26624.fb2
- Пусто...
- Еще помацай.
- Я же знаю, куда засунул. Не иголка ведь. Пронюхали, суки!
С досады Цукер сочно матерится.
- Заначка была что надо. Но кто же забрал - лопки или какой сырок надыбал? [Надыбать - найти, наткнуться] Дай-ка закурить!
Они закуривают и глядят исподлобья на черный ящик рояля.
- Надо завиться [Завиться - сбежать, уйти] все одно. У Епитиса чего-нибудь будет пожрать.
- Будет не будет, но тут-то какой был кешер [Кешер - еда, продукты]!
Сам лучше бы срубал, - сокрушается Бамбан.
- Когда точно юза даем? - спрашивает Цукер.
- Жук сегодня все скажет.
- Носа придется оставлять здесь.
- Что поделать. Быстро завалился. Ну и хорошо, пайка теперь меньше, а Нос жрать здоров.
Вдруг они вздрагивают и испуганно глядят в угол где притаился Валдис. У него от вздоха зашуршало спрятанное за пазухой письмо. Кулиса до пола не достает, и Цукер замечает ботинки стоящего.
- Там кто-то есть, - сдавленным голосом говорит он и протягивает трясущийся палец.
- Коцы колониста, - шепотом отвечает Бамбап и, отступив немного, отрывисто приказывает: - Вылезай!
Валдис выходит из укрытия.
- Ах, это ты! - растягивая слова, говорит Бамбан. - За нами лягавишь, мокрятник? Кто подослал?
- Никто, - говорит Валдис.
- Не крути шары! - рычит Бамбан. - Слыхал, про что мы говорили?
- Слыхал.
Цукер с Бамбаном переглядываются. Ни тот, ни другой не знают, как теперь следует поступить. Бамбан выхватывает небольшой нож, в тот же миг Валдис хватает за ножку табурет и замахивается. Стоит и смотрит. Сделав шаг вперед, останавливается и Бамбан. В коридоре слышны голоса и шаги. Нож исчезает, Валдис опускает табуретку.
- Жук пусть решает, - говорит Цукер Бамбану и, вытянув вперед челюсть и перекосив все узкое, как бы приплюснутое с боков лицо для придания ему наистрашнейшего выражения, шипит сквозь зубы: - Про то, чего слышал, никому ни слова! Иначе - могила!
И они с Цукером мгновенно убираются со сцены.
* * *
Валдис работает в малярном цехе. Он расположен отдельно от механических мастерских, рядом с отделом техконтроля и складом готовой продукции. В перерывах он старается держаться поближе к мастеру и ребятам, чтобы не остаться одному и избежать предстоящего разговора или чего-нибудь похуже, но Зумент подходит к нему, ни от кого не таясь, дружески кладет руку на плечо и предлагает отойти в сторонку.
- Я далеко не пойду, - говорит Валдис.
- А далеко и не надо, - миролюбиво говорит Зумент. - Не пугайся загодя!
- Я не пугаюсь.
- Ты парень не из трусливых. Я тебя еще в этапе заметил. Люблю таких. Сразу видать, за мокрое дело сидишь.
Валдис пропускает похвалу мимо ушей.
- Случайно подслушал или кто поднатырил? - Зумент бев перехода делается жестким, в голосе слышится угроза.
- Случайно. Они сами на меня наскочили.
- Так я и думал. Растрепались, как бабы, а потом со страху чуть не наложили в штаны и бегом ко мне оправдываться. Ладно, раз узнал, так знай. Все, как они говорили, так и есть! - сегодня ночью мы этому пансионату скажем гуд бай. Хватит тут мантулить за корку. Ну, а ты что?
- Ничего. Дело ваше.
- Иностранный язык знаешь какой-нибудь? - неожиданно спрашивает Зумент.
- Английский, но неважно. - Вопрос несколько сбивает Валдиса с толку. При чем тут вдруг иностранный язык?
Зумепт стоит, засунув руки в карманы, и думает.
Поднимает голову, испытующе смотрит на Валдиса и опускает глаза.
- Экзамен сдавать не придется. Понимаешь, мы ведь по-заграничному ни бе ни ме. - И тогда, решившись, нахмурив лоб, шепотом говорит: - Давай вместе завьемся. Вместо Носа.
- Куда?
- Потерпи. Уйдем за забор - узнаешь.
- А если я не соглашусь?
- Дурак будешь. Силой не потянем. Но в таком случае постарайся забыть, что у тебя во рту есть язык.
- Я подумаю.
- Подумай, подумай, только не тяни резину.
Ночью сразу после первого пересчета подрывай из отделения вместе со мной.
Зумент поворачивается и уходит. Валдис возвращается в малярку.
Пульверизатор в его руках жужжит, словно оса, и в помещении стоит белесый туман, едко пахнущий ацетоном. Вначале, несмотря на вентиляцию, по вечерам трещала голова, тошнило и в ушах звенели колокольчики, но все это давно миновало. Ацетоновый смрад стал привычным.