Это был человек! Это был совершенно незнакомый человек, и Гейл на время онемел и оглох от потрясения. Произошла ужасная, ужасная ошибка!
Ошеломленный, он почти разжал руки, готовый все объяснить, покаяться, извиниться за недоразумение, как нечто вдруг привлекло его внимание, и он резко и наверняка больно вцепился в мальчишку.
— Кольцо на твоей руке. Сними его.
— Что?
— Сними кольцо, все кольца, — быстро поправился Гейл. — Живо, иначе мальчишке не поздоровится.
— Да как ты смеешь! — прошипел побелевший от негодования Нихоро.
— Я не шучу! — выкрикнул Гейл.
Что-то внутри неумолимо подстегивало его продолжать, не останавливаться. Он был близок к цели, он столько преодолел за эту бесконечную ночь, он слишком далеко зашел, чтобы теперь отступить.
— Я не вор или что-то такое! Клянусь, мои намерения чисты! Если мои догадки не оправдаются — отлично, я буду рад этому больше, чем кто бы то ни было! Я все объясню, обещаю, — глядя на Грэма и Мэриллу, воскликнул он. — Мне жаль, я никогда не стал бы, но вы поймете, поверьте, я очень богат, я возмещу ваши тревоги, я…
— К шэндерам твое богатство, к шэндеру тебя! — выплюнул Нихоро. — Отпусти Бронна!
Магия в его руках угрожающе забурлила, готовая хлынуть в мощной атаке в любой момент.
— Нихоро, делай, как он говорит, — осторожно попросил Грэм. — Сними эти шмаковы кольца, видишь же, он не в себе, и…
В этот момент Нихоро молниеносно сорвался с места. Такой скоростью не мог обладать человек. Гейл понимал, что ничего не успеет: претворить в реальность расправу над мальчиком он не смог бы, и Нихоро это понял и поспешил воспользоваться моментом; отразить атаку магией не сумел бы — не знал, как, слишком привыкший полагаться на силу Вершины; разве что увернуться успел бы, но тело вопреки рефлексам и инстинктам осталось стоять. Широко раскрытыми глазами Гейл, охваченный ужасом, смотрел, как разъяренный Нихоро приближается. Время словно бы замедлилось, он сам весь словно бы замедлился и подобно тонкой скорлупе надломился изнутри и рассыпался, обреченный наблюдать за тем, над чем властен не был, и лишь под пальцами колотилось сердечко мальчика, как птица, бьющаяся о прутья клетки, да ревел, бушевал внезапный, стремительный, вырвавшийся на свободу огонь.
Замедлившееся время будто резко скакнуло вперед. Оглушенный Гейл растерянно заморгал, огляделся. Огонь был всюду: вместо окон и стен, вместо коридоров, комнат, мебели. Над головой, там, где раньше был потолок и второй этаж, зияла огненная дыра. Всюду были развалины, обвалившиеся стены, разбросанная по сторонам мебель — и все горело. Запахло горелым мясом, и Гейл, бросив взгляд в ту сторону, окаменел, чувствуя тошноту и удушающий ужас — похожая на большую куклу со сломанной шеей, горела неподвижная Мэрилла, ее красивые длинные волосы вспыхнули свечой, занялось платье, горела плоть. Рядом с ней шевельнулась груда обломков. Огромная тень метнулась туда и быстро, но бережно вытащила из-под обвала Грэма. Грэм с трудом поднял окровавленную голову и вскрикнул от ужаса. Гейл не удивился его реакции — огромной тенью было то самое существо, тот самый полукровка с распахнутыми крыльями. На правом зияла крупная дыра.
— Успокойся! Это же я! — бессильно вскричал полукровка, осторожно удерживая Грэма за плечи. — Не двигайся, прошу! Боги, Грэм, прости, так не должно было случиться!
Но Грэм не слышал и пытался вырваться, а спустя несколько судорожных мгновений затих. Его взгляд, направленный на Гейла, вернее, на мальчика, остекленел, застыл. Сердце мальчика продолжало суматошно колотиться, но сам он даже не шелохнулся и не издал ни звука.
Полукровка недоверчиво легонько хлопнул Грэма по щеке. Рука его застыла. Черная искривленная рука с длинными когтями. Он бережно прикрыл Грэму веки и положил его на пол. Затем медленно поднялся и обернулся к Гейлу. От его неприкрытой злобы Гейл невольно попятился.
— Ты понимаешь, что натворил? — процедил полукровка.
Его черные глаза горели жаждой убийства. Гейл с трудом сглотнул, зная, что один неверный шаг — и его прикончат без колебаний, и тогда уж точно ему не вернуться домой и не увидеться с Вик.
— Не подходи, — прошептал он, сжимая дрожащей рукой горло мальчика, и полукровка к его изумлению и впрямь остановился.
— Ты их всех прикончил, теперь и ребенка хочешь убить? — прошипел тот.
— Ты меня принудил! Я не собирался их убивать! Ты набросился на меня!
— А ты прикончил их! — яростно перебил его полукровка. — Останови свой огонь и отпусти Бронна, и, может, я подумаю о том, чтобы оставить тебе твою жалкую жизнь!
Гейл отстраненно с удивлением заметил, что стоило лишь подумать, что дальше заходить уже некуда, как выяснялось обратное. Он размышлял с пугающим хладнокровием и быстротой, отбросив на время мысль о том, что только что прикончил невинных людей и угрожает жизни ребенка, чтобы спасти свою шкуру.
Как он понял, Грэм знать не знал, что Нихоро был полукровкой-тэйвером, иначе не среагировал бы так.
(перед смертью)
Для Нихоро же, очевидно, эта семья была очень дорога. Он врал им о своей сущности, но всегда приходил, когда нужна была помощь: несколько раз подряд, чтобы помочь вылечить больную девочку; спустя мгновение после призыва будучи даже не одетым как следует. Единственное, что останавливало сейчас Нихоро, то есть Орохина от мести — это мальчишка-заложник в руках Гейла. Стоит лишь ослабить хватку, как внимательно наблюдавший за каждым его движением полукровка набросится на него и разорвет на кусочки.
Мальчишка был единственный спасением Гейла.
— Я отпущу его, но прежде я должен убедиться, что ты не прикончишь меня и… — Гейл перевел дыхание. Идти до конца, так идти. — И будешь служить мне.
— Ты никак совсем зарвался, человек! — зарычал полукровка.
Гейл за горло и плечи приподнял мальчишку над тлеющим полом. Его колотило от ужаса, но отступать было нельзя.
В любом случае после произошедшего рассчитывать на мирный разговор с полукровкой, как он прежде хотел, было несусветной глупостью.
Полукровка молчал и не двигался с места.
Отлично. Отлично. Это могло сработать.
— Начерти круг, да поживее.
— Что ты собрался делать? Заключить со мной клятву? — с презрением спросил полукровка, но подобрал горящую головешку и послушно приступил к заданию.
— Да. Клятву слуги и хозяина.
Гейл вновь мысленно порадовался, что успел изучить клятвы и их схемы, и пристально следил теперь, чтобы полукровка все сделал правильно.
Между тем снаружи собралась толпа, уже пытались тушить пожар, но огонь не унимался, и не то чтобы Гейл прикладывал к этому усилия. Он просто был — огненным кольцом охватил дом, и Гейл лишь беспокоился, что не сможет его унять, когда все закончится.
— А ты много о себе возомнил, — прошипел тем временем полукровка, краем глаза продолжая следить за Гейлом и выжидать подходящего момента. Гейл, считая вдохи и выдохи, продолжал держать мальчишку — свой шанс спастись — за горло.
Орохин быстро закончил рисовать головешкой круг и символы клятвы и встал посередине.
— Нет, выйди, — велел Гейл. — Я что, идиот по-твоему?
Полукровка ощерился, но послушался. Гейл кивком указал ему отойти подальше и осторожно, шаг за шагом вошел с мальчишкой в центр круга.
— Я заключу клятву с мальчишкой, и только посмей меня ослушаться — ему конец, понял меня? — дрожащим голосом выпалил он. — Дай нож или что-то острое. Быстро.
Полукровка огляделся и молча кинул обнаруженный у тела Грэма нож, который вонзился аккурат у ног Гейла.
— Так, так, — бормотал Гейл.
Перед глазами плыло от напряжения и слез. Он не выдерживал, а ведь предстояло самое трудное, хотя разве мог он ставить это… трудное в ряд с другими… трудностями, которые уже совершил, пусть и не хотел? Считать вдохи и выдохи совсем не помогало, Лок мог засунуть свои советы куда подальше.
Он опустился на корточки, удерживая мальчика между собой и полукровкой.
— Скажи свое имя.
— Моя матушка, почему она не двигается? — встретившись с его взглядом, тихо спросил мальчик. Его лицо было красным и опухшим от огня и слез. — Она же горит, почему вы ей не поможете? И мой отец…
Он начал всхлипывать.
— Имя, — мертвым голосом повторил Гейл.
Он просто должен делать свое дело, чтобы вернуться домой, вернуться к Вик, позаботиться о ней, если с ней что-то случится или мерзавец-Джул ее обидит.
— Как тебя зовут?
— Б… Б…
— Бронн, успокойся, делай, как он велит, — тихо сказал полукровка. Услышав его низкий голос, мальчишка задрожал еще больше.
Гейл несильно порезал свой палец ножом и вывел на руке мальчика свое имя на языке богов. Взял его руку и надрезал его палец. Мальчишка вскрикнул, задергался, пришлось его встряхнуть, чтобы перестал вырываться.
— Напиши, напиши свое имя на моей руке, — призывая все свое терпение, велел Гейл.
Мальчишка впал в неистовство, и Гейл вновь хорошенько его встряхнул. Полукровка дернулся к ним, но Гейл остановил его взглядом и прижатым к груди мальчика ножом.
Идти до конца. Идти до конца. Он за последний час такого натворил, что ему никогда не отмыться, одним больше, одним меньше, быть может, этот мальчишка даже останется в живых.
От того, что мальчишка дергался, нож порезал его, и кровь пропитала его светлую ночную рубашечку спереди.
— Я не знаю, я не умею, — расплакался мальчик, прижимая ручки к груди.
Гейл, не сводя с полукровки глаз, взял испачканную ручонку мальчика, отделил порезанный указательный палец и, направляя и нажимая, вывел его имя на своей руке. В тот же миг клятва вспыхнула, обожгла их сцепленные руки. Мальчик закричал, отчаянно попытался вырваться.
— Не двигайся! — заорал Гейл то ли ему, то ли дернувшемуся полукровке, а может, себе, но все они застыли на своих местах, и когда свет погас, Гейл запоздало вспомнил, что совсем забыл об условиях клятвы. Но это было не особо важно — жизнь мальчика теперь была буквально в его руках, да и не хотел он нести перед ним никаких обязательств.
Мальчишка рыдал в голос и дергал руку. Опустошенный Гейл безразлично разжал ладонь, и тот, не удержавшись, упал.
Крылатой тенью полукровка, ничем больше не сдерживаемый, метнулся к мальчику но тот, увидев его, в ужасе закричал и подбежал к Гейлу, вцепился в его ногу и зарыдал. Да и было от чего: разъяренный крылатый когтистый монстр Орохин мало походил на себя прежнего, которого Гейл увидел в первый раз в тот злополучный день предательства Огуста и Жатриена, что уж тут было говорить о привычном для мальчика человеческом облике доброго дядюшки?
Вот почему полукровок так боялись, понял Гейл. Вот как в действительно выглядел Орохин. Страшный уродливый монстр, чья жажда крови лишала его рассудка и превращала в беспощадного убийцу. Все в дневнике Хорея было правдой. После того, как дело с Восточным Побережьем будет закончено, он должен будет избавить мир от этого монстра.
— Бронн, — потерянно пробормотал остановившийся на полпути полукровка. — Это же я… Это…
Он немного удивленно посмотрел на свои руки. Помедлив, снял и надел заново кольцо с большим фиолетовым камнем, выполненным в форме треугольника. Он оборачивался человеком медленно, под стихающий шум огня, под все нарастающие крики людей.
— Бронн, подойди ко мне, это я, твой дядя, — попытался он снова. Мальчишка отчаянно помотал головой.
Время поджимало — огонь, наконец, начал исчезать, и Гейл в страхе понял, что не может это остановить. Скоро сюда прорвутся люди, увидят его, увидят их всех. Нельзя было это допустить. Гейл грубо отстранил мальчишку за ворот одежды и оттолкнул.
— Пошел, ну?!
Покрасневшие и опухшие, обвиняющие зеленые глаза мальчишки были переполнены слезами и преследовали Гейла до конца его жизни, а сейчас мальчишка обреченно повернулся к чудищу и, увидев вместо него дядю, спотыкаясь, побрел к нему. Орохин быстро преодолел разделявшие их шаги, обессиленно опустился на колени, обнимая его, прижимая к себе, и когда мальчишка обвил его шею ручонками, слезы покатились по его бледному человеческому лицу.
— Будь ты проклят, потомок Хейлы, — с ненавистью процедил он.
«Я уже», — отстраненно подумал Гейл, вслух же сухо сказал:
— А теперь открой Дверь в Южную Вершину.
— Да подавись, — прошипел Орохин, порывисто доставая из-за пояса длинный тонкий рог, и быстрым коротким движением взрезал пространство в шаге от Гейла.
Гейл немного удивленно посмотрел на нее.
Кажется, он все же успеет к обеду.
Отчего-то хотелось то ли расхохотаться, то ли зарыдать — он сам не понимал.
— Приходи в мою комнату к полуночи, — велел он и поднял повыше предплечье, чтобы показать черную метку имени Бронна. — Иначе ты знаешь, что я с ним сделаю.
— Ты в любом случае крупно пожалеешь о том, что сделал с ним и его семьей! — Орохин вскочил на ноги, крепко обнимая мальчишку. — Ты пожалеешь!
Не слушая его угрозы, Гейл отвернулся и решительно шагнул в Дверь.