Ночью пошёл дождь. Стук тяжелых капель по крыше тревожным боем отдавался в ушах. Вода с журчанием стекала вниз, превращаясь в зловещий шепот, западающий в душу. Фонарь во дворе оставили включенным на ночь и, теперь свет тонкой жёлтой линией пробивался сквозь щель в задернутых шторах. Где-то вдалеке прогремел гром, оповещая о приближении бури.
Аня то впадала в беспамятство, то подрывалась с колотящимся сердцем. Днём события прошлой ночи не вызывали того животного ужаса, что накатил с наступлением темноты. И вот она который раз за ночь смотрела на яркую полосу на потолке, вслушиваясь в тревожный ход часов.
Тик-так, тик-так.
«Время идёт…»
Тик-так, тик-так.
«Что-то произойдет, что-то…»
Тик-так, тик-так…
Взгляд то и дело утыкался в зашторенное окно. И Аня десять раз пожалела, что не легла в другой комнате — мозг воспроизводил все произошедшее за этой стеной.
Бабушка тоже засыпала тяжело, час назад она поднялась и напилась успокаивающих капель. Острый лекарственный дух так и остался парить по дому. Она была обижена на внучку, да вдобавок поругалась с невесткой по телефону. Похоже, ушедший день всем дался нелегко.
Аню кололи угрызения совести. Да, отмахнуться от помощи родного человека, когда тот мучается, глядя как тебе плохо — жестоко. Но у железных женщин хрустальное сердце, и пусть лучше оно горит от обиды, чем разобьётся от нестерпимой боли в чуть затянувшейся ране. В тот день, когда папы не стало, у бабушки случился инфаркт. С тех пор здоровье крепкой старушки пошатнулось, и ни один врач не брался утверждать, что этого не повторится.
Отныне ее не оставляли одну, зная твёрдый норов: она стиснет зубы и будет терпеть до последнего, пока не станет слишком поздно.
Почему-то ситуация с появлением мифического существа в нашей обыденности как будто бы и не беспокоила бабушку Машу. Может быть оттого, что она ребенок войны и, часто говорила: «теперь стыдно бояться». А может потому, что знала что-то, о чем не сказала внучке. Но это кажущееся спокойствие передавалось Ане. Словно маленькая девочка, она не нервничала, глядя на невозмутимость взрослых и сдерживалась от паникерства. Хотя сегодня не смогла — малодушно побежала к соседу, едва завершила треклятый обряд. Хотела выговориться кому-то живому, не держать в себе, как однажды рекомендовал психолог. Когда она натягивала джинсы и футболку, шмыгая носом, бабушка подступала с разных сторон, пытаясь утешить и понять, но натыкалась на хлесткое «ничего». В самом деле, как сказать матери, что тварь, вылезшая из недр преисподней, осквернила память ее единственного сына? Аню пробрала злость от этой мысли.
Ярко сверкнула молния и тут же раздался оглушительный грохот — гроза пришла совсем близко.
Смартфон, лежавший экраном вверх на прикроватной тумбочке замигал диодом требуя внимания. Это снова были девчонки на прямой связи из солнечной Греции. Сначала Аня смахнула уведомление, а затем все же открыла мессенджер. Однако взгляд привлекла вторая строка, прочитанное, оставшееся без ответа сообщение.
Мамуля: «Ты в порядке? Что случилось?»
Совесть вгрызлась в душу с удвоенной силой. Мама сейчас далеко, в Питере, сопровождает группу иностранцев, которые словно малые дети, требуют повышенного внимания. А платят щедро, столько преподаватель истории в колледже зарабатывает за пару месяцев. Такая сезонная работа от рассвета до заката без выходных и праздников неимоверно выматывает, но определенно стоит того. Аня не хотела волновать маму рассказами о том, что здесь творится: ни к чему лишние переживания. Бабушка вечером решила, что мать уж точно в курсе жизни своей дочери, но наткнулась на стену непонимания и заключила — это заговор с целью скрыть от нее что-то важное. И конечно надулась на весь свет, но на внучку более всего.
«Я поступила неверно!» — думала Аня ворочаясь на горячих простынях. — «Я должна была рассказать бабуле, в общих чертах конечно. В сущности, из-за моего упрямого молчания разругалась семья. Когда я уже начну жить умом, а не сиюминутными порывами?»
Она подняла устройство и настрочила ответ:
«Все хорошо, мамуль. Не волнуйся. Я тебя люблю.»
Отправила и открыла наконец новое письмо. Очередная фотография из ночного клуба Кавоса. Оставив кучу восхищенных комментариев, погасила экран и отбросила смартфон.
Буря за окном набирала обороты.
Аня поерзала, нашла удобное положение и стала засыпать. Дождь то утихал, то наступал новой волной. Мысли на грани сознания вели ее сквозь размытые образы событий, врезавшихся в память: яркий свет бьющий в глаза, старческая рука с модным маникюром, сизое облако дыма над полем. Неожиданно, среди бессознательного потока всплыла фраза из учебника по химии:
«Дым — летучие продукты горения с мелкими частицами угля. Забавно» — думала Аня. — " Он оседает и оставляет на земле тончайшую пудру, которую… можно смыть водой!«
Она подскочила и села. Сердце забилось так сильно, что стало трудно дышать. Молния рассекла небо и на мгновение осветила комнату. Этого оказалось достаточно, чтоб разглядеть черную фигуру стоящую в изножье кровати. Аня скатилась на пол и, пятясь поползла, не сводя глаз с темного угла. Упершись спиною в стену, она села и обняла руками колени. Время замерло. Ледяная рука страха пробежала по телу и сомкнулась на горле. Исчез оглушающий стук ходиков, его заменил давящий бой сердца в ушах. Глаза заболели от напряжения, когда снова и снова пытались разглядеть что-то за пеленой черноты.
Вновь сверкнула молния, отодвинув завесу тьмы на долю секунды. Ничего, комната пуста. Никого постороннего, вернее, потустороннего не наблюдается. Аня чуть слышно выдохнула и невесело подумала про себя:
«У страха глаза велики. Если ты, Николаева, такая трусиха, то будешь спать со светом».
Она поднялась и направилась в сторону выключателя, который расположен в противоположном конце комнаты. Инстинкты по-звериному обострились и каждый шаг по мягкому ковру отдавался громким топотом. Краем глаза она уловила движение, мелькнувшую сбоку тень. В один из прыжок Аня оказалась у двери. Развернулась лицом к темнеющему пространству. Ее настигло оцепенение от ужаса. Черный силуэт в окне. У него не было глаз, но он смотрел, он ждал. Мгновение, стук сердца, еще один. Он стоял, но он не нападал.
«Оно играет со мной! Наслаждается видом загнанной в угол добычи!» — думала она судорожно сжимая пальцы, от этих мыслей стало только страшнее.
Дверь за спиной тихо скрипнула открываясь. Аня взвизгнула, отскочила прочь. Фигура в белом бесшумно вошла в комнату. Раздался тихий щелчок и загоревшаяся на потолке лампочка разогнала тьму.
— Ты чего кричишь? — сонная бабушка в ночной сорочке хмуро глядела на внучку.
— Я…Оно здесь! Оно сначала стояло тут, а потом там! Нужно уходить! — та возбужденно махала руками.
— Моя хорошая, успокойся. Оно не сможет сюда войти. — сказала баб Маша ласково, затем подошла и погладила внучку по щеке.
— Откуда такая уверенность? — Аня скептически оглядывалась по сторонам. — Я видела его!
— Не сомневаюсь, но значит то было не лихо. Оно не может войти в деревню, помнишь? А в дом и подавно. Пойдем, я тебе валерьянки накапаю, — за локоть она потянула внучку на кухню.
— Почему не сможет?
Бабушка не отвечала. Молча перебирала скляночки в аптечке, а затем выбрав одну, накапала содержимое на ложку.
— Баб, почему не сможет? — настойчиво повторила свой вопрос Аня.
— Защита на доме стоит. Вот, пей, — ответила она как-то натянуто и передала пахучие капли.
— Бабуль, я же не маленькая. Я вижу, что ты знаешь больше, чем говоришь. Почему ты скрываешь некую правду, которая касается и меня тоже? От которой, может быть, зависит моя жизнь?
Бабушка села на стул, вздохнула:
— Он сам должен рассказать.
— Кто? — спросила Аня, но тут же сама догадалась, о ком речь. Чтоб заполнить паузу, сунула в рот ложку с пряными каплями и проглотила одним махом.
— Вы, молодые, не верите ни в Бога, ни в черта, а они есть на земле. Я тоже такая была, — она грустно улыбнулась и продолжила. — В старину, когда дом ставили, под каждый угол подклад клали. Монеты или иные предметы, травы, обереги. И заговаривали их, чтоб нечистая сила или люди недобрые войти не могли. Так у нас в округе каждый дом, почитай, построен. И будь то лиху, или иной пакости, не проникнуть сюда.
— Но черная тень стояла рядом, как тогда, в первый раз. Готова поручиться, что мне не показалось, — упрямо продолжала внучка.
— Зла эта тень не желает, — утешила бабушка. — Раз круг обошла и в избу вошла, значит нужно ей что-то здесь.
Аня опустила голову и потерла виски. Она тут же вспомнила ту ночь, когда «черный человек» явился в первый раз. Он погладил ее по щеке и сказал, даже как-то ласково, что похожа она на Нюрку. Разве так поступают с тем, кого собираются погубить? Едва ли. И после, когда лихо напало в палисаднике, тень была там и оттолкнула к забору, а затем отвлекала тварь на себя. Выходит, этот призрак охраняет ее? Похоже на то. Впервые столкнувшись с паранормальным, она не подумала о том, что оно может не нести угрозы.
— Почему ты не боишься? — спросила она бабушку неожиданно.
— Теперь не боюсь, твоя правда. Ничего оно нам не сделает, лихо это.
— Как? Ведь оно уже убило человека. Того рыбака на озере, наверняка это было оно.
— Ох, да! Когда вы уехали я позвонила Клавке в Карасевку, ее сын Игорь в райцентре следователь. Ты его помнишь? — Аня кивнула и рассказала о коротком разговоре с утра. Бабушка продолжила, — Нельзя ему конечно трепать, но чтоб мать успокоить, проговорился: то рыбаки из города на нашем озере отдыхали. Выпили, как водится, а затем драка у них спьяну началась. Один толкнул, второй неудачно упал и с берега высокого на корягу напоролся. Первый начал вытаскивать, да только хуже сделал. Со страху в бега пустился, да уже нашли и раскололи. Вот и все. Люди страшнее черта, иной раз.
Аня потерла глаза и устало выдохнула, — вновь сказка оказалась жестокой прозой жизни.
— Но ведь лихо могло их заколдовать, чтоб драку начать? — спросила она.
— Отчего же? Могло! Да вот только нельзя разбудить в человеке то, чего в нем нет. И коль друг с кулаками идет на друга, видать, не все средь них ладно. Лиху оказалось за что зацепиться, а они противиться не смогли, — пояснила бабушка Маша. Затем протянула руку и ласково погладила внучку по голове. — Ты устала, пойдем, ляжешь в моей комнате на диване. И коли морока страшишься, оставь лампу гореть.
Приглушенные стеной голоса вырвали Аню из крепкого сна, пришедшего только с рассветом. Она решила, что это телевизор, и нет ничего зазорного поспать еще пару часов. Перевернулась на другой бок, повыше натянула одеяло и попыталась снова задремать.
— Прямо сейчас? Хорошо, я разбужу ее, — громко воскликнула бабушка за стеной.
«Нет, не телевизор» — удрученно подумала Аня, осознав, что доспать не получится. И в тот же момент ее наполнила тревога. Она поднялась и как есть, в пижаме, и вышла.
На кухне сидела бабушка Кристины, с красными опухшими глазами. Баб Маша рядом участливо держала ее за руку.
— Что…Что случилось? — осипшим голосом спросила Аня.
Соседка всхлипнула и сказала:
— Кристина попала в аварию. Она в больнице в райцентре. Состояние плохое. Рентген сделали, от удара сильного кровоизлияние случилось. Говорят операция сложная нужна, а шансы пятьдесят на пятьдесят, — она прервалась и утерла хлынувшие слезы. — Может после и не проснуться.
У Ани задрожали коленки и подкосились ноги. Ухватившись за дверной косяк, все же смогла выстоять и не упасть. Бабушка Маша вздохнула и начала утешать:
— Из райцентра в Москву перевезут. Там врачи, оборудование. Все будет хорошо, слышишь?
— Анют, — продолжила соседка. — Днем ее отправят в город на операцию, а пока она в сознании в реанимации лежит, уснуть ей не дают. Девочка моя очень просила, чтоб ты пришла к ней. Не знаю, что между вами произошло, но прошу, съезди. Прямо сейчас.
— Конечно. Одеваюсь и выезжаю немедленно!
Вадик тоже решил ехать, едва получил сообщение, краткое, отправленное ему в процессе сборов. Его отец согласился отвезти их в районную больницу, хотя было не по пути. Это конечно быстрее и удобнее, чем бежать на станцию и прыгать в электричку. В машине молчали. Водитель не выдержал, и через десять минут пути прервал его тихим бубнением радио, которое на самом деле не слушал никто.
Аня ковыряла заусенцу, та никак не хотела отваливаться, но безумно раздражала своим существованием. Так было даже лучше, ведь боль надорванной кожи немного отвлекала от тревожных мыслей. Вадик всю дорогу стучал пальцами то по стеклу, то по коленям. Им обоим стало бы легче, если бы они обсудили несчастье, случившееся с Крис. Но не могли: отец Вадима ничего не знал о злоключениях свалившихся на молодежь за эту неделю, да и, будучи жестким прагматиком, ни за что бы не поверил. Таким образом, дорога занявшая менее получаса, тянулась для них двоих будто пару часов.
Им повезло, возле главного входа больницы курил отец Кристины. Он провел в реанимационное крыло мимо строгой медсестры в роговых очках, которая зорко следила за тем чтобы никто посторонний, да ещё без бахил и халата, не просочился на вверенную ей территорию.
Палата была общая и более одного посетителя за раз туда не впускали, потому пришлось ждать своей очереди. Через напряженные десять минут дверь распахнулась и в коридор вышла Кристинина мама: прежде видная, статная женщина, теперь гнулась под тяжестью свалившегося горя. Она вяло кивнула и отошла к мужу, который стоял чуть поодаль, у окна.
Аня выдохнула и вошла в палату. Крис лежала на ближней кровати у входа. Кроме нее в дальней части лежал еще один мужчина, остальные две места пустовали. Медсестры за столом не было. Кристина, увидев посетительницу, попыталась двинуться, но застонала от боли.
— Привет, — сказала Аня, бесшумно прошла и села на стул у кровати. Она поколебалась, но все же взяла подругу за холодную, слабую руку, осторожно оглядела: перевязанная голова, шина на носу, лиловые синяки под глазами и гладкая смуглая кожа покрытая мелкими ссадинами — вот все, что осталось от былой красоты.
— Привет, — хрипло отозвалась Кристина. — Я ужасно выгляжу, да? Мать не дает зеркало.
— Нормально…
— Не ври. Я знаю, что все плохо. Я не доживу до завтра.
— Нет, не говори так! Скоро тебя перевезут в лучшую больницу, там и не таких поднимали! — воскликнула Аня.
Крис усмехнулась и тут же вновь застонала.
— Лихо или черт его знает, какой демон — существуют. Я не поверила — была зла на тебя, меня просто разрывало изнутри, хотелось сделать больнее. Особенно потому, что я ему не интересна.
— Кому? — недоуменно переспросила та.
— Святу. Вы последние три дня постоянно вместе, только слепой бы не заметил.
— Оу, это совсем не так. Хотя, может быть, со стороны виднее. Когда первый раз я столкнулась с монстром, он сбил меня… — Аня осеклась. — Извини. Он спас меня от лиха и оказался в это втянут. Вот и всё.
Кристина глянула с каким-то странным выражением в глазах и продолжила:
— Прости, я тогда вела себя глупо, кучу гадостей наговорила. Да и за прошлые обиды тоже. Я завидовала тебе с самого детства. Ты добилась всего, чего хотела, к тебе относились серьезно, а я была красивой и глупой. Может быть это мои последние слова, не хочу чтобы ты держала на меня зла.
— Перестань! Ты поправишься, обязательно! — она тепло пожала руку девушки, надеясь, что ее уверенность передастся.
Нет, я знаю что это так. Мы только выехали на трассу, когда оно выскочило на дорогу. Потом я не поняла, что произошло. Помню — очнулась на секунду, а надо мной глаз огромный нависает и шепот: «Тебе не убежать от меня. Ночью я наслажусь твоей смертью» — Так оно сказало. И я ему верю.
У Ани пересохло в горле от этого рассказа, и тогда она подорвалась со стула и сипло воскликнула:
— Этого не будет! Слышишь? Не будет!
Видимо, вышло слишком громко, потому что дверь палаты открылась и появилась медсестра.
— Что здесь происходит? — строго спросила она и прошла на свой пост. — Девушка, в больнице нужно соблюдать тишину, покиньте помещение, вы мешаете больным!
— Извините пожалуйста. Можно еще полсекунды? — виновато пробормотала Аня и, не дожидаясь разрешения, склонилась и шепотом сказала, — Кристина, ты меня тоже прости за все. И я обещаю, что тварь эта тебя не тронет ни сегодня, ни когда-либо еще! А да, за дверью Вадик стоит, ему можно войти?
— Ох, я ужасно выгляжу, — Крис закатила глаза. — Хорошо, пусть войдет.
— Достаточно на сегодня посетителей! — вмешалась медсестра, которая подслушала последние слова. — Из Москвы уже отправили реанимобиль и нужно готовить вас в дорогу.
— Прощай, Ань. — сказала девушка закрывая глаза.
— До свидания, Кристина. Мы увидимся совсем скоро.
Аня вышла в коридор и прислонилась к холодной стене.
— Ну? — нетерпеливо спросил Вадим, но она только покачала головой, пытаясь собраться с мыслями.
Со стороны раздался громкий шепот, эхом разлетевшийся по тихому больничному коридору, которым пара у окна пыталась замаскировать ссору.
— Это твои родители не смогли уследить! — сказала женщина.
— Она уже не ребенок! — возразил мужчина. — Должна понимать последствия своих выходок. Ты всегда ей во всем потакала: новое платье — пожалуйста, накачать губы в пятнадцать — да ради Бога, дома не ночевать — конечно, доченька, ни в чем себе не отказывай! Вот она и связалась с дурной компанией.
— Виновата я? А ты? А где был ты? — голос у матери Кристины дрогнул. Ещё чуть и она заплачет не стесняясь лишних ушей и глаз.
— Как теперь этого наркомана привлечь? Все время про бомжа на дороге твердил, которого никто кроме него не видел, даже регистратор. Сам царапиной отделался, а наша девочка… — он споткнулся на этой фразе и замолчал.
— Отмажут, — вздохнула женщина.
— Как пить дать отмажут! Ну ничего, у меня тоже имеется мохнатая рука в полиции.
Аня только сейчас поняла, что в машине кроме подруги был ещё и водитель — Сашка, о котором она напрочь забыла.
В коридор со стороны лестницы вошел молодой врач, и направился к родителям Кристины, прервав перепалку.
— Реанимобиль уже выехал из Москвы, через минут сорок будет здесь, — сказал доктор.
— Скажите, а дорога не ухудшит состояние? — поинтересовался мужчина.
— Операция сложная предстоит? — тут же встряла женщина.
— Вероятность ухудшения в дороге есть, но в случае такой травмы медлить нельзя. Видите ли, у нас обыкновенная районная больница, нет необходимого оснащения для проведения срочной операции подобного рода. А в госпитале при НИИ нейрохирургии все на высшем уровне: и оборудование, и специалисты. Вмешательство действительно предстоит серьезнейшее, но вам лучше проконсультироваться с хирургами по прибытии.
Закончив свою безумно тактичную речь, он собрался отойти, но был остановлен отцом Кристины, который положил руку ему на плечо.
— Постойте. Освидетельствование водителя проводили здесь?
— Да, это так, — ответил доктор.
— Он был пьян? Или под наркотой? Сколько промилле нашли? — сыпал вопросами мужчина.
— Прошу меня извинить, но я не вправе разглашать подобного рода информацию. Обратитесь к следователю ведущему дело, — врач сбросил чужую руку.
— Простите моего супруга, за резкость. Мы понимаем, что у вас врачебная тайна и тайна следствия, но поймите и нас пожалуйста, мы должны знать. Ждать невыносимо. — деликатно вмешалась женщина, — Просто скажите — да или нет.
— Ну хорошо. Да и да.
— Так и думал! — воскликнул отец Крис на весь коридор.
Доктор ещё перекинулся парой фраз с мамой Кристины и ушёл, но Аня уже не слушала о чем они говорили. Выходит, что парень подруги был пьян. Тогда авария — не случайность, а закономерность. И Сашка говорил о каком-то бомже, но ему могло привидеться в состоянии опьянения. Или нет? Кристина же была трезвой и она говорит то же самое. Значит, действительно, лихо.
— Ань, ты как? Бледная какая-то. — Вадик оторвал ее от размышлений.
— Что? Все в порядке.
— Я могу навестить Крис?
— Нет, медсестра уже не пустит. — покачала головой она.
— Ладно, ты иди на улицу, подыши. Я сейчас догоню.
— Хорошо Встретимся на крыльце, — сказал Аня выходя на лестницу.
Вынырнув из пропахшего антисептиком здания на тёплое летнее солнце, она поняла что на самом деле замёрзла. Обняв себя за плечи стала расхаживать взад-вперёд. В голове при этом воцарилась какая-то пугающая пустота. Нужно что-то предпринять и срочно. Но что? Проклятая тварь смогла устроить аварию, и никто не знает на что еще способна. Сомнений, что угрозы Кристине всего лишь пустой звук, не возникало. Но ни одной идеи.
На крыльцо вылетел Вадик.
— Слушай Никола, мы тебя быстро подкинем обратно к бабушке. А я поеду с отцом в Москву, возьму дрон у приятеля. Ну, помнишь, я говорил? Ещё я договорился с родителями Кристины, что навещу её в госпитале перед операцией, раз уж здесь не вышло. Вот. Или у тебя дела остались?
— Нет, никаких дел.
— Тогда пойдём на парковку. — Вадим взял её под руку и повел за угол.
— Пока мы одни, слушай что рассказала Кристина. Может у тебя решение появится, потому что я ничего не понимаю, и очень боюсь.