Шмаков полукровка в условленный час не явился. Не явился и после того, как Гейл попытался призвать его. Шесть раз.
Гейл растерянно провел рукой по волосам, пристально вглядываясь в перепачканную кровью метку его имени.
Неужели полукровка нашел способ обойти клятву на крови? Предпочел быть проклятым? В книгах о проклятьях, которые ему рекомендовал библиотекарь, было написано, что тяжесть проклятья зависит от того, какое условие клятвы было нарушено.
Все упиралось в эти шмаковы условия.
Являться по первому призыву значилось третьим условием. Следовало поставить его в первое, но на первом значилось, что Орохину нельзя поднимать руку на хозяина. Нарушение первого условия грозило смертью или чем похуже.
Что ж, Гейл от души понадеялся, что обманщик-полукровка прямо сейчас скручен невыносимой болью, и боль в конце концов возьмет над ним верх и заставит явиться. Ну, или убьет.
“Что ж, так даже лучше, — с разочарованием подумал он. — Все равно я собирался это сделать”.
Он рассеянно оглядел прибранный кабинет — как-то не хотелось представать неряхой перед столь могущественным существом. Даже рубаху сменил и приготовил еды на случай, если удастся немного сгладить… разногласия, и, шмак побери, он же не специально угробил то семейство! Это сам Орохин его к такому вынудил, он лишь защищался! И потом, с мальчишкой, тоже! Можно подумать, у него оставался выбор!
“Я не виноват, — яростно подумал Гейл. — Он набросился на меня первым, если бы он сделал, как я сказал, ничего этого не произошло бы!”
И, возможно, сейчас они мирно обедали бы в его комнате, и Орохин делился бы знаниями и рассказывал о своих странствиях.
Сердце сильно и больно колотилось в груди, отдаваясь в висках.
Зачем только ввязался во все это?.. Нужно было убраться из замка, как только выдалась возможность, но он не смог из-за Вик, а после она обручилась с Джулом. Поиски полукровки отвлекли его от горестных мыслей о ней, наполнили азартом и жаждой знаний, он совершил невероятное путешествие — сначала на Восток, потом в Верхний мир, потом на Север — и все за одну ночь, но вот чем все это обернулось… Конечно, ему и раньше доводилось убивать, но то были низшие твари, да воры и предатели, посмевшие пойти против него, а не беззащитные люди, которые, вдобавок ко всему, поделились с ним кровом и пищей.
Гейл содрогнулся, ощущая тошноту.
Конечно, полукровка виноват, что не подчинился, но если бы сам Гейл контролировал свои силы, ничего бы не случилось.
Мысли проворачивались в голове по кругу, повторяясь, перекликаясь, наседая друг на друга, и не поделиться ни с кем этой безумной ношей, не рассказать никому о случившемся.
Будь Вик сейчас здесь, он наверняка выложил бы ей все как на духу. Но ее не было, и от этого стало еще хуже, ведь если бы не шмаков Джул, она все еще оставалась бы с ним! Но Джул был слишком хорош, чтобы отослать его охранять границы с Дикими землями без веской причины. Да и в таком случае Вик, без сомнений, отправилась бы с ним.
Гейл досадливо вздохнул, удрученно глядя в окно.
Густые клубы туч медленно перекатывались по небу, звенело в воздухе натянутое напряжение грядущего дождя.
Все же следовало довериться Локу. Он наверняка понял, что Гейл его дурил, но с присущим ему терпением глотал обиду и вновь и вновь предлагал помощь. Может, подойти к нему после обеда? Рассказать обо всем, спросить совета?
Гейл вновь мысленно воззвал к Орохину, но тот снова не явился. Это начинало не на шутку беспокоить.
Что если полукровка нашел способ обойти клятву? Что если в таком случае готовится к мести?..
Что за чушь, твердо сказал себе Гейл. Если нарушит первое условие, ему конец. Нужно продолжать призывать его, взять измором.
Ох, не надо было поддаваться чувству вины и снимать клятву с мальчика — Орохин не стал бы выделываться, если бы на кону стояла его жизнь. Вот чего стоило подождать денек-другой? И что теперь?
Гейл задрожал и поискал глазами накидку. В комнате было достаточно тепло, но почему-то его пробил озноб.
Он слишком много думает. Он устал, вымотался за последние дни и скорее всего просто перепутал назначенный час и способ призвать полукровку. Наверняка там было какое-то другое действие, точно, надо проверить в сборнике клятв, где-то тут должна быть эта книжка, куда же он ее положил?.. С этим шмаковым порядком все стало только запутаннее!
Гейл раздраженно скинул накидку и отстегнул верхние пуговицы рубашки и плотного камзола, расшитого каменьями да узорами. Замотал предплечье с клятвой, медленно подошел к столу с угощениями, уселся на мягкое кресле и принялся за еду.
Ничего страшного не произошло. Сейчас он успокоится и попробует призвать полукровку еще раз. Если ничего не получится, придется просить Лока о помощи. Лок никому не проговорился о том злополучном путешествии, значит, на его молчание можно рассчитывать.
Приняв решение, Гейл окончательно воспрял духом. Доев и промокнув губы льняной салфеткой, он встал из-за стола и поспешил к двери. Уже коснувшись дверной ручки, он вдруг ощутил нечто странное, заставившее замереть. Раздался знакомый звук, и, медленно обернувшись, Гейл в ужас замер, не в силах ни сдвинуться, ни моргнуть, ни дышать.
Огромная Дверь колыхалась между потолком и полом, будто ее овевал сильный ветер. В красных всполохах проносились крошечные алые и оранжевые молнии.
— Что… происходит… — пробормотал Гейл.
Трясущиеся руки торопливо открыли замок, дверь распахнулась, он чуть ли не вывалился в коридор, и спустя мгновение обзор перегородили Красные Стражи.
— Мой король, расскажите подробней, что произошло? — непривычно жестко спросил Джул, оттесняя его плечом.
Гейл узнал его по голосу, невысокой фигуре, широкой спине, светлым волосам, моргнул и опомнился.
— А… я… — Он сглотнул, задышал. — Открыл Дверь. Случайно. Я… заклинание новое…
“Это Орохин, — молнией пронеслась мысль в голове. — Шмаков полукровка!”
— Нужно создать защитный барьер вокруг этой Двери, — заметил Битти. — Мало ли какая тварь может оттуда появиться?
Они с Джулом не спешили паниковать, и Гейл ощутил досаду за то, что так перепугался, что слова не мог связать.
— Да, да, ты прав, — через силу выдавил он.
— Какого шмака?! — ошарашено вскрикнул прибежавший Кейз.
Они с Врамблом были в соседней комнате после ночной смены, и следы от подушки да растрепанные волосы выдавали, что минуту назад они еще спали.
— Сейчас это неважно, нужно поскорее создать барьер! — поторопил их Битти, ловко поймав головешку из камина, которую кинул ему Джул.
Они быстро заключили Дверь в квадрат и теперь чертили символы на языке богов.
Гейл отступил в сторонку, предпочитая не мешать. Он был слишком испуган и огорошен случившимся, вдобавок не знал, что и как мог сделать. Привычное вдохновение от единения с Вершиной словно испарилось. Она молчала, не было в голове ни единой картины-озарения того, какой палец какой руки нужно согнуть, куда направить руку, магию… Как ни взывал он к этому мыслями (даже сердито притопнул), шмаков замок словно издевался над ним!
Но что если сейчас он попробует что-нибудь сделать — и половина коридора взлетит на воздух, как то случилось с домом Грэ… той семьи?!
От этой мысли стало вконец нехорошо.
Дверь опасно колыхалась совсем близко от Джула и Битти, но их это, кажется, совсем не пугало.
— По углам, быстрее, — торопил Кейз, вставая первым и прикрывая глаза.
Остальные последовали за ним, Кейз начал читать заклинание, но Дверь неожиданно ярко вспыхнула и из нее появилась огромная пасть, набитая рядами острых зубов. Пасть исторгла страшный звук, следом за ней появилось все остальное — длинная толстая шея, короткие толстые лапы с когтями. Восемь лап. Длинная щетина росла хаотичными редкими пучками на фиолетовой, с виду гладкой коже. Тварь вывалилась из Двери, едва не раздавив успевшего отскочить Битти. Барьер распался, не успев обрести очертания, могущие остановить вторжение. Тварь исторгла очередной чудовищный вопль. Огромная, она возвышалась над высоким Врамблом на две головы, стоя на четвереньках, и если бы встала на задние лапы, то сбила бы уродливой головой хрустальную люстру, которая висела аккурат над ней. Она очумело вертела головой, резко и быстро, как змея, готовая наброситься в любой момент.
— Ребята, — панически пробормотал Битти, на которого она уставилась.
Тварь рванула к нему. Тот успел перекатиться, прежде чем огромная зубастая голова пробила каменный пол вместе с пушистым красным ковром, на котором Битти находился мгновение назад. Не успела она отряхнуться от застрявшего в зубах ковра, как Кейз и Джул молниеносно напрыгнули на нее сзади и с двух сторон разрубили ей шею. Тварь шатнулась, истошно визжа, закружилась в бешенстве, как ослепленный бык, разбрызгивая по стенам черную кровь. Наполовину отвалившаяся голова болталась, как у тряпичной куклы. Тварь внезапно, не прекращая визжать, побежала вперед, врезалась в стену и затихла.
— Что это за существо?! — прокричал Врамбл.
— Оно не одно, — сказал побледневший Джул.
Он пристально смотрел на Дверь за их спинами. Остальные, обменявшись взглядами, тоже к ней обернулись и как раз вовремя — колышущаяся багряными всполохами оранжевая Дверь исторгла из себя очередную порцию страшных тварей.
***
Происходящее напоминало воплотившийся наяву ночной кошмар. Твари хлынули из Двери волной безумия, ревя и визжа так, что лопались стекла. Одна из тварей была мелкой, черной и больше походила на обугленного уродливого шэйера. С сумасшедшей скоростью она мелькнула в воздухе лишь на секунду, а после Джул выбросил ее из головы — не до этого было. Твари врезались в колонны, крушили стены, пробивали потолки и окна, сбивали друг друга с ног, огрызались друг на друга, некоторые дрались друг с другом, одни убегали по обе стороны коридора — там их встречали прибежавшие Красные Стражи, другие продолжали топтаться здесь и крушить все, что попадалось на пути, третьи улетали прочь через пробитые стены и окна. Замок наполнился ревом тварей и криками людей, магическим огнем и кровью.
Слуги, служанки бежали с криками, сломя голову, кто куда, некоторые пытались спрятаться. Твари неслись за ними, хватали челюстями, пронзая клыками насквозь, давили мощными лапами с острыми когтями, беспрестанно визжали, но интонации сменились — то был уже не страх, сквозивший в воплях первого существа, а торжество утоленного голода.
Твари отличались. Одни были крупнее, другие мельче, количество лап варьировалось от четырех до двенадцати, чем больше лап — тем ниже существо, хотя вон показался и один двенадцатилапый, настолько огромный, что, протискиваясь через Дверь, застрял там на какое-то время. Отличался оттенок голой кожи существ, которая несмотря на кажущуюся уязвимость была довольно прочной. Глаза у одних были на морде, у других — под челюстью, оснащенные шевелящимися отростками.
Джул невольно поддавался ужасу и панике, охватившим людей, даже Красных Стражей, даже папашу Хемля. Им всем только и оставалось, что продолжать удерживать тварей подальше от беззащитных слуг, короля, который пытался сколдовать огонь и дать тварям отпор, но жалкие языки пламени, казалось, лишь привлекали тварей все сильнее.
Пространства для боя здесь для этих монстров явно не хватало. Из-за размеров они были несколько неповоротливы, натыкались на устроенный погром и не могли размахнуться для удара как следует, хотя и слабого тычка когтистой лапой вполне хватало, чтобы надолго выбить из строя. Красные Стражи быстро разделились по группам, расправляясь с одним монстром вдвоем или втроем. Большая часть этих чудищ с урчанием пожирала своих павших сородичей.
Все обойдется, уговаривал себя Джул. Пот (или кровь?) заливал глаза, рука уже отнималась, запасы магии истощились на поддержании постоянных заклинаний скорости и силы.
— Что это за существа?! — вскричал, улучив секунду, Битти. Он защищал Врамбла, раненного, потерявшего сознание
(мертвого)
Кейза Джул потерял из виду еще в начале сражения, но старина Кейз был одним из лучших, так что наверняка лавина монстров просто увлекла его подальше.
Дверь постепенно уменьшилась, и твари больше не могли пройти через нее. Вскоре она исчезла, будто ее и не было, а значит, худшее осталось позади. Теперь нужно лишь продержаться, и…
Джул уставился на очередную тварь, прикидывая, как лучше ее атаковать. Та внезапно содрогнулась всем телом и выкашляла серый пепел. Судорожно дернулась, завизжала, заметалась, рассыпаясь в пепел по частям. Джул потрясенно и радостно переглянулся с Битти.
— Это твари из Нижнего мира! Первое Проклятие убивает их, нужно лишь продержаться еще немного!
Ребята приободрились и с удвоенным рвением продолжили сражение.
А какого шмака Дверь открылась в кабинете короля — с этим они разберутся позже.
— Ваше Величество! — испуганно вскрикнул Битти.
Джул резко обернулся. Король Гейлорд, не обращая ни на кого внимания и уворачиваясь и отмахиваясь от тварей подобранным мечом, побежал по восточному коридору. За ним помчались несколько крупных тварей.
В той стороне находились покои принцессы Красты. Наверняка король Гейлорд испугался за нее и детей, потому бросился туда.
С того дня, как Джул окончательно выздоровел, Хемль снова перевел его в личную стражу короля, и теперь сердце Джула беспокойно заныло: что если стража принцессы не справилась? Что если она и дети сейчас в большой беде? Да и король туда же, будь он неладен! Ему стоило оставаться здесь, рядом со своими личными стражами, тем более что с магией его снова творилось что-то странное!
Джул перекинулся взглядом с Битти, снова без слов обмениваясь с ним мыслями, и со всех ног поспешил за королем, оставив Битти прикрывать отступление.
***
Восточный коридор был завален стенами, колоннами, разбитыми стеклами; сквозь дырявые окна сильный ветер швырял крупные дождевые капли. Джул невольно замедлился. Бегущие мимо твари не обращали на него внимание, они визжали, рычали, сцеплялись друг с другом в дерущийся ком, некоторые рассыпались пеплом, и остальные, видимо, чувствовали, что подходит и их черед. Джул чуть ли не слился со стеной, пропуская того самого жуткого громадного монстра, перевел дыхание, огляделся. Он давно миновал покои принцессы Красты — там никого не было, кроме нескольких небольших тварей, с которыми пришлось разделаться. Короля Гейлорда не было видно. Тихо переводя дыхание, Джул двинулся вперед и, заслышав голоса, насторожился и зашагал бесшумно в ту сторону.
— Как ты посмел открыть Дверь в моих покоях?! — шипел король, вдавливая кого-то в стену.
Они оба были скрыты тенью в завалах разрушенной комнаты для важных гостей. Стены здесь были расцарапаны, поодаль корчились туши подыхающих тварей.
— Ну… ты же просил привести тебе тварь, — с насмешкой в голосе ответил незнакомец.
Джул тщетно напрягал зрение, но разглядеть его не удавалось — слишком темно.
— Одну тварь, а не целую свору! За дурака меня держишь?! Что это у тебя на руке?! Говори, я приказываю!
— Это… барьер… — через силу выговорил незнакомец. — Чтобы противостоять… клятве…
— Не очень-то он и работает, — с ухмылкой сказал король. — Ты что же, решил убить меня, наслав этих тварей?
— Хорошая идея, да? — Незнакомец коротко болезненно рассмеялся. — Не знал, как далеко… смогу зайти… против клятвы… Но видишь? Барьер еще держится… так быть может… я еще успею убить тебя? За то, что ты сделал с невинной семьей, — неожиданно четко и яростно сказал он.
Джул подкрался ближе и как раз застал момент, когда незнакомец вдруг схватил короля за горло. За его спиной распахнулись крылья, на одном из которых была круглая дыра. В первый миг Джулу показалось, что это был шэйер — грязный, оттого и черный, — но это было какое-то иное существо. Его кожа была черной, всюду, даже на крыльях — когти, тело — угловатое, будто кости ему изломали, и те неправильно срослись.
Это было то странное существо, появившееся из Двери за миг до того, как хлынули твари, вспомнил Джул.
О чем, шмак побери, они говорят?..
— Отпусти, это приказ, — яростно прошипел король, пытаясь отогнуть его пальцы.
— А может лучше убить тебя, как ты убил ни в чем не повинных, безоружных мужчину и женщину, старуху и маленькую девочку?! — брызжа слюной, прошипело в ответ существо. Его длинный хвост неистово бился о стену, но он словно не замечал. — Ты искал меня, грозил прикончить ребенка, чтобы я подчинился тебе, так чего ты ожидал?! Что я смиренно стерплю все это?!
О чем… говорила эта тварь?..
Джул часто задышал через рот.
Последние несколько дней он видел, что с королем происходило что-то непонятное. Странности начались с невероятного плана по освобождению Восточного побережья. Король вел себя странно, выглядел странно, а вчера вечером, когда Джул и Вик встретились с Лоис и Локом, последний о чем-то долго говорил с Вик наедине, а после она казалась непривычно задумчивой.
Сегодня у нее был выходной, она собиралась встретиться с королем на послеобеденной прогулке и о чем-то важном с ним поговорить. Она наверняка рассказала бы, в чем дело, если бы это было важно, подумал Джул, и при воспоминании о ней в груди разлилось тепло. Скорее бы все закончилось, скорее бы увидеться с ней и крепко прижать к себе, но прежде — он должен защитить своего короля, ее названого брата.
Существо было опасно. Одно неверное движение, и королю конец. Нужно быть осторожным. Подобраться ближе.
— Сам же сдохнешь, если убьешь, — прохрипел король. — Я сказал — отпусти, ты, шмаков полукровка, и не двигайся, пока я не разрешу!
Рука существа дрогнула, разжалась. Он болезненно содрогнулся. Его левая рука, как и рука короля светились в полумраке, и замеревший Джул неожиданно понял все-все, будто кусочки мозаики встали на свои места.
Невероятные слухи о полукровке-тэйвере, путешествующем между мирами, оказались правдой. Король Гейлорд каким-то образом нашел его. Убил каких-то людей, угрожал ребенку… Они, похоже, были важны полукровке, этому существу. Вот как король привязал его к себе клятвой хозяина и слуги — из-за которой полукровка подчинялся ему. Вот как они проникли в замок герцога Огуста и захватили Восточное побережье, вот почему после король не смог показать Кор Локу свое заявленное волшебство по сотворению Двери; вот почему выглядел странно — уж не об этом ли Кор Лок говорил с Вик? Столь умный и близкий к королю шэйер, как он… Его таинственный уход в Верхний мир — и король так странно выглядел и вел себя на следующий день…
Голова закружилась от нахлынувших одновременно мыслей, и среди этого вороха Джул уцепился за одну единственно важную — он должен защитить своего короля, брата Вик. Что бы там ни случилось, они разберутся с этим позже, а сейчас главное — не дать полукровке убить Гейлорда. На стороне Джула было преимущество — его все еще не заметили, и он подкрался так близко, как только мог.
Глаза полукровки сверкали яростью и безумием. Его злоба явственно ощущалась в воздухе, в его магической ауре.
— Что ж, — продолжал король дрогнувшим голосом, — ты не оставляешь мне выбора. Не прошло и двенадцати часов, как ты успел наложить на клятву какой-то барьер и попытался меня убить. Мне жаль, что все так сложилось, и я… я понимаю. Стой смирно, не шевелись. Я постараюсь сделать это быстро.
Он достал нож из-за пояса, отвел руку и собирался уже перерезать полукровке горло, как тот, напряженный до предела, неожиданно увернулся, одновременно с поразительной силой отбросив Гейлорда в сторону.
— Я не могу сдохнуть здесь! — прорычал он, весь дрожа, будто что-то в нем ломалось изнутри. — Если я сдохну, кто за ним приглядит?! Он же остался совсем один!
Его крылья яростно распахнулись, когти прорезались по его телу, он словно бы увеличился в росте, стал еще мощнее — и злее. Фиолетовое пламя вспыхнуло столбом, а рука с клятвой — раскалилась докрасна.
Гейлорд, ударившийся о стену, болезненно застонал, пытаясь подняться. Полукровка сделал шаг к нему, еще один, приближаясь с каждым шумным выдохом.
— Не подходи! — тщетно пытаясь отгородиться от него рукой с клятвой, крикнул Гейлорд. — Я приказываю тебе! Не приближайся! Убей себя! Умри!
Полукровка рыкнул, скорчился как от невыносимой боли, прижал руку к груди, заметался, как раненный хищный зверь и, мотнув головой с горящими кровавыми глазами, резко набросился на Гейлорда. Король все приказывал ему умереть, загораживаясь рукой, будто это могло спасти его. Медлить больше было нельзя, и Джул молниеносно встал между ними, отражая удар страшных когтей, который разбил его меч и пробил доспехи и грудь — со скрежетом, треском, странным хлюпающим звуком, нестерпимой болью.
Кровь в глазах полукровки быстро исчезла, сменяясь чернотой. Во взгляде его появилась осмысленность, осознание, шок. Он выдернул руку из развороченной груди Джула, не сводя с него широко раскрытых растерянных глаз. Джул болезненно поморщился. Горячая кровь поднималась выше и выше, переполнила рот, покатилась между приоткрытыми губами. Полукровка резко выдохнул, вдруг отвернулся и побежал прочь, на ходу доставая странный тонкий предмет. Он взмахнул этим предметом, перед ним тут же раскрылась Дверь, и он, не замедляясь, вбежал в нее и исчез. Исчезла и Дверь.
Так вот как он это делал. Рог рамшока. Несомненно. Что же еще?
Джул ощутил, что от слабости и боли не может стоять на ногах и дышать. Он медленно осел на пол и недоуменно коснулся груди. На покореженных доспехах была кровь. Кровь была везде и хлынула изо рта.
Настойка, останавливающая кровь, должна быть рядом. Слабеющей рукой Джул достал ее и глотнул, проливая часть на себя. Еще одну. И еще — вылил на рану. От охватившей жгучей боли он едва не потерял сознание. Отлично. Отлично. Главное — остановить кровь, что он уже сделал, но это не могло длиться долго, требовалось лечение, нужен был сильный целитель. Джул нашел глазами сидевшего позади неподвижного Гейлорда и сумел позвать его хриплым голосом:
— Мой король.
Гейлорд вздрогнул.
— Он… эта тварь ушла, — прошептал Джул. — Я сильно ранен. Помогите мне или найдите целителя.
Гейлорд странно смотрел на него. Кое-как встал и подошел ближе, глядя сверху вниз.
— Давно ты здесь находился? — ровным голосом спросил он.
Его лицо было бледным, ни кровинки, будто неподвижная маска, даже губы едва шевельнулись.
Не понимая, к чему этот вопрос, Джул вымученно невразумительно мотнул головой. С трудом поднял потяжелевшие веки, чувствуя, что теряет сознание. Силуэт короля размывался перед глазами.
— Мой король?
Гейлорд молчал. А затем вдруг отвернулся и зашагал прочь.
— Мой… король… — растерянно прошептал Джул.
Перед глазами все плыло, рана снова начала кровоточить, он чувствовал. Сначала медленней, но с каждым вдохом все быстрее. Шаги короля звучали все тише и дальше. Шум сражения доносился все отдаленней и отдаленней. Возле него мелькнула чья-то тень, чьи-то поспешные легкие шаги, знакомый аромат духов.
Кто-то еще был здесь, кто-то еще все это видел, он знал, кто это, но не мог вспомнить. Этот кто-то опустился на колени перед ним, прижал дрожащие руки, сжимающие какую-то ткань, к ужасной ране на груди. Джул с трудом сфокусировал взгляд на красном, опухшем от слез лице принцессы Красты.
— Все хорошо, — бормотала она, ласково касаясь его щеки, — тшш, все хорошо…
Она всхлипнула. Слезы ручьем катились по ее лицу. Она тщетно пыталась исцелить его, но не могла — Джул знал, что она никогда не была сильна в целительстве, а секунды его стремительно таяли. Он уже не чувствовал ног, смерть ласкала его кожу ледяными пальцами, все ближе подбираясь к сердцу.
— Прости меня, — шептала Краста, прижимаясь лбом к его лбу. — Ох, Джул…
Ее теплые слезы срывались и катились по его лицу, будто были его собственные; россыпью обжигающих холодом монет возвращалась боль.
Не дождется теперь Битти реванша за карточную игру, в которую они успели сыграть этим утром.
Джул почти усмехнулся, вздрогнул. Боль нахлынула на него алым маревом, сознание темнело, куда-то проваливалось.
Почему король так поступил?.. Принцесса Краста. В опасности ли она теперь, если так же все видела? Что с детьми? Сил не было спросить. Сил не было ни на что. И все же хорошо, что у Вик сегодня был выходной. Они с Лоис собирались с утра прогуляться по городу. Должно быть, она не знает еще о нападении, и хорошо, что не знает, и хорошо бы твари все передохли до того, как узнает.
Ничего уже не чувствующими пальцами он тщетно попытался нащупать обручальный браслет, и даже немного испугался, решив, что потерял. Пальцы зацепились за что-то. Должно быть, это был браслет. Хорошо, что не потерял, хорошо…
***
Ороро повалился в комнату из последних сил, мысленно тут же схлопывая Дверь за собой. После сражения и крови, после короткой яркой вспышки очутиться в теплой темной комнате было оглушительно. Ороро кое-как разжал кулак, и рог рамшока покатился по полу.
Огонь в камине приветливо горел. Должно быть, хозяйка постоялого двора проведала Бронна и подкинула немного дров. Сил не хватало оглядеться, что уж тут говорить о том, чтобы надеть оборотное кольцо и принять облик человека. Нет, нет, и еще раз нет, у него не доставало сил даже для того чтобы просто сесть, и он сумел лишь чуть сдвинуться ползком поближе к очагу, к свету.
Кожа резко стала светло-серой, когти уменьшились, во рту стало непривычно пусто, крылья скукожились за спиной — держать их раскрытыми было больно. Больно было всему телу. Он весь превратился в одну беспрестанную жгучую боль, будто невидимая рука пыталась выжать насухо каждый орган, каждую мышцу, каждую кость.
Он с трудом оглядел левую руку. Вязь обручей, барьер, удерживающий клятву, практически стерся — осталось лишь одно кольцо, и то уже нечеткое.
Он практически нарушил все условия, и если бы сумел тогда прикончить злополучного короля Южной Вершины, барьер точно не сдержал бы последствия нарушенной клятвы.
Голод взял верх, с досадой понимал Ороро. Случилось то, что было неизбежно — теперь, когда за жизнь Бронна можно было не опасаться, он не выдержал, принял истинный облик полукровки и попытался когтями и зубами выцарапать свое отмщение.
Рассудок начал мутнеть, еще когда сестра решила идти спасать Вортара, а когда Цертер предложил открыть Дверь в Срединный мир…
Впору было стукнуться головой об пол.
Глупо, глупо, как же глупо! Если бы не тот Красный Страж с яркими синими глазами (такими же, как у Анн), он не опомнился бы и не остановился.
Убил ли он еще одного невинного или тому Стражу удалось уцелеть? Он ведь даже не атаковал — лишь пытался защитить своего короля.
Ороро зажмурился.
Это была война, и длилась она уже больше века. Пора бы привыкнуть. Он и привык. Просто синие глаза сбили его с толку, уж очень неожиданно то было.
Невольно тот стражник спас их обоих — и короля, и Ороро.
Следовало перенестись в Нижний мир, попросить помощи у сестры, у Вортара и остальных, но времени оставалось слишком мало, потому что он должен был убить себя. Хозяин, будь он трижды проклят, несколько раз приказал, и противиться ему уже не было сил. Не сам Ороро, так нарушенная клятва убьет его. Уже убивает, вгрызаясь в тело.
Он должен умереть, но сначала нужно позаботиться о судьбе маленького Бронна. Пусть дом был разрушен и сожжен, но земля еще принадлежала его семье, дом можно отстроить, но на какие средства?
Новый приступ ослепительной боли сотряс его тело.
Он должен умереть.
Немедленно.
Ороро словно в полусне поискал у себя на поясе, но не нашел. Медленно огляделся по сторонам.
Щипцы для углей у очага подойдут. Это будет легко, он знал, где нужно ранить. И когтями можно бы, но руки тряслись. Если промахнется, будет долго лежать, истекая кровью, как унизительно.
В другом месте, подумал он и, кажется, сказал вслух. Он должен сделать это в другом месте: поднимется переполох, если найдут его тело здесь. Если Бронн найдет его тело здесь. Ему и без того потрясений на всю жизнь хватило.
Собирался ведь укрепить его тело и душу, следуя советам Уруры.
Сил не было не то, чтобы Дверь сотворить, просто двигаться.
Еще и умереть должен, но прежде — нужно о маленьком Бронне позаботиться, он ведь поклялся приглядывать за детьми Ингрэма, а Бронн был последним. Грэм с семьей погибли из-за Ороро, он, как всегда, все только портил, и свой последний шанс на прощение вот-вот провалит.
Ороро всхлипнул, и вместо щипцов для угля потянулся к своей сумке, небрежно брошенной у кресла у очага. Должна была там остаться бумага, нужно написать хозяйке, чтобы позаботилась о Бронне. В поясном мешочке, который Ороро всегда носил при себе, должны были остаться золотые монеты. На первое время их хватит, а после…
А после Бронна определят в сиротский приют, и сердце сжалось от боли — не этого, шмак побери, не такого он хотел для потомков отца!
Маленькие босые человеческие ножки торопливо прошлепали к нему, и Ороро замер.
— Не трогай, — пробормотал Бронн, переминаясь и ежась пальчиками ног. — Это дядино.
Ороро неверяще поднял взгляд.
Бронн молчал несколько дней, а теперь вдруг заговорил. Да и выглядел уже не таким больным, каким Ороро его оставил. Огромные зеленые глаза смотрели со страхом, но руки сжаты в дрожащие кулачки.
— Я и есть твой дядя, — хрипло сказал, наконец, Ороро. — Снова меня не узнал?
Брон помотал головой, насупился.
— Ты не мой дядя.
— Подойди поближе и посмотри мне в глаза, — вдруг вырвалось у Ороро. — Я твой дядя. Я Ороро.
Глаза Бронна — такие же, как у отца. Взглянуть бы в них в последний раз, увидеть отголосок его души.
Бронн, крепко поджимая губы, медленно подошел к нему и опустился на коленки, послушно заглядывая в лицо. Его глаза стремительно наполнились слезами.
— Дядя Ороро? — пробормотал он. Протянул руку, цепляясь пальчиками за его волосы. — Это же ты… Ты уходишь, да? Как мама и папа?
— Похоже на то, — криво улыбнувшись, прошептал Ороро. Его рука, все еще шарившая в сумке, вдруг наткнулась на рукоятку маленького складного ножа.
— Не надо, дядя Ороро, пожалуйста, — жарко взмолился Брон. Слезы покатились по его скривившемуся лицу. — Не бросай меня одного! Дядя Ороро! — Он вдруг крепко обнял Ороро за шею и заплакал.
Его страх и отчаяние затопили все вокруг, и Ороро невольно с жадностью поддался этому источнику, роняя нож. Обхватил дрожащими ладонями маленькую голову Брона и прикрыл глаза. Все пережитые за последние дни кошмары Брона, все оборванные сновидения, все воспоминания о потере, боли, бесконечный страх — питательная мощная темная энергия мгновенно придала сил. Приказ короля умереть отодвинулся на задний план. Ороро старательно поглощал темноту Бронна, с трудом перевернулся спиной вниз, удобней укладывая его, ослабевшего, себе на грудь.
Он опомнился и отстранился, прежде чем вытянул бы из мальчика больше энергии, чем требовалось. Тот сонно моргнул, слабо цепляясь за одежду Ороро. Он перестал плакать, успокоился и смотрел немного удивленно.
Ороро попытался встать, но острая боль пронзила тело, и он, помедлив, так и остался лежать на полу у очага. Попробовал шевельнуть крыльями. Отлично. Ороро аккуратно, без лишних движений, укрыл Бронна слабыми крыльями и прислушался к себе. Клятва на руке пульсировала затихающей болью. Последнее кольцо барьера осталось прежним. Внутри тела, казалось, все было оборвано и сейчас наспех перевязывалось тонкими нитями.
Цертер был прав. Следовало потерпеть несколько лет, а там глупый король сам бы сдох. Он бы не смог приказать Ороро умереть на расстоянии, а когда призывал, тот успешно этому противился.
Ороро поморщился, посмотрел на темную макушку Бронна и легонечко подул. Тонкие мягкие волосы шевельнулись, и он осторожно их пригладил.
Нельзя больше так рисковать. Нельзя, чтобы Бронн остался один.
Ороро лежал неподвижно, поглощенный раздумьями, и избавлял Бронна от кошмаров. На одну маленькую человеческую голову их приходило на удивление много, но это было даже хорошо — придавало сил. Медитировать не получалось: Ороро был слишком взбудоражен последними событиями и раздосадован своей опрометчивостью. Огонь в очаге давно потух, а небо посветлело, когда он решился надеть оборотное кольцо. Вспышка боли тут же разлилась по телу и пульсировала еще некоторое время после, но он успешно обратился в человека и немного воспрял духом. Двигаясь осторожно и медленно, как больной старик, он отнес Брона на кровать и поковылял к двери.
Нужно поесть. Где рог? Он огляделся, поковылял к рогу. Собирался было засунуть его себе за пояс, как обнаружил, что одежда вся оборванная и грязная. Пришлось переодеться, прежде чем кое-как спуститься вниз. Хозяйка, уже поставившая тесто на хлеб, изумленно поприветствовала и выразила обеспокоенность его внешним видом. Ороро вяло отмахнулся и, забрав поднос со вчерашней едой, вернулся в комнату. Этот небольшой поход отнял последние силы, и он, распластавшись на кровати возле Бронна, долго пытался отдышаться.
Что-то с ним произошло. Обычно силы быстро возвращались, но сейчас что-то было не так.
Нужно отправиться в Нижний мир и рассказать остальным обо всем, но позже, позже.
Ороро кое-как повернул голову к спящему Бронну.
Сначала нужно убедиться, что мальчик будет в порядке, даже если он не вернется со следующей вылазки.
Бронн медленно открыл глаза.
— Дядя Ороро, — сонным жалобным голосом позвал. — Мне страшный сон приснился.
— Но теперь ты проснулся, — сказал Ороро и с ободряющей улыбкой добавил: — Больше никаких кошмаров. Обещаю.
Бронн кивнул, потянулся к нему, и Ороро, с облегчением выдохнув, зажмурился и крепко его обнял.