- Из другого отделения. Бурундук.
- И еще такая мелочь. Когда Рупгис тебя бил, он, помимо опоздания, другой причины не называл?
- Не. Сказал, за то, что опоздал в строй.
- И больше ничего?
- Ничего.
- Вот и опять ты мне врешь. Все-таки придется тебя перевести.
Дальше дело подвигается совсем туго. Киршкалн несколько раз порывается позвонить начальнику и воспитателю третьего отделения, уверяет Мейкулиса, как ему там будет хорошо, но, с другой стороны, если подумать, то и в старом не так уж плохо бы остаться, только Мейкулис сам не хочет. И ведь вроде бы парень неглупый, только малость трусоват. А бояться-то, по сути, нечего. За него все будут заступаться, в отделении много хороших ребят. Киршкалн продолжает говорить все тем же мягким, спокойным голосом, даже угощает Мейкулиса сигаретой.
Наконец, едва слышно и все время косясь на дверь, Мейкулис заговорил:
- Сказал: делай чего велят! Не будешь делать - амба! Финка в бок и аминь.
Сам придя в ужас от своего клятвопреступничества, испугавшись, что вверил свою судьбу в чужие руки и теперь в любой момент можно ожидать мести, Мейкулис, дрожа мелкой дрожью, уставился на воспитателя.
Сожалея о своей откровенности и малодушии, Мейкулис хотя и смутно, но все же чувствует сейчас, как он одинок и никому не нужен. Рядом на стуле человек в военной форме, далекий и чужой человек из другого мира; он хоть и говорит с ним ласково, но наверняка обманет, так же как обманывали другие. А если и не обманет, тоже радость невелика: воспитатель встанет и уйдет, и Мейкулис останется один. Пока что он под защитой стен этой комнаты и запертой двери, по как долго это продлится? До сих пор он мог себя чувствовать относительно спокойно вечером, когда все ложатся спать, но с прошлой ночи не стало и этой передышки от страха.
Воспитателю-то что? У пего на погонах три звездочки, у него ни забот, ни тревог. Легко сказать: "Говори правду, Мейкулис!" И вот теперь большая часть правды Мейкулиса принадлежит ему, - но способен ли воспитатель уразуметь, сколь она будет грозна, если выползет на свет? Эта правда может неслышно и в коридоре, и в цеху, и ночью подкрасться, влезть в койку и пырнуть ножом в бок. Амба и аминь. Л воспитатель с его хитрой добротой будет далеко и не сможет ничем помочь.
- Не верь угрозам! Они тебя только запугивают, - убежденно говорит Киршкалн. - И чего же тебе велели сделать?
- Ничего.
Киршкалн быстро перебирает в уме последние события в отделении. Возможно, Мейкулису поручили что-нибудь раздобыть, а он не сумел? В прошлое воскресенье было свидание воспитанников с родителями.
Приезжала и мать Мейкулиса. Возможно, ключ к разгадке таится в этом.
- Мать не привезла того, о чем ты просил? - спрашивает Киршкалн.
- Да, - шепчет Мсйкулис. - У нее не было.
- Чего же у нее не было?
- Десятки.
Вот почти все и сказано. Мейкулис знает: сейчас зададут последний вопрос и тогда не уйти от отпета.
- Кто требовал эту десятку? Зумент?
- Нет, Бурундук.
Киршкалн некоторое время молчит. Тайна Мейкулисовых синяков раскрыта, но ото только начало. Стало быть, Бамоан. Ну, конечно, Зумент слишком хитер, чтобы просить самолично. Действует через посредника.
И у него руки чистые. А если Зумент и в самом деле тут не замешан? Бамбан вполне может самостоятельно отколоть такой помер.
- Почему же ты не защищаешься? Почему дозволяешь Рунгнсу тебя бить, а Бамбану приказывать тебе? Рунгпс ведь не сильнее тебя. Не давай ему спуску!
- Я? - недоуменно переспрашивает Мейкулис.
- Ну да, ты.
- Их много, - говорит Мейкулис.
- Заведи и ты себе друзей. В отделении немало хороших ребят. Приходи ко мне! Воспитатели всегда
заступятся.
Мейкулис молчит.
То, что сказал Киршкалп, звучит куда как хорошо, но для Мейкулиса ею совет - пустые слова. Неужели в этой понурой фигурке так никогда и не пробудится гордость, сознание своей силы и достоинства? Неужели в пей место одной лишь трусливой покорности?
- Невесело, когда все тобою командуют, толкают и шпыняют, когда сам ты не можешь ничего. Неужели тебе это приятно?
- Нет, - Мейкулис на мгновение задумывается. - Но если прикончат, тогда еще хуже.
На это трудно что-либо возразить. В коридоре гудит сигнал строиться на обед, и Киршкалн отпускает Мейкулиса.
- Не бойся, ничего с тобой не случится, - говорит он, но сам в этом до конца не уверен. Конечно, он поставит на ноги совет отделения, но всегда можно подгадать момент, когда парнишка один, и свести с ним счеты. И ради безопасности Мейкулиса сейчас ни в коем случае нельзя козырять добытыми у пего сведениями. Кроме того, надо действовать исподволь и осторожно, чтобы не потерять доверие мальчишки.
Киршкалн еще помнит, как принимали Мейкулиса, помнит вопросы и безнадежно унылые ответы.
- Чем занимался?
- Воровал.
- Что крал?
- Кур.
- А еще что?
- Варенье, бельишко.
- А ты не подумал о том, что тем людям самим лужны их куры, варенье и бельишко, а?
- Я же не все брал, им оставлял тоже.
- Сколько классов ты окончил?
- Четыре.
- Отчего мало?