Лок перевел внимательный взгляд на лорда-защитника Байруша Редга, начальника Серых Стражей. Это был высокий широкоплечий мужчина, едва ли уступавший внушительностью самому Хемлю Древногу, начальнику Красных Стражей при королевском дворе. Его волосы так растрепались за время собрания, что казались не расчесанными; нижняя часть лица утопала в густой черной растительности. В зале собрания Малого Совета было жарко и душно — под стать творящейся за стенами погоде, но Байруш не расстался со своим тяжелым даже на вид плащом, чьи края и ворот были подбиты густым мехом сайдана — хищного зверя, обитающего в Диких землях. Байруш прежде не посещал Малый Совет, отговариваясь неотложными делами на границе, но катастрофа, произошедшая в Вершине две недели назад, заставила его пересмотреть свои планы.
Лок предусмотрительно ознакомился с его биографией, попросив о помощи юного Рейвза, расторопного и энергичного помощника библиотекаря, и знал теперь, что Байруш Редг, приняв должность начальника Серых Стражей пять лет назад, несколько раз поднимал на Малом Совете вопрос о низших тварях. Немалое удивление вызвал тот факт, что, оказывается, в библиотеке крепости Серых Стражей находились книги с описаниями разного рода тварей — как приходящих с Диких Земель, так и низших, из Нижнего мира. Порой на первый взгляд отличить их внешне было невозможно, но низших тварей чрезвычайно привлекали маги. Байруш Редг привез одну из этих книг и даже согласился дать ее Локу на время своего здесь пребывания. Лишних часов на сон почти не оставалось, но Лок решительно не возражал — он намеревался как можно точнее и понятнее описать случившуюся трагедию, и отправить послание Эйласенде в Верхний мир с просьбой немедленно рассказать обо всем Ордену Наблюдателей, среди которых числился один весьма благосклонный к ней молодой шэйер. В таком случае, возможно, все получится, и они спустятся сюда, в Срединный мир, чтобы помочь разобраться во всем? Лок с досадой вспомнил свое первое послание в Верхний мир — в ответе сквозило такое равнодушие, что на следующем Малом Совете пылали даже кончики ушей. Такого унижения прежде испытывать не доводилось, но люди не смеялись над ним, как он предполагал. Они возмутились и следующий час бурно обсуждали полученный ответ.
С изгнания тэйверов и ниргенов и начала новой эпохи шэйеры не вмешивались в дела Срединного мира, и заботы с Дикими землями и Нижним миром целиком лежали на плечах его жителей. Шэйеры были готовы помочь Востоку, с которым поддерживали торговые отношения, но не Югу, который прежде принадлежал их заклятым врагам, тэйверам, а ныне — потомкам проклятой девы, полукровки-Хэйлы.
Хорошо бы самолично наведаться в Верхний мир, показать воспоминания о нападении, воспоминания о низшей твари, что провела в здравии несколько дней в Срединном мире… Несомненно на это сказалось разрушение Западной Вершины, и Лок с чувством, будто вода утекает сквозь пальцы, вновь вспомнил, что собирался отправиться туда или отправить Лоис, чтобы разобраться и привести шэйерам доказательства того, что пора вмешаться. Вот только положение юного Гейла стало слишком шатким, и Лок не мог бросить его на растерзание разгневанным членам Совета, Красным стражам, прислуге, простому люду.
Как юный Гейл объяснил, он в тот день решил попробовать открыть Двери в своих комнатах, а в не в главной башне, где это ему прежде удавалось. Магия вышла из-под контроля, Дверь открылась в Нижний мир, и понеслась… Лок хоть и согласился вслух с оправданиями юного Гейла, не смог ему поверить. Как бы сильно ему ни хотелось убедить себя в простой случайности, в противовес тому стояло слишком многое.
Лок со вздохом в очередной раз отодвинул подальше тяжелые горькие мысли и сосредоточился на происходящем на Совете.
Кроме высших тварей из Нижнего мира проникли и низшие, некоторых удалось захватить и посадить в клетки (высших, к глубокому сожалению Лока, поймать не удалось — они были слишком опасны и непредсказуемы, вдобавок некоторые виды подыхали спустя всего несколько минут пребывания в Срединном мире). Последняя тварь рассыпалась прахом пять дней назад, и именно это — столь долгое ее пребывание в Срединном мире — окончательно убедило членов Совета единогласно поддержать идеи Лока о борьбе с низшими тварями.
Мос Лейс, главный наблюдатель, отправил отряд надежных Ищеек, лично им отобранных, изучить земли у границы, на которые сослался Гейл. Они вернулись только сегодня — на день позже отряда Серых Стражей Байруша с тварью из Диких Земель. Лок собирался заняться ею в компании верховного мага Хариката Легрея, начальников Стражей и хмурого Гейла. Юный Гейл теперь постоянно хмурился, заметно осунулся и выглядел, как затравленная на охоте лисица (длинное узкое лицо и рыжие волосы в особенности придавали ему хищнический вид, чего Лок не замечал, пока на это не указала юная Лоис).
Хорошо бы и юная Вик к ним присоединилась, задней мыслью размышлял Лок, внимательно вслушиваясь в доклад Ищеек Мос Лейса. Она живо интересовалась низшими тварями во времена их с Гейлом путешествий, и могла существенно пополнить книги о низших тварях, найденные в библиотеке. Вот только…
Лок погрустнел и вновь позволил мыслям устремиться прочь от саднящих душу воспоминаний. Позже, очутившись в одиночестве в отведенных ему покоях он предастся размышлениям, проработает воспоминания, пока боль и тревога за юную Вик не утихнут.
Тело юного Джула отвезли в дом, где он родился и вырос. После ритуального сожжения на родовом кладбище вырос небольшой памятник, у основания которого и возложили в землю запечатанный сосуд с прахом. Утром следующего дня Вик исчезла, оставив письмо у изголовья кровати с просьбой не искать ее. Позже, уже в замке, Лок узнал от Хемля, что она взяла две недели отгула, после которых намеревалась вернуться на службу. Зная о ее ответственности, можно было не волноваться, что она бросит все и сбежит, но Лок понимал, что возвращение сюда будет мучительно для нее: все будет напоминать о юном Джуле, и справиться с этим ей предстояло самой.
Совет снова, как и во все предыдущие дни, затянулся до глубокой ночи. Уже внесли ужин и унесли его остатки и грязную посуду, когда решено было расходиться, но неожиданно по большей части молчавший Гейл подал голос.
— Уважаемые господа. Думаю, нет больше нужды мне носить эти штуки, — не скрывая недовольства сказал он и демонстративно возложил предплечья на стол. Золотые противомагические оковы, скрытые от глаз длинными рукавами, негромко стукнулись о столешницу. — Как и в излишнем сопровождении. — Он бросил взгляд на двух магов барьера, стоявших за его спиной.
После рокового дня Харикат Легрей отправил запрос в главную цитадель Юга с тем, чтобы те выслали двух лучших магов барьера. Уровень их умений был столь высок, что они могли в мгновение ока окружить юного Гейла (или вновь открывшуюся Дверь) непроницаемым магическим барьером. До их прибытия Легрей лично вместе с Локом сопровождал юного Гейла всюду, за исключением уборной. Вдобавок на Гейла надели противомагические оковы. За неимением подобающих его высокому статусу, поначалу ему приходилось носить те, что цепляли на магов-преступников — в точности как те, которыми сковали его в свое время герцог Огуст и лорд Жатриен. После, разумеется, были подобраны специальные оковы, более изящные и покрытые золотом, да и сопровождение перестало вторгаться в его личные покои, но оскорбленный и униженный Гейл обиды не простил — Лок видел это по его глазам, полным затаенной тлеющей ярости.
— Когда вам будет дозволено снять сии оковы, решит Совет, — сухим голосом ответил Харикат, — как и вопрос о излишнем, как вы выразились, сопровождении. Вы же понимаете, мой король, что все это сделано для вашего блага. Кто знает, когда силы Вершины вновь не подчинятся вам и распахнут Дверь в Нижний мир в ваших покоях? Доверие Совета к вам подорвано, — с вызывающей прямотой сказал он.
Он был зол, этот высокий, худощавый до выпирающих скул человек.
— Надеюсь, вам удалось вспомнить что-то еще, какие-то причины или действия, из-за которых появилась Дверь, дабы предотвратить повторение Дня Крови?
Гейл сжал крепче челюсти, но на удивление ровным голосом сказал:
— Я же сказал, это была случайность. Я всего лишь хотел узнать, как далеко простираются мои способности.
Легрей переглянулся с Локом. Они еще в первые дни после трагедии, когда сопровождали Гейла, пытались выяснить механизм его волшебства, но юный Гейл упрямо повторял, что делал все то же самое, что и в главной башне, когда открывал Дверь в Идру.
Тем временем Гейл, не менее злой и раздраженный, все тем же ровным голосом продолжил:
— Когда же мне следует продемонстрировать Совету свои способности к контролю?
— Каждую минуту во время наших занятий. Решение будет принято мной и уважаемым Кор Локом. — Легрей почтительно поклонился Локу, и Лок учтиво кивнул в ответ.
В ежедневный распорядок юного Гейла вновь ввели занятия по контролю и медитации. Юный Гейл словно чувствовал себя не вправе больше отлынивать и с усердием взялся за уроки, и даже сам настаивал на совместных медитациях.
Его бы усердие, да пораньше применить… Быть может, не случилось бы той страшной трагедии.
Гейлу больше не доверяли. В замке кипели ремонтные работы, но его к ним не подпускали, хотя и знали все, что Хранитель способен в мгновение ока восстановить свою Вершину в случае нужды. Он все видел и осознавал, его гордость, несомненно, была ранена, но он смиренно все это сносил. Должно быть, понимал, что в случае очередного провала его как минимум запрут в темницах до конца дней, и если бы спросил об этом Лока, тот подтвердил бы это, ибо знал наверняка.
Он, верховный маг Легрей, начальник Красных стражей Хемль и начальник Синих стражей Дюрек втайне ото всех обсудили дальнейшую участь короля, едва прибыли маги барьера из цитадели. Способности короля стали слишком опасны, а неумение их контролировать могло привести к еще более страшной катастрофе. Подобное уже случалось раньше, еще во времена старой эпохи, с Хранителем-тэйвером, и Лок прекрасно помнил по учебнику истории, что с ним сделали — казнили и сила Хранителя перешла к другому наследнику.
Члены Малого совета, разбившись на небольшие группы, медленно покидали шестую башню, негромко переговариваясь о грядущих переменах и нуждах. Хемль намеревался посетить девятую обитель — крепость Серых стражей на желтых равнинах — и отобрать нескольких боевых магов на службу при королевском дворе: много опытных Красных стражей пали в тот день. Гибель молодых здоровых людей в полном расцвете сил удручала Лока так, как он не ожидал от себя. Многих он знал хорошо, со многими был знаком и приятельствовал, а к юному Джулу и вовсе успел привязаться не только потому, что он был дорог юной Вик: во время бесед он проявлял недюжинные познания, рассудительность и наблюдательность, что Лок всегда ценил во всех проявлениях.
Битти Ангуста, единственный из оставшихся в живых личных стражей короля, сильно изменился, посерьезнел, улыбка больше не освещала его узкое лицо, шутки больше не слетали с его губ, кажется, он стал выглядеть еще меньше, чем прежде. Выражение его каменного лица ничуть не изменилось, когда он вместе с новым напарником сначала посторонился, пропуская короля вперед, а потом чуть отстал, шагая позади строго на четыре шага. Маги барьера отставали чуть ли не на двадцать шагов и тихо переговаривались между собой.
Возвращаясь в свою комнату, Лок подумывал заглянуть к юной Лоис, даже задержался у дверей ее комнаты, но постучать так и не решился и устало побрел к себе.
Следовало предаться размышлениям, довлевшим над ним весь Совет. Возможно, удастся докопаться до истины?..
Лок запер дверь, помедлив, подошел к уголку, отведенному для трапезы. Подогрел на огненных камнях чайник, достал из небольшого шкафа деревянную шкатулку со сладостями и чашку, чьи тонкие белые стенки были раскрашены голубыми цветками. Исбинская глина, недавний подарок Лоис после очередной прогулки по рынкам Ренджендара. Казалось, чай в ней приобретал особый вкус, которого не мог достигнуть в чашках иного происхождения.
Лок положил на тарелочку две ореховые конфеты и три из сушеных плодов, семечек, вдобавок присыпанных сверху стружками сушеных розовых лепестков. Продавец обещал ему блаженные удовольствия при вкушании столь редких яств, и Локу всю последнюю неделю так страстно хотелось разделить это с друзьями, что он ощущал легкий стыд за свое столь эгоистичное желание, в то время как его юные друзья переживали сильнейшее горе и потрясение, и не было им никакого дела до его глупых конфет, как сердито сказала Лоис этим утром.
Возможно, между нею и погибшим юным Кейзом, личным Стражем короля, что-то было, размышлял Лок, помешивая чай ложечкой, чтобы остыл. Подозревала ли что-нибудь юная Лоис, заметившая за Гейлом неладное?
Изначально Гейл утверждал, что открыть Двери может лишь в главной башне (что Лок воочию видел), и что ведут они лишь в другие Вершины. На следующий день по связи-паутинке Гейл сказал, что может открыть Дверь в любое место, и понял он это, когда переместился из библиотеки Времен назад в Вершину. Но как именно он открыл Дверь в замок Идра, не видел никто, даже Вик, которой он безмерно доверял. А после Гейл находил причины, по которым не может показать Локу это свое волшебство.
Во всем этом притаилась большая грубая ложь. Определенно.
Лок пригубил чай и нахмурился. Остыл слишком сильно. Лучше подогреть.
Странный разговор о клятвах произошел меньше чем за сутки до катастрофы. Левое предплечье Гейла было замотано; на нем маги заключают клятвы.
С кем он заключил клятву? Не в этом ли заключалась суть притаившейся лжи?
В следующие дни Лок не раз видел его обнаженное предплечье, на котором даже шрамов не было.
Впрочем, Гейл мог замазать их маскирующими кремами или навести косметические чары.
Ореховая конфета была неприятно твердой, кусочек застрял между зубами, и Лок, вздохнув, тщательно прополоскал рот глотком подогретого чая.
Юная Вик обещала как следует расспросить обо всем Гейла, но не успела, а после ей было уже не до того, и Лок не мог ее в этом винить.
Если бы Вик и Лоис не ушли в тот час в город прогуляться по рынку, возможно, сейчас их не было бы в живых. Если бы он сам не находился в это время в библиотеке, с легкостью оказался бы добычей высших тварей. Сражаться умел, конечно же, базовые боевые умения вкладывали в юных шэйеров еще в младших классах, но стоило вспомнить несокрушимую мощь и первобытную ярость озверевших от голода монстров, как в руках появлялась слабость даже сейчас.
Конфета из сушеных плодов оказалось неожиданно кислой. Лок сплюнул откушенную часть, недовольно поморщился. Нахмурился. Медленно встал из-за трапезного столика и подошел к массивному рабочему, стоявшему у окна. Восемь толстых книг о высших и низших тварях, найденных в библиотеке, он прочитал от обложки до обложки; десять книжек потоньше также досконально изучил. На больших прямоугольных листах выписал заметки о некоторых тварях, которые подходили под определение той, что прикончила юного Джула, но по всему выходило, что это были не они: одна тварь непременно поедала голову жертвы, другая пожирала внутренности, третья — обгладывала конечности… Быть может, то была некая неизвестная доселе тварь? Но какая тварь оставит свою жертву раненой умирать? Почему Джул, быстрый и ловкий, не успел увернуться от прямого удара? Защищал кого-то? Но почему этот кто-то так и не объявился перед безутешной Вик и не рассказал о том, как именно погиб Джул?
Юный Битти видел Джула в последний раз, когда тот поспешил за королем, который внезапно устремился к восточному коридору.
“Наверное, испугался за принцессу Красту и ее детей”, - пожав плечом, предположил Битти.
Юный Гейл на аккуратные расспросы Лока сказал, что не видел Джула. Принцесса Краста и вовсе ничего не ответила и ледяным голосом велела оставить ее в покое; гибель юного Джула, казалось, разозлила ее больше, чем опечалила, впрочем, подумал Лок, наливая вторую чашку и пряча остатки конфет назад в шкатулку, он мог ошибаться.
***
Отражение в зеркале говорило о том, что Краста за всю жизнь даже помыслить не могла — она похудела. С нее снимали мерки, шили новые одежды, а старые ушивали и перекраивали по ее собственным схемам. Она и сама рада бы заняться этим и гордилась своими умениями, но принцессе не пристало делать работу прислуги. Схемы выкройки, эскизы одеяний, созданные ее рукой, не раз занимали развороты страниц в журналах увлечений — не потому, что она была принцессой, а потому что была талантлива хотя бы в этом. Краста утешалась этой мыслью, хотя порой липкий палец сомнений касался ее груди в нестираемой печати убеждения, что это было не так.
Краста медленно повернула голову направо, налево, придирчиво разглядывая осунувшееся лицо.
Ходили слухи, что на Востоке придумали способ передавать связь и изображения не только с помощью магов-пауков. Принцип был прост: куски цельных зеркальных кристаллов доводили до одинаковых форм и размеров, шлифовали и отпечатывали на них магическую формулу. Каждому зеркалу присваивали номер, и связаться можно было, произнеся нужное заклинания и вкладывая в звучание этот самый номер.
Когда же до них дойдут эти новинки? И дойдут ли вообще, учитывая не самые теплые рыночные отношения между Югом и Востоком еще с древней эпохи?
Краста прикрыла глаза, терпеливо ожидая, когда разболтавшаяся Мэлия — первые пятнадцать лет своей жизни она жила на Востоке и до сих пор поддерживала связь с друзьями детства — закончит убирать ее волосы.
В соседней комнате Клэрия и Кэлард орали так, что их наверняка было слышно в другом конце столицы, и вскоре, как Краста и предполагала, они ворвались в ее комнату, требуя внимания и орошая пол слезами и соплями. Перепуганные няньки замельтешили, закудахтали, подобно большим курицам в одинаковых белых фартуках.
— Мама! — захныкала Клэрия, вцепляясь в подол платья Красты. Уставилась огромными покрасневшими глазенками.
Она так сильно походила на Жатриена, что было больно на нее смотреть.
Кэлард вцепился в Красту с другой стороны, уткнувшись лицом. Он молчал, Клэрия громко всхлипывала, пока няньки сбивчиво объясняли, в чем дело.
Неугомонные с самого утра близнецы капризничали сильнее обычного, и стоило отвернуться, как они вскарабкались наперегонки на верхние полки большого книжного шкафа.
— Я просто хотела посмотреть! — запищала Клэрия, и Краста недовольно поморщилась — иногда ее писк становился таким высоким и громким, что сводило зубы. — Там папа прятал сундучок с сокровищами, я просто хотела посмотреть!
Увидев детей на опасной высоте, няньки всполошились и попытались спустить их вниз, едва не уронив все книги и сам шкаф.
— Когда папа вернется? — не унималась тем временем Клэрия. — Хочу, чтоб папа вернулся! Ты сказала, что он скоро вернется!
От ее криков и жалостливых объяснений нянек разболелась голова.
— Уведите их, — велела она, жестом указав на дверь, в которую как раз постучали.
Воцарилась тишина. Краста невольно переглянулась с верной Мэлией — никто не осмеливался нарушать ее покой в столь ранний час, хотя покоем это назвать было сложно. В любом случае Краста не желала, чтобы посторонние видели происходящее безобразие в воспитании детей. Боги, Жатриен всегда справлялся с ними лучше, а после неожиданно Джулиан Билд оказал на них то влияние, которое не могла оказать она.
Сглотнув вязкий ком в горле, Краста разрешила войти.
— Уведите детей, — непреклонным тихим голосом приказала она.
Кэлард, глядя в пол, послушно взял няньку за руку, а Клэрия словно желая насолить, лишь крепче вцепилась в ноги Красты и глубоко вдохнула, будто была готова заорать в любую секунду. Мелкая капризная девчонка!
Краста, с трудом сохранив самообладание и едва не выдав изумления, сдержанно поклонилась вошедшему королю.
— Какой неожиданный сюрприз, — сказала она.
Гейлорд проводил взглядом поспешивших уйти нянечек и удивленно посмотрел на Клэрию.
— Надеюсь, я не помешал?
— Нисколько, — мило улыбнувшись, ответила Краста, хотя спина похолодела, а сердце ускорило бег.
Она знала, что мило улыбается — не раз репетировала перед зеркалом. Сейчас как никогда прежде ей следовало быть милой, и она намерена была удержать свое хрупкое положение при королевском дворе, чего бы ей это ни стоило.
Жена предателя, и дети ее — дети казненного предателя. Раньше Краста еще верила в это — что Жатриен отказался сдаться и предпочел умереть (верила в слова Джула и других Красных стражей), то теперь, после увиденного в гостевых комнатах, взглянула на человека, который был ее кровным братом, с другой стороны.
Судя по всему, этот лживый бессердечный ублюдок не заметил ее присутствия, иначе Клэрия и Кэлард остались бы круглыми сиротами еще в тот же день.
— Я хотел поговорить, — прервал затянувшееся молчание Гейлорд и неуверенно провел рукой по гладко уложенным волосам.
Краста опомнилась, пригласила его сесть.
— Мэлия, — позвала она, — приготовь нам чай.
Верная камеристка тотчас поспешила исполнить поручение.
До гибели Джула Краста в подобной ситуации отослала бы всех служанок и собственноручно приготовила королю чай, надеясь внушить ему сестринскую заботу, пусть и расчетливую, пусть и осталась от нее прежней лишь блеклая тень. Теперь же она опасалась, что задрожавшие от ярости и страха руки выдадут ее.
Краста попыталась шагнуть к креслу и присесть, и чуть не упала от неожиданности.
Совсем забыла о Клэрии!
— Я тоже хочу чай, — капризно заявила та.
Алая ткань подола платья смялась в ее сильных кулачках, и, как подозревала Краста, просто порвалась бы, взбреди ей в голову насильно оторвать от себя Клэрию.
— Мэлия, приготовь этой проказнице маленькую чашку, — со вздохом решила Краста. Не хватало еще устраивать при Гэйлорде сцены.
За этими мыслями она не заметила, как гнев и страх отдалились. Они не исчезли совсем, но перестали назойливо кружить, будто мухи над падалью.
Клэрия, наконец, отпустила подол платья, и с чопорной серьезностью, которая прежде смешила Красту, подошла к королю, отвесила ему неуклюжий поклон, вскарабкалась на кресло Красты и завела светскую беседу:
— Погода сегодня замечательная, не так ли, мой король?
Гейлорд обескураженно посмотрел на Красту и, осторожно помешивая чай ложечкой и кусая губы, ответил:
— Да, моя принцесса. Будем надеяться, что боги погоды будут благоволить нам до самой Жатвицы.
Клэрия благосклонно кивнула, взялась за маленькую чашку, оттопырила мизинец и бесшумно отпила.
Всегда бы такие манеры, кисло подумала Краста.
Она как можно незаметней наблюдала за выражением лица Гейлорда. Конечно, в умении держать маску он многим давал фору, и прежде Краста гордилась этим. Теперь же это его умение внушало неуправляемую тревогу.
О чем он думает, глядя на Клэрию, которая уже сейчас, в столь юном возрасте, ужасно походила на Жатриена?
Краста пододвинула к трапезному столику стул с высокой спинкой и села между ними. Верная Мэлия ненавязчиво ходила по комнате, прибираясь то тут, то там. Умница, все верно поняла и без прямого приказа никуда не уходила.
Краста поймала себя на том, что нога ее отстукивала нервную дробь, и осторожно сжала пальцы на бедре поверх прохладной ткани шелкового платья.
— О чем вы хотели поговорить, мой король?
Гейлорд покосился на Клэрию, но Краста сделала вид, что не заметила этого. Гейлорд вздохнул.
— Что ж, вскоре об этом объявят публично, и я хотел сам рассказать тебе с глазу на глаз. Меня хотят женить до наступления нового года, и, думаю, будет правильней, если ты с детьми переедешь в другой… другой замок, — сглотнув, закончил Гейлорд.
— Вот как, — сухо ответила Краста.
— Да, и… Ты же знаешь, что после предательства лорда Жатриена и герцога Огуста их объявили преступниками, и все их имущество после казни… — Гейлорд запнулся лишь на мгновение, но пристально наблюдающая за ним Краста заметила это, — определили в королевскую казну?
— Мне это известно.
«Мне известно, что мои дети останутся без наследия своего отца», — ядовито подумала она.
— Также тебе должно быть известно, — продолжал Гейлорд; на лбу его выступил пот, но лицом он не выдавал своего волнения, — что Ренденский дворец в Мехриве готов принять тебя и твоих детей в любой день.
— Ты выгоняешь меня? — резко спросила Краста, прежде чем сумела бы сдержать себя.
— Конечно, нет, — раздражающе спокойно ответил Гейлорд. — Будь моя воля, я ни за что не стал бы просить тебя о переезде, но мои советники уверены, что моей будущей жене придет не по нраву необходимость делить дом с прежней хозяйкой, ведь ты следила за этим несколько лет с тех пор, как достаточно повзрослела.
Краста удивилась, поняв, что братец многое успел разузнать о ней. Это неприятно задело, хотя прежде она лишь обрадовалась бы этому — что брату она не безразлична.
— Я подумал, — тем же твердым голосом продолжал Гейлорд, — что ты должна услышать это от меня.
— Но если мы уедем, нас здесь не будет! — взволнованно пропищала Клэрия.
— Клэрия, помолчи, — ледяным голосом, который прежде всегда срабатывал, велела Краста.
— Папочка вернется, а нас здесь нет! — не унималась та.
— Клэрия!
— Он не вернется, да?! — в слезах вскричала Клэрия, резко вскакивая.
Ее ножка запуталась в длинной белоснежной скатерти, которая дернулась следом. Опрокинулся чайничек, чашки, блюдца, ложечки, сахарница с кружочками сахара — все посыпалось на пол.
— Ты солгала, солгала мне! И Джулиан тоже ушел, как папочка, да?! Почему, почему они все уходят?! — Клэрия затопала ногами, лицо ее скривилось.
— Мэлия, уведи ее, — приказала Краста.
Внутри все пульсировало от злости и страха. Злость и страх — ее постоянные спутники с того самого ужасного момента, как она застала этого убийцу за очередным злодеянием. Как он смеет вот так сидеть здесь с изумленным, растерянным и пристыженным видом, тогда как хладнокровно бросил Джула умирать?! Тем самым подтвердив догадки Красты о том, что Жатриену просто не дали возможности сдаться. Жатриен был умелым воином, не раз доказавшим свое мастерство в тренировочных сражениях с лучшими Красными Стражами. Он умел оценить противника и знал, когда должно сдаться, он сдался бы ради детей, в которых души не чаял, Краста была уверена в этом точно так же, как была уверена в себе.
— Верни мне моего папочку! — в ярости крикнула Клэрия оторопевшему Гейлорду, вырываясь из рук перепуганной Мэлии. От ее волос, от кожи полыхнули искорки огня.
Гейлорд странно смотрел на нее.
Видел ли он в ней — в ее высоком лбу, форме носа и губ, разрезе и цвете глаз — Жатриена?
Краста не заметила, как вскочила и встала между ними, загораживая Клэрию. Взяла ее на руки и крепко обняла. Клэрия зарыдала, крепко обнимая ее за шею.
Краста надеялась, что со временем дети позабудут о Жатриене, но дело шло хуже, чем она думала. Клэрия и Кэлард целыми днями болтали об отце, ждали его возвращения, мастерили для него неуклюжие поделки, рисовали картинки. Если разлучить их, возможно, она забыли бы о нем, но Краста не могла, да и близнецами они были, и даже верховный маг Легрей предостерегал ее от этого: связь между ними была слишком сильна, сильнее обычной кровной и даже сильнее магической, поскольку закладывалась раньше, чем определялся в их крови будущий магический потенциал.
— Мне лучше уйти, — сказал Гейлорд.
Краста невольно съежилась, почти чувствуя, зная, что он хотел сжать ободряюще ее плечо, но он не стал, и лишь когда за ним закрылась дверь, она поняла, сколько сил из нее выжала эта встреча.
Краста устало опустилась на кресло, где прежде сидела Клэрия, и в несколько глотков осушила чай, который поставила перед ней верная Мэлия. Она бесшумно передвигалась, прибирая устроенный Клэрией беспорядок. Клэрия всхлипывала, но уже почти успокоилась.
У Жатриена возле уха тоже была крупная родинка, как у нее. Краста силилась вспомнить, была ли родинка и у Кэларда, и, поддавшись порыву, приказала Мэлии как можно скорее привести его сюда. Ее дети, их с Жатриеном драгоценные дети.
Видел ли он в них — в их высоком лбу, форме носа и губ, разрезе и цвете глаз, во вспыхнувшем в ярости огне — Жатриена?..