Странные это были дни, тяжёлые и хмурые.
Сначала они переехали. Оказалось, у Кая есть ещё один «дом» — старый, покинутый всеми особняк в той части Ре-Эста, которую знать никак не хотела признать, на берегу напротив Мертвой гавани. В нём постоянно капало, из всех щелей задували ветра, полы нещадно скрипели, а соседями были крысы.
Но дом оказался настоящим подарком от Кая: безопасным, нужным именно сейчас, а ещё — последним. За шесть часов он успел добраться до Дара и попросить для своего Крысиного совета помощи с переездом, с документами и билетами для отца и Малана.
Хотя остались ли они без Кая этим Крысиным советом? Они перебрались вместе, но всё разом стало как-то не так, неспокойно, не на своём месте.
Рейн с трудом садился и только молчал после того, как узнал о брате. Адайн не молчала, но бросалась злыми, хлёсткими словами, постоянно куда-то уходила и возвращалась усталая и ещё более яростная. Ката с Неланом старались держаться спокойно, но и между ними — по взглядам было ясно — что-то не ладилось. Киро хмурился и щёлкал пальцами, показывая искры, а Коли сразу взялся за ремонт дома, но делал всё с особым ожесточением. Антония смотрела по сторонам с надменным видом, и во взгляде ясно читалось: «Я же говорила».
Лишь Анрейк, как и Эль, ходил неприкаянным. Инквизитор не вернулся домой и явно нуждался, чтобы ему кто-то сказал, что он поступил правильно, но желающих не нашлось. Эль сторонилась его и отчаянно думала о том, что она сама может сделать.
У Кая всегда был план. Медленно, оступаясь, но он шёл вперёд. А сейчас всё вдруг стало казаться бессмысленным. Ну продолжат они с Даром ходить по приёмам, чтобы сохранить за собой место среди знати, а толку-то? Для чего оно им?
— А, ну лучше сидеть без дела! — Леми показал Эль язык.
Девушка вздохнула. Конечно нет. Когда Рейн почувствует себя лучше, когда Адайн перестанет убегать от всех, они снова придумают что-нибудь и начнут действовать. Но она сама не должна никого ждать — это было не только их дело, но и её.
Эль быстро переоделась — она больше времени проводила в старом особняке, чем в доме с Даром — и вышла в гостиную, хотя это было сильно сказано. Так они назвали единственную комнату, в которой с потолка не капало.
Диван заменяла длинная деревянная скамья с полосатым покрывалом, накинутым сверху. Ката и Анрейк сидели напротив друг друга и разговаривали. Увидев Эль, парень сразу начал краснеть, как будто она застала его за чем-то личным.
Немного помявшись, девушку подсела рядом и обратилась к нему:
— Мне нужна твоя помощь. Я хочу узнать, что происходит в Лице.
— Это опасно! — тут же воскликнула Ката, с тревогой посмотрев на Эль. — В городе неспокойно сейчас.
— Поэтому я и не хочу идти одна! Но сидеть здесь, сложа руки, тоже неправильно. Сколько ещё времени мы так просидим? Нам нужно знать, что происходит. Услышать, что говорят люди.
— Эль, тебе не стоит туда ходить, — строгим материнским голосом произнесла Ката. — Антония умеет быть незаметной, она сможет услышать что угодно. Или Нелан расскажет, он каждый день встречается с Детьми Аша, ты же знаешь.
— И где они? — с вызовом спросила Эль. — Антонии не нужно это, а Нелан — ты сама понимаешь, почему он так часто уходит? И почему я должна прятаться за другими?
Ката устало вздохнула. Эль знала, что та права: ну куда она решила влезть! Что-то узнает, побродив по улицам? Нет, только неприятностей найдёт! Но сидение на одном месте сводило с ума. Хотелось своими глазами видеть, что происходит, понять это и, может, придумать что-то.
— Хорошо, я пойду с тобой, — откликнулась Ката.
Эль удивленно посмотрела в ответ. Она помнила слова Каты: та не хотела действовать, ей был нужен покой.
— Просто вы все — часть этого покоя, — пояснил Леми. — Чего непонятного, а? О тебе пытаются позаботиться, а ты добровольно лезешь в неприятности!
Эль не поняла, было в голосе демона больше недовольства или озорства. Да, выходить в город сейчас действительно опасно, но она уже не та девочка из Ре-Эста. Она тоже научилась выживать. И если остальные были готовы рисковать собой ради других, то и ей не нужно прятаться по углам.
Поднявшись со скамьи, Эль сделала шаг в сторону.
— Хорошо, идём, но ты не обязана, правда, — Ката помотала головой. Эль перевела взгляд на Анрейка: — А ты?
— Я пойду, — с готовностью откликнулся инквизитор. — только оружие возьму.
Обычно в воскресные дни улицы Лица были полны людей: все куда-то бежали, шумели. Дети, свободные от школ и пансионатов, выбегали играть. Женщины торопились по домашним делам. Рабочие в единственный выходной спешили пропустить по стаканчику. Парочки прогуливались по паркам, сидели за столиками кофеен и ресторанов. Город дышал жизнью и казался ярким и весёлым.
Сегодняшнее воскресенье выдалось другим. Сина опустела. Чем дальше к Прину, тем чаще встречались люди, но они были хмурыми, озлобленными. На стенах и столбах появились агитационные листовки и плакаты, на улицы выходили поэты, громко выкрикивали памфлеты против Совета, но гвардейцы и полицейские спешили расправиться и с тем, и с другим.
— Я знаю, куда нам надо, — тихо сказала Ката, точно боялась нарушить эту мрачную, гнетущую атмосферу. — В «Певчую птицу». Хозяйка всегда в курсе всего и охотно рассказывает о новостях. Днём туда редко заходят, нас даже не заметят.
— Мы вот так просто придём и станем расспрашивать? — недоверчиво спросил Анрейк.
В руках он держал черную инквизиторскую маску и теребил её, не решаясь надеть и не решаясь убрать.
«Идиот», — озлобленно подумала Эль и с неприязнью посмотрела на парня. Встав сзади, Леми зашептал:
— Я тебе сейчас скажу золотую мысль. Нам нравятся люди, на которых мы хотим быть похожи, но не нравятся те, на которых мы уже похожи. Поняла?
Эль вздрогнула. Она не похожа на Анрейка. В отличие от него, она не нуждается, чтобы её действия одобрили. В отличие от него, она никогда не была так верна своей семье, службе и не держалась за воспитание. В отличие от него, она не металась между одним и другим.
Леми громко хмыкнул.
Ладно.
Да, она хотела получить одобрение, чтобы поверить в саму себя, понять, что тоже чего-то стоит. И по-прежнему цеплялась за старую жизнь. И не знала, где её место — в Ре-Эсте среди знати, в Канаве с бродяжками или даже в Томе?
— Я знаю хозяйку «Певчей птицы», раньше я иногда заходила к ней поболтать. У нас, — Ката отвела взгляд и скрестила руки. — похожие судьбы.
Анрейк с интересом спросил:
— А что это за «Певчая птицы»? И чем вы похожи с хозяйкой?
— Это не важно, — буркнула Ката, мгновенно смутившись.
Поняв, что сказал что-то не то, Анрейк покраснел.
— Хорошо, — покладисто ответил он.
Рин-Рин тоже был тихим и опустевшим. Люди заходили, выходили из заведений, но зазывалы уже исчезли, да и сами гости выглядели не довольными или счастливыми, а растерянными, как будто пытались цепляться за старую жизнь, да получалось всё хуже.
«Певчая птица» оказалась то ли рестораном, то ли кабаком. Стены увивала зелень, и между ней выглядывали яркие нарисованные птицы. Под потолком, разукрашенным пёстрыми красками, висели клетки с маленькими птичками. Одна сторону зала занимала огромная сцена с музыкальными инструментами, другую — стойка, за которой сидели трое студентов в форме Лицийского университета и разговаривали с мужчиной, натирающим бокалы.
В дальнем углу официантка убирала стол, то и дело бросая заискивающие взгляды в сторону одного из студентов. Эль и Анрейк сели рядом со сценой, а Ката пошла к девушке.
— Как ты поживаешь? — осторожно спросил инквизитор. — Мы ведь так и не поговорили.
Как она поживает! Эль непонимающим взглядом посмотрела на парня: он спрашивал это всерьёз?
— Я ведь не забыл, как ты спасла меня тогда, — Анрейк робко улыбнулся.
Эль пренебрежительно пожала плечами. Ей было двенадцать, ему — десять. Они пришли вместе с родителями на службу в Северной Церкви. Кто-то из других детей — Эль уже не помнила кто — подбил сбежать и прогуляться вдоль берега. Девочка знала, что если отец узнает, опять ударит, но отставать от других тоже не хотела, чтобы не услышать насмешки в очередной раз.
Они стояли на пирсе, когда мальчишки-церковники заспорили с мальчишками-инквизиторами, и Анрейка толкнули в воду. Он тут же стал захлёбываться, а ему только безжалостно крикнули: «Яр спасёт!» Но Яра рядом не оказалось, а делать что-то было нужно.
— Ты мне ничего не должен. Если ты хочешь вернуться к инквизиторам, сделай это.
Анрейк помедлил с ответом.
— Не хочу. Это не та Инквизиция, к которой меня готовили. Я хотел защищать других, а не жить так, чтобы защищать нужно было от меня.
Эль, краснея, отвела взгляд. Анрейк не заслуживал того, чтобы она так к нему относилась. Он просто родился не в той семье, как она сама. Это не он привёл инквизиторов, не он ранил Адайн, Кая или Рейна. Но он защитил её и Кату, разом выступив и против семьи, и против службы.
Вернулась Ката и села рядом.
— Криста скоро придёт.
Прошло минут десять, прежде чем появилась красивая женщина лет тридцати. Она двигалась как танцовщица, медленно и плавно, чуть покачивая бёдрами. Платье из шёлка, золотые браслеты на руках, ослепительная улыбка — казалось, для Кристы не существовало другого мира, кроме «Певчей птицы», и она в нём решила быть королевой.
Женщина села в пол-оборота, положив одну руку на спинку стула, игриво улыбнулась:
— Что же вас привело сюда? Если вы ищете отдых, то делаете это неправильно. Где шампанское, где вино, где сыр, фрукты?
Ката улыбнулась в ответ:
— Какой тут отдых? Сама знаешь, что происходит.
— А что происходит? — Криста наивно захлопала ресницами. — Отдых нужен всем, вот что я вам скажу! Или ваш вредный мальчишка Кай и несносный Вир опять что-то задумали? Давно их здесь не было.
— Разве Вир ходил сюда? — на лице Каты появилась растерянность.
— Захаживал, — Криста лукаво улыбнулась.
Эль, чувствуя раздражение, поспешила вернуть разговор в нужное русло:
— По всему Лицу идут погромы, вас обошли стороной?
— А ты кто, милая девочка? Я тебя ещё не видела.
Ката торопливо представила друзей.
— Так вас обошли стороной? — настойчиво повторила Эль.
Напрямую спрашивать незнакомку о том, что та знала, девушка побоялась, но откладывать разговор тоже не хотелось. Не нравилась ей ни эта Криста, ни её «Певчая птица», ни весь Рин-Рин. Лучше бы они пошли на площадь и послушали, что болтают в толпе.
— Ага, — насмешливо откликнулся Леми. — Что, думаешь услышать: «Революция начнется завтра в три»? Не бей в лоб, тоньше надо действовать, тоньше.
— Да что же могло случиться? — Криста очаровательно улыбнулась. — Мы находимся на юге района, сюда заходят скромные студенты из Мыса да милые торговцы, чтобы пропустить стаканчик, другой, спеть любимую песню.
В зал ввалилась большая компания из семи человек. Один из мужчин с порога крикнул:
— Открыто, пустите?
— Мы вам рады, — откликнулась Криста и махнула рукой официантке.
Гость улыбнулся:
— Отлично, а то сегодня много что не открылось, все побросали работу.
Эль посмотрела на Кристу взглядом: «О чем я и говорила». Та всплеснула руками:
— Ах, никто в Лице не любит трудиться! Всем лишь бы получить ещё один выходной. Ну ничего, наши двери открыты для всех.
Нахмурившись, Анрейк положил обе руки на стол и цепким взглядом посмотрел на женщину.
— Вы говорите, что к вам заходят лишь торговцы и студенты, но вот у тех двоих, — он кивком головы указал на вошедших. — на груди приколота брошь в виде сокола — символа Инквизиции.
Криста рассмеялась:
— Я всегда рада новым гостям!
— Хорошо, — Анрейк кивнул и продолжил рассуждать. — Он, — инквизитор указал на мужчину за стойкой. — берёт бокал снизу, натирает его и ставит наверх в левую часть. Один раз, когда он так сделал, что-то упало: что-то не слишком большое, но падающее с довольно громким звуком и судя по характеру звука — из стали. Так падают револьверы.
Криста, переменившись в лице, скрестила руки на груди. Анрейк продолжил ещё увереннее:
— Уже лет двадцать во всех ресторанах и кабаках ставят двери, удобные для официантов: те, которые открываются в обе стороны. А у вас дверь тяжелая, из хорошего крепкого дерева. Такую сложно открыть. Зачем же мешать своим сотрудникам? Только если вы хотите помешать кому-то другому. К тому же, дверь явно новая: даже с таким светом видно, что она лакированная и не затёртая.
Эль снова почувствовала укол совести. Анрейк старался помочь, на него можно было опереться. Да, парень постоянно краснел и смущался, редко говорил, но был внимательным и находчивым. «Инквизитор», — подумала Эль с одобрением.
— Так чего или кого вы боитесь, кира Криста? — закончил Анрейк.
Его голос прозвучал более взросло, более строго и отчужденно, чем раньше — как у настоящего инквизитора, привыкшего к пыткам и допросам.
Ещё плотнее скрестив руки, Криста хмуро посмотрела на Кату:
— Так зачем вы пришли?
Девушка вздохнула и честно призналась:
— Криста, у тебя самые «пестрые» гости, сюда приходят со всего Лица. И ты всегда относилось к ним внимательно. Может быть, ты что-то слышала? Вдруг кто-то что-то пытался затеять или обсуждал?
— Сюда приходят отдыхать, а не заговоры плести!
Анрейк снова сделался инквизитором:
— Кира Криста, где же тогда плетут заговоры? Дома? Слишком опасно. На улице? Неудобно. Нет, кира Криста, заговорщики всегда прячутся среди обычных людей, там, где их трудно заметить и услышать. А здесь легко затеряться.
Ката ответила ещё более мягко:
— Криста, пожалуйста, если ты что-то знаешь, расскажи.
— Зачем? Что вы затеяли?
Эль переглянулась с Леми и поторопилась опередить Кату или Анрейка с ответом:
— Смотря что мы узнаем. Но мы в любом случае хотим мира, правда.
Ката поддержала её:
— Дело не в Вире или Кае. Мы пришли сами по себе, и… — она выдохнула и не сдержалась: — Кая убили инквизиторы! — на этих словах Анрейк вздрогнул, но не опустил взгляд. — Это он что-то наговорил рабочим, и те столкнулись с гвардейцами, а потом пошли крушить Том. Всё началось из-за Кая, и нам надо знать, что думают люди. А тебе это известно, я уверена.
— Ката, — строго начала Криста. — Болтать о гостях — одно, есть у меня такой грешок, и я его признаю. Но говорить о мятеже или, — женщина понизила голос. — революции — уже совсем другое. Даже слова сейчас стали опасными. Инквизиторы суют носы за каждую дверь, гвардейцы патрулируют улицы, а полиция не успевает арестовывать подстрекателей.
— Но ведь это не прекратится! — воскликнула Эль. — Нас всегда будут контролировать и стараться прижать. Разве такой жизни мы хотели?
Криста усмехнулась в ответ:
— Юная революционерочка, значит, — она перевела взгляд на Анрейка. — и мальчик с задатками инквизитора. Интересные у тебя друзья теперь, Ката. Помнится, о другом мы с тобой мечтали?
Ката вздрогнула, но ответила решительно:
— Да, о другом, мы хотели мирной жизни, без груза прошлого, без грязи и смерти. Только не мы выбирали время — оно выбрало нас. И раз так случилось, чтобы для нас настала та мирная жизнь, надо хоть раз выйти на битву.
Эль с восторгом и уважением посмотрела на Кату. Вот у кого была настоящая сила, не у неё. Она, начитавшись книг о героическом прошлом, научилась бросаться громкими словами, но не теми, которые доходили до души. Да и жизнь — не книга, недостаточно прочитать про великих героев, чтобы стать одним из них.
— Ну… — протянул Леми. — Ползать ты уже научилась, глядишь, скоро встанешь на ноги — пару раз плюхнешься, но ходить тоже научишься.
Эль не сдержала вздоха. Ну почему у неё такой демон! Хотя его насмешливые фразы действовали сильнее жалости или сочувствия. Этого она себе с лихвой дала ещё в детстве.
— Хорошо, — Криста медленно кивнула. — Возможно, я правда слышала о том, что сейчас болтает народ. Но не здесь! — женщина огляделась и понизила голос. — Поднимемся наверх.
Криста со вздохом встала, делая приглашающий жест к лестнице. Они едва успели подняться на первые ступени, как послышался звон разбитого стекла, на середину зала упал булыжник.
Гости за столиками подскочили, две девицы испуганно заверещали. Студенты одновременно встали, один схватил бутылку, стоящую перед ним, разбил об стол и угрожающе выставил вперёд.
Распахнулась дверь, ворвалось четверо мужчин: в руках они сжимали ножи, на лице застыли ухмылки, а весь вид так и говорил — не мятежники, а бандиты. Они кинулись на гостей, те похватали стулья, ножи со столов, и началась потасовка.
Анрейк взял Кату и Эль под локти и потащил наверх.
— Сюда! — скомандовала Криста, первой врываясь в комнату.
Огромная кровать в центре была завалена шкурами и одеялами. В углу стоял большой стол с зеркалом и всевозможными флакончиками, баночками, коробочками. Сладко пахло духами и цветами.
— Перегородите дверь всем, чем сможете, — крикнул Анрейк, подталкивая девушек внутрь.
— А ты?
— Вниз, надо помочь, — инквизитор побежал по лестнице.
Криста захлопнула дверь, схватила с комода ключ и заперла её, затем бросилась к окну. Эль и Ката переглянулись и вместе сдвинули тумбу ко входу.
— Там же всё громят! — испуганно воскликнула Криста.
С улицы доносилось «Долой церковный налог!», «Совету — казнь!», «Равная оплата — равные права».
— Окно надо закрыть! — крикнула Эль. — Помоги нам!
Криста захлопнула раму и начала помогать с баррикадой из тумбы и стола.
Ни закрытое окно, ни дверь уже не сдерживали громких криков. Казалось, внизу теперь не четверо, а целая толпа, которая орала, бесновалась и крушила.
Тумба и стол затрещали, крики приблизились — к ним ломились с той стороны. По содроганию баррикады было ясно: у гостей есть таран.
— Эй, шлюхи Совета, открывайте! — раздался яростный голос.
Криста, бледнея, сделала шаг назад. Ката метнула на неё такой взгляд, что сразу стало ясно: слова были сказаны не просто так, и та знала, о чём речь.
Эль бросилась к окну. Внизу шла толпа, вооруженная факелами, палками, топорами, ножами. Лозунги становились громче, а вместе с ними — брань. Дальше, в паре улиц, горело здание суда, и площадь казалась одним огромным костром.
— Надо прыгать! — решительно сказала Эль.
Ката подскочила к ней и тоже выглянула в окно:
— Куда, прямо в толпу? Это сумасшествие!
— И здесь оставаться — тоже! Ты ведь знаешь, что они сделают с теми, кого считают шлюхами, — Эль, подняв подбородок повыше, бросила на Кату огненный взгляд и распахнула окно.
Резко запахло горелым, а ещё — кровью. Крики толпы были такими громкими, что хотелось зажать уши и забиться в угол от всех этих проклятий, угроз, жалоб.
Дверь приоткрылась уже на сантиметр, два…
— Слева водосточная труба, — Криста подбежала к окну и высунулась. — Надо только дотянуться до неё. Ну же, у нас нет выбора!
Она первой залезла на подоконник, подхватив юбку, и ловко, как гимнастка, ухватилась за трубу и поползла вниз, безошибочно нащупывая опору ногами.
— Ну же, давай! — крикнула Эль, толкая Кату. — Спустишься и сразу беги!
Девушка забралась, сначала рукой ухватилась за штырь, которым труба крепилась к стене, затем поставила ногу и медленно поползла.
Мебель отлетела в сторону, дверь распахнулась. Эль запрыгнула на подоконник и всем телом потянулась влево. Сзади послышались крики, сопение, угрозы. Не успев крепко взяться за опору, она полетела вниз, кое-как ухватилась за трубу и стала съезжать, обдирая руки до крови.
Толпа едва заметила это — она двигалась мощным потоком, скандируя лозунги и крича. Эль не упала, а сразу понеслась вперёд, подхваченная этим потоком. Вокруг мелькали десятки рук, перекошенных от злости лиц. Со всех сторон напирали и давили.
«Во имя Яра», — взмолилась Эль.
Мятеж начался, но он нёс за собой хаос. И обуздать этот хаос могли только те, кто твёрдо знал, что делать. Но прежде чем узнать, нужно было хотя бы спастись от обезумевшей толпы.