Гейл шагнул в Дверь и секунду спустя обнаружил себя в тронном зале — там, где впервые встретил полукровку Орохина. Испуганно вскрикнула служанка, чистившая стеклянные шары на светящихся кристаллах.
— В-Ваше Величество!
Она быстро поклонилась, но Гейл, не обращая на нее внимания, растерянно зашагал к выходу. Краем сознания он заметил, что сегодня был ясный солнечный день, едва миновало время ланча.
Он шагал по знакомым коридорам, запоздало кивая в ответ на приветствия, слыша за спиной изумленные шепоты о его странной одежде, странном выражении лица, странном поведении, но все это было таким далеким и незначительным, а ладонями он продолжал чувствовать живое тепло насмерть перепуганного плачущего ребенка, да предплечье горело от свежей — первой — метки клятвы. Гейл машинально натянул ниже рукава рубашки… того мужчины — это получилось без проблем, поскольку тот был крупнее него. Одежда пахла огнем и пеплом, Гейл все еще чувствовал запах горелого мяса, похожего на запах жареной свинины, и с трудом сдерживал рвотные позывы.
Он не помнил, как добрался до своих апартаментов, лишь увидев у дверей комнаты личных Стражей, вспомнил, что намеревался вернуться в комнату тайными ходами, чтобы не вызвать ненужные подозрения. Вчерашним вечером он приказал не беспокоить его до обеда, сказал, что будет медитировать, но это было так давно, так давно и незначительно, что тревога сейчас лишь едва всколыхнулась. Гейл качнул головой в знак приветствия, повернул дверную ручку, открывая комнату — он запер ее вчера изнутри, когда уходил тайными ходами в библиотеку, но благодаря связи с Вершиной двери открывались перед ним словно сами собой. Он успел заметить крайне изумленные выражения лиц своих личных Стражей, прежде чем заперся изнутри. Прислонился к двери спиной и медленно сполз вниз, накрывая голову руками и чувствуя, как неудобно сзади прижимается дневник Хорея, который он засунул за пояс штанов.
Лок. Нужно узнать, как он.
Можно связаться с Верхним миром через Восток. Чтобы связаться с Востоком понадобится маг-паук. Невидимые нити магов-пауков, протянувшиеся через специальные кратерные кристаллы, которые добывали в рудниках Востока, позволяли магам-паукам связываться с любым городом, где находился пункт связи. Пункты связи были распространены еще в золотую эпоху, зачастую они находились даже в отдаленных деревнях, и Гейл не раз видел, как учитель Руп связывался со своими старыми друзьями через них, но самому пользоваться этим не доводилось.
Лоис. Вот кто должен знать, как можно связаться с Локом, не вызывая подозрений. Конечно же, она согласится помочь, и тогда не придется обращаться к верховному магу и кому-нибудь еще постороннему.
Но прежде чем отправиться к Лоис, следовало сменить одежду и смыть с себя запахи прошедшей ночи. Не мешало бы и перекусить, но Гейл чувствовал, что еще не скоро сможет поесть — по крайней мере, пока не перестанет ощущать эфемерный запах горящего мяса.
Так, хорошо. Сейчас нужно сосредоточиться на этих простых шагах.
Гейл осторожно встал, вытащил дневник Хорея и положил на стол. Затем разделся донага, засунул вещи того мужчины в камин и сжег, используя щепотку горящего порошка и огненный камень — не магию. После отправился в смежную ванную комнату, хорошенько умылся, обтерся пушистым полотенцем, увлажнил тело густым маслом со сливочно-ореховым ароматом, причесался и уложил волосы, оделся в повседневную одежду и поспешил на поиски Лоис, пока вчерашние события вновь не захватили его разум.
Сейчас, при свете солнечного дня, случившееся казалось далеким страшным сном. Пока он не бросал взгляд на левое предплечье, где находилась метка клятвы. Он надел рубашку с длинными рукавами и для верности завязал предплечье бинтом.
Как только расправится с Восточным Побережьем, убьет полукровку и снимет клятву с мальчика, вот что он сделает. Не обязательно кому-то обо всем этом рассказывать. Никто даже не заметит, что что-то случилось. Мальчика наверняка определят в какой-нибудь детдом, и уж поверьте — Гейл невесело усмехнулся — это куда лучше, чем если за ним будет приглядывать сумасшедший тэйвер-полукровка, который мог в любой момент сорваться в безумие.
— Гейл, ты в порядке? — встревоженно спросила Лоис.
Она нашлась в оранжерее, где помогала садоводам сажать шевелящиеся крохотные саженцы, которые лежали в маленькой красной тачке.
— Да, конечно, — удивленным тоном отозвался Гейл и улыбнулся как можно искренней. — Просто устал в последние дни. Мне нужен совет Лока, а он так некстати уехал в Верхний мир.
— Учитель уехал в Верхний мир?! Когда?! И ничего мне не сказал! Он же обещал, что возьмет меня с собой в следующий раз!
Гейл сочувственно кивал и поддакивал, отчаянно надеясь, что Лок ничего не разболтает ни Лоис, ни Вик, ни кому-нибудь еще.
Во время разговора с Локом он притворится, будто бы тогда его вернуло домой, в Южную Вершину. Конечно, Лок заподозрит неладно, если каким-то чудом узнает, что появился он здесь уже ближе к полудню. И окончательно в этом убедится, порасспрашивав слуг и Стражей, увидевших его в великоватой не по размеру одежде и, возможно, учуявших прилипший запах горелого. Но Гейл надеялся, что к его возвращению пройдет достаточно много времени и появятся другие заботы и происшествия, которые вынудят сплетни переменить тему.
Гейл кинул острый взгляд на продолжавшую возмущаться Лоис.
Она ведь тоже заметила странности в нем.
Нужно взять себя в руки немедленно.
Гейл перевел разговор на магов-пауков, с которыми хотел встретиться, и Лоис, ведя его в кабинет связи, охотно рассказала по дороге о них все, что знала.
— Магия у них в теле циркулирует немного иначе, чем у обычных магов, — пояснила она. — Видишь ли, мы испускаем магию всем телом, вот посмотри.
Она задрала рукав платья выше локтя, остановилась и сосредоточилась. Воздух над ее кожей словно бы мелко подернулся — так бывает, если смотреть на воздух над огнем.
— У нас также есть крупные точки, откуда удобнее всего испускать магию, обычно это центр ладони. Мы испускаем определенное количество магии через ладонь и с помощью заклинания или схем облекаем ее в нужную форму, воздействие, а то и просто направляем в какой-нибудь объект — но и тут есть множество нюансов. У пауков же магия имеет выход лишь из пальцев, потому пауки редко изучают атакующую магию и обычно специализируются на обороне, разведке, связи. Вот что я еще скажу, Гейл, — никогда не недооценивай паука. Из всех магов они самые опасные. Их магия более концентрирована, чем у обычных магов, они облекают ее в форму нитей — на этом, кстати, и основана логика построения связующих комплексов по всему миру. Нам для того, чтобы научиться концентрации, нужно тратить много времени на медитации, они же, похоже, рождаются с этой способностью, иначе я этого объяснить не могу. О, вот и пришли.
Лоис уверенно постучала в кабинет связи и приветливо улыбнулась королевской паучихе Эронви, которая открыла дверь. Та, заметив Гейла, сдержанно поклонилась.
В кабинете связи Гейл бывал редко — обычно новости ему приносили в рабочий кабинет, где он работал с государственными делами до обеда, — но не раз видел, как пауки открывают канал связи с помощью кратерных кристаллов и установленного над ними зеркала. Это нехитрое сооружение находилось в центре кабинета и было охвачено кругом, выложенным черными треугольными камешками. Хм, если приглядеться, то черный круг, кажется, был сформирован определенным образом, а внутри него черной краской были нарисованы символы. Точно! Как же это он раньше не замечал?!
Гейл с удивлением огляделся, только сейчас обнаруживая, что стены кабинета связи были увешаны картами, что потолок был раскрашен подобно вечернему ясному небу и что в кабинете нет окон. Краем уха он слышал, как Лоис говорила с паучихой Эронви, называла город Востока, откуда после их связали с нужным городом Верхнего мира, и после недолгих мытарств — с домом, где вырос шэйер Кор Лок. На подернутой рябью глади зеркала одни лица сменяли других, пока в конце концов не появилось отражение Лока.
— Здравствуй, Лок, — вежливо поздоровался Гейл, напуская на себя беззаботный вид. Наконец-то ему удалось придать себе то самое выражение лица, по которому нельзя было догадаться о его истинных чувствах. Он расслабился и чуть сощурился в улыбке.
— Ваше Величество, — сухо и чопорно отозвался Лок.
— Я хотел поговорить с тобой о нашем вчерашнем уроке перед твоим отъездом, — поспешно сказал Гейл, украдкой указывая глазами на Лоис.
— О нашем уроке, — повторил Лок.
— Да. Я хочу сказать, что очень благодарен тебе за твою мудрость, — Гейл как можно почтительней склонил голову и с сожалением в голосе добавил: — и также хочу попросить прощения за то, что не оправдал твои ожидания.
Лок предсказуемо смягчился. Как же просто было внушить ему нужные чувства всего парой слов да покаянным видом. Воодушевившись, Гейл скорбно нахмурился, мысленно радуясь своим упражнениям перед зеркалом.
— Я все утро думал об этом, — вдохновенно и печально продолжил он, — и мне жаль, что мы так расстались, Лок. Мне очень нужно твое присутствие, тем более что я понял, как нам можно попасть в Восточную Вершину незамеченными и захватить Огуста и Жатриена.
Лок разволновался, подался вперед. Фоном звучали женские голоса, он лишь раз обернулся и сказал что-то на шэйерском.
— Гейлорд, то, что вчера произошло… Нам нужно обсудить это.
— Я все тебе расскажу и покажу, — обещал Гейл, уже мысленно прикидывая, какую бы штуку продемонстрировать Локу, не раскрывая ничего о полукровке Орохине, — но позже, когда мы будем одни. Это связано с Южной Вершиной, — бросил он, и Лок, всегда страстно увлеченный этой глупой темой с замком, согласно кивнул.
Лоис переводила взгляд с одного на другого и, кажется, догадывалась, что дело нечисто, но это было неважно — главное, Лок попался.
— Боюсь, я вернусь лишь через пять дней в лучшем случае, — сокрушенно сказал Лок. — В библиотеке Времен случился пожар. К счастью, я находился там и успел вовремя активировать водные кристаллы. Синие Стражи запретили мне покидать Верхний мир, пока ведется следствие, но моя дорогая старшая сестрица обещала помочь, так что в скором времени меня отпустят.
— С нетерпением жду твоего возвращения, чтобы продемонстрировать свои способности, — не удержавшись, сказал напоследок Гейл, покровительственно улыбаясь.
Лок странно взглянул на него, но ничего не сказал, лишь кивнул.
Отлично. Отлично, лучше и быть не могло. Разговор с Локом прошел на ура, хотя Гейл весь взмок и сейчас его немного лихорадило от пережитого волнения.
Сменившая его у кристалла Лоис с возмущением накинулась на Лока, и тому пришлось увиливать и искать причины срочного отбытия в Верхний мир, не предупредив ее. Предоставив его отдуваться одному, Гейл попрощался с тихой Эронви и поспешил на обед.
***
После обеда на него с удвоенной силой набросились сонливость и усталость, но подремать хотя бы полчаса Гейл боялся: прошлая ночь неумолимо протягивала к нему темные щупальца, от запаха жаркого его чуть не стошнило за обедом, при виде племянников в саду во время прогулки он понял, что весь дрожит, и поспешил уйти. В рабочем кабинете, он достал эликсир бодрости и выпил сразу два пузырька. После поспешил в библиотеку изучать клятвы.
На Малом Совете он с головой ушел в государственные дела, задержался допоздна и на ужин явился взбудораженный и голодный. После ужина заперся в кабинете и вновь погрузился в изучение клятв. За два часа до полуночи принял горячую ванну с густой пеной, душистыми мылами, ароматными маслами. Вновь увлажнил тело кремами да уложил волосы, любуясь собой в отражении зеркала и повторяя выражения лица, которыми одурачил Лока.
Он вышел из ванной, обмотанный полотенцем, улыбаясь, расслабленный и довольный, но сделав несколько шагов замедлился и остановился. Из приоткрытого окна, за которым с шумом листьев носился усилившийся ветер, проникал ночной воздух и холодными пальцами цеплялся за босые ноги.
Гейл, невольно дрожа, вновь с непонятным изумлением огляделся и заметил, что темный потолок был подсвечен словно бы изнутри благодаря вкраплениям крошечных светящихся синих кристаллов
(над головой образовалась пустота, черное небо, тающий снег)
коснулся стен, качнувшись от головокружения, и ощутил, что они словно бархатные наощупь
(в один миг их разнесло на обломки во все стороны, весь дом разорвало)
увидел, что один из кристаллов на стене мигает, словно бы пора его менять
(огонь горел так ярко, что было светло как днем, и пожирал обломки и тела)
(загорелось ли тело Грэма, или он этого даже не заметил?)
(если бы он не вцепился в Бронна, огонь набросился бы и на него)
услышал мерный рокот в глубине себя, в глубине замка, рокот неумолимой равнодушной ко всему
(кроме него)
силы, проводником которой он являлся.
Он даже ничего не сделал, он просто стоял, сжимая руками плечи перепуганного насмерть
(как и он сам)
маленького мальчика.
Они оба просто стояли и смотрели, пока сила Хранителя
(замка)
делала то, что должно — защищала его.
Гейл не заметил, когда успел опуститься на корточки и вновь накрыть голову руками, сжать со всей силы, чтобы ничего, кроме биение крови в голову, не слышать.
Он не знал, как это остановить. Все, что он мог сделать — это заставить полукровку подчиниться, угрожая жизни мальчика.
Он… он должен был выжить! Это ничем не отличалось от всех предыдущих разов, когда он убивал!
Впервые он убил человека в шестнадцать, когда на их домик в лесу напали бандиты, да и после не раз приходилось убивать, чтобы выжить. Этот случай ничем не отличался! Ему пришлось! И он же не убил мальчика! А те люди!.. Это была случайность! Он был ни при чем, это монстр-полукровка набросился на него! Огонь должен был попасть по нему, это полукровка виноват, что огонь усилился до такой степени, что разнес все вокруг — и снял оборот с полукровки, явив его истинный облик.
И даже этого не хватило.
Гейла пробило ледяным потом.
Даже столь мощного огня не хватило, чтобы ранить полукровку. Гейл не мог сейчас припомнить, чтобы видел раны на полукровке. Одежда была разодрана, да, но крови и ожогов не было.
Быть может, этот неуязвимый монстр прямо сейчас ищет способ снять клятву с мальчишки.
Но клятву не разорвать без дозволения хозяина, во всех книгах так написано, он проверил везде, где только мог.
Но этот полукровка-тэйвер пережил Первой проклятие, которое согнало всех тэйверов в Нижний мир — попав в Срединный или Верхний, они развеются прахом. Как знать, быть может, и против других проклятий у него…
Он не успел додумать эту мысль и вскоре уже совсем об этом позабыл, о чем впоследствии не раз жалел, ну а сейчас — напольные часы с коротким щелчком остановились на полуночи, и в то же мгновение в середине кабинета рваной переливчатой дырой появилась Дверь, из которой шагнул полукровка Орохин.
***
— Ты пожалеешь! — заорал Ороро, крепко прижимая к себе притихшего обессиленного Бронна.
Глотая слезы, он огляделся, вновь опустился на колени, ниже, где воздух был не таким ужасным: с исчезновением шмакова ублюдка воздух переполнился гарью, дымом, дышать становилось решительно невозможно, и Ороро тихонько бормотал заклинание очищения воздуха, которому научился в Нижнем мире. Кольцо огня ослабело, снаружи к ним уже подбирались люди, осталось лишь дождаться их. Если же они продолжат так медленно копошиться, придется воспользоваться Дверью и выбраться отсюда вместе с Бронном. Конечно, потом от вопросов не отделаться, так что лучше уж потерпеть еще немного.
Над головой зияла дыра черного неба, и снежинки все таяли, не долетая до головы. Бронн слабо дышал, кривился от боли и прижимал маленькую воспаленную ручку к груди. Тело Грэма лежало рядом. Если протянуть руку, можно коснуться его плеча.
Грэм увидел его в истинном облике в последние секунды своей жизни. Он умер, понимая, что всю жизнь доверял монстру. Как он отпрянул, пытался оттолкнуть, какой ужас был в его глазах…
Ороро зажмурился, крепче обнял Бронна.
Запах его крови щекотал ноздри, будил Голод. Даже сейчас, после произошедшего кошмара, часть его сущности, ненасытная, постоянно голодная, была увлечена запахом крови, и от этой беспомощной мысли Ороро вконец поник.
— Господин! Эй! Тут выжившие! Господин, отзовитесь!
Ороро вздрогнул, шатаясь, встал, крепче перехватил Бронна, огляделся и поспешил к проходу, откуда тянулись человеческие руки, откуда спешила помощь.
Все, что ему оставалось — это идти вперед, вытащить Бронна, спасти хотя бы его.
Он побрел мимо горящих обломков, мимо тел Грэма и Мэриллы, мимо обвалившегося второго этажа — обломки разнесло в стороны, так что в центре, где стоял проклятый убийца, не упало ни камешка. Краем глаза Ороро увидел сгоревшее искореженное тело маленькой Энни. Она сильно заболела, и ему пришлось наведываться сюда чуть ли не каждый день и помогать лекарствами да знаниями. Чуть поодаль лежала обугленная черная скрюченная фигурка, и Ороро бессильно отвел глаза. Элси, бабушка Грэма, знала его истинный облик. Она последняя здесь, на Севере, знала настоящего Ороро. Грэм не был магом. Ороро понимал, что было слишком опасно продолжать приходить к нему, потомку отца, унаследовавшему его зеленые глаза, но не мог перестать. Приходилось ухищряться: не появляться годами, наблюдая издалека, выдавать себя за своего родственника, чтобы не возникло вопросов и подозрений, тщательно скрывать свои мысли… Но это того стоило. Лишь здесь, на окраине маленького города, неподалеку от леса и реки, в старом доме, построенном еще сыном Ингрэма, рядом с его детьми, Ороро чувствовал себя свободным, самым обычным, не обремененным вековой ношей и ответственностью за чужие оборванные жизни. Казалось, в потомках отца, в их зеленых глазах он мог найти себе прощение, лишь это не давало сойти с ума, напоминало о прошлом и ошибках, которые он поклялся не повторять. Он не смог отказаться от этого, самой малости, единственной своей поблажки.
И вот к чему это привело.
Ороро задрожал, медленно осознавая, что Бронн — последний с зелеными глазами отца.
Тем временем его окружили встревоженные перепуганные соседи. Они что-то восклицали, пытались отнять Бронна, но Ороро вцепился в него мертвой хваткой.
Он понимал, что выглядит сумасшедшим: грязный, растрепанный, в оборванной одежде, он и чувствовал себя малость не в себе, особенно понимая, что придется задержаться здесь и отвечать на расспросы прибывших Синих Стражей. Он — Нихоро, сводный брат Грэма, который жил и учился на Востоке. Его здесь знают — не раз видели, как он приезжал, подолгу гостил, вот и женщина, продававшая молоко, бросилась к нему и Бронну, плача и вознося благодарения богам, что хоть кто-то уцелел.
Она отвела их к себе домой, приготовила воды для мытья и старые полотенца, нашла одежду на смену испорченной, приготовила лекарства. Ороро сам обработал раны Бронна и тщательно забинтовал хрупкое предплечье. Если кто-нибудь обнаружит метку клятвы слуги, то дело может осложниться. Тем временем другие соседи принесли еду, одежду, кто-то даже собрал немного денег… Ороро с чувством благодарил их, не выпуская Бронна из рук, и, кажется, даже прослезился.
Как только рассвело, они с Бронном в сопровождении прибывших на пожарище Синих Стражей отправились в центр города. Нужно было ответить на их расспросы о пожаре, подписать документы и определиться, как быть дальше.
Как и всегда под цепкими взглядами Синих Стражей Ороро терялся и отвечал сухо и отрывисто: хоть свойства оборотного кольца и удалось усилить так, что даже маги Цитадели с трудом разоблачили его волшебство, застарелый страх никуда не ушел.
Он соврал, что приехал сюда вечером (потому никто из соседей его не увидел), что спал, когда в дом постучал незваный гость, заблудившийся маг. Грэм и Мэрилла разрешили ему остаться до утра, но негодяй решил их обворовать, да с нервами не справился и разнес тут все огненным заклятием. Нихоро и его племянник Бронн спали в одной комнате. Проснувшись и ощутив беду, Нихоро сумел вовремя создать защитный барьер, потому и уцелели лишь они с мальчиком. Куда делся проклятый маг — в этом уж пусть Синие Стражи разбираются, в конце концов, это их работа.
Бронн все это время молчал, и одна часть Ороро с облегчением выдыхала, а вторая мучилась в тревожных предположениях.
Шмаков король не произнес никаких условий клятвы. Ненависть к нему вскипала от одной мысли, но следовало успокоиться.
Он должен был хладнокровен и спокоен, если хочет спасти Бронна. Ярость — опасно близкий путь к потере контроля, а потеря контроля — это Голод, застилающий разум. Бронн обложен опасностью со всех сторон. Его нельзя сейчас никому поручить: если поймут, что на нем клятва слуги, начнутся расспросы, Синие Стражи могут вызвать Ищеек, а те раздробят разум Бронна, чтобы вытащить правду о том, что случилось этой ночью. Оставаться самому с ним рядом? Ороро невесело усмехнулся. Ну какой из него опекун? Уже одно то, что он прогулял сегодняшнее собрание в Нижнем мире, приведет к недовольству Вортара и его шайки, а если он останется с мальчиком, уже не сможет так часто отлучаться — а это вызовет еще больше недовольства и подозрений. Вдобавок то был слишком большой груз, а он и без того ответственен за судьбу тэйверов, а то и всех трех миров.
Они с Броном зашли перекусить в небольшой трактирчик. Чувствуя себя ужасно проголодавшимся, Ороро заказал побольше еды и с жадностью набросился на суп, жареные ребрышки, куски еще теплого хлеба… Видят боги, силы ему понадобятся. Брон вяло крошил мягкие вафли в тарелку, зато выпил горячее молоко, и Ороро приободрился и смог, наконец, сосредоточиться на предстоящей встрече.
Король Гейлорд — огненный маг, Хранитель Вершины, не умеющий контролировать свои силы. Ороро вспомнил, как вернулся забрать Огуста и Жатриена. Он подивился тогда произошедшей перемене сил, помнится, посмеялся даже над провалившейся затеей Огуста, и вместе с тем машинально отметил, что Хранитель не прикладывал ни малейших усилий к волшебству — он абсолютно синхронизировался с силой Вершины.
Хуже и быть не могло.
Ороро знал от Огуста, что король обращаться со своей силой не умел, потому проблем с его убийством не должно было случиться. Абсолютное единение с Вершиной значило, что король на тот момент достиг некоего высшего осознания, основанного на эмоциях, настроении, уверенности, им в тот момент владевшими. Он ничего не контролировал, и если его уверенность пошатнется, сила Вершины возьмет верх и начнет творить все, что ей заблагорассудится — что она посчитает нужным для защиты и блага своего Хранителя, зная даже самые глубинные его переживания.
Это и случилось, когда Ороро набросился на короля, посчитав момент удачным. О, если бы только он хоть на миг остановился и задумался! Но он был слишком разъярен и напуган, увидев, что Бронн в чужих руках.
Но жизнь Бронна все еще находится в чужих руках, и Ороро не был намерен повторять ошибку дважды. Он медленно с усилием вернулся к своим размышлениям.
Глупый король, не контролирующий силу Вершины. Если она затопит его волю, то может причинить вред Бронну через их клятву. Более того, Бронн, как слуга, связанный клятвой без условий, будет принимать отдачу от неудавшихся заклинаний.
Для начала нужно освежить знания о клятвах, решил Ороро, задумчиво постукивая карандашом по исписанной книжке для заметок. Искать зацепку и одновременно — повлиять как-то на короля, может, получится заставить его снять клятву. Но действовать нужно быстро. Кто знает, может, клятва убивает Брона прямо сейчас?
Ороро машинально посмотрел на висевшие на стене над прилавком часы.
Он пропустил собрание в Нижнем мире, пропустил встречу с ниргенами в Диких землях, прямо сейчас он должен был встречаться с Мэлиной на Востоке и обсуждать затею с Восточной Вершиной, а после там же — мчаться на собрание клуба цветоводов, где должен был выступать с докладом о вильчатом болотнике, но вместо этого сидел за столиком в углу невзрачного трактира и пытался уговорить человеческого мальчика попить еще немного молока.
***
В гостинице Ороро уплатил за комнату, попросил их не беспокоить и тщательно заперся изнутри. Брон вновь погрузился в оцепенение и равнодушие, но поняв, что Ороро собирается скоро уходить, заволновался, поспешил к нему и обнял за ноги изо всех силенок. Его затрясло, слезы градом посыпались по лицу, но он молчал, словно не мог говорить. Ороро взял его на руки и посидел с ним на кровати, баюкая и поглощая темные эмоции — ужас, отчаяние, боль… Он был рад, что может избавить Брона от этих чувств, и в то же время с отвращением чувствовал, как благодаря его тьме сам наполняется силой.
Он предпочел бы вконец ослабнуть, если бы мог использовать способность тэйверовской крови наоборот и отдавать силы, превращая их в светлые чувства для Брона. Хотя одно то, что он мог избавить его от тьмы, было уже хорошо.
К полуночи по ренджендарному времени надлежало быть в комнате проклятого короля. Как долго там предстояло пробыть? Что если он уйдет, а Брон проснется и испугается?
В конце концов Ороро решился усыпить Брона заклинанием сна, снял оборотное кольцо и решительно разрезал пространство в Южную Вершину.
В королевских апартаментах он бывал и раньше — когда герцог Огуст еще был наместником, потому открыл Дверь в рабочий кабинет, как и велел шмаков король.
— Ты пришел, — удивленно произнес король. У него был весьма глупый вид. Он даже не соизволил одеться.
Ороро брезгливо скривился.
— Как и условились, — бросил он и скрестил руки на груди. — Чего ты хочешь?
Королишка опомнился, смутился.
— Я… э… подожди, пожалуйста, я быстро.
Ярко краснея и что-то досадливо бормоча себе под нос, он поспешно подошел к шкафу с одеждой.
Пока он приводил себя в порядок, Ороро цепким взглядом оглядел рабочий кабинет короля Южной Вершины. Похоже, голова его была забита Восточным Побережьем, где засели Огуст и Жатриен.
Ну, конечно же, ему нужна помощь, чтобы вернуть себе земли, зачем же еще ему мог понадобиться Ороро?
Из-за этой ерунды погибла семья Грэма.
Чувствуя, что начинает закипать, Ороро прикрыл глаза и сосредоточился на дыхании.
Он будет тянуть время, даст глупцу то, чего тот хочет, подыграет, как только сможет, что будет нелегко, учитывая, какой яростью и болью переполнялось сердце при одной мысли о том, что этот ублюдок натворил. Он понимал, что сделает все, что прикажет король — не может не сделать, пока жизнь Бронна зависит от одной его мысли. Никогда еще даже в самых тяжелых передрягах он не был так скован по рукам и ногам. Стоило отдать должное этому негодяю.
Ороро внимательно разглядывал поспешно одевающегося короля. Сложен недурно, тело крепкое, хотя подтянуть не мешало бы, кажется, королевская жизнь его разбаловала. На руке — единственная метка хозяина.
Он не разбирается в клятвах, похоже, никогда прежде их не заключал, а значит, при должной удаче и сноровке, удастся его обдурить.
— Знаешь, — осторожно закинул удочку Ороро, — ты мог бы заключить клятву со мной и отпустить Бронна. Ни к чему лишние жертвы, в особенности, когда речь идет о невинном ребенке.
Король дернулся. Его плечи напряглись. Он с ощутимым усилием заставил себя расслабиться и лишь потом обернулся. Его лицо было ровным, на губах — натянутая полу-улыбка.
— Ты должен понимать, Орохин, что это была случайность, — таким же осторожным тоном начал он.
Случайность?!
Лишь метка хозяина Бронна удержала Ороро от яростного броска на шмакова убийцу!
— Я не хотел, правда. Те люди были очень добры ко мне…
— Их звали Грэм и Мэрилла!
— Знаю, тише, — умоляюще велел король.
Ороро с презрением огляделся.
— Ты что же, даже не додумался создать здесь барьер, не пропускающий голосов?
Невозмутимое с виду лицо короля снова ярко покраснело.
— В этом нет необходимости, — все же сказал он и досадливо поднял повыше руку с меткой. — Веди себя тише, иначе ты знаешь, что я с ним сделаю.
— Если ты что-нибудь с ним сделаешь, ничто не помешает мне убить тебя. — Ороро осклабился.
— С ним все будет в порядке, — пообещал король и провел рукой по лбу. — Я не хочу убивать его. Я никогда бы этого не сделал в любой другой ситуации.
— В любой другой, — с горечью повторил Ороро.
Король тоскливо посмотрел на него, прикрыл устало глаза, а когда открыл, во взгляде его была та же отстраненность, что и у Бронна.
— Перейдем к делу, — сухо велел он и подманил Ороро к рабочему столу с разложенной картой Восточного Побережья. — Ты ведь уже понял, чего я хочу?
— Вернуть земли и рассчитаться с предателями.
— Да. Ты принесешь мне все нужные сведения: сколько там охраны и как она расположена, в каких покоях спят Огуст и Жатриен, их распорядок дня. В назначенный день откроешь Дверь в комнату Огуста, а я с отрядом воинов проникну туда и захвачу Восточное Побережье изнутри.
— Я обещал Огусту не вмешиваться в ваши человеческие дела, — ледяным тоном сказал Ороро. — И я не привык нарушать свое слово.
Король хмуро продемонстрировал ему метку Бронна, и Ороро с силой закрыл рот, аж зубы клацнули.
— Я понял, — пробормотал он. — Когда начинать?
— Прямо сейчас. Даю тебе четыре дня.
— Этого мало! — возмутился Ороро.
Если он и завтра не появится в Нижнем мире и не объяснится, Вортар здорово разгневается и накажет его сестру.
На островах он точно должен объявиться: рамшокам нужно положить еды и воды, убраться в стойлах, проверить гнездовье фехов и стрясти с них обещанную Мэлине пыльцу.
Мэлина. Она, вероятно, не знает, что случилось с ее братом.
Может, отвезти Брона к ней, на Восток?
Нет, нет! На Востоке вот-вот должна была начаться важная операция, к которой они готовились десятилетиями! Там будет слишком опасно, и без того приходится волноваться о Мэлине!
Понимая, что теряет нить мыслей, Ороро отрицательно помотал головой.
Королишка выглядел не менее потерянным и задумчивым.
— Понимаю, но мы должны управиться с Восточным Побережьем прежде, чем вернется Лок.
— Кто?
— Шэйер. Он помог мне найти… перенестись к тому дому.
Король замолчал.
Если спросить, как он сумел найти дом Грэма, он расскажет?
Может, и расскажет, вот только Ороро не был уверен, что сумеет спокойно это выслушать, а между тем он должен держать себя в руках.
— Четыре дня так четыре дня, — как можно равнодушнее сказал он.
Король недоверчиво посмотрел на него, но кивнул.
— Приходи в полночь, как сегодня, чтобы отчитаться. Если не придешь, мальчику не поздоровится.
Ороро непроизвольно ощерился в непроницаемое равнодушное лицо мерзкого короля.
— Я уже предлагал, но повторюсь — заключи клятву со мной и отпусти Бронна.
Король оценивающим взглядом оглядел его, что-то прикидывая в уме. Наверняка решал, какую еще пользу может принести Ороро, или думал — уж не убить ли его?
Более отвратительный низкий человечишка ему давно не попадался.
— Я подумаю, — наконец, изрек король, — но после того, как верну Восточное Побережье. А теперь уходи. Я хочу побыть один.
Ороро отвесил ему издевательский поклон, разъяренно полоснул рогом рамшока в воздухе и нырнул в открывшуюся Дверь.