И в а н. Так ты должна была сказать: я и дети. Почему так темно? Вы знаете, что я люблю свет, огонь!
Ф е д о с ь я (бормочет). В поле выехали, горе выманили, а огнём его печь, востры саблями сечь...
(Пётр зажигает все лампы; Софья смотрит печально, Вера робко, Любовь насмешливо.)
И в а н (медленно шагает по комнате и важно жестикулирует). Вынужденное безделье утомляет того, кто привык видеть вокруг себя людей, занятых серьёзным государственным делом. Ты почему не учишь уроки, Пётр?
П ё т р (внимательно рассматривая отца). Я уже кончил.
И в а н. Вероятно, врёшь. А завтра тебя, как болвана, оставят без обеда в классе, и отец будет страдать от стыда. Меня удивляет, как вы живёте, - никто ничего не делает.
Л ю б о в ь. Научи нас работать.
И в а н. Х-хе! Работать! Что ты можешь?
Л ю б о в ь (спокойно). Я недурно рисую и могла бы, например, делать фальшивые деньги.
И в а н (шагает к ней). Я тебя... (встречая её взгляд, кончает мягче) прошу выйти! Пётр и Вера - тоже марш! Мне нужно поговорить с матерью.
Вера и Пётр уходят быстро; Любовь идёт медленно, в столовой конец её шали зацепился за стул, она останавливается. Федосья поднимает голову, смотрит на Ивана, он замечает её.)
И в а н. А эта старая сова зачем здесь торчит? Ей в богадельню пора, я говорю!
С о ф ь я. Оставь, Иван...
И в а н (громко). Нянька - уйди! Слышишь?
Ф е д о с ь я (поднимаясь). Слышу, чай... Не из дерева сделана... (Идёт в столовую.)
И в а н. Вот что, Софья, я решил заняться благоустройством дома...
С о ф ь я. Чужого.
И в а н (строго). Это дом моего брата! А когда Яков умрёт - дом будет мой. Не перебивай меня глупостями. Итак, мне, я вижу, необходимо лично заняться благоустройством дома и судьбою детей. Когда я служил, я не замечал, как отвратительно они воспитаны тобой, теперь я имею время исправить это и сразу принимаюсь за дело. (Подумав.) Прежде всего, нужно в моей комнате забить окно на улицу и прорезать дверь в коридор. Затем, Любовь должна работать, - замуж она, конечно, не выйдет - кто возьмёт урода, да ещё злого!
(Любовь уже распутала шаль; при словах Ивана о ней, она делает движение, видимо, хочет идти в гостиную, тихий голос матери останавливает её.)
С о ф ь я. Не забывай, по чьей вине она горбата...
И в а н (негромко). Я помню, помню-с! Вы двадцать тысяч раз упрекали меня этим. (Тише.) Ты, может быть, сказала ей, и потому она так злится на меня? Сказала?
С о ф ь я (озлобляясь). Нет, я не говорила... я не знаю - нечаянно ты уронил её или бросил нарочно, из ревности. Но нянька... она видела, знает.
И в а н (грозит). Раз и навсегда - молчать об этом! Я не знаю, кто уронил её.
С о ф ь я. Ты, - пьяный.
И в а н (тихо, наклоняясь к ней). А почему не ты? Как ты докажешь, что не ты? Ага! Ты не бывала пьяной? И прошу не забывать: я не уверен, что Любовь моя дочь, а не племянница.
С о ф ь я (в лицо ему). И потому ты бросил её тогда, да?
И в а н. Молчать!
С о ф ь я. Какое ты имеешь право говорить о моей неверности?.. У тебя были десятки связей...
И в а н. Право? Я - мужчина! Я мог - вот моё право! Я - хотел!
С о ф ь я. А я? Я не могла?
И в а н. А ты - не смела! Но... будет! Любовь должна работать, сказал я, пусть она возьмёт место учительницы где-нибудь в селе. Дома ей нечего делать, и она может дурно влиять на Веру, Петра... Дальше. Ковалёв не прочь жениться на Вере, но говорит, что ему нужно пять тысяч.
С о ф ь я (испуганно). Ковалёв? Развратный и больной?
И в а н. А где я тебе возьму здорового и нравственного зятя? Ты нашла мужа Надежде? Она сама нашла его. А Верка не может, глупа. Но она слишком бойка. Ковалёв энергичный малый, он скоро будет помощником полицеймейстера или исправником... Ты должна убедить Якова, чтобы он дал эти пять тысяч... и нам, на расходы по свадьбе... (С усмешкой.) Он не может отказать тебе... (Тревожно.) Ты что... что ты так смотришь? Что такое?
С о ф ь я (тихо). Потемнело в глазах...
И в а н (успокаиваясь). Лечись!
С о ф ь я (испуганно, тоскливо). Я не вижу...
И в а н (с досадой). Говорю - лечись! Ведь доктор - свой.
С о ф ь я (тихо, оправляясь). Господи... как страшно...
И в а н (оглядываясь, угрюмо). У меня тоже темнеет в глазах, когда я выхожу на улицу. Ведь бомбисты убивают и отставных, им всё равно... это звери! (Вдруг говорит мягко и искренно.) Послушай, Соня, разве я злой человек?
С о ф ь я (не вдруг). Не знаю...
И в а н (усмехаясь). Прожив со мною двадцать семь лет?
С о ф ь я. Теперь всё изменилось, стало непонятно и угрожает. О тебе говорят ужасно... Ты хуже, чем злой.
И в а н (презрительно). Газеты! Чёрт с ними...
С о ф ь я. И люди. Газеты читают люди... (Тоскливо.) Зачем ты приказал бить арестованных?
И в а н (тихо). Неправда! Их били до ареста... они сопротивлялись...
С о ф ь я. И дорогой в тюрьму - били!
И в а н. Они сопротивлялись, пели песни! Они не слушали меня. Ты же знаешь, я горяч, я не терплю противоречия... Ведь это буйные, распущенные люди, враги царя и порядка... Их вешают, ссылают на каторгу. Почему же нельзя... нужно было заставить их молчать.
С о ф ь я. Двое убиты... двое...
И в а н. Что значит двое? Это слабые, истощённые безработицей люди, их можно убивать щелчками в лоб... Солдаты были раздражены... (Замолчал, развёл руками, говорит искренно.) Ну, да, конечно, я отчасти виноват... но - живёшь в постоянном раздражении... Другие делают более жестокие вещи, чем я, однако в них не стреляют.