Виктор заметался в поисках ответа. Конечно, пока предложить ему нечего.
- Обман не может продолжаться вечно, - сказал Георгий. - Но, в конце концов, зачем Крохиным знать, что я женился? Я попрошу родителей никому не рассказывать.
И этот полоумный! Нет, Виктору положительно везет на сумасшедших друзей и подруг!
- Думай, что говоришь! - прорычал он, как загнанный зверь. - Мы и так почти год Крохиным мозги компостируем! Нам больше не увидеть ключей, как своих ушей! А ты рискуешь навсегда потерять любовь и уважение Таткиных родителей!
- Что поделаешь! - развел руками Гера. - Это все равно должно было когда-нибудь случиться.
Ну да, он всегда очень четкий и рассудительный!
- Ох, и умен! - безнадежно пробормотал Виктор. - И, натурально, прав. Я сам во всем виноват, впутал тебя и Татку...
- Положим, меня ты не впутывал, - уточнил Гера. - Это Нателла постаралась при моем полном согласии. Но мне кажется, еще ничего не потеряно и можно на ходу кое-что поправить. Ты слишком быстро скис, Витя, а надо искать выход.
Легко ему рассуждать! Крашенинников взглянул на друга с ненавистью.
- Что ты понимаешь? - начал он, снова закипая, но обстановку разрядила Татка, которая и спасла Виктора на краю последнего отчаяния.
Она появилась улыбающаяся, в чем-то несусветно ярком, и с ходу попросила:
- Не ссорьтесь, мальчики! Вам не идет! А что случилось?
Выяснив суть дела, она презрительно фыркнула.
- Делов-то куча! - весьма "интеллигентно" сказала она, вздернув плечи. - Теперь я ключи уворую для тебя, Витюша, но только в августе. И пускай Герочка женится, ты ему не препятствуй. Дело хорошее!
- Ничего хорошего, кроме плохого. Сомнительная фамилия "Сумнительная"... Неужто Нинке нравится? - машинально прокомментировал растерявшийся Виктор: даже от Татки он не ждал подобного жеста.
- А как же твои моральные принципы? - не к месту поинтересовался у нее Георгий.
- К чертям собачьим! - энергично высказалась Татка. - Раз они мешают вашему счастью!
Она всегда была своя в доску.
Все лето Виктор провел как в тумане, словно в нехорошем тревожном сне. Он страшно мучился без Таньки, а встречаться приходилось лишь в парке на скамейке. Совершенно одурев к вечеру от жары и одиночества, Виктор звонил Тане и требовал, чтобы она немедленно вышла на улицу. Испуганная его тоном Танька тотчас прилетала к метро.
- Таня! - бросался к ней навстречу Виктор. - Ради всего святого скажи: какая разница между глаголом и сказуемым?
- Балда! - смеялась Танька. - Ты настоящий урод, Витя!
В следующий раз он изобретал совсем другую проблему.
- Танечка, родная, как говорить правильно: укра"инский или украи"нский?
Или стонал:
- Таня, умоляю, "не думай о секундах свысока"!
- Просто глупо! - наконец обиделась Таня. - У тебя что, нет других тем для разговоров?
- Это и паровозу понятно, - ласково объяснил Виктор. - И никогда не было. А где мне их взять? Бедного мальчика воспитывала программная литература и советская песенная классика. Поэтому я и вырос таким дебилом. Так что я тебя поздравляю: ты здорово прокололась с выбором!
Он наклонился к Тане, осторожно поцеловал ее в лоб и нежно сообщил, глядя в глаза:
- "Ты - моя мелодия!"
- А хотелось бы быть музой! - нагло заявила Танька. - Какой-то там мелодии - еще, кстати, неизвестно какой - для меня маловато!
- А ты капризна, родная! - заметил Виктор и тут же попросил с чувством: - Ну, тогда "стань моей сиреною"!
Таня наморщила нос и поощрительно улыбнулась: сирена ее устраивала значительно больше.
- Уже занятнее, - сказала она. - Продолжай!
Крашенинников молчал.
- Неужели иссяк запас песенной классики? - изумилась Таня. - Или ты выдохся? Не подсказать ли тебе что-нибудь?
- Я тебя умоляю, - пробормотал Виктор и вдруг нервно стиснул Таньку ладонями так, что она жалобно ойкнула от боли и неожиданности. - Таня, - заговорил он быстро и напряженно, - я не доживу без тебя до осени, я, наверное, скоро сойду с ума, или заболею, или застрелюсь! Или не знаю что... Сдохну как собака. Но я не могу тебя не видеть, не слышать, не чувствовать!.. Это просто невозможно, Танька! Мне обрыдло общаться с тобой по телефону! Придумай что-нибудь, ну, пожалуйста! У тебя наверняка есть Брижиттки с квартирами!
Таня прикусила нижнюю губу и притихла.
- Брижиттки есть, - прошептала она, - а квартиры - фига!
- Почему же ты у меня такая недогадливая, родная? - застонал Виктор. - Непронырливая! Почему ты до сих пор не обзавелась дочкой Герасимова в качестве подружки?
- Потому что у него нет дочки! - отпарировала Танька.
- Да что ты говоришь? - изумился Виктор. - Шибко неудачно! А я так на это рассчитывал!
- И вообще ты, очевидно, забыл, что у меня есть Татка с дачей! - заявила Таня.
- Еще неизвестно, у кого она есть: у тебя или у меня, - пробормотал Виктор. - Татка - наше общее народное достояние!
- Не паясничай, Витя! - строго, с легким раздражением попросила Таня. - Надоедает иногда!
- Я сам себе тоже иногда надоедаю. Еще как! - пробормотал Виктор. - "И в кого такой я уродился, трудно мне с характером моим..." Но труднее всего мне без тебя, Таня...
Придумать они так ничего и не смогли. До августа Виктор удивлял мать тем, что постоянно болтался дома.
- Скажи, Витя, - спросила она, водя кисточкой по холсту в своей комнате, - почему ты перестал ходить к друзьям: и к Гере, и к Алеше?
- Герка женился, у него теперь семья, дети, - мрачно сообщил сын.
- Да? - искренне обрадовалась мать. - Это замечательно! И кто же у него родился?