Тун-тун-тун. Конец фильма, пускайте титры. Нас раскрыли, сматываемся. А куда? В окно бл*ть! Великолепный план! Просто ах*енный если я правильно понял. Надёжный, бл*ть, как швейцарские часы! Это шутка? Х*ютка!
Как так-то? Да что за невезение? Какого чёрта он оказался дома? Он же должен быть в рейсе. Почему я его не заметил, когда зашёл. Он курил? Был в туалете? Почему тогда я не видел света? Его вырубило во всё доме? Но лифт работает. Получается только в нашей квартире вырубило свет? Но ведь холодильник слышно.
— Привет. — Удивлённо-шокированно поздоровался отец. — А это кто?
"Бать. Скажу прямо. Я решил последовать твоим советам и стать мужиком. Прямо сейчас и прямо здесь. Поэтому я заказал себе шл*ху, на все свои деньги. Ине буду писать на неё заявку. Надеюсь, ты меня поймёшь. Раньше вон, во времена империи женились в 12 лет, так а что сейчас мешает, кроме закона?" — Моментально продумал вариант у себя в голове.
Бред? Естественно! Но, а как по-другому описать данную ситуацию? Этим хоть легче объяснить можно будет. Извращение в малолетнем возрасте, гораздо более реалистичный вариант, по сравнению со становлением магом и приручением огненного духа, в форме развращённой несовершенно летней школьницы. Даже если отец и подумает, то максимум административка и учёт, так как несовершенно летний. Да и ничем мы ещё не занялись…
Однако в момент, когда он перевёл свой взгляд с отца на Дету, его изначально бредовый план, полетел ко всем чертям глубоко в ад.
Ибо Дета, за секунду полностью сменила всю одежду! Да так быстро, что он этого не заметил. Если секунду назад перед ним стояла несовершеннолетняя девушка лёгкого поведения, в очень вызывающем наряде с фэнтезийными элементами. То теперь, на его отца смотрела очень даже приличная девочка, в школьной форме-матроске, которую он показывал ей ещё в больнице, когда она интересовалась женской одеждой этого мира. Волосы перестали источать пепел и искры, вместе с запахом костра. Уши обычные, человеческие. Моська всё так же бесподобно прекрасное. Корона из огня на голове пропала вместе с крыльями. На ногах вполне обычные туфли с белыми носками по самые икры.
"Так! Резкая смена планов! Импровизация активейтед! Мощность: дохренилиард процентов от ста!"
— Привет. Знакомься. Это Дарья. — Он подошёл и схватил Дету за талию, отчего та дёрнулась и посмотрела на него. — Одноклассница моя. Подружились вот недавно. — Он сжал её посильнее, как бы говоря. — "ПОДЫГРЫВАЙ!"
— Э-э… Да. Я Дарья…
— Серебрякова. — Максимально тихо прошептал он, но подумав, что она может не услышать, попробовал добавить мысленно. — "Серебрякова, 6А."
— Серебрякова 6А. — Повторила Дета, одновременно отвечая отцу и подтверждая мысль Паши. — Я… С ним вместе учусь… Во-о-от… — Стала она теребить подол своей юбки.
При этом она сама не понимала, почему она сейчас смущается и не знает, что ответить. Это лишь простой смертный! Отец этого жалкого обгоревшего глиста. Почему она перед ним стесняется и не знает, что сказать? Из-за его общего строго вида, или мощной отцовской харизмы, что он излучает.
— А ты разве не на работе должен быть?
— Так я на загрузку сейчас ехал. Остановился, взять еды и поссать, а тут вы… — Видно, что и ему- самому было крайне неловко оказаться в этой ситуации. Вот уж чего точно не ожидаешь, что твой сын, неудачник однажды приведёт домой невероятную красавицу его возраста!
— Пап. Ты нас смущаешь. — Максимально грубо, но быстро донёс сын свои мысли отцу.
— Да. Точно. Простите. — Он почесал голову и отвернулся. — Паш, не отвлечёшься на минуту.
— Хорошо. — Отпустил Паша бок Детройи. — "Стой тут и ничего не делай!" — Буквально приказал он мысленно и пошёл к отцу.
Отец ушёл на кухню, закрыв за собой дверь.
— Ничего не хочешь мне сказать? — Строго спросил отец.
— Я… Это… — Нервно сглотнул Паша, не зная, что сказать. — Нет.
— А я хочу. — Отец медленно и строго посмотрел на сына.
Затем так же неожиданно, как и появился, крепко обнял его, приподнимая над землёй.
— Как же я рад за тебя! — Тихо, но радостно произнёс он, продолжая лишать сына воздуха. — Наконец-то у тебя появился хоть какой-то друг!
— Папа! Душишь!
— Да, прости. — Положил он сына на землю, продолжая держать за плечи. — Ты почему раньше молчал, что у тебя подружка есть?
— Да я стеснялся. — В принципе не соврал. Если бы Дета была действительно обычной девушкой, то он всё равно, боялся показать её отцу и бабушке. Уж такой он стеснительный.
— Да чего стесняться? Ты же знаешь, мы с бабушкой только и хотим, чтобы у тебя было больше друзей и знакомых! Мы всё и всех примем! Мог бы позвать на чай. Бабушка бы пирожки испекла.
— Ну пап. Ты когда маму впервые встретил, то тоже сразу же побежал знакомить её с родителями.
— Да. — Пожал плечами отец. — После этого знакомства мы с твоей матерью поженились через две недели.
Мысленный фейспалм.
Не ожидал он такого ответа. И что, оказывается, они с мамой так быстро поженились. Интересно выходит тогда. Получается, мама была не слишком сложно в плане характера женщиной?
— Короче. Можешь не стесняться. Здесь все свои. Я только за. И можешь побольше рассказать про неё?
— Что конкретно?
— Ну, откуда она. Чем интересуется. В какие кружки ходит. О чём мечтает. Обо всём таком. Могу подсказать, как подступить, чё говорить. Ты же не хочешь быть в просто "друзьях". — Подмигнул отец.
От такого и так дико смущающийся Паша вообще выпал в осадок. Как-то отец уж слишком сильно торопит события! Неужели боится, что если он её потеряет, то с ним случатся титры раньше срока? Он не настолько ранимый. И вообще закалённый! Ему побоку на любые угрозы, шантаж и крики. Он всю жизнь их уже терпит и стал к ним практически неуязвим. Или он пытаться максимально приблизить то время, когда они станут нечто большим, чем просто друзьями? Тогда ещё слишком рано!
— Пап. Пускай она тебе сама всё скажет. Но потом. У нас тут… Как бы… Мы хотели побыть наедине. Я поэтому и выбрал время, когда дома никого нет.
— Я всё понял. Сейчас пойду. И это… — Пригрозил Отец пальцем. — Не шалите тут.
— Да знаю.
— Молодец. — Вышел он из кухни и пошёл в гостиную.
Дождавшись, пока он там найдёт всё, что ему нужно было и уйдёт, закрыв дверь. Только после этого Паша вернулся в свою комнату, где, вновь встретив Дету, удивился, что она так и продолжала стоять на том месте, на котором и стояла.
— А-а, ты почему тут стоишь?
— Ты, приказал, стоять, мне, на, одном, месте. — Вычленяя каждое слово, с трудом сдерживая гнев, проговорила она. Её костяшки были сжаты до белизны.
— И ты так и стояла всё это время так? — В который раз за эти пять минут удивился он.
— Да, идиот! Это магия! Прикажи мне, мм-ум… Скажи мнеуомп… Мнммамо… — Она пыталась приказать ему освободить её, однако какая-то неведомая сила подавляла дальнейшие слова. — Пож-ж-жа-ал-луй-й-йст-т-та, г-г-гос-с-сп-под-ди-ин. П-пуст-ите м-ен-я. — С огромным трудом буквально выдоила она эти слова.
— А чё делаю? Освободись! — Приказным тоном скомандовал он, но ничего не произошло. — Стань свободной! Отпускаю! Да блин! Свобода движения! — И последняя фраза подействовала как надо. Дета буквально упала от долгого стояния на одном месте и постоянного напряжения мышц.
— Расскажешь, как это работает? — Он протянул ей руку, чтобы помочь встать.
— Пошёл в бездну! — Однако Дета оттолкнула её от себя и быстрым шагом направилась к стоящей у окна кровати, и демонстративно отвернувшись, стала шумно раздувать ноздри.
— Слушай. Ты явно сама не понимаешь в какой ситуации находишься. Я хочу с тобой по-хорошему. Не заставляй меня принимать силу. Я хочу с тобой дружить, а не собачиться.
— Вылижи мне жопу, собака. — Буквально закричала она ему в лицо.
— Как грубо слышать такое из уст аристократки. — Усмехнулся Паша.
— Заткнись! — Не выдержала она окончательно и метнула в него первую попавшуюся картину в деревянной рамке, стоящей на подоконнике. — Заткнись! Заткнись! Заткнись, заткнись, заткнисьзаткнись. — Повторяла она как мантру, закидывая его всеми вещами, что находились под рукой. Начиная от коробок и заканчивая ручками и карандашами.
— Хватит! Прекрати! — Кричал он больше как просьба, а не приказ, поэтому они не возымели никакого эффекта.
— Сдохни! Сдохни! Сдохни! — Взяв ручку, она набросилась на Пашу и стала затыкивать его.
Она не могла больше сдерживать свои эмоции. Огонь ярости в теле, превратился в жгучую кислоту, сводящую с ума от боли обиды, гнева и злобы, которые были направлены на этого жалкого, горелого, слизняка. Которого она возненавидела всем сердцем.
Да и не только поэтому. Она была зла на всех других дворня своего мира, смотрели на её семью сверху вниз. На церковь, что разрушила её мечту о счастливой жизни. На инквизицию, что уничтожила её гордость. На отца, что пожертвовал собой ради неё. На мать, что продала её демонам в обмен на спасение собственной шкуры. И на Горелого, что в итоге пленил её и посадил на короткую цепь.
Паша не понимал, почему не действуют его просьбы. Дета перешла все мыслимые и немыслимые границы, став, по-настоящему пытаться его убить. Так, он не смог уклониться от первого удара, и письменная ручка попала ему в ключицу, пробив её. Он закричал от боли, но терпя её, схватил свою противницу за руку с оружием. Он почувствовал, как внутри груди начинает разгораться пламя ярости и гнева. Такое которое он не испытывал почти никогда. Оно разгоняло кровь по телу, заставляла сопротивляться, бороться!
Прописав лбом по носу своей соперницы, он быстро выхватил из её рук ручку и отбросил в сторону. Затем, буквально на мышечной памяти, прописал ей прямой хук в нос. И пофиг, что она ещё девочка. Она его убить пыталась, и кровь на его левом плече была реальной.
Дета упала назад, споткнувшись ногой об стул и больно ударившись затылком об край подоконника. Придерживая рукой нос, она смотрела на своего нового хозяина уже другим взглядом. Ненависть и желание убивать, сменил страх, обида, вселенская грусть, тоска и одиночество. По её щекам почти сразу же полились неровные струйки слёз и не желая показывать свою слабость, быстро нырнула под заправленную постель с головой.
Паша не стал её доставать. Ему сейчас было не до этого. Левая ключица болела и кровоточила. Необходимо её срочно продезинфицировать. Он пошёл в ванную, где лежали нужные мази и лекарства. Достав спиртовой дезинфектор, стал аккуратно промывать рану, сквозь громкие шипения и ругательства. Но больше боли его волновало другое.
Он почувствовал ярость. Настоящую. Дающую желание жить и двигаться дальше. Раньше он никогда её не ощущал. Нет. Врёт. Ощущал. Но только от боли. Когда его били, унижали и издевались. Но никогда более. Раньше, это было словно попытка разжечь костёр из уже сгоревшего пепла. Искры есть, тепло есть, но огня никак нет.
Возможно, это связано с тем, что он никогда ни за что особенно сильно не переживал. Он не видел своё будущее счастливым. Никогда не старался его из-за этого достичь. Шрамы ставили крест на любые попытки знакомства и заведения друзей. А подбадривания от отца и бабушки почти никак не влияли, так как они повторялись.
Ему нужен был стимул, который бы заставил его жить. Который вдохнул бы ему жизнь.
Неожиданно для себя, он улыбнулся. Кто бы мог подумать, что именно эта взбалмошная девчонка, которая ненавидит её всем своим естеством, даст ему цель в жизни и укажет путь? Вот и отличное извинение готово. Осталось только его правильно подать.
Перебинтовавшись как мог, он вернулся в комнату. Дета всё ещё лежала под одеялами и судя по звукам, рыдала. Очень громко рыдала, так как было слышно аж с другого конца квартиры.
Взяв лежащие на тумбе купленные слабости, он сел на край кровати, смотря в точку перед собой. Дета, когда почувствовала, что он сел рядом, разом замолкла. Она не хотела показывать ему свою слабость.
— Знаю. Да. Я самое ничтожное из всех ничтожеств в мире. Чтоб я сдох и всё такое. Ты желаешь мне смерти в мучениях и я не отрицаю факт того, что ты неправа. Точно так же, как и то, что ты думаешь, что я слаб. Да, я слаб, и судьба ко мне не благосклонна. Но всё же… Твоя судьба, наверное, более несправедливая, чем моя. Я не хотел брать тебя в рабство. Но ты сама меня вынудила. — Почувствовав, как она дёрнулась, продолжил: — Я тебя понимаю. Будь я на твоём месте, я бы поступил так же. У тебя было всё. И ты в один момент этого "всего" лишилась. Мне сложно представить то, что чувствовала ты. Я, как и ты, тоже потерял свою мать. Только моя умерла, когда мне было год, и я её не помню. А ты помнишь всё и видела это. Ты сильная, раз после этого, не отчаялась и всеми силами пыталась вернуть то, что утратила. А я, увы, не такой. Вернее. Не таким я БЫЛ. — Выделил он последнее слово. — Если короче. Эта длинная тирада была для раскрытия одного того, что я хочу тебе сказать.
Убедившись, что Дета продолжала его слушать (не двигалась — значит, слушает), он вновь собрался с мыслями.
— Спасибо. — Сказал он.
Услышав благодарность, Дета вытерла жгучие слёзы и даже чуть развернула голову.
— В тот момент, когда ты меня ударила ручкой и попала мне в плечо… Я не чувствовал себя настолько живым! Мне хотелось жить, бороться, сражаться, добиваться. Я не чувствовал этого очень и очень давно. У меня очень сложные отношения с людьми, ты должна понимать. — Машинально провёл рукой по шрамам. — И то, что ты сразу стала называть меня Горелым, а не Пашей, я не расстроился. Привык. Я терпел это, так как терпел подобное всю жизнь. И я не удивился твоему решению. Но когда ты проткнула меня… Я вдруг понял, что я хочу жить, а не существовать! Что не хочу больше, чтобы об меня вытирали ноги! Я почувствовал себя человеком! Со своей личностью, своими эмоциями и личными качествами. Я понял… Что ты стала для меня нечто большим, чем просто привязанным духом. — Подумав, что она может обидеться, добавил: — Не настолько далеко, конечно! Просто чуть больше, чем просто дух.
Дета лишь хмыкнула в ответ. Она-то уж ожидала…
— В общем. Спасибо тебе за то, что вновь сделала меня живым. Что привнесла смысл в мою жизнь. Что показала мне, что я живой. Я не знаю, как я могу отблагодарить тебя за это. Я много в магии не знаю. Однако, если мы будем помогать друг другу, я уверен, найдётся способ разрешить все наши проблемы. И тогда… Возможно… Мы поймём друг друга. — Высказал он свою заранее приготовленную речь.
Положив к ней под одеяло вкусняшки, он погладил её сквозь одеяла и отправился в зал, решив дать ей время на решение своих личных проблем.
"Надеюсь, сработает"