— Да не знаю я, что с ним делать! — раздраженно буркнул Кай Адайн, пока они поднимались по лестнице. Девушка замерла на несколько ступенек выше:
— Ты мне обещал.
— Я помню, — с ещё большим раздражением ответил Кай, плотно сжимая губы.
Всё полетело к чертям. Алкерн и Рейн не доехали до оговоренного места. Кай с Коли и Киро прождали больше часа, но карета не появилась. Сначала они думали, что Мишак решил отказаться от их договора, но к ночи разузнали: найден труп камердинера, а король исчез.
«Чертов Рейн», — Кай не переставал злиться на него. Нашёл момент для побега! Ещё бы каких-то десять минут, и они бы забрали его. Но нет, этот идиот удумал показать себя! И теперь прятался по норам, как настоящая крыса.
Кай отправил Антонию, Коли и Киро на поиски, но раз за разом они возвращались без результата. Короля не видели, о нём не слышали, точно его правда похитили Дети Аша. Кай даже засомневался, что Мишак был делом рук Рейна. Может, на самом деле похищение? Один черт! Он злился каждую минуту, корил себя за медлительность и не переставал думать, как и где найти брата.
А ещё этот мальчишка Малан. Он без конца плакал. Ката нянчилась с ним, но он всё ревел и просился к отцу.
— Что мне с ним делать? — уже спокойнее спросил Кай. Этот вопрос они не раз обсуждали, но никак не могли прийти к ответу.
Родственников у мальчишки не было. Отвести домой и оставить на волю слуг? Адайн уже разузнала, что про них шла плохая молва: Мишак редко бывал дома, а они не боялись поднять на Малана руку, когда тот капризничал.
Сдать в приют? Адайн прожила там несколько лет и сбежала — жилось в приютах Лица хуже, чем на улицах Тары.
— Позаботиться, — холодно отозвалась Адайн. — Хватит с нас Канавы. Мал не должен вырасти, как я или ты. Ты обещал, помнишь?
«Может, мне его усыновить»? — Кай хотел резко прокричать, но промолчал, только хмурым взглядом уставился в спину Адайн, продолжившей подниматься по лестнице.
— А что, из вас вышла бы хорошая семейка, — язвительно произнёс Кирион, скрещивая руки. — Парень, выгнанный на улицу, и девушка без родителей. Да приёмыш, отец которого умер из-за них.
Кай сжал правую руку в кулак. Хотелось со всей дури ударить по этой противной морде.
— На себя же злишься, — ледяным голосом отозвался Кирион, и это помогло немного успокоиться.
«Я позабочусь», — твёрдо решил Кай. Хуже уже не будет: брат остался без демона и сбежал, плана нет, на шее — пятилетний мальчишка. И всё это дерьмо из-за него самого. Самому и разгребать.
На втором этаже нещадно скрипели половицы, под потолком вилась паутина. Короткий коридор был тёмным и пыльным. Уютной старую башню никто не мог назвать, и лишь Коли и Ката пытались поддержать в ней чистоту и остановить разрушения.
Каю было на это плевать. Он прожил в башне вместе с Адайн несколько летних месяцев после того, как отец выгнал его из дома, и место казалось ему таким же надёжным, какими были для него «Три желудя».
Дверь в кабинет была приоткрыта. На сантиметр, не больше. А Кай ведь закрывал её перед уходом, и никакой сквозняк не мог сдвинуть эту старую тяжелую дверь.
Он положил руку на плечо Адайн, останавливая, и молча указал на кабинет. Девушка кивнула. Прижимаясь к стене, он тихонько подобрался к двери. Адайн с видом хищницы двинулась следом, переплетая пальцы на руках, готовясь нападать или защищаться.
— Вас ещё на лестнице было слышно.
С той стороны послышался голос. Знакомый. Пренебрежительно-насмешливый. Самый противный голос и самый ненавистный.
Кай распахнул дверь и прорычал:
— Я тебя убью, тварь.
Вир сидел за столом на стуле Кая, как ни в чем не бывало. Волосы аккуратно зачесаны. В тёмно-синем безукоризненном пиджаке. Но лице — очки, рядом — лист бумаги. Вир по-хозяйски взял ручку и что-то чиркал.
— Нет! — Адайн уцепилась за плечи Кая. — Что тебе надо?
Голос звенел от напряжения, на лице была неприкрытая злость. И всё же она держала Кая изо всех сил и не хотела подпускать к Виру. Почему — он не мог понять.
— Рад видеть вас, Адайн, Кай.
Вир привычным жестом снял очки и потёр глаза.
Хотелось разломать эти очки и воткнуть дужку прямо в глаз профессора. Заслужил, ублюдок.
— Подожди, — осадил Кирион. — Подумай своей башкой. Что ему здесь надо? Он же не за прощением пришёл.
Кай повёл плечами, сбрасывая руки Адайн. Девушка с хмурым взглядом встала рядом.
— Ты на моём месте, профессор, — зло проговорил Кай, уставившись на Вира. Его не волновало, кто сидел в чертовом кресле, но это было единственное, что он мог сказать, чтобы хоть как-то убавить гнев.
— Извини, Кай, но мне привычнее сидеть по эту сторону стола, — Вир провёл рукой по двери, заменявшей его. — Даже такого, — Он сделал приглашающий жест. — Присаживайтесь, нам нужно о многом поговорить.
Адайн остолбенела — столь растерянного лица Кай давно у неё не видел. Он буквально чувствовал, как всё внутри неё переворачивается и переходит в состояние хаоса.
— Вот так просто? — вскричала девушка. — Вломишься к нам и займёшь место, после всего?
Кай сразу почувствовал себя более хладнокровным и уверенным. Теперь уже настала его очередь сделать к Адайн шаг. Он тонко-тонко коснулся её руки, пытаясь успокоить.
— Да надо же, — ухмыльнулся Кирион. — Как раньше прям.
Кай зыркнул на демона.
Вздохнув, Вир с большей настойчивостью повторил:
— Присаживайтесь. Мне есть что сказать, ты права, Адайн.
Кай первым сел на стул. Он скрестил руки и нахмурился. Рейн сбежал, уже неделю его не могли найти, и тут явился Вир. Совпадение? Нет, явно нет.
Девушка осталась стоять, вцепившись взглядом в профессора.
— Адайн, пожалуйста, сядь. Я буду говорить много и долго. Сначала — о себе и о том, почему принял такое решение. Затем — о твоих родителях.
Адайн и Кай одновременно вздрогнули и переглянулись, подруга опустилась на второй стул, точно потеряла силы. Кай сидел рядом и как будто случайно локтем дотронулся её локтя. Он не хотел, чтобы Вир заметил этот жест, но не мог не коснуться Адайн — он знал, что лучше любых слов на неё действовали прикосновения.
Вир сложил руки перед собой и учительским голосом начал:
— Дети редко понимают родителей, но все поступки те делают из-за желания позаботиться о своих детях.
— Это ты-то родитель? — ухмыльнулся Кай.
— Кай, когда я говорил, что вы — моя семья, я не шутил. И в этом есть кое-что большее. Скоро ты узнаешь.
Кай напрягся. Не нравились ему эти слова. Вир опять что-то замыслил, и это казалось таким ясным, как никогда.
— У нас было дело. Был план. Мы хотели побороться с миром за самих себя. Взять всё, что у нас отняли в детстве, юности и взрослой жизни, и что всегда отказывались давать.
Кай с брезгливостью посмотрел на Вира. Очередные громкие напыщенные слова. Раньше он с готовностью слушал профессора, когда тот раззадоривал речами о мести, а сейчас хотел одного — заткнуть эту пасть, а его самого сбросить с башни.
Вир такой же, как все в Совете. Может, они и оказались по разные стороны, но были сделаны из одного материала.
— И для меня это дело — то, ради чего я готов пойти на всё. Я знаю, что мы должны сокрушить Совет, и что от этого будет лучше всем: простым кирийцам и знатным кирам, а главное — нам самим. Вам. Если бы мы не отказались от плана, Рейн начал бы действовать после коронации, а ложь Совета — потихоньку разваливаться, кусочек за кусочком.
— Да что ты говоришь, — прошипел Кай. — Ну давай, вспомни свои первые дни без демона. Хорошо тебе пришлось? А каково Рейну, как думаешь? И ему — действовать по плану? Ха!
Смерив Кая взглядом, Вир спокойно продолжил:
— Я знаю, что мы все заслуживаем правды и шанса. Я решил остановить вас, чтобы вы не потеряли этот самый шанс. Я признаю, что перешёл границу допустимого. Я должен был поговорить — просто поговорить, — Вир выразительно посмотрел на Кая, будто намекал на что-то, — Но слова иногда даются сложнее поступков. Я начал действовать, чтобы защитить наш план, а вместе с ним — наши надежды.
Хотелось плеваться. Надежды, как же!
Кай искоса глянул на Адайн. Девушка смотрела на профессора, как ребёнок — на нерадивого отца. Её лицо читалось лучше открытой книги: она злилась на Вира, злилась на то, что он сделал с ними, и всё же не могла ничего ответить. Он был для неё семьёй, тем отцом, а заодно и матерью, которых у неё никогда не было. И сколько бы Адайн не говорила, что это Кай стал для неё первым близким человеком, это было не так.
И больше всего сейчас он бы хотел ударить Вира, а лучше — хлестнуть кнутом, да прижечь железом, и оставить такие же безобразные шрамы, как у него. Вся эта ненависть разбивалась о привязанность Адайн.
Кай посмотрел на Кириона. Тот просто пожал плечами:
— Выбирай: ненависть и обиды или семья и доверие. Один раз ты уже выбрал, ну, доволен остался?
— Я защищал не только себя. У меня есть брат, — Вир снова посмотрел на Кая, — Его зовут Ригард В-Бреймон, и всё это мы затеяли с ним. Ещё тогда, девять лет назад. Мы хотели бороться любым способом. Я начал действовать из Канавы, а он — пробираться в Совет.
Кай и Адайн переглянулись. Ещё один с братом, ну конечно, почему бы и нет, черт возьми. Паутина оплетала всё сильнее.
— У Рига не меньше поводов ненавидеть Совет, чем у всех нас. Но главная причина — это ты, Адайн.
Девушка вздрогнула. Кай перевел недоуменный взгляд на неё, на Вира и назад.
— Риг стал циником ещё после того, когда его отца-гвардейца несправедливо осудили и повесили. Но я знаю, что весь этот цинизм разоружила одна женщина — Эстера А-Даран.
Кай опять посмотрел на Адайн, на Вир. Девушка тихим голосом пояснила:
— Это моя, — она замялась, будто не хотела или не могла произнести следующее слово. — мама.
— Они долго встречались. Думали убежать, но она боялась преследования Я-Эльмона и не решалась. Ещё и ты была маленькая — ну куда ей, с крошкой на руках? Но Риг убедил Эстеру. Ему нужны были вы обе. Ты понимаешь почему, Адайн?
— Нет! — выкрикнула девушка, мотая головой.
Но она понимала. Кай взял Адайн за руку и ответил кривой ухмылкой на удивлённый взгляд Вира. Он тоже понимал и ни черта не верил профессору.
Кай переглянулся с Кирионом. А если это правда? Тогда ему надо выбрать жертву: родители или надежды на Адайн. И при любом выборе он тоже оставался жертвой.
— Не может… — Адайн не договорила и снова закачала головой.
— Почему не может? — всё тем же спокойным, ровным голосом спросил Вир. — Эстера родила в семнадцать. Ригу тогда было шестнадцать. Оба в самом расцвете сил.
Адайн вырвала свою ладонь у Кая и обеими руками ухватилась за серебряную птичку на шее.
— Заткнись, я не хочу это слышать!
Она обвела Вира и Кая безумным взглядом и расхохоталась:
— Мой отец — Ригард В-Бреймон, глава Инквизиции, это ты хочешь сказать, да? А Нол Я-Эльмон — обманутый муж, да?
«Мой отец — Ригард В-Бреймон», — повторил Кай про себя. И всё бы ничего, если бы это не была цена свободы Д-Арвиля.
Его условие оказалось простым. Он выпустит Кая, всего на тридцать дней. И за этот месяц он убьёт В-Бреймона, затем Энтон «поймает» убийцу и казнит. Станет героем в глазах инквизиторов, и его выберут новым главой.
Это был единственный ключ к свободе, Кай согласился. Он мысленно брыкался и фыркал, насмехался над собой, но знал — это правильное решение. Слишком многие дорогие люди зависели от его свободы.
И он бы поверил, что сбежит, справится, но… Д-Арвиль был таким же ублюдком из Канавы, как Кай. Он знал, где остановились мать и Агни, где жил отец. И угрожал, что с ними расправятся: не важно, сбежит Кай или убьёт Энтона. Глава мог блефовать, да, но проверять Кай не хотел.
Сначала он думал, что сумеет и родителей защитить, и Рейна найти, и спасти свой Крысиный совет. Но прошло четырнадцать дней из тридцати — и ни черта он не продвинулся.
— Да, — Вир кивнул. — Ты — дочь Рига, а значит, моя племянница. Я не просто так называл нас семьёй.
Кай задержал дыхание. Его выбор невелик, и не важно врёт Вир или говорит правду.
Убить В-Бреймона. Лишить Адайн отца. Умереть как преступник.
Не убивать В-Бреймона. Рискнуть родителями и получить Третье отделение в преследователи.
Попробовать переиграть Д-Арвиля. Отличный вариант, но ни один план в оставшиеся две недели он уложить не мог.
Отчаянно захотелось налить виски, сжать стакан покрепче и осушить одним большим глотком.
— Как давно ты это знаешь? — быстро спросил Кай. — Почему раньше не сказал?
— С тех пор, как начал искать настоящую дочь Я-Эльмона. Тогда всё сложилось. Риг долго искал тебя, Адайн. После того как Я-Эльмон убил Эстеру, он хотел забрать тебя.
— Убил? — голос Адайн снова перешёл на шёпот.
— Да. Она попыталась сбежать с тобой и Ригом, но Я-Эльмон не позволил ей этого.
Кай накрыл ладонью руки Адайн и осторожно отвел от птички на цепочке. Она дрогнула, но покорно опустила их.
— Почему ты не сказал раньше? — настойчиво повторила Кай.
Если бы это была правда, Вир сразу ответил на второй вопрос. Нет, профессор никогда не забывал их — только если не хотел отвечать.
— Риг просил. Он боялся. Он ведь не смог найти тебя.
— А почему сейчас ты это говоришь тогда? — голос Адайн зазвучал увереннее. Она придвинулась к Каю и, подняв голову, уставилась на Вира.
Профессор снисходительно улыбнулся:
— Потому что мы все на волоске. Он больше не готов упускать момент. Не бывает ведь слишком рано или слишком поздно. Есть то, что хочется сказать или сделать — значит, не надо медлить. Риг хочет поговорить с тобой, со своей дочерью, пока есть шанс.
Адайн помолчала и звонко воскликнула:
— Ну а если так, почему он позволил Я-Эльмону отдать меня Первому отделению?
Вир замешкался с ответом. Кай подался вперёд. Вот же — это пауза говорила лучше всяких слов.
— Потому что это было безопаснее, чем оставлять тебя с Я-Эльмоном. Он уже давно подозревал, — профессор сделал виноватое лицо. — ещё до моей записки.
— До записки! — горестно воскликнула Адайн. — Что же у меня есть: мама умерла, отец — убийца, дядя — лгун и предатель, тот, кого утром считала отцом — лицемер. Вот это мне везет!
Она покачала головой и вздохнула, затем быстро, как клятву, произнесла:
— Мой отец — Лиц, а мать — Канава. Мне не нужен никто из вас.
Адайн слабо сжала руку Кая, и он едва не расплылся в улыбке. Казалось, это невидимый сигнал «кроме тебя».
— Лучше прямо спроси, — буркнул Кирион. — Если не испугаешься.
Кай поднялся и сурово посмотрел на Вира.
— Убирайся к чертям. Мы тебе не верим, и ты здесь лишний. И молись, чтобы я тебя не увидел больше.
Вир остался неподвижен. Кай сделал шаг к нему, и тут же в руку вцепилась Адайн.
— Не надо. Я тебе верю, Вир, — Кай остолбенел. — но ты здесь правда лишний. Кем бы мне не были ты, В-Бреймон, Я-Эльмон — вы мне не нужны. У меня другая семья. Уходи, мы тебя не тронем, но запомни: ты сам сделал всё, чтобы не быть частью семьи.
Вир быстро поднялся:
— Говорят, люди связаны с демонами чёрными нитями. У меня эти нити разорвали, но я знаю, что есть и другие: красные, которыми люди связаны друг с другом. Мы — семья, и я забочусь о вас. Вы поймёте это.
Адайн ослабила хватку, и Кай сделал ещё один шаг к Виру. Профессор молча вышел. Кай — следом. Не надо, чтобы он кого-то увидел или с кем-то заговорил.
Они миновали коридор, спустились на первый этаж, вышли в сад, и с каждым шагом Вира Кай все сильнее чувствовал: его появление неспроста, и ни к чему хорошему это не приведёт.
Выпроводив Вира, Кай вернулся. Адайн оставалась на стуле, уперев в сиденье руки и высоко подняв плечи. Она посмотрела на него:
— Мы ведь хотели бороться с ними, а как мне теперь это сделать?
На это и был расчёт Вира. Всё, что ему требовалось — поселить сомнения в душе Адайн. Так он разом сделал безоружными и её, и Кая.
Парень пристально посмотрел на Адайн. Как убедить подругу, что Вир солгал? Что у него было, кроме собственных догадок и интуиции? Кай вздохнул. Оставшиеся шестнадцать дней будут сложнее. Но чего ещё ожидать от дней, которые отделяли от смерти — вопрос лишь чьей.