— Хвост паскундры, — простонал Гейл, пытаясь выбраться из снега, в который провалился чуть ли не по пояс.
От холода он мгновенно закоченел. Невыносимая разрывающая сила, пронзившая тело всего секунду назад, куда-то испарилась вместе с библиотекой, закинув его одни боги ведали куда. Необъятного всепоглощающего единения, которое он смог вызвать в тот миг, сосредоточившись над картой, тоже как не бывало. Он не мог сейчас выдавить даже жалкой искры.
Он собирался всего лишь проверить догадку и отметить места, где полукровка мог бы находиться, какого шмака его куда-то перенесло?!
Кругом была темень, резкие порывы ветра били в лицо пригорошнями снега, который забивался в глаза, нос, рот… Снег был всюду. Выстукивая зубами все ругательства, которые только мог припомнить, Гейл с трудом выбрался из сугроба, продрался через какие-то кустарники, вывалился на заметенную дорогу, отдышался. Его колотило от холода, руки и ноги не слушались. Он кое-как сел, огляделся и от облегчения едва не прослезился — невдалеке виднелись огоньки. Гейл, старательно поднимая выше колени, поспешил туда, с радостью различая в темноте вырастающий на глазах двухэтажный дом и рядом — небольшие постройки, видимо, сарайчики да подсобки. Поодаль были и другие дома, в окнах которых тоже горел свет.
Отлично. Несмотря ни на что, ему очень повезло — что если бы его перекинуло в какую-нибудь глухомань, где он околел бы от холода?
Так, если ему повезет еще больше, то его встретят добрые люди и разрешат остаться до утра. После — надо будет разузнать, куда же он все-таки попал, найти город с Дверью и вернуться в Ренджендар. Гейл мысленно похвалил себя за то, что додумался положить в сумку на поясе золотые монеты. Возможно даже придется раскрыть свою личность, но, конечно, уже нельзя было рассчитывать попасть домой к обеду.
Упав два раза, Гейл доковылял, наконец, до этого дома. Окна, в которых горел огонь, были занавешаны шторами, на ближайшем подоконнике Гейл заметил длинную кадку, накрытую тряпицей, и горшок с большим цветком.
Отлично, возможно, живущие там добрые люди даже одолжат ему теплую одежду. Отлично, Гейл, просто отлично, все же Лок был прав — не стоило так сильно доверять своей силе, которая вот так запросто взяла и перенесла его на другой край света, с чего он вообще взял, что найдет тэйвера-полукровку?! Сейчас, обдумывая свои действия, Гейл с холодком в груди поразился тому, насколько беспечным и легкомысленным был, насколько… насколько глупым был его план, на котором он так зациклился, что ни о чем другом больше думать не мог. О Вик в том числе.
Гейл поднял трясущуюся руку и постучал, слыша лишь, как перестукиваются собственные зубы. Постучал еще раз. Залаяли собаки, беспокойно заржали лошади, тревожно замычала корова.
Просто отлично.
Наконец, дверь открыли. Высокий статный мужчина, одетый в просторный, божественно теплый с виду свитер под накинутым на плечи плащом с меховым воротником, удивленно воззрился на Гейла зелеными глазами, приподнимая выше светильник.
— Путник? В такую ночь — да в такой одежде? Какие дороги вас сюда привели?
— Долгая… история… Милостью владычицы перекрестков Шантрие, прошу крова и пищи, — с трудом выговорил Гейл внезапно всплывшую в памяти фразу, которую слышал еще в незапамятные времена от учителя Рупа. Учитель, который в свое время успел постранствовать всюду — даже на Севере, — частенько рассказывал о тамошних обычаях. Кто бы мог подумать, что однажды это пригодится?
Мужчина озадаченно хмыкнул и открыл пошире дверь.
— Благословением стража дорог, проходи, путник.
Гейл осторожно, стараясь не споткнуться, последовал за ним через крыльцо и вошел в дом, пышущий теплом и светом.
К ним тут же вышла встревоженная красивая женщина с длинными перевязанными лентами волосами, утирающая руки полотенцем.
— Меня зовут Грэм, — межде тем представился мужчина и указал на женщину, — а это моя жена Мэрилла. Нелегкая выдалась ночка, да?
Гейл с трудом кивнул. Тело быстро и болезненно отогревалось, от смертельной усталости и пережитых потрясений кружилась голова. Он чувствовал внимательные пытливые взгляды новых знакомых и сгорал от неловкости.
Мэрилла засуетилась, быстро подобрала ему полотенце и одежды мужа — великоватые по размеру, но Гейл воспринял их с неподдельным восторгом и благодарностью, — пока Грэм разогревал грушевый сидр.
Если цвет волос Гейла их и озадачил, они ничем этого не выдали. Его устроили на кресле у большого камина, положили рядом на полу поясную сумку, и, завернувшись в большой старый плед и отпивая потихоньку горячего сидра из огромной кружки, Гейл согрелся и окончательно успокоился.
— Прошу прощения, — совладав, наконец, с голосом, пробормотал он, — что побеспокоил вас. Клянусь, я ничего эдакого не замышлял, просто… испробовал одно новое заклинание и сам не понял, как попал сюда.
— Оно и видно, — добродушно усмехнулся Грэм. — Повезло же вам, что вас закинуло сюда, а не в Дикие Земли или бездонное ущелье.
Гейл слышал краем уха, как Мэрилла, поднявшись наверх, негромко уговаривала проснувшихся детей лечь спать и не будить бабушку.
— Опасное это дело — новые заклинания применять. Мы вот с Мэриллой не маги, — продолжал Грэм, — но мой брат и сестренка очень в этом хороши, как и в том, чтобы заставлять меня за них беспокоиться. Да и сынишка мой младший магическую силу унаследовал, тот еще сорванец.
Грэм улыбнулся, и Гэйл не сдержал ответной улыбки. Эта семья нравилась ему. Это удобное кресло, горящий камин, обжигающе вкусный, пряный грушевый сидр, теплая огромная одежда, пушистый плед — Гейл не мог припомнить, когда в последний раз ощущал такое блаженство. Неожиданно здесь, в окруженных снегом и холодом краях, в тысячах, тысячах лиг от родного дома, он ощутил себя опьяняюще легким и свободным. Там, по ту сторону метели, осталась в неизвестности библиотека Времен и брошенный отдуваться в одиночку Лок; там осталась проблема Восточного Побережья и предатели Огуст и Жатриен; там осталась побледневшая сестрица Краста и ее плачущие по отцу дети; там в спокойствии своего любовного гнездышка осталась Вик со своим Джулом, даже не заметившая, сколь долго длится для Гейла эта безумная ночь.
— Спасибо, — опомнившись, от души сказал он. Перевел взгляд с добродушного лица Грэма на спустившуюся красавицу Мэриллу. — Вы не представляете, как я вам благодарен.
— Не стоит, — рассмеялся Грэм. — В следующий раз будете осторожней, да и как знать? Быть может, однажды в ваш дом постучится заблудившийся путник и попросит убежища? И тогда вы вспомните об этой ночи и поможете ему, а он уже в свою очередь поможет кому-то еще, и добра в мире станет на чуточку больше.
Гейл помрачнел, вспомнив предательство дяди. Как так получилось, что родной человек вот так легко предал его, а чужой, которого он встретил впервые в жизни несколько минут назад, без лишних раздумий впустил в дом, обогрел и накормил? Как учитель Руп, уркас, встретивший их с Вик впервые в жизни — маленьких глупых человеческих детей, — взял на себя ответственность воспитать, вырастить, всему их научить? Как все было сложно и запутано…
Гейл расфокусированно уставился на горящий огонь, замечая краем глаза стоявшую на каминной полке странную статуэтку в виде какого-то уродливого существа. Хм, какая занятная штука. Похоже, из дерева сделана, и не страшно ставить такую вещь над огнем? Дети же могут запросто случайно столкнуть ее.
— Дорогой, — с улыбкой сказала тем временем Мэрилла, — не лучше ли проводить господина Гейла в комнату для гостей, а разговоры отложить на завтра? Он выглядит измотанным, да и нам всем давно уже пора спать.
Грэм проводил Гейла, пока Мэрилла быстро прибиралась в гостиной. Дом изнутри оказался еще просторней, чем выглядел в темноте снаружи. Изначально то был каменный дом, понял Гейл по стенам гостиной, но постепенно его все расширяли и расширяли, и стены здесь, в дальней части дома, были уже деревянные, как и, скорее всего, на втором этаже.
Они прошли до конца коридора, к приоткрытой двери. Постель была приготовлена, в разожженном очаге приветливо горел огонь. Пожелав приятных снов, Грэм ушел, оставив Гейла в столь необходимом сейчас одиночестве.
Безмерная усталость, сонливость и разочарование навалились со страшной силой.
Да уж, попытка подобраться к полукровке с треском провалилась. Теперь бы не осрамиться и благополучно добраться домой, пока его пропажу не заметили. Гейл представил торжество и злорадство Огуста и Жатриена, когда они прознают о его исчезновении.
«Надеюсь, они не пойдут войной, пока меня нет», — подумал он, кидая поясную сумку прямо на пол и неохотно раздеваясь. Здесь было прохладней, чем в гостиной. Он облачился в приготовленную рубашку и штаны. В углу на столике стоял небольшой тазик с ковшиком, кусочек мыла, а рядом на полу высилось ведро теплой воды для мытья. Гейл быстро привел себя в порядок, зачесал растрепанные волосы пальцами и наспех перевязал лентой.
Кровать была простая, деревянная, не такая мягкая, как он успел привыкнуть. Белье было грубым, но чистым и пахло свежестью. Небольшое окно было задернуто, возле него стоял небольшой стул и стол, заставленный горшочками с цветами. Помедлив, Гейл отдернул шторы и уставился в глубокую ночь. Слабо светящиеся голубоватые кристаллы на невысоких столбах, освещали ворота сарая по обе стороны и летящие крупные хлопья стремительного снега.
Пол под ногами был холодный. Отпивая из захваченной с собой кружки остывший сидр, Гейл подошел к кровати и удрученно сел на постеленный перед ней толстый ковер. Прислонился к кровати, вытянул ноги к очагу и задумался, разминая пальцы. Помедлив, раскрыл поясную сумку и достал захваченный дневник Ищейки Хорея.
Маленькую дочь Хорея, бывшего магом-хранителем одной деревушки, убил кровожадный монстр. После выяснилось, что монстр тот был тэйвером-полукровкой — ребенком, которого приютил лучший друг Хорея по имени Ингрэм. Хорей к своему прискорбию догадался об этом слишком поздно — полукровка успел сбежать. После этого он оставил свою должность в деревне и присоединился к Ищейкам, полный намерений отыскать и отомстить убийце дочери. Дневник заканчивался тем, что поиски Хорея увенчались успехом спустя семь лет. До завершения дневника оставалось шесть листов, но Хорей их так и не заполнил. Последняя запись обрывалась на том, что Хорей взял в заложницы одну женщину, бывшую последовательницей тэйверов, и намеревался с ее помощью заманить полукровку в ловушку и расправиться с ним. Судя по всему, план провалился и окончился гибелью Хорея.
Гейл уже давно прочитал дневник от корки до корки, изучил все рисунки, но одна смутная мысль, связанная с этой книжкой, назойливо кружилась в его заторможенной от сонливости голове. Мысль, которую, он чувствовал, непременно должен был ухватить прямо сейчас, иначе она навсегда бы от него ускользнула.
Дома должно быть уже утро, раз здесь — глубокая ночь. Интересно, добрался ли Лок до Южной Вершины или застрял в Верхнем мире? Наверняка их пропажу давно обнаружили. Интересно, как сильно забеспокоится Вик? Если вообще забеспокоится…
Гейл удрученно пролистал дневник ближе к началу — где Хорей выпытал у Ингрэма правду о полукровке и отправился к нему домой, чтобы устроить обыск.
Свет пламени из очага был неярок, читать было неудобно, придвигаться ближе к огню не хотелось — он так устал, что едва держал глаза открытыми. Чувствуя, что клюет носом и глупо ухмыляясь этому, Гейл пробежался взглядом по очередным плывущим уже строкам и с отстраненным удивлением посмотрел на картинку, которой те заканчивались.
В доме своего предателя-друга Хорей не нашел ничего, что могло бы принадлежать тэйверу-полукровке, кроме одной уродливой статуэтки. Хорей намеревался с помощью заклинания поиска найти полукровку, но статуэтка указала лишь на местоположение Ингрэма, которому в действительности принадлежала. Тогда Хорей впал в неистовую ярость, швырнул статуэтку в огонь и разгромил все, до чего дотянулся. Уходя, он надеялся, что пламя вырвется из очага и поглотит дом проклятого друга.
Если рисунок был выполнен тщательно, а написанные слова были ровными и четкими, то следующая страница поражала бессвязными прыгающими строками и была испачкана темными пятнами. Видимо, писал Хорей уже после неудачного заклинания поиска, будучи пьяным вдрызг.
Гейл перевернул страницу назад и пристально, не моргая, до рези в глазах уставился на рисунок статуэтки. Он практически почувствовал, как в голове щелкнуло осознанием одной простой и очевидной вещи. И одновременно этот щелчок словно бы в один миг заставил исчезнуть сонливость и усталость. Сердце ускорилось, стало жарко.
Этого не могло быть. Этого… Минуточку.
Гейл поспешно встал, не выпуская книжицу из рук, и как можно тише вышел из комнаты. Стараясь ступать ближе к стене, где меньше скрипели половицы, он прокрался в гостиную, к очагу, огороженному низкой решеткой. Подошел ближе, осторожно взял с каминной полки уродливую, неожиданно тяжелую статуэтку и внимательно рассмотрел. Чем-то фигурка напоминала страшилищ из старых книг про древних богов учителя Рупа. Он тщетно пытался открыть одной рукой дневник ищейки Хорея, чтобы сравнить статуэтку с рисунком, в конце концов, присел на корточки, прижал к коленям дневник и раскрыл, наконец, на нужной странице.
Последние сомнения исчезли — это была одна и та же статуэтка.
Гейл потрясенно выдохнул.
— Отец сказал это не трогать, — строго произнес тихий детский голосок.
Гейл вскочил так резко, что ударился головой о каминную полку, и не удержался от сдавленного воя в прикушенную щеку. Шмак побери, аж искры из глаз, тьфу, еще и дневник со статуэткой выронил, хорошо, что не в огонь.
— Осторожно, — еще строже велел детский голосок.
Маленький черноволосый мальчик быстро прошлепал босыми ножками к Гейлу и бережно поднял оброненную статуэтку.
— Это фигурка древнего божества Чучпу… Чукчу… Чумчпуфуя, разве ты не знаешь? Нужно обращаться с ним с почтением.
— Да что ты, — процедил Гейл, потирая ушибленную голову и с трудом подавляя желание выругаться при ребенке. Поднял дневник Хорея и недолго думая засунул за пояс штанов сзади. Штаны были великоваты и к ним прилагался ремень, который он плотно затянул.
— Да, — серьезно подтвердил мальчик. — Дядя говорит, что если потереть его между рожками и загадать желание, оно непременно сбудется.
— И откуда же у тебя взялась эта чудесная фигурка? — елейным голосом поинтересовался Гейл, оглядываясь по сторонам и надеясь, что никого больше не разбудил. Не хотелось бы, чтобы у хозяев сложилось дурное впечатление о нем. Нужно поскорее отвязаться от мальчишки и вернуться в свою комнату, а утром расспросить Грэма и Мэриллу о статуэтке, если уж так неймется. Да мало ли на свете таких страшилищ? Простое совпадение, может, у северян так принято — иметь в доме по фигурке чудища?
Но деревушка Хорея и его друга Ингрэма находилась у леса, на границе Юга и Запада, близ Диких Земель, — вспомнил он из записей в дневнике Хорея. Не на Севере.
— Это дядино, — не без гордости ответил тем временем мальчик. — Он говорил, что сам сделал, когда был маленьким.
Он изо всех сил зажмурился и потер страшилище между рогами. Осторожно открыл глаза, выдохнул. На вид ему было года четыре, по крайней мере, выглядел не старше близнецов Красты, и хотя ростом был ниже, фигурка его казалась много крепче и здоровее. Букву «р» он выговаривал хвастливо четко, будто недавно выучил и теперь стремился поведать всему миру об этом. Он задрал взлохмаченную головку, его зеленые как у отца глазенки блестели от любопытства.
— Матушка сказала бабушке, что ты хороший, и что ты заблудился и побудешь у нас до утра.
— Да, — хмуро кивнул Гейл. — А теперь иди-ка спать.
— Я не хочу спать. И ты тоже не спишь.
— И я сейчас пойду спать, — закатив глаза, уступил Гейл. — Пошли скорее, пока твои родители не проснулись.
— Я уже несколько раз ночью сюда приходил, меня еще ни разу не поймали, — прихвастнул мальчишка. — Энни заболела, и я очень просил великого Чумчулу помочь…
Гейл покосился на статуэтку, которую тот продолжал бережно прижимать к груди, как сокровище.
— … и он меня услышал, и вылечил ее, — с гордостью сказал мальчишка. — Я еще просил, чтобы дядя почаще к нам приезжал, и знаешь что? Он приезжал аж несколько раз подряд! — восторженно зашептал мальчишка, свято уверенный в магических свойствах деревяшки. — Я был так рад его увидеть! Хоть бы он насовсем к нам приехал!
— А что, он далеко живет?
Гейл протянул руку, указывая взглядом на каминную полку, и мальчик неохотно отдал ему статуэтку. Гейл аккуратно вернул ее на место. Помимо этой статуэтки на каминной полке лежали камни редких пород, которые могли бы заинтересовать Лока, падкого на такие вещи.
— Я не знаю. — Мальчишка пожал плечиками. — Никогда у него не был, это он к нам приезжает и привозит каждый раз много подарков. Он лучший дядя на свете.
Гейл хмыкнул.
— И как же зовут твоего дядю?
— Дядя Нироро.
— Ниро… — Гейл осекся и метнул быстрый взгляд на беспечного, ничего не подозревающего мальчишку.
Имя полукровки, забавное глупое имя полукровки… Хорей упоминал об этом в дневнике лишь несколько раз в самом начале, когда не знал еще, что сын Ингрэма и есть монстр, убивший его дочь, а после называл полукровку лишь монстром.
В голове мгновенно все три имени сложились в четкую последовательность: Нироро — Ороро — Орохин.
Этого не могло быть. Этого просто не могло быть! Он просто сходит с ума, слишком запутался, ему нужно поспать и отдохнуть, что, в конце концов, полукровке здесь делать?!
— Он разрешает мне называть его дядя Ороро, — тем временем похвастался мальчишка, окончательно разбивая последние сомнения Гейла. — Он берет меня с собой ловить рыбу, и обещал, что когда я еще немного вырасту, они с отцом возьмут меня на охоту.
— Я хотел бы с ним встретиться, — не слыша свой голос, пробормотал Гейл. — Может, здесь есть его портрет или…
— Дорогой, ты почему не в постели? — в возмущении ахнула Мэрилла. — Марш спать немедленно!
В светлой ночной рубашке, с полу-распущенной длинной косой, она с негодованием перевела взгляд с сына, который тут же вжал голову в плечи, на Гейла.
— Господин, что-то случилось? Этот негодник вас разбудил?
— Нет, нет, все хорошо, но прежде — покажите мне портрет или… я хотел бы встретиться с Ороро, вашим дядей, — путаясь в словах от волнения, попросил Гейл.
— С кем? — округлив глаза, спросила Мэрилла и возмущенно сказала сыну: — Ты опять коверкаешь имя своего дяди! Дядя Нихоро его зовут! Нихоро! Повтори!
— Но он разрешает себя так называть! — возмутился в ответ мальчик. — Ему нравится, когда я так его зову!
— Боги, этот ребенок однажды меня доведет, — закатила глаза Мэрилла. — Спать. Живо. Господин, может, хотите воды? Вы очень побледнели, вы в порядке?
— Покажите мне его портрет, — перебил ее Гейл.
От лихорадочного волнения внутри все сводило, а может просто он еще не отогрелся полностью. Он не сомневался, что даже если полукровке удалось запутать мозги этим добрым людям и обратиться человеком, он сумеет узнать его, как только увидит. Скорее всего полукровка прятал истинный облик с помощью оборотного кольца, о котором Хорей прознал, когда уже работал Ищейкой. Если заставить его снять кольцо, то удастся разоблачить. Но для начала следовало заманить его сюда.
Для начала следовало убедиться, что его догадки — правда, а не совпадение, в которое отчаянно хотелось верить.
— Да что вы так привязались к Нихоро? — удивилась Мэрилла.
Мальчишка тем временем понуро поплелся было к матери, как Гейл, поддавшись необъяснимому порыву, схватил его за плечо и остановил.
— Потрет, изображение или…
Он снова вспомнил записи Хорея. Голова кружилась от догадок, и о, как же будет глупо, если окажется, что все случайность, и злополучный дядя Нихоро — никакой не полукровка Орохин!
Но что если это так? Разве не спасет он этих добрых людей от злодеяний полукровки? Несомненно тот использует их для каких-то корыстных целей, эта женщина не выглядела бы такой изумленной и растерянной, если бы понимала, почему Гейл так стремился встретиться с дядей Нихоро — с полукровкой Орохином.
— Призовите его, — выпалил он.
Испуганная, замершая на месте Мэрилла переводила беспомощный взгляд с сына на него.
— Вы… Вы что, господин?.. Отпустите моего сына, прошу вас. — Она стиснула руки на груди. Тоже босоногая, в простой ночной рубашке, с растрепанными длинными волосами.
Он даже не заметил, когда отросли волосы Вик, когда она научилась носить платья и сменила практичные сапоги на плоской подошве — на изящные туфельки. До вечера обручения никогда прежде он не видел ее волосы такими длинными и распущенными, а ее — такой красивой и счастливой.
И такой она стала не из-за него.
— Призовите его, — тверже повторил Гейл и притянул мальчика к себе, небрежно прижимая ладонь к его дернувшемуся тонкому горлышку. Он чувствовал, как задрожало и усилилось пламя за спиной, словно бы поддерживая, и приободрился. — Немедленно.
Мэрилла побледнела. Ее губы задрожали. Она оглянулась, посмотрела на мальчика, снова оглянулась.
— Без глупостей, — предупредил Гейл. — Позовите мужа сюда. Если я ошибаюсь, я возмещу вашу тревогу, я все исправлю, но если я прав… Если я прав, госпожа, вам всем грозит опасность, и я делаю это ради вашего блага в том числе. Я не желаю вам зла, я лишь…
— Тогда отпустите моего сына, давайте спокойно поговорим, — со слезами попросила Мэрилла. — Вы все объясните, мой муж призовет Нихоро, мы все вместе еще… еще посмеемся над всем этим. — Ее губы дернулись в беспомощной улыбке, но тут же опустились. — Пожалуйста.
Гейл помотал головой.
Если бы не откладывал с признанием Вик до лучших времен, она не сблизилась бы с Джулом, не обручилась бы с ним. Она осталась бы вместе с Гейлом, как и всегда была бы рядом. Он мог бы… он целовал бы ее, как целовал теперь Джул, держал бы ее руки в своих, как держал теперь Джул, он сделал бы все для нее! Но теперь это делал другой, и Вик принадлежала другому и никогда уже не будет рядом так близко, как представлялось Гейлу в безнадежных мечтах.
Руки немного задрожали, и он отстранил ладонь от горла ребенка. Мальчик шумно дышал, но стоял спокойно, и хорошо — иначе Гейл переживал, что может наделать глупостей в попытках его усмирить. Огонь за спиной колебался сильнее, стало жарко, но он не собирался отступать теперь, когда цель неожиданно четко возникла перед ним.
— Призовите его немедленно. Я не шучу. Позовите мужа и…
— Я здесь, — сказал Грэм, медленно шагая в гостиную. Он остановился рядом с женой и хмуро оглядел происходящее. — Какого шмака происходит, господин?
Взгляд Гейла вперился в его руки. Сейчас они не были прикрыты одеждой, и он ясно увидел узор клятвы на правом предплечье.
— Вижу, на вашей руке клятва братьев и метка призыва, — заметил он, мысленно похвалив себя за то, что успел изучить этот раздел магии. — Призовите Нихоро, и я отпущу мальчика.
Грэм медленно кивнул, успокаиваще поднял безоружные руки. Он посмотрел на жену и кивнул ей.
— Все хорошо, дорогая. Бронн, стой на месте и не дергайся, ладно?
Гейл почувствовал, как мальчик осторожно кивнул, но его отец продолжал настойчиво на него смотреть.
— Ты слышишь меня? Скажи, если все понял.
— Я с-слышал тебя, отец, — срывающимся голосом, полным слез, пробормотал мальчик и всхлипнул.
Гейл сжал челюсть так сильно, что скрипнули зубы.
Вот уж чего он не хотел, так чтобы ребенок плакал по его вине.
“Скоро все закончится, — убеждал он себя. — Еще немного, я должен разобраться, я делаю им одолжение, они еще скажут мне спасибо, что разоблачил эту тварь”.
— Вот и молодец, — похвалил Грэм, затем перевел потемневший недобрый взгляд на Гейла. Шагнул к нему, и Гейл тут же отступил, не отпуская мальчика.
— Стойте на месте, — предупреждающе велел он, стараясь дышать ровно и спокойно.
Грэм послушно остановился, хмуро разглядывая что-то за его спиной — усилившееся пламя в камине, как подозревал Гейл. Мэрилла же ужасно побледнела и, похоже, едва стояла на ногах.
Нельзя допустить, чтобы ситуация вышла из-под контроля. Он слишком взвинчен, а мысли о Вик лишь еще больше раззадорили и обозлили его. Он знал, что не должен вымещать это на добрых людях, не отказавших в помощи в трудную минуту. Они ведь даже не были магами и не выглядели воинами.
— Господин, ни к чему так волноваться, — сказал Грэм, сделав еще шаг, — я призову Нихоро, но не могли бы вы…
— Хватит тянуть время! — заорал Гейл, и Грэм тут же в страхе попятился.
Послышалось дребезжание и звон, будто где-то лопнула стеклянная посуда. О, так оно и есть — разбился оставленный на столе сосуд, откуда ему налили сидр. Стараясь не паниковать из-за того, что восстановившаяся сила не подчинялась ему, Гейл сосредоточился на ощущении напряженных плеч мальчика.
— Хорошо, хорошо, — примирительно сказал Грэм. Огляделся, медленно потянулся к столешнице и взял лежавший там нож.
— Только без глупостей, — предупредил Гейл.
— Чтобы призыв сработал, нужно провести кровью по метке, — объяснил Грэм.
— Я знаю, — перебил его Гейл, чтобы не выглядеть глупым не сведущим магом, хотя все здесь давно уже должны были увидеть, что на его руках не было никаких меток, что не давал он никогда никаких клятв.
Грэм все так же медленно провел ножом по пальцу и коснулся метки.
Пространство вспыхнуло фиолетовым светом, и словно из воздуха в мгновение ока появился человек. Ростом он был чуть ниже Грэма, более худощавый и жилистый, одетый в простую рубашку и штаны. Казалось, он ничуть не растерялся. Он мгновенно встал перед Грэмом и его женой так, что прикрывал их теперь от Гейла. В его руках вспыхнул фиолетовый огонь концентрированной чистой магии, он уставился на Гейла, явно не узнавая и с откровенной ненавистью, и приказал:
— Немедленно отпусти моего племянника!