подобающий случаю торжественный наряд. После — быстрый завтрак, за которым дядя, отвратительно бодрый и энергичный, перечислил намеченные на сегодня дела. В сопровождении слуг и членов Малого и Большого Совета, Гейл спустился к парадному входу, где его уже поджидала украшенная цветами карета, кажется, сплошь состоявшая из золота и красного бархата.
Взбудораженный народ был всюду, нестерпимый галдеж стоял на забитых улицах, Синие Стражи высились неумолимым строем, сохраняя достаточно широкое пространство для кареты. Кучер едва управлялся с четверкой беспокойных лошадей. Нахохлившийся в глубине кареты Гейл подозревал, что лошади шарахались по большей части из-за него.
— Брат, — тихо позвала Краста, сидевшая рядом, взволнованно сжимая пышное красное платье на коленях.
Гейл резко посмотрел на нее.
— Выгляни в окно и поприветствуй своих подданных, — так же тихо посоветовала она.
Гейл сжал челюсти так, что заходили желваки. Краста не сводила с него упрямых глаз.
— Вспомни, мы же не раз это репетировали. — Она ободряюще сжала его руку. — Все скоро закончится, наберись сил и терпения.
Гейл дернул уголками губ. Ему не хотелось обижать Красту, потому он не сказал ни слова, подозревая, что иначе вывалит на нее гору грубостей — как уже сорвался на Вик.
Гейл вздрогнул и, чтобы напрочь отбить о ней мысли, решительно высунулся из окна и энергично помахал, улыбаясь так широко, что заболел рот. Толпа восторженно заорала. Кто-то протягивал цветы, пытаясь перелезть через невозмутимых Синих Стражей. Краста, смеясь, дернула Гейла за одежду, и тот, довольный собой, уселся на место, но всю дорогу до главной площади улыбался и махал рукой.
На главной площади, украшенной до неузнаваемости, первосвященник, заведующий храмом богов, водрузил, наконец, Гейлу на голову корону, сопровождая это многочисленными и многозначительными словами о чести, долге, ответственности, предках, славе, будущем… Гейл стоял на коленях на специально сооруженном для этого дня постаменте и терпеливо выдерживал взгляды тысяч глаз.
Солнце стояло в зените, пот катился градом под несколькими слоями парадной одежды, и Гейл жалел, что не догадался снять хотя бы штаны — все равно под двумя платьями (нижним белым и верхним красным) их не должно быть видно, разве что, когда по ступенькам поднимался, но кого оскорбляют волосатые королевские ноги? Напротив, будет повод что обсуждать. Поверх красного платья была накинута длинная черная безрукавка с рубинами, которая не застегивалась; через оба плеча были перекинуты широкие ленты — золотая и красная. По модному ныне длинные рукава прятали мокрые от пота сжатые кулаки. Гейл буквально чувствовал, как один за другим начинают завиваться от духоты и пота напомаженные волосы, и не сразу сообразил, что речь первосвященника закончилась. Он медленно поднялся и повернулся к своим подданным.
Главная площадь была заполнена людьми. Они безмолвно глазели на него. На миг город словно накрыл непроницаемый купол тишины. Гейл слышал ровное биение своего сердца. Открыл рот и произнес заранее заготовленную речь.
***
После почетного круга вокруг главной площади и площади основателя Южной Вершины, Гейл со своей процессией вернулся в замок и по расписанию отправился в аудиенц-зал, где отсидел задницу на неудобном кресле, чувствуя себя деревянным болванчиком, благосклонно кивая и кивая знатным гостям. Длинные торжественные речи, присяги на верность, горы подарков, взволнованные голоса, кто-то даже прослезился… Все силы уходили на то, чтобы держать лицо, выдавать заготовленные реплики и ни в коем случае не заснуть. Благо Лок, находившийся по левую руку, заметил его состояние и, улучив минутку, предложил ему пузырек с бодрящим зельем. Они держались на официально-почтительном расстоянии, будто вовсе не было того последнего ужасного разговора, его ссоры с Вик.
Мелькали лица, богатые одеяния вереницей пестроперых птиц, слуги в парадных ливреях, одинаковых, как рубашки игральных карт, выразительная речь подуставшего, но воодушевленного глашатая… Гейл неволей встрепенулся, увидев, что у одного из пары очередных гостей были золотые волосы.
“Ронден и Мирсиэла”, - успел вспомнить он провозглашенные имена. Из Дома Золотых, откуда происходил отец. Они прибыли из Севера, где процветал их род, и привезли подарки — в том числе от тамошнего короля, Хранителя Северной Вершины. Златовласой была Мирсиэла, приходившаяся ему далекой сестрой. Она была светлокожа, с голубыми глазами, муж ее был высок, темноволос и очень загорел, будто проводил слишком много времени на улице.
После началась обеденная трапеза. Гейл с трудом заставил себя поесть. Голова уже шла кругом, начало подташнивать от великосветских пустых разговоров. Лишь раз он невольно рассмеялся по-настоящему — когда аккуратные как куколки близнецы Красты, важно сидевшие неподалеку, вдруг раскричались из-за куска торта и начали швыряться друг в друга едой, попадая и в важных гостей. Краста пришла в ужас и, слившись по цвету со своим красным платьем, голосом, близким к обморочному, велела увести детей. Те немедленно разревелись, а ошеломленный Гейл вспомнил вдруг, что, шмак побери, он на собственной коронации. Это его праздник! Он же собирался расслабиться и так насладиться вниманием и торжеством, чтоб хватило на всю оставшуюся вольную жизнь! Головная боль исчезла, и к завершению обеда настроение улучшилось. Гейл с нетерпением уже ждал дальнейших мероприятий.
После обеда новоиспеченный король с торжественной процессией вышел из парадного входа в верхний двор, также набитый людьми. Он, повеселев и окончательно придя в себя, улыбался и заученно вертел ладонью в приветственном жесте.
Они неспешно добрались до арены и заняли королевское ложе на верхнем ярусе, откуда открывался замечательный вид. В детстве Гейл частенько бывал здесь, нетерпеливо сидел на коленях отца и жадно слушал его замечания о боях Красных Стражей, а порой с восторгом смотрел на его тренировку внизу за высоченной деревянной оградой. Хемль Древног, приставленный следить за ним, еще не был тогда начальником Красных Стражей, но уже проявлял командирские замашки и не стеснялся рявкать на непоседливого королевского отпрыска. Дедушка тогда еще был жив, и все ожидали, что сила Хранителя после его смерти перейдет к дяде Огусту.
“Глупая сила, — подумал Гейл, покосившись на дядю, который помогал рассесться гостям, приглашенным разделить королевскую ложу. — Вот кому ты должна была достаться. От тебя мне одни лишь беды”.
На низком столике теснились прохладительные напитки, фрукты, сладости, и Гейл, чтобы занять руки, насыпал в чашку немного орешков. Внизу, на арене, выступали ойле-локо-дан. Они устроили представление в тот роковой день, когда предатель-Лок обнажил секрет Гейла перед целой толпой, и после того ошеломительного открытия, разумеется, никуда не уехали, хотя Гейл знал, что они задерживались где-либо максимум на месяц. Они были любимцами публики на массовых праздниках, выступали обычно в крупных городах и, конечно же, не могли упустить столь знаменательное событие аж в столице Юга, а если бы и собрали крупицы скромности и покинули Ренджендар, как намеревались, Гейл был уверен, что за ними отправили бы посыльных с приглашением выступить на празднике в честь коронации.
Тем временем все уселись в определенной последовательности: в центре восседал Гейл, по обе стороны от него устроились члены его семьи и какие-то лорды, чья благосклонность играла важную политическую роль. Гейл помнил, что должен быть вежливым с этими лордами, и надеялся, что не придется обращаться к ним по имени — он не был уверен, запомнил ли хоть кого-то, кроме семейки Золотых из Севера.
Внизу бушевела и ревела толпа, некоторые, особо ретивые, пытались пролезть на арену к танцующим и поющим ойле-локо-дан.
“Бедняги Синие Стражи, много же у них сегодня забот”, - ухмыляясь, подумал Гейл, с интересом разглядывая нижние ярусы.
Служанки обносили устроившихся гостей блюдами с угощением, разливали дорогие напитки. От них веяло приятным свежим ароматом, все были красавицы как на подбор. Гейл мечтательно разглядывал их стройные фигуры, облаченные в легкие шелковые одеяния, длинные волосы, убранные в толстые косы и разукрашенные золотыми бусинами, и невольно прислушивался к разговору сестры с сидевшим возле нее господином. Господин держал в руке разрисованную плотную карточку и говорил, внимательно ее разглядывая:
— Эти ойле-локо-дан довольно хороши, было бы неплохо увидеть их в городах у границ.
— Вы же знаете этих прохвостов, — с легкой улыбкой отозвалась Краста. — Они всегда там, где могут больше заработать.
— Оно и верно, — подтвердил господин. — И все же не совсем справедливо по отношению к тем, кто делает огромную работу по сохранению мира в странах. Значит, следующими должны выступить стихийные маги? — перевел он разговор. — Стихийные маги такая редкость… Ваш муж, если не ошибаюсь, считается одним из лучших огненных магов?
— Это верно, — с гордостью ответила Краста.
— Увидим ли мы сегодня на арене его способности?
— Боюсь, это будет неуместно. — Краста нахмурилась и неуверенно обернулась посмотреть на мужа, который в галерке неподалеку обсуждал что-то с другими лордами.
— Также считается, — продолжал господин, — что лучшие и сильнейшие маги — это Хранители Вершин.
Краста неловко бросила быстрый взгляд по сторонам, но ее безмолвный призыв о помощи остался никем незамеченным, а Гейл и вовсе быстро отвел глаза, делая вид, что увлечен происходящим на арене.
— Да, но… — Краста нервно фыркнула. — Вы ведь не ожидаете, что наш король сейчас спустится на арену продемонстрировать свое мастерство?
Сердце Гейла замерло и понеслось галопом, как сорвавшаяся дикая лошадь.
Боги, нет, он только научился не поджигать под собой ковер в момент медитаций!
— Разумеется, нет, — ответил господин. — Это в прежние времена Хранитель Южной Вершины собирал ааро-дарулу — шесть братьев и сестер, своих верных друзей, и шел на сражения с ними плечом к плечу, теперь же их сменила личная охрана из Красных Стражей, а король отсиживается в замке. Прежде Хранитель сражался против тварей из Диких Земель, чтобы доказать свою силу и показать народу, что достоин защищать Южную Вершину, теперь же здесь, на древней арене, устраивают танцевальную площадку для вшивых бродяг, а король — восседает на удобном креслице, взирая на все свысока, — закончил господин, и к этому моменты все разговоры рядом стихли.
Гейл медленно повернул к нему голову.
Он собирался смирно отсидеть свою коронацию, ни с кем не ввязываясь в споры, никому ничего не доказывая, и, видят боги, ему это удавалось, но ровно до этой минуты.
Да как смеет этот наглый выскочка так вольно разговаривать с его сестрой да еще и вытирать об него ноги в его же присутствии?!
Кровь от гнева, казалось, вот-вот начнет кипеть.
Все смотрели на него, ожидая, что он скажет, и Гейл к ужасу своему понимал, что ни единого внятного слова — кроме ругательств — на ум не шло. Но больше всего досадовало и уязвляло то, что в глубине души он был согласен с этим паршивцем.
— Вы правы, — неожиданно спас положение Лок.
Он весь день крутился где-то рядом и раздражал этим, но сейчас Гейл от облегчения почти готов был простить ему все, включая то коварное предательство.
— Времена изменились. Больше нет причин столь яростно что-то доказывать. Тэйверы отличались жестокостью, в основе всего ставили силу, мнили себя богоизбранным высшим народом. Мы — не тэйверы. Я — шэйер, и у нас свои обычаи и понятия о празднестве, как и у вас, людей. Мы, также как и вы, полагаем нашим долгом защищать нашего Хранителя, более того, относимся к нашей Вершине, как к храму, а не как к месту обиталища королевской семьи. Признаться, даже после стольких лет ваши обычаи не перестают меня изумлять. — Лок позволил себе краткую улыбку, но тут же посерьезнел. — Мне кажется это диким варварством — возвращаться к традициям прошлого, которое даже не принадлежит нам. С вашей стороны, уважаемый барон Фенфрой…
Гейл мысленно повторил имя этого гаденыша на случай, если все же придется обратиться к нему.
— … очень невежливо задаваться вслух такими вопросами рядом с вашим королем в день его коронации, вас могут… не так понять.
— Ну что ж, — звучно сказал барон, медленно поднимаясь со своего места, и с усмешкой поклонился Гейлу, — я не имел намерений оскорблять вас, мой король…
Гейл нахмурился. Подобные издевательские жесты он прекрасно распознавал — сам не раз ими пользовался, но вот так внаглую получить прямо в лицо в присутствии достопочтенных дам и господ, не имея возможности как следует отметелить наглеца, сильно выбивало из колеи.
— … но слова свои назад не возьму, — продолжал усмехаться барон и подошел к краю ложи.
Барон Фенфрой был невысоким коренастым мужчиной с седыми волосами, загорелым обветренным лицом, руками-лопатами и шагал, немного прихрамывая, чем напоминал Хемля.
Ойле-локо-дан как раз закончили выступление, и теперь стихийные маги развлекали зрителей отточенным мастерством.
— Всегда занятно посмотреть на сильнейшего воина, не так ли? — негромким голосом спросил барон.
Гейл хмуро и недоуменно переглянулся с подошедшим ближе Локом. Тот отрицательно покачал головой.
— Испокон веков все уважали силу, — продолжал барон. — Тэйверы, шэйеры, ниргены, уркасы, люди… Сильнейший мог защитить свой народ, привести его к победе. Сильнейший был всегда на страже интересов своего народа. Так было всегда и, надеюсь, будет. Я слышал, — Фенфрой повернулся к Гейлу, — что вас похитили ребенком, и вы несколько лет странствовали, не зная, кто вы и какой силой владеете. По правде, слухи разнятся: некоторые говорят, что вас никто не похищал, что сбежали вы сами, и лишь благодаря случайному стечению обстоятельств вас удалось найти и вернуть.
Гейл с трудом сохранил самообладание от новой череды унизительных слов. И снова все смотрели и ждали его реакции, и в этот раз он заставил себя собраться и равнодушно сказал, небрежно поведя плечом:
— Да, разные ходят слухи. Как интересно узнавать о себе что-то новое каждый раз.
— Народ разочарован, — кивнув, продолжил Фенфрой. — Мне понятно его недовольство. Как могла могущественная сила Хранителя Вершины перейти в руки недостойного человека, думающего лишь о себе?
Гейл слышал тихое аханье Красты.
— Разумеется, никоим образом, — сам ответил на свой вопрос Фенфрой. — Кто я такой, чтобы ставить под сомнение решение Южной Вершины? Раз вы Хранитель, значит, обладаете всеми нужными качествами. Ваш путь домой был долог и опасен, но теперь вы здесь, на своем законном месте. Надеюсь, ваше правление будет долгим и принесет процветание нашей стране.
— Даже не сомневайтесь, — сквозь зубы выдавил Гейл.
Он чувствовал знакомое приближение ярости, от которой набухали черные вены на коже, и старался успокоиться, глубоко дыша и медленно считая про себя.
— Народ всегда идет за сильным лидером, — все не затыкался барон. — Но быть сильным легко, когда сила дана от рождения, не так ли? Это делает людей самонадеянными и глупыми. Они думают, что могут творить, что заблагорассудится, и забывают об ответственности, которая лежит на их плечах.
Фенфрой повернулся лицом к арене. Гейл видел, что его пальцы стискивают перила балкона до побеления.
— Я прожил достаточно долгую жизнь и пришел к выводу, что истинно сильный лидер — это тот, кто отдает себя своему народу и выполняет свой долг. Прошло уже два месяца, а вы не дали своему народу ничего. Я лично наблюдал за вами несколько дней, я пытался узнать вас, но вы… Вы не пытались узнать меня. Вы забыли мое лицо, как только я отвернулся. Это навело меня на некоторые мысли о том, какой из вас король. Мысли не самые приятные, и здесь и сейчас вам предоставится великолепный шанс узнать о себе еще кое-что новое. Мой король, я вызываю вас на дуэль!
Голос его прогремел над ареной. Стихийные маги замедлили свои слаженные движения, зрители внизу затихли, здесь, в верхних ярусах, и вовсе все замерли. Воцарилась неестественная тишина.
— Разумеется, с вашей силой Хранителя могут сравниться лишь еще трое магов по три стороны света, — добавил Фенфрой, довольный эффектом. — И поскольку итог нашей схватки предопределен не в мою пользу, предлагаю следующее — мой лучший воин против вашего. Докажите мне вашу силу через любовь и преданность ваших людей.
— Силу определяет лишь сила, не более, — процедил Гейл. — Если воин слаб, он не одолеет более сильного противник, будь тот хоть трижды предан своему делу и влюблен в своего правителя. Что ж, барон Фенфрой, я с удовольствием принимаю ваш вызов. Джелия, — небрежно кивнул он за плечо, — приготовься к битве.
Он ознакомился с личными делами своей новой Стражи. Джелия Билд считалась отличным воином и верой и правдой служила его сестре несколько лет. Во время экзамена Красных Стражей с ней случился небольшой конфуз: судя по кратким заметкам Хемля, она недооценила противника и едва не поплатилась за это. Что ж, он милостиво предоставит ей шанс восстановить свою добрую репутацию.
Он коротко посмотрел на взволнованную Красту, которая не раз уважительно отзывалась о Джелии.
Вдобавок это порадует сестру. Может, из него никудышный король, но он хотел остаться в ее памяти хотя бы хорошим братом.
— Для меня это честь, — с волнением и радостью отозвалась Джелия и сдержанно поклонилась, прежде чем отступить.
Она собиралась уходить, когда один из Стражей перехватил ее за руку. Он заставил нетерпеливую Джелию посмотреть на себя, и что бы Джелия ни увидела в его с виду непроницаемом лице, она заметно успокоилась. Страж кивнул, чуть улыбнулся и разжал руку. Гейл смущенно, будто застукал их целующимися, отвел взгляд.
— Вирон, расскажи Фору о нашем с королем состязании и передай, чтобы выставил на арену Гронга, — приказал Фенфрой своему слуге.
Тем временем остальные гости заметно оживились и принялись заключать пари. Краста рьяно защищала Джелию и уговаривала мужа поставить на нее. Жатриен ласково смотрел на жену, но поставил на Гронга, чье одно только имя уже внушало опасения. Гейл бросил на него неприязненный взгляд. За Гронга поставили еще несколько господ, которые молчали все то время, что Фенфрой говорил. Куда положил монету дядя, Гейл не заметил.
Гейл потянулся, взял предложенную сестрой монету и, выдержав испытующий взгляд Фенфроя, выразительно положил ее в кучку Джелии.
Арену между тем быстро готовили к грядущей схватке: убрали помостки, с которых выступали ойле-локо-дан, подмели блестящие кружочки, разноцветные ленты, цветы, усыпавшие землю, поместили в ящики заготовленные стихийными магами кристаллы для дальнейших заклинаний, расставили большие серые кристаллы для создания защитного барьера вокруг арены, чтобы случайно не ранило зрителей.
Зрители громко зашумели, засвистели, захлопали — на арену вышли Джелия и лучший воин барона Фенфроя. Гейл против воли занервничал. Гронг по сравнению с Джелией был не просто высоким да крепко сложенным — он был огромен и с такой легкостью держал в руке широченный длинный меч, будто бы тот весил не больше перышка. Его серые доспехи ничем особенным не выделялись, лицо прикрывал сплошной шлем. Мощные сапоги доходили до колен, на руках были толстые перчатки. Должно быть, он изнывал от жары в своем плотном одеянии. Гронг ступал медленно, выглядел громоздким и наверняка был неповоротлив.
«Это хорошо, — размышлял Гейл. — Джелия очень быстра, вряд ли этот чурбан за ней успеет».
Он усмехнулся. Азарт охватил его.
— Барон Фенфрой, уж не заключить ли нам спор? — предложил он. — Чья сторона проиграет, будет прислуживать победителю весь вечер.
— Как вам будет угодно. — Фенфрой вежливо кивнул.
— Я даже разрешу вам после вашего проигрыша выставить против Джелии второго вашего сильнейшего воина, — чувствуя себя справедливым великодушным хозяином, заявил Гейл. — Чтобы вы могли взять реванш.
— Очень любезно с вашей стороны. — Фенфрой снова вежливо кивнул и посмотрел на него снисходительно, как на зеленого мальчишку. — Поскольку у вас сегодня праздник, осмелюсь предложить ответную услугу в случае вашего проигрыша.
— Благодарю. — Гейл осклабился в предвкушении поставить этого старика на место.
***
Гронг и Джелия неспешно зашагали к середине арены. Гейл мысленно пожелал Джелии навалять хорошенько воину заносчивого старика.
Сигнал к началу боя подала Краста, взмахнув красным шелковым платком — Гейл невольно задумался, какого же цвета она носит белье, — и воины замерли друг против друга. Через мгновение Джелия набросилась на Гронга.
Она явно успела наложить на себя заклинание скорости и силы. Ее движения были молниеносны, каждый удар поражал мощью, усиленный магией зазубренный меч выбивал искры из меча Гронга, когда задевал его, но вот уже постепенно самой Джелии приходилось отбиваться. Обманчиво медлительный с виду Гронг на деле легко уклонялся от ее атак и наступал все больше — тяжелый, смертоносный, напористый, как камнепад в горах.
Джелия начала заметно уставать и решила использовать магию. В воздухе повеяло свежестью, которая бывает перед грозой. Гейл ощутил, как шевельнулись волосы на затылке под плотной коркой средства для укладки, а затем яркая вспышка света поглотила мир. Кто-то ахнул, кто-то вскрикнул. Гейл прикрыл лицо ладонью, пытаясь разглядеть происходящее сквозь пальцы, и с изумлением увидел, что на Гронге не было ни царапины после этой ужасающей атаки. Джелия неверяще уставилась на Гронга, который тем временем перешел в стремительное наступление.
Он двигался так быстро, что невозможно было разглядеть его движений. Внезапно упала на землю рука не успевшей парировать Джелии вместе с зазубренным мечом, а сам Гронг очутился за ее спиной. Он обернулся в гробовой тишине, и следующий молниеносный взмах громадного меча переломил бы Джелию напополам, если бы она не успела отшатнуться. Она попятилась, рухнула на арену, кровь из отрубленной руки так и хлестала. Даже отсюда было видно, как она побелела, как дрожала, пока пыталась встать, зажимая руку и не сводя от Гронга глаз. Гронг бросился на нее и нанес очередной сокрушительный удар. Джелия успела перекатиться по земле, и на том месте, где она находилась, осталась глубокая трещина от страшного удара.
— Остановите бой! — закричал ее брат, Джул, уставившись на королевскую ложу. Он порывался броситься на арену, и если бы второй новичок, задохлик, его не удерживал, точно уже давно припустил бы туда.
Гейл вздрогнул, растерянно огляделся, но никто бой останавливать не торопился — все наблюдали с изумлением, возмущением, отвращением, ужасом, кто-то шептал молитвы, и все без исключения были увлечены происходящим на арене. Три его личных Стража, подавшись вперед, стояли, не шелохнувшись. Гейл не смог поднять взгляд на их лица и лишь в панике посмотрел вниз, и увидел, что Хемль стоит возле Джула и выжидающе смотрит на королевскую ложу, на него.
Он был королем. Приказ остановить поединок, признать поражение, должен был исходить от него. Он был королем — и был ответственен за этот бой. Он был ответственен за… то, что Джелия Билд лишилась руки и вот-вот расстанется с жизнью.
Гейл, боясь моргнуть, неуверенно кивнул. Еще раз и еще.
Хемль резко вскинул кулак, уже заряженный готовым заклинанием, и запустил светящийся белый шар над ареной. Гронг замер, словно по щелчку. Меч, который опускался на огромной скорости на поверженную Джелию, остановился в двух пальцах от ее головы. Гронг медленно наклонился, аккуратно вытер кровь с меча о ее бедро, поднялся и все тем же обманчиво медленным движением вернулся на середину арены. Встал прямо, выставив меч перед собой, оперся о гарду ладонями и застыл. Джул и задохлик рванули к Джелии и помогли ей вернуться за ограду. Гейл спиной чувствовал, как напряглись в горе и бессилии трое личных Стражей. Прижал дрожащие пальцы к губам, стараясь не смотреть на плачущую Красту. Одежда неприятно липла к телу, мокрому от холодного пота.
— Похоже, я выиграл, — заметил Фенфрой.
— Похоже на то, — пробормотал Гейл. Осторожно опустил руки на подлокотники кресла, сглотнул.
— Не желаете взять реванш? — снисходительно спросил Огуст.
Гейл медленно повернулся к своей личной охране, сильнейшим Красным Стражам. Суровые и бледные, они ответили на его взгляд с одинаковой мрачной решимостью. Каждый из них был готов немедленно спуститься вниз и надрать громиле задницу.
(или умереть)
Гейл вздрогнул.
Он сглупил, позволил барону манипулировать им и выставить на посмешище. С этим он еще мог бы смириться, в конце концов, это не должно так сильно задевать того, кто намеревался удрать отсюда в ближайшие дни. Труднее было игнорировать другой ужасающий факт — из-за его глупости сломалась жизнь Джелии Билд. Если она еще жива.
Он должен быть умнее, ступать осторожнее, ни в коем случае не позволить эмоциям взять верх. Сейчас важно было остановиться, пока не стало еще хуже.
Гейл поискал взглядом Лока, но его нигде не было.
В столь важный момент, когда ему как никогда нужна поддержка, этот шэйер снова его предал!
Гейл прикусил щеку изнутри.
От него требовался ответ и немедленный.
Он вздохнул, бессильно прикрывая глаза, а когда открыл, с кривой усмешкой поворачиваясь к Фенфрою, зрители неожиданно громко радостно завопили — на арене началось заметное оживление.
— Что это? — удивился Фенрой. Даже привстал от изумления, чтобы лучше разглядеть.
Гейл недоуменно нахмурился, подался вперед и замер с раскрытым ртом.
На середину арены неспешно шагала Вик.