За окном тяжело и лениво падал первый снег. Саян Нга-Унур, с ногами забравшись на подоконник и прилипнув носом к стеклу, завороженно следил за крупными белыми хлопьями, что летели с неба. Уроженец жаркого Эйсера, где зимы-то как таковой не бывало, а уж снега — тем более, он ждал его прихода в Бар-Шаббу каждый год. И каждый раз с каким-то детским восторгом. «Скоро всё станет белым, — думал он, счастливо жмурясь. — На Береговой снова зальют каток…» Плоское лицо адепта Нга-Унура расплылось в мечтательной улыбке, а узкие глаза превратились в две щелочки. Каток был его тайной страстью.
Позади громко хлопнула дверь. Саян, торопливо вернув лицу подобающее выражение, обернулся.
— Здравствуй, Нейл, — сказал он. — Там снег.
— Я знаю, — отозвался сосед. Потом сбросил на коврик у двери блестящие от влаги ботинки, швырнул мокрый плащ на крюк и стянул через голову балахон. На приветствие он не ответил.
— Я заварил свежий чай, — подумав, сказал адепт Нга-Унур. — Будешь? Еще горячий.
— Нет.
Несколько удивленный Саян склонил голову набок. Весь третий курс ему вынужденно пришлось провести бок о бок с шумным заносчивым берсийцем, приходившимся племянником кому-то из соправителей и оттого порой просто невыносимым, так что нового соседа Саян высоко ценил — даже несмотря на былые ночные побудки, которые, впрочем, уже успели забыться. Нейлар эль Хаарт всё время посвящал учебе, гости у него бывали редко и такие же тихие, да и человеком он был спокойным, вежливым. А тут ни «здравствуй» в ответ, ни «спасибо». И бледный какой-то. Уж не заболел ли? Саян, бросив прощальный взгляд за окно, сполз с подоконника и, подумав, снял с полки две чашки. Оглянулся на соседа — тот уже растянулся на своей койке поверх одеяла, заложив ладони за голову. «Странный сегодня», — подумал адепт Нга-Унур, протягивая руку к спиртовке. Но так и не донес: на полу у входа что-то блеснуло, и Саян, близоруко сощурившись, увидел соседский амулет. Верно, соскользнул с шеи хозяина следом за балахоном. Эйсерец, оставив спиртовку, просеменил к двери. Нагнулся, поднял цепь с пола и взглянул на прозрачный зеленовато-желтый хризолит в центре серебряного квадрата.
— Лууны нуд, — пробормотал он, любуясь чистотой камня. С койки адепта эль Хаарта послышался шорох.
— Что?.. — рассеянно отозвался Нейл. — Ты что-то сказал?..
Саян шагнул к изголовью кровати и смущенно вытянул руку.
— Лууны нуд, — повторил он с гортанным островным акцентом. — Драконий глаз, у нас он называется так. Ты обронил. Возьми.
Лицо соседа на миг стало еще бледнее. Он застыл, не сводя глаз с амулета, потом молча кивнул, забрал его и отвернулся к стене. Саян, озадаченно пожав плечами, вернулся к столу. Адепт эль Хаарт и впрямь вел себя странно. «Наверное, с учебой не так что-нибудь», — поразмыслив, решил эйсерец, разжигая спиртовку.
Нейл, уставившись в стену, отстраненно прислушивался к тихому бульканью воды. Вот скрипнула ручка чайника, брякнула о столешницу кружка… Драконий глаз. На эйсерском так даже не выговорить. Демон бы взял тех драконов — с Даккараем в придачу!.. Вновь вспомнив о Даккарае, Нейл стиснул зубы.
Нынче вечером они с Зигги, как обычно, собирались встретиться в «Орле и полумесяце» за ужином, но не случилось. Явившись в трактир к семи и напрасно прождав товарища едва ли не час, адепт эль Хаарт встревожился. Уж куда-куда, а к столу де Шелоу никогда не опаздывал. «Не случилось ли чего?» — думал Нейл, шагая обратно к казармам. Зигмунд нашелся в собственной комнате, живой, здоровый, но в совершенно растрепанных чувствах. Виной тому оказалось письмо из столицы, от матери — то, что адепт де Шелоу в нем прочел, заставило его позабыть обо всем, включая и голод, и друга.
— Это какой-то ужас, Нейл! — горестно повторял он, потрясая зажатым в кулаке конвертом. — Как такое возможно?! В самом сердце Геона, на Даккарайской пустоши!.. Диверсия! Боги-хранители!
Нейл, от одного упоминания Даккарайской пустоши тут же принявший сторожевую стойку, внутренне вздрогнул.
— О чем ты, Зигги? — глядя в расстроенное лицо де Шелоу, выдохнул он. — Что происходит? Да говори ты толком!
Зигмунд, шмыгнув носом, подчинился. Всплескивая руками и через слово поминая богов, он рассказ товарищу последние новости Мидлхейма — точнее, одну, затмевающую все прочие. В военной школе Даккарая третьего дня произошла диверсия — точнее, наверняка это еще не известно, но так говорят… Еще говорят о больших потерях, о том, что Даккарай выгорел едва ли не дотла, о целом гарнизоне, спешно отправленном на пустошь, о задохнувшихся в собственных стойлах драконах… Ужас, ужас!
— Школа закрыта королевским указом, — потерянно бормотал Зигмунд, — и весь Геон ждет списков погибших — говорят, среди них почти что одни кадеты… Боги-хранители, Нейл! Ведь там же она!..
Адепт эль Хаарт молча смотрел на друга. Зигги, конечно, говорил о герцогине эль Тэйтана, в последнее время чуть меньше, чем полностью занимавшей все его мысли, и беспокоился по большей части тоже лишь только о ней. Но такая «она» среди кадетов первого курса была не единственной. «Сандра», — холодея, подумал Нейл. И на долю секунды представив себе окруженного стеной пламени кадета Д’Элтар, едва не взвыл следом за де Шелоу о богах и хранителях. Сандра! И драконы — да разве бы стала она спокойно смотреть, как гибнет ее собственный? Ведь полезла бы, непременно полезла спасать, как когда-то его самого, в окно библиотеки!.. Нейла прошиб холодный пот. Он слишком хорошо знал свою подружку, чтобы надеяться на лучшее.
— Как же так, Нейл? — беспомощно глядя на него, лепетал де Шелоу. — Ведь цитадель Даккарая неприступна! Она доверху набита бойцами! Как такое вообще могло случиться?!
— Не знаю, Зигги, — с трудом вытолкнул из себя адепт эль Хаарт. И с еще большим трудом нашел в себе силы добавить: — Держись. Мало ли что говорят. Нужно дождаться, когда… С ее светлостью все хорошо, я уверен.
Слова утешения прозвучали сухо и неубедительно, но Зигмунд это вряд ли заметил. Он едва не плакал от расстройства. Нейл заставил его принять успокаивающих капель, посидел с ним еще немного и ушел. Он долго бродил по Пику, сначала под дождем, потом под сменившим его мокрым снегом, пытаясь не думать о том, что услышал, но выходило плохо. Умом Нейл понимал, что у страха глаза велики и рано впадать в отчаяние — маркиза де Шелоу в письме озвучила сыну лишь только слухи. Списков погибших из Даккарая в столицу еще не прислали, и вовсе не факт, что когда пришлют, в них окажется имя Кассандры Д’Элтар. Однако доводы рассудка не в силах были заглушить тревогу: мысли Нейла, путаясь, всё время сворачивали на одно и то же, а перед глазами стояли обугленные руины Даккарая. Промокнув до нитки, адепт эль Хаарт вернулся в свою казарму. Что еще он мог сделать?
Надо было послушать отца, думал Нейл, лежа на покрывале и глядя в стену. И Райана, он ведь говорил, что миру недолго осталось. Но кто мог предположить тогда, полгода назад, что первой под удар попадет Даккарайская пустошь? Кому это вообще могло прийти в голову? И его светлость, и номер Второй, оба кивали на Бар-Шаббу. Начаться всё должно было здесь! А если не здесь, так где угодно, только не там!.. Адепт эль Хаарт сжал в кулаке амулет. Будь его воля, он был бы уже на пути домой, пусть и не представлял, что сейчас стал бы там делать. Ждать, так же, как ждет весь остальной Геон? Так это можно и в школе. Но пока обнародуют списки, пока эта новость во всех подробностях дойдет до Бар-Шаббы… «Зигги рехнется от нервов, — мрачно подумал Нейл. — И я с ним заодно. Вот что мне стоило быть помягче с Райаном?!» Вспомнив о старшем товарище, молодой человек скрипнул зубами от досады. Пусть адепт Рексфорд и числился среди буревестников только вторым номером, Нейл не сомневался, что о содержимом пресловутых списков он узнает первым в Бар-Шаббе. Если уже не узнал. «И если б я жалом почем зря не вертел, то и мне перепало бы, — злясь на себя, думал адепт эль Хаарт. — А теперь? Не могу же я вот так запросто явиться к нему с расспросами? И даже если удастся подбить на это Зигги — в лучшем случае мы узнаем, жива ли его драгоценная герцогиня». Нейл дернул щекой и перевернулся на спину. До подруги Сандры ему не было дела. А вот до нее самой было, и еще какое, — да что с того пользы? Проклятая неизвестность!
Молодой человек закрыл глаза. И на мгновение представив в конце длинного списка имя «Д’Элтар», поежился. Нет, решил он. Иногда чего-то всё-таки лучше не знать…
«Приют Менестреля», как и большинство заведений Береговой линии в разгар дня, был почти пуст. Только за столиком у окна степенно вели беседу двое купцов, да опущенная бархатная занавесь укромной ниши в углу говорила о том, что внутри кто-то есть.
Райан Рексфорд, развалясь на подушках, покусывал мундштук шаашира. Время от времени он вдыхал в себя горячий ароматный пар, но расслабления это не приносило. Пару бокалов вина было бы куда лучше — или хотя бы щепоть того же нуиса… Подумав об этом, он с досадой поморщился. Ничего, что могло хоть сколько-нибудь затуманить разум, номер Второй сейчас позволить себе не мог. Подобно остальным буревестникам он третий день находился в подвешенном состоянии, каждую минуту ожидая сигнала. Новости из Геона были хуже некуда. А вчера ночью Рексфорду наконец попал в руки список потерь на Даккарайской пустоши — одно имя громче другого! — и время потекло еще медленней, с каждой новой песчинкой всё больше натягивая без того замершие на пределе нервы. «Когда? — вгрызаясь в мундштук, думал Райан. — Сегодня? Завтра? Почему нет сигнала, что они тянут?» Он запрокинул голову к потолку и, закрыв глаза, выдохнул вверх белую струйку пара. Он не любил ждать. А неизвестность действовала на него хуже красной тряпки на быка. С тех пор, как номер Первый сообщил ему о том, что произошло в Даккарае, Рексфорд почти не спал. Он еще раз снесся с главой резидентуры верховного мага и вновь уточнил все детали, он перевел в режим повышенной готовности всех буревестников, он проверил тайные ходы из школы и пути отступления на случай возможной погони, едва удержавшись, чтоб не наведаться к гроту на берегу, где загодя были спрятаны лодки… И всё это он успел за двое суток, на третьи, вчерашние, обеспечив себе двадцать четыре часа бессмысленного и оттого еще более мучительного ожидания. Сигнала не было, даже обнародованные нынешним утром списки ничего не изменили. А ведь еще до вечера они разлетятся по всему Геону — и Бар-Шабба уж точно не останется в стороне! «Во имя богов, чего они ждут, там, в столице? — про себя бесился Райан. — Чтобы и нас всех перерезали? Нет, это, конечно, вряд ли, слишком много свидетелей и велик шанс зацепить кого-то из тех же Алмары или Эйсера, но…»
По ту сторону низкого столика тихо зашуршала парча, и адепт Рексфорд, открыв глаза, выпрямился отпущенной пружиной. Пора?
— Тьфу ты! — не сдержавшись, плюнул он, увидев лицо незваного гостя. — Фаиз! Ты когда-нибудь научишься хотя бы стучать?!
Уже успевший устроиться на подушках со всем удобством алмарец приподнял брови.
— Куда стучать? — лениво поинтересовался он. — В занавесь?..
— Можно подумать, дверь что-то бы изменила, — раздраженно огрызнулся Райан. Ненависти к Фаизу он, в отличие от Нейла, никогда не испытывал, но бесил его заносчивый алмарец знатно, причем еще с самой первой встречи. Это, разумеется, приходилось скрывать. И терпеть все выкрутасы ан Фарайя как должное, пусть иной раз и хотелось вместо улыбки в ответ хорошенько врезать ему промеж глаз. Однако служба не позволяла. Да и как боец Райан до Фаиза не дотягивал, только зря синяки собирать… Кое-как взяв себя в руки, адепт Рексфорд вновь откинулся на подушки.
— Что ты здесь забыл? — спросил он, исподлобья взглянув на алмарца. Ан Фарайя неопределенно пожал плечами.
— А ты? — вопросом на вопрос ответил он, набивая узкую курительную трубку. Поджег, раскурил и, заметив промелькнувшую в глазах приятеля голодную зависть, фыркнул. — Что, Рексфорд, совсем прижало? И вина, я смотрю, на столе нет… — он покосился на графин рядом с шааширом и брезгливо сморщил нос: — Фруктовая вода? Папенька таки прикрыл золотую жилу, или ты решил взять пример с нашего святоши?
«Лучше бы ты с него пример взял, — мрачно подумал Райан. — И держался от меня подальше вместе с этой своей ехидной улыбочкой». Он приложил к губам мундштук, сделал вдох, выдохнул пар и буркнул:
— «Нашего»!.. Да теперь уж скорей твоего. Поздравляю, можешь гордиться собой — парня ты мне испортил. Ну скажи, наконец, что за шлея тебе под хвост попала? Эль Хаарт теперь от меня шарахается как от чумы!
Фаиз хохотнул.
— Тут уж ты сам постарался, — заметил он, пуская колечки. — Нечего виноватых искать.
— Ну разумеется, опять я крайний!
— А кто еще? — алмарец сунул под локоть подушку. — Умиляешь ты меня, Рексфорд. Тебе не приходило в голову, что даже такой сопле, как эль Хаарт, могут не понравиться твои игры?
— Зато твои, я гляжу, пришлись ко двору, — обронил Райан. И добавил задумчиво: — Одного только не понимаю — тебе-то он был на кой? Вкусы поменялись, или просто меня решил позлить, а, Фаиз?
Губы алмарца изогнулись в снисходительной усмешке.
— А ты всё о себе да о себе, — обронил он. — Впрочем, как обычно…
Ан Фарайя потянул из трубки, расслабленно выпустил в лицо приятелю белую дымную струйку и, заметив, как дрогнули его ноздри, хмыкнул.
— Хочешь? — предложил он, протягивая трубку Райану. — Благотворительность — не моё, но на тебя же смотреть жалко.
— Нет, — скрипуче отозвался тот, сжимая зубами мундштук. Фаиз ехидно осклабился, но промолчал. К потолку снова мягко поплыли колечки дыма. Сладковатый дурманящий запах быстро заполнял нишу, и Райан, прикинув, что через каких-нибудь полчаса ему и курить не понадобится — так развезет — выпрямился на подушках.
— Ты что хотел-то, Фаиз? — спросил он. Вместо ответа алмарец снова пожал плечами. — Ну, раз ничего, тогда приятно тебе отдохнуть. А мне пора.
Не дожидаясь ответа, он поднялся, бросил на стол пару монет и вышел. Ан Фарайя проводил его смеющимся взглядом. Потом сгреб под спину побольше подушек и протянул руку к стакану с фруктовой водой. Бедняга, подумал он. Из последних сил держится, службу блюдет. А жаль. Хоть раз бы сорвался!..
Фаиз сделал пару глотков теплой, переслащенной медом воды, поморщился и шевельнулся на подушках, услышав по ту сторону дверной занавеси тихий знакомый шорох.
— Гаяр? — позвал он. Бархатные складки колыхнулись, и в нишу проскользнул один из его соседей по комнате, широкоплечий адепт с перебитым носом.
— Да, мой господин, — поклонился он.
Фаиз открыл глаза.
— Сколько тебе говорить — называй меня на людях по имени! — недовольно бросил он, перейдя на шарарский язык. — Или хотя бы не на алмарском!
Тот виновато опустил голову.
— Простите, мой господин, — тоже по-шарарски отозвался он. — Прикажете проследить за…
— А! — отмахнулся ан Фарайя. — Это лишнее. Куда Рексфорда понесло, я и так знаю. Третий день на взводе, а напряжение сбить нечем — в «Хризантеме» за ним без тебя приглядят… Что эль Хаарт? До сих пор снег месит?
— Нет. На занятиях, как обычно.
— Вот как, — пробормотал Фаиз, с сомнением щурясь. «Как обычно» — это на его бывшего ученика было непохоже. Особенно после вчерашних брожений по темноте, не разбирая дороги. Причину искать долго не пришлось — о происшествии в Даккарайской военной школе Фаиз уже знал, как и о том, что Нейла на этот счет тоже просветили. «Ну, с де Шелоу понятно, — думал он, машинально прихлебывая больше похожую на сироп фруктовую воду. — Он весь в любовных метаниях и трясется за свою герцогиню. А эль Хаарту-то с чего дергаться? Из чистого патриотизма? Чушь. Может, он и сопля, но уж точно не сентиментальная. И что такое война, еще не знает». Алмарец потянул к губам свою трубку. Даккарай… Нет, дело не в диверсии, а в самой школе. «Там ведь обучают наездников?» — промелькнуло в голове. А следом вспомнился залитый лунным светом чахлый сад, заброшенный пруд — и огромная крылатая тень с оскаленной пастью. То был дракон. Не настоящий, живой, но вполне способный убить. Скорее всего, фантом. «Только овеществленный, — еще больше сощурился ан Фарайя. — Такого без практики не создашь даже во сне». Он поставил стакан на стол, разжег погасшую трубку, выпустил одно сизое колечко, другое… Драконы. Интересно, кого мог ждать в саду посреди ночи пугливый мальчишка? Уж не одного ли из тех, кто сейчас заперт на Даккарайской пустоши?..
Бархатная занавесь колыхнулась вновь, и в нишу проскользнул второй его сосед по комнате. Фаиз, оторвавшись от своих размышлений, поднял голову:
— Салим? Ты почему пост оставил?
— Виноват, — молодой человек привычным движением опустился на колени перед господином и, сунув руку за пазуху, протянул Фаизу запечатанный свиток. Ан Фарайя, нахмурившись, сел. Взял подношение, сбил печать, прочел короткое донесение и выругался.
— Возвращайся на Пик, — пружинисто поднимаясь на ноги, бросил он. — Гаяр остается со мной. В школе будем к вечеру, если ситуация изменится, сообщу.
— Будет исполнено, — не поднимая на него глаз, отозвался Салим. Встал, поклонился и вышел. Гаяр, всё так же стоящий навытяжку, проводил его взглядом.
— Что-то случилось, мой господин? — по-шарарски спросил он. Фаиз сумрачно передернул плечами.
— Пока нет, — обронил он. И ничего больше не объясняя, вышел, на ходу набрасывая плащ.
Хозяйка «Золотой хризантемы», взглянув на аккуратный столбик монет, поджала губы. Этот жест неодобрения относился не к деньгам — сумма была внушительная. Десять золотых, и еще пять получит Молли. Однако…
— Что такое, Рокси? — заметив ее сомнения, приподнял брови Райан Рексфорд. — Цены с сентября поднялись?
— То и дело, что с сентября, — сухо отозвалась мадам. — Прошло всего два месяца, сударь, а ведь вы обещали!..
— Два месяца — не два дня. Молли крепкая девочка, переживет.
— Она-то да, — нахмурилась мадам. — Но после вас… и этих ваших… она не сможет работать почти три недели! А вы знаете, сударь, каким успехом она пользуется у гостей, — это же чистое разорение!
Рексфорд понимающе хмыкнул и добавил к десятку золотых еще пять. Хозяйка веселого дома заколебалась.
— Не знаю, сударь, — протянула она, — мне всегда так жалко бедняжку Молли…
— А мне сейчас станет жаль моих денег. Не наглей, Рокси. И хватит корчить из себя любящую мамашу! Молли внакладе не останется.
Мадам, тяжело вздохнув, отперла ящик под стойкой, смела в него монеты и дернула за шелковый шнурок. На втором этаже зазвонил колокольчик.
— Только из уважения к вам, сударь, — сказала госпожа Роксана. — И, надеюсь, до весны вы теперь как-нибудь дотерпите. Молли, дорогуша!
— Да, мадам?
— К тебе господин Рексфорд. Будь лапочкой.
Она кивнула гостю, и тот взбежал вверх по лестнице. Хозяйка заведения, проводив его взглядом, снова вздохнула. Молли, конечно, была ей не дочь, да и за грядущий простой в работе одного из самых востребованных лепестков «Золотой хризантемы» клиент заплатил щедро, но всё же… «Маги, — хмурясь, подумала мадам, — всё у них не как у людей!» Она заперла ящик под стойкой и осуждающе качнула головой. По роду своей деятельности госпоже Роксане не впервой было сталкиваться с мужскими причудами, но то, ради чего несколько раз в год к ней приходил адепт Рексфорд, вызывало у нее самую сильную неприязнь. «Не плати он так хорошо, — подумала мадам, передернув плечами, — в жизни бы я не позволила… Ну неужели нельзя как-нибудь по-другому?!» Протяжно вздохнув в третий и последний раз, хозяйка веселого дома спрятала ключ от ящика за корсаж и потянулась к расходной книге.
Гость спустился вниз через час — расслабленно улыбаясь и что-то насвистывая себе под нос. Отвесил поднявшейся из-за стойки мадам шутливый поклон, ущипнул ее за щечку, сказал примирительно: «Ну, не дуйся, Рокси! С ней всё в порядке, а я теперь вернусь нескоро» — и был таков. Хорошо, если нескоро, подумала госпожа Роксана, прислушиваясь к затихающим в передней шагам. А после, дождавшись, когда дверной колокольчик прощально звякнет, подобрала юбки и заторопилась на второй этаж. Не верить на слово постоянному клиенту резона у нее не было, но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать!.. Поднявшись по лестнице и нажав на ручку двери с номером четыре, мадам шагнула через порог тонущей в полумраке комнаты. Там было тепло и тихо. Весело плясал огонь в камине, бросая дрожащие отблески на розовый ковер, розовые шелковые обои, балдахин над кроватью — тоже розового бархата… Всё здесь было розовое, кроме Молли. Госпожа Роксана, зябко поежившись при виде распростертого на кровати тела, закрыла за собой дверь и, просеменив к постели, склонилась над девушкой. Без чувств, но, слава богам, дышит.
— Бедная моя овечка, — прошептала мадам, глядя на Молли. Та была белая как мел, ни дать ни взять покойница. Назавтра, конечно, станет получше… Хозяйка поправила подушку под головой девушки, до самого подбородка укутала ее пуховым одеялом и, скользнув взглядом по спальне, невесело усмехнулась — на краю туалетного столика лежало пять золотых монет.
Покинув веселый дом, номер Второй прямо от порога взял экипаж. Сигнал он пропустить не мог, кто-нибудь из буревестников нашел бы его что в «Приюте менестреля», что в «Золотой хризантеме», но всё равно слишком разгуливаться не стоило. «Поужинаю на Пике», — решил адепт Рексфорд. И откинувшись на сиденье, задернул шторку. Внутри экипажа стало темно.
Время, проведенное с Молли, пусть большую его часть девчонку, как обычно, пришлось уговаривать, нервам определенно пошло на пользу — трехдневное напряжение сняло как рукой. Райан, прикрыв глаза, вспомнил жалящие нити темного серебра и улыбнулся. По телу мягкой тягучей судорогой прошла знакомая дрожь. Хорошо… Как только эль Хаарт держится, чтобы не повторить? «Не такая уж он и сопля, выходит», — с некоторым уважением подумал Райан. Хотя лично ему это было скорее в минус, нежели в плюс: подсовывая приятелю Молли, номер Второй рассчитывал если не на срыв, то хотя бы на известный талант звезды «Золотой хризантемы» по части выуживания из клиента всей его подноготной — в постели с Молли все как один очень скоро принимались трепать языком. Все, кроме Нейлара эль Хаарта, чтоб ему икалось. Он целый месяц дважды в неделю являлся в комнату под номером четыре, но кроме «здравствуй» и «до свидания» Молли редко что от него слышала. Рексфорд, пришедший к ней за отчетом в конце октября, поинтересовался насчет другого, но и там уцепиться оказалось не за что. «Нет, он ничего такого не просит, — задумчиво говорила Молли. — Ему, знаешь, чем проще, тем лучше, и вообще поскорей бы уйти. Что ни предложу, в ответ только «нет» да «нельзя»! Кровать он не любит, «милым» его не называй, до шеи дотрагиваться не смей… Я один раз забыла, так он мне чуть руку не сломал! — она, обиженно надув губки, продемонстрировала Райану уже сходящие желтоватые синячки на запястье. — Но он, правда, сам расстроился. Полчаса извинялся, говорил, что не хотел делать мне больно, а на следующий день — гляди, что прислал!.. — она вытянула вперед вторую руку, на запястье которой сидел широкий серебряный браслет, весь усыпанный крупными розовыми опалами. Стоил он явно недешево. — Прелесть, скажи? Ну как было не простить! Да и вообще… Друг твой, конечно, чудной немного, но всё равно милый. А что молчит — так, может, не привык еще?»
Номер Второй кисло поморщился. Теперь уж и не привыкнет, подумал он. Еще бы хоть пару месяцев — глядишь, разговорился бы. «А то и не словом, но делом, — промелькнуло в голове. — Знаем мы этих тихонь!» Он вновь подумал о Молли и вздохнул с сожалением — её придется оставить здесь. А другую пойди еще найди, не до потаскух же трущобных опускаться? Да и столица… Нет, слишком опасно. Под носом у тайников верховного мага бдительность терять нельзя, они с номером Первым и так на ножах, Птицелову только дай повод! Райан покачал головой. Удовольствие удовольствием, но рисковать ради него карьерой — глупость. В сущности, за пристрастие к темному серебру его и непосредственный начальник по голове не погладит…
Наемный экипаж доставил адепта Рексфорда на Пик, к самым воротам школы. Прямо от них Райан отправился в «Орел и полумесяц» — он не только не спал три дня, но и почти не ел. А после «Золотой хризантемы», даже без всякого серебра, аппетит у него всегда прорезывался волчий. Найдя свободный столик и сделав заказ, Райан скептически окинул взглядом залу. Обычно он ужинал на Береговой, в заведениях самого высокого разбора, и лишь изредка — на Пике, в «Короне», самом приличном трактире из трех имеющихся, однако нынче всё золото он оставил мадам Роксане. Пришлось ужиматься. Впрочем, как выяснилось, готовили в «Орле и полумесяце» на удивление недурно. Адепт Рексфорд отдал должное телячьим биточкам с хрустящим картофелем, залил их крепким сладким кофе и покинул трактир в самом приподнятом настроении — которое спустя всего четверть часа ему непоправимо испортили.
Уже у самых казарм Райан нагнал двух каких-то закутанных в плащи мэтров, что обсуждали последние новости. Номер Второй, по привычке прислушиваясь, замедлил шаг. Мэтры, поглощенные беседой, по сторонам не смотрели, на улице давно стемнело и вновь стал накрапывать дождь вперемешку со снегом, так что обошлось без свидетелей: Райан проводил парочку едва ли не до крыльца преподавательского корпуса, а после, круто развернувшись, почти бегом бросился назад. Вернулся в казарму, взлетел по лестнице, и, оказавшись в своей комнате, шагнул к столу — там лежали вечерние газеты. Зашуршали пахнущие типографской краской страницы. Зима наконец-то пришла в Бар-Шаббу, в дворянском собрании готовятся к Снежному балу… Состоялось открытие новой школы на Западном побережье… Забастовка ткачей на мануфактуре Кромби прекращена, владелец пошел на уступки… А, вот! Рексфорд, ногой придвинув стул, сел и склонился над газетным разворотом. «Мы скорбим вместе с Геоном, — прочел он обращение архимага Бар-Шаббы к согражданам. — И это воистину горе — лишиться самого цвета нации, срезанного на взлете! Не существует слов, способных хоть сколько-нибудь умалить ту боль…» Номер Второй жадно заскользил взглядом по строчкам. «В трудный час не для одной страны — для всего мира… мы полагаем своим долгом поддержать… и, не считаясь с расходами, обезопасить…» Дойдя до конца статьи, Рексфорд беззвучно выругался. Уэйн Теллер не изменил себе, целый разворот витийствуя о «чудовищном преступлении против самоё жизни», но в сухом остатке его речь сводилась к одному: принимая во внимание случившееся, высшая школа Бар-Шаббы обязана не допустить угрозы тем, кого взяла под крыло.
Оставив стул, номер Второй метнулся к камину — но тайник за ним оказался пуст. Почему нет сигнала?! Счет идет уже не на дни, на минуты! «Нельзя больше ждать, — напряженно думал Райан, меряя шагами комнату. — И нужно решать сейчас — остаться или… Демоны! Что происходит? Почему Мидлхейм молчит?!» Остановившись, он бросил взгляд на темное окно. Ночь вот-вот опустится. Если в ближайший час сигнала так и не прозвучит, придется брать ответственность на себя — что в прошлый раз только чудом не вышло боком. А ведь тогда речь шла об одном человеке, не о семидесяти… Светлые брови Райана Рексфорда сошлись на переносице. Да и гори оно всё синим пламенем!
Он решительно шагнул к двери, нажал на ручку — и отшатнулся назад, едва не столкнувшись нос к носу с Фаизом ан Фарайя. Плащ алмарца был мокрым насквозь и пах рыбой.
— Уже знаешь, — вместо приветствия обронил Фаиз, окинув Райана цепким взглядом. Потом сделал шаг вперед, легко втолкнул его обратно в комнату и, увидев разбросанные по столу газеты, усмехнулся: — Не жди. Вам оборвали канал.
— Демоны!..
— Не сказал бы, но сработали точно не хуже. У тебя всё готово, Рексфорд? Выдвигаться надо не позже полуночи — Теллер уже отдал приказ, и мы должны проскочить до того, как его наемники стянут цепью всё побережье.
— Мы?
Алмарец усмехнулся снова.
— Резать нас, конечно, не стали бы, — сказал он. — Но жизнь — не единственная ценность… Твоих сколько, полсотни?
— Семьдесят три человека вместе со мной.
— И сколько из них бойцов? Хоть треть наберется?
— К чему этот допрос, Фаиз? Или тебе наша помощь нужна? С каких это пор?..
Ан Фарайя снисходительно фыркнул.
— Вам бы самим той помощи хватило, — проронил он. И добавил без всякого перехода: — Общий сбор там же, под мостом Альбатроса?
— Откуда ты… — начал Райан и тут же умолк. Смуглое лицо ан Фарайя на миг исказила гримаса раздражения.
— Оттуда, — сказал он. — Шифры надо чаще менять. Но в штабе архимага о мосте вроде пока не знают — в отличие от всего остального. Кто-то из ваших, с третьего курса, чересчур близко к сердцу воспринял песни Теллера.
— Кто? — застыл Райан.
— Мне что за печаль? Спроси де Шелоу, найдет… Правда, вряд ли это поможет: точки выхода, в отличие от точки сбора, командирам летучих отрядов уже известны. Не выйдет без шума и крови, Рексфорд. Вас есть кому прикрыть, я знаю, но на твоем месте слишком на охрану не полагался бы — им точно будет чем заняться помимо кучки школяров! — Фаиз мельком взглянул на часы. — В любом случае, нет времени менять точку. И целый лодочный флот ты за пару часов у берега не соберешь. Двигайте утвержденным маршрутом. Мы встретим возле моста — если успеете до полуночи.
Райан нахмурился. По всем договоренностям, бойцы из числа местной резидентуры эль Гроува должны были обеспечить адептам охрану и безопасный коридор до самого моста Альбатроса. И даже если ан Фарайя сказал правду насчет обрубленного канала связи… «Мне в любом случае обязаны были сообщить об этом, — напряженно подумал Райан. — Причем свои! Договор о ненападении не предполагает всесторонней поддержки, тем более, война еще не объявлена».
Номер Второй поднял голову и посмотрел в лицо своему гостю.
— С чего вдруг такая забота, Фаиз? — прямо спросил он. — Алмаре нет от нас никакого проку. А тягой к благотворительности она, как и ты, не страдает. Наша выгода здесь очевидна, так в чем же ваша?
— В работе на перспективу, — невозмутимо отозвался ан Фарайя. — Но это не значит, что я положу своих людей ради твоих, — помни о полуночи, Рексфорд. Дольше ждать мы не станем.
Фаиз, как недавно сам Райан, бросил пасмурный взгляд за окно и развернулся к двери.
— Шевелись, — отрывисто бросил он. — Осталось неполных четыре часа, а вам еще нужно добраться до места.
Тихо щелкнул замок, и номер Второй остался один. Глядя на носы своих сапог, он стоял, застыв посреди комнаты, и думал. Верить или нет? С одной стороны, в войне каждый за себя, и та самая «работа на перспективу» вполне может оказаться ловушкой. Но с другой… Место сбора Фаиз и так уже знает. «И не может не понимать, что о его визите я сразу же сообщу наверх, — подумал Райан. — Это напрасный риск. А нам так на так выбирать не из чего. Ан Фарайя может подставить нас — но может и не подставить. Зато если мы останемся, сдавшись на милость Теллера…» Мысль свою он не закончил — во втором случае вариантов развития событий не предполагалось.
Райан вспомнил фамильный девиз номера Первого и невесело улыбнулся. «Не надейся на удачу» — что ж, в отличие от него самого его сиятельство может позволить себе эту роскошь. «А нам больше рассчитывать не на что», — подумал он, уже всё для себя решив. И, обернувшись к камину, взглянул на часы. Фаиз говорил о полуночи, а уже половина девятого, и на дорогу до берега лучше заложить побольше времени — значит, на всё про всё осталась жалкая пара часов? Нужно отдать приказ буревестникам, отправить Зигги к третьекурсникам на поиски заблудшей овцы, уничтожить все документы и письма… «И не забыть главного, — скрипнул зубами номер Второй. — Эль Хаарт. У Молли он был вчера, ужинает он рано, значит, сейчас или в библиотеке, или у себя, больше ему быть негде. Только бы не уперся в последний момент!» Подумав об этом, Рексфорд мрачно сощурился. Да пусть упирается сколько хочет! «Надо будет — связанного понесем, — решил он. — Семью десятками голов из-за его попранных чувств я рисковать не намерен».
Однако вязать никого не понадобилось — Нейл пришел сам. Практически следом за ан Фарайя, еще успев застать Райана в его спальне и существенно облегчив жизнь всем буревестникам. Вид адепт эль Хаарт имел бледный, но собранный и, похоже, с былыми обидами все-таки справился.
— Райан, — шагнув через порог, начал он. — Надо поговорить. Я…
— Слышал о Даккарае? — с ходу перехватил эстафету Рексфорд. Нейл, помедлив, кивнул.
— Да, Зигги вчера рассказал мне. И я…
— Нынче ночью мне очень понадобишься, — снова перебил номер Второй. Ему было не до разговоров. Однако разбрасываться нежданными подарками судьбы тоже не стоило, поэтому он, смирив нетерпение, положил младшему товарищу руку на плечо, взглянул ему в глаза и сказал: — Нейл, дружище, я был не прав. Очень не прав, и мы оба это знаем, но сейчас есть вещи поважнее. Мы все должны покинуть Бар-Шаббу. Немедленно. Если ты…
Адепт эль Хаарт не дал ему закончить.
— Я готов, — только и сказал он. — Что нужно делать?