Кассандра, уставившись в потолок, равнодушно изучала взглядом тонкие трещины в штукатурке. Вокруг было тихо — лазарет спал. Изредка из коридора по ту сторону двери доносились шаги или далекий приступ кашля, а из-за стены — чей-то протяжный стон, но потом всё стихало снова. Скорей бы уже утро! Кассандра, вздохнув, перевернулась на бок. Спать ей не хотелось, а больше заняться было нечем.
Все ее недавние соседки по палате уже вернулись в казарму, последнюю как раз отпустили вчерашним утром. И пусть в их компании было не намного веселее, но теперь стало совсем уж тоскливо. Особенно по ночам. Днем кадета Д’Элтар навещали подруги — милостью богов, ни одна из них сильно не пострадала той памятной ночью. Сельвию «морская волна» отшвырнула в кусты далеко за ангаром, и сила ныне покойного мага ее не коснулась, Кайи в тот момент вообще не было в учебном городке, а Орнелла благополучно очнулась на третий день и без единой царапины. Одна Кассандра пришла в себя только через неделю. Первые несколько дней она чувствовала себя совсем скверно — ее мутило, кружилась голова, а тело, словно чужое, отказывалось ей повиноваться, но потом стало полегче. По крайней мере, она смогла есть и сама переворачиваться с боку на бок. Ходить ей не разрешали, да и получалось оно не лучшим образом, но за две недели, проведенные в лазарете, Кассандра так озверела от тоски и скуки, что лекарей давно перестала слушать. Стоило опуститься ночи, а госпиталю — погрузиться в сон, кадет Д’Элтар сползала с кровати и принималась за нарушение врачебных предписаний. Здоровье, подорванное силой мага-диверсанта, потихоньку возвращалось, и сейчас Кассандра вполне твердо стояла на ногах — она даже с боем вытребовала себе право навещать Клиффа, тоже умирающего от скуки в одной из общих палат… Однако в казарму кадета Д’Элтар все равно отпускать не торопились.
«На кой демон я им тут сдалась? — про себя сердилась она, елозя щекой по подушке. — Я же здорова! Ладно еще вначале…» Кассандра беззвучно фыркнула и перевернулась на другой бок. Потом вспомнила то, что было «вначале», и задумчиво почесала кончик носа. Вообще это было странно. Тогда, в библиотеке эль Хаартов, когда она забыла про амулет и взобралась на диван к другу, пытаясь его растормошить, она так же потеряла сознание — но в себя пришла через каких-нибудь несколько дней, а еще через два или три совершенно поправилась. Но сейчас? Отчего после этого диверсанта ей было так плохо — он ведь, в отличие от Нейла, даже не успел до нее дотронуться! Сила не выбирает и не милует, так почему один маг не смог убить ее, а у другого это почти получилось? Странно, очень странно. И спросить не у кого… Кассандра тяжело вздохнула. Почему время ползет так медленно?.. Даже ночные наряды и дежурства в столовой теперь предстали перед кадетом Д’Элтар в новом свете — явись сейчас к ней в палату капитан Рид и отправь ее в караул под проливным дождем, Кассандра, наверное, расцеловала бы куратора в обе щеки! «Хотя какой теперь дождь, — подумалось ей. — Снег же выпал. Еще вчера». Девушка снова протяжно вздохнула и, дернув ногой, сбросила на пол одеяло. Ей хотелось на волю. Даже несмотря на то, что там, снаружи, за эти недели многое изменилось…
«Мы теперь на каком-то военном положении, — в первый же свой визит после того, как Кассандру разрешили навещать, поделилась с подругой Орнелла. — В Даккарай целый гарнизон из столицы прислали — из-за каждого угла мундиры торчат! На стенах они, у стен тоже, вокруг кадетского городка целый лагерь разбит… Не нравится мне всё это, Кэсс! И гонять нас еще больше стали, даже в себя прийти не дали толком: теперь с утра до вечера то плац, то загон, и почти каждый день — свободные вылеты. Зачем? Даже если война — ну не пошлют же нас сражаться? Ладно еще старшие кадеты!..»
Вновь вспомнив об этом сейчас, Кассандра нахмурилась. В том, что первокурсников могут отправить на передовую, она очень сомневалась — много ли там от них будет проку? — зато Клифф учился как раз на последнем курсе. Если дойдет до войны, как боится Орнелла, из Даккарая старших кадетов первыми отошлют на фронт, а там и не такие умирали, судя по рассказам дяди. А дядя? Он ведь боевой офицер!
«А Нейл?» — вдруг пришло ей в голову. В последнем письме Зигмунд де Шелоу писал, что его товарищ принял присягу. Уж явно не на верность Бар-Шаббе, адепт эль Хаарт гражданин Геона. А теперь еще и боевой маг — такой же зеленый, как она сама. «Что его вообще на факультет этот понесло? — в очередной раз подумала Кассандра. — Ведь алхимиком хотел стать, как его светлость! Только и слышно было: «отец, отец»… И тут на тебе! К мордобою его потянуло!» Она сердито нахохлилась. То, что о боевом факультете Нейл не сказал ей ни слова, Кассандру задело не меньше, чем удивило, однако беспокойство за друга в конечном итоге пересилило и первое, и второе. На бойцов она в Даккарае за время своей учебы нагляделась вдоволь — Нейлар эль Хаарт определенно был не той породы. А уж представить его на месте давешнего мага-диверсанта… Нет, кто угодно, только не Нейл! С его-то пунктиком насчет дара? Да он ведь без амулета даже червя дождевого не тронет! «А тут война, — подумалось ей. — И живые люди. Чушь собачья! Мы, конечно, целый год не виделись, да и человек меняется с возрастом, но чтобы настолько?» Кассандра с сомнением наморщила брови. Каких-то особенных изменений в друге в их последнюю встречу она не заметила. Разве что та история с каким-то трактиром и какой-то женщиной… Щеки девушки залил густой румянец смущения. В той своей исповеди адепт эль Хаарт, пожалуй, местами был чересчур откровенен. «И всё равно, — насупившись, упрямо подумала Кассандра, — это ничего не значит! Это другое, какие-то их мужские дела, и его ведь тогда опоили — а сам по себе Нейл бы в жизни никого не обидел! Уж я-то знаю!» Кадет Д’Элтар перевернулась на спину и вновь уперлась взглядом в опостылевший потолок. Ничего, после некоторых размышлений решила она. Пусть присяга, пусть боевой факультет! Тот адепт, весной, говорил, что бойцы Бар-Шаббы — «элита», и служат разве что при штабе, а там Нейлу вряд ли хоть что-то будет грозить, даже если война. «И его светлость, уж верно, беды не допустит, — подумалось ей. — Королевский магистр, все-таки. Да ему целая армия не помеха, будь он хоть три раза алхимик!» Кассандра, как и ее друг, свято верила, что герцог эль Хаарт при желании может горы свернуть — причем в самом что ни на есть буквальном смысле. «Еще бы и Нейл был такой же, — про себя вздохнула она. — Как его вообще на боевой факультет приняли? Они там, в этой Бар-Шаббе, совсем слепые, ей-богу!»
По ту сторону окна у нее над головой послышались шаги и чьи-то негромкие голоса. Ночной караул, подумала Кассандра, зевая. Интересно, свои или эти, из столичного гарнизона?.. Она свернулась калачиком, подложив ладони под голову, и уже начала было дремать, как внезапно почти под самым окном раздалось резкое, отрывистое:
— Стой, кто идет?!
Кадет Д’Элтар, вздрогнув, очнулась.
— Отставить, — услышала она, приподняв голову с подушки.
— Виноват. Здравия желаю, ваше превосходительство!
— Вольно.
Кассандра округлила глаза. Этот голос она узнала бы из сотни. Мастер Тайрин? Что ему здесь делать в такое время? Он теперь глава Даккарая, от ночных караулов временно освобожден, а ранен был совсем легко, к чему ему лазарет?..
— Всё спокойно? — спросил по ту сторону Сезар Тайрин.
— Так точно, ваше превосходительство!
— Благодарю за службу. Возвращайтесь в дозор.
— Так точно!
Два голоса слились в один, глухо застучали по брусчатке каблуки сапог — караульные разошлись в стороны. Кассандра выпрямилась в постели, чутко прислушиваясь: судя по наступившей тишине снаружи, сам мастер Тайрин остался на месте. Странно. Зачем тогда приходил?
До ушей ее долетел тяжелый вздох. И почти сразу — торопливый звук чьих-то шагов.
— Мастер Тайрин!..
— Тише. Как он?
— Совсем плохо. Мэтр Бенно говорит, не доживет до утра. Вы просили сообщить, если…
— Да-да. Я пойду к нему, а ты останься здесь. Встретишь капитана Рид, я послал ей записку. Проводи к нам, как придет.
— Так точно. Капитан Хилл в восьмой палате, мэтр тоже там.
— Хорошо.
Снова шаги — легкие, торопливые, скоро растаявшие в тишине. Где-то неподалеку хлопнула дверь, и Кассандра, цепляясь за железные прутья изголовья, медленно опустилась назад на кровать. Капитан Хилл? Куратор третьего курса, один из тех, кто принял на себя основной удар диверсионной группы в ту проклятую ночь?..
Кадет Д’Элтар обернулась к двери. Восьмая палата — так ведь это соседняя! «Вот, значит, кто там стонал, — поняла она. — Только при чем тут капитан Рид? Вроде они с капитаном Хиллом не родственники». Девушка зябко поёжилась и, подобрав с пола одеяло, закуталась в него с головой. «Не доживет до утра» — значит, еще одним офицером станет меньше, а их без того столько погибло, что даже считать-то страшно! А кадеты? Более или менее уцелел только первый курс, на два старших без слез не взглянешь. Орнелла на прошлой неделе выпросила у капитана семь ночных дежурств подряд — ее де Кайсар тяжело ранен, и она каждую свободную минуту проводит у его койки, Клифф только-только видеть начал, и еще не понятно, восстановится ли зрение полностью, а Рональд де Ласси, его друг и сосед, кашляет так, что даже с улицы слышно… Но они хотя бы живы, а вот других уже не вернешь. Демоны б взяли тех диверсантов и ту войну! Отчего людям во все времена не живется спокойно?!
Кассандра вновь свернулась калачиком, настороженно прислушиваясь к спящему лазарету. Знакомые шаги, скрип дверных петель… Тихие голоса за стеной, всё тот же глухой стон… Звон склянок… Опять шаги — дробные, быстрые, то и дело срывающиеся на бег. Капитан Рид?
— Я буду в своем кабинете, — приглушенно донеслось из коридора. — Загляните ко мне, когда…
Это был голос мэтра Бенно, заведующего лазаретом. Кассандра приподняла голову.
— Неужели совсем ничего нельзя сделать, мэтр? Ведь вы говорили, что у него есть шансы!
— Были, Сезар. И я надеялся до последнего, но мы не боги. А их решение, увы, оказалось не в его пользу.
Голоса смолкли, и по коридору, удаляясь, медленно зашаркали подошвы. Кассандра, стиснув в кулаках края одеяла, закрыла глаза. Почему ей не дают на ночь какой-нибудь снотворной настойки? Чего ради ей вообще понадобилось подслушивать под окном? Ведь могла бы не знать — а теперь… Бедный капитан Хилл!
Из-за стены донесся короткий жалобный вскрик. А наступившая вдруг следом за ним тишина — гулкая, звенящая — заставила кадета Д’Элтар зажмуриться еще сильнее. Капитан Хилл?.. Он?.. Будто в подтверждение этому из соседней палаты донеслись приглушенные рыдания. Кассандра зажала ладонями уши. Ей вдруг стало жутко — так, как не было даже там, на крыше, когда Яр ее сбросил, оставив один на один с неизбежным. Все люди плачут. Но когда плачут такие, как капитан Рид, это самое страшное…
Клиффорд Вэдсуорт, лежа без сна на своей койке, мысленно считал капли, одна за другой падающие в таз под рукомойником. Еще пару недель назад эти звуки бесили его до зубовного скрежета, но теперь он уже попривык. И не к такому привыкнешь, если оно хоть сколько-нибудь отвлекает!..
Молодой человек, вздохнув, почесал переносицу, накрытую вместе с глазами плотной повязкой, — веки зудели тоже, но их трогать было нельзя. На ночь под них накладывали целебную мазь, и во имя скорейшего выздоровления болящему запрещалось даже моргать. Издав очередной тоскливый вздох, кадет Вэдсуорт поправил под головой сбившуюся комками подушку. Он мучился бессонницей уже которую ночь, всей душой завидуя соседям по палате, которые дрыхли без задних ног, — никто из этих счастливчиков, в отличие от него самого, не покрывался зудящей красной сыпью от настойки лурии. «И что я такой невезучий? — с грустью подумал Клифф. Прочие снотворные средства его и вовсе не брали. — Вот положили бы меня к Рону! Он из-за кашля не спит, я из-за глаз — хоть было б с кем словечком перемолвиться!..» Молодой человек вспомнил друга и жалостливо качнул головой. По совести, Рональду было не до разговоров, он и дышал-то с трудом. Хотя сейчас все-таки стало полегче — в первые дни после пожара, по его собственным словам, он боялся во время очередного приступа выплюнуть собственные легкие. Кашлял кадет де Ласси и впрямь ужасно. И его товарищи по несчастью тоже. «Ну да ничего, милостью богов, обойдется, — подумал Клиффорд. — Мэтр Бенно говорит, что волноваться не о чем, скоро пойдут на поправку… Вот мне бы ещё пойти! Все бока отлежал, сил никаких нет! Лучше бы болтом зацепили, как Энрике, небось, давно бы уже бегал».
Кряхтя и морщась, кадет Вэдсуорт перевернулся набок. Он и впрямь отлежал себе уже всё, что можно. Скорей бы утро! Лазарет оживет, с глаз снимут бинты, после обеда обязательно заглянет Реджи или еще кто-нибудь из ребят, а перед самым отбоем забежит Кэсс… Молодой человек улыбнулся. С тех пор, как кадет Д’Элтар пришла в себя и ей разрешили вставать, она всегда приходила по вечерам, пожелать ему спокойной ночи. И этих коротких визитов Клифф ждал едва ли не больше, чем выздоровления. Скорей бы утро! А после — вечер!.. Он зевнул, поудобнее устраиваясь щекой на подушке — так, чтобы не задеть повязку. Может, все-таки получится заснуть? Говорят, помогает считать овец. Или вот хоть те же капли…
Он уже начинал дремать, когда истончившийся за время вынужденной слепоты слух уловил тихий шорох шагов из коридора. Что-то в них было странное, неправильное и в то же время привычное. Кадет Вэдсуорт, стряхнув с себя сон, чуть повернул голову и навострил уши. Нет, не показалось — кто-то крался по коридору на цыпочках. Да еще, похоже, босиком. «Или я все-таки сплю?» — с легким недоумением подумал молодой человек, однако звук крадущихся шагов, на миг затихнув, послышался снова. Всё ближе и ближе… Дежурные так не ходят, лекари тоже. Неужели кто-то из кадетов, не выдержав лёжки, рискнул уйти в самоволку? И это-то ладно, можно понять, — но почему босиком? Зима на дворе!..
Едва Клиффорд успел об этом подумать, как дверные петли коротко скрипнули, кто-то прошлепал от порога к его собственной койке — и резво взобрался на нее с ногами, приткнувшись ему под бок. Это еще что за новости?!
— Клифф! — услышал ошарашенный кадет Вэдсуорт знакомый голос и повторно потерял дар речи. — Клифф, ты спишь?
— Кэсс?! — придя в себя, выдохнул он. — Во имя богов, что ты здесь делаешь?!
Вместо ответа она нашарила в темноте его руку и вцепилась в нее как утопающий. Молодой человек быстро приподнял голову над подушкой, вслушиваясь в окружающую тишину. Его соседи по палате спали, из коридора по ту сторону двери тоже не доносилось ни звука. Если бы что-то случилось, как тогда, в ночь диверсии, он узнал бы об этом задолго до прихода Кассандры. «Ничего не понимаю», — подумал Клиффорд, пытаясь отодвинуться к краю койки, но кадет Д’Элтар прилипла намертво. И не то чтобы ему это было неприятно, как раз напротив, — но ведь так же нельзя!
— Кэсс, — торопливо зашептал он. — Ты с ума сошла, это мужская палата, и обход каждые два часа — если тебя здесь кто-нибудь увидит в такое время…
— Ну и пусть, — девушка, шмыгнув носом, еще крепче перехватила пальцами его запястье. — Клифф, ох, Клифф, не прогоняй меня! Я не могу там одна, мне страшно!
Уходить она, по всей видимости, не собиралась. И о том, в какое положение ставит сейчас их обоих, явно не думала. Кадет Вэдсуорт сдвинул брови. Он знал Кассандру не первый день и давно привык к ее непосредственности — порой она была что дитя малое. Однако до какой степени, он понял только теперь. Конечно, она всего лишь искала утешения — не важно, от одиночества или приснившегося ночного кошмара — но кого это будет волновать? Если их застанут вместе, ночью, да еще и по факту в одной постели, скандал неизбежен. Даже если дело кончится браком, от репутации кадета Д’Элтар и всей ее семьи камня на камне не останется… Да, Клифф был бы счастлив назвать Кассандру своей. Но, видят боги, не такой ценой.
Свободной рукой нащупав плечо девушки, он коротко сжал его и прошипел:
— Бегом назад! Сейчас же!
— Не пойду!
— Кэсс, ради всего святого! Тебе нельзя здесь, как ты не понимаешь?!
Девушка вновь шмыгнула носом.
— Это ты не понимаешь! — отчаянно прошептала она. — Не могу я! Как я вернусь, когда он там… за стенкой…
— Кто «он»? — растерялся Клиффорд.
— Ваш капитан… Он умер, Клифф! Умер! Мэтр Бенно сказал, что они не боги, и капитан Рид… она так плакала, Клифф! А я не могу это слышать — и не хочу, не хочу!
Кассандра прерывисто всхлипнула и прижалась к нему еще теснее. Кадет Вэдсуорт, оглушенный новостью, уже не обратил на это внимания. Капитан Хилл? Мертв? Как же так? Ранение было тяжелое, но ведь говорили, что есть надежда!..
Клиффорд любил и уважал своего куратора, так же, как прочие его товарищи — даже Декстер, которого капитан регулярно ловил на горячем в виде бутылки-другой. Прирожденный наездник, один из лучших в Геоне, герой войны, капитан Хилл командиром был строгим, но справедливым. И человеком большой души. «А теперь его нет, — подумал Клифф. — Как остальных… Чтоб тем диверсантам вечно гореть в пламени нижнего мира! Лучших забрали, твари!» В носу защипало, но молодой человек справился с собой. Довольно и всхлипывающей под боком Кассандры — которой здесь вообще не должно было быть. Вспомнив об этом, Клиффорд задвинул поглубже свое горе и поднял голову.
— Кэсс, — сказал он. — Ну, хватит. Его уже не вернешь, но ведь мы-то пока еще живы! Возвращайся в палату, а завтра…
Он собирался сказать, что утром они обязательно встретятся и поговорят — обо всем, о чем ей захочется, но не успел. Кассандра судорожно дернула плечом, сбросив его руку.
— Завтра? — громким шепотом воскликнула она. — А откуда ты знаешь, что будет завтра?! Может, еще одна диверсия? Или… или война? Не ври, что не слышал, как вдруг за нас принялись! Эта муштра, вылет за вылетом — тебе ведь наверняка тоже рассказали! И ты понимаешь, что это значит, ведь так же?!
— Кэсс…
— Это война — ведь так, Клифф? Она же начнется, и… те капитаны, кто остался… и мы… Зачем?! Кому это нужно?! Не хочу я никакой войны, и чтобы еще кто-то умер, и плакать, как капитан Рид, тоже не хочу!
Сказала — и тут же заплакала. Совсем как ребенок, что криком, слезами и этим своим по-детски беспомощным «не хочу!» пытается заглушить не столько страх, сколько знание — так, как он хочет, всё равно не будет… Клифф слушал тихие горестные причитания, и сердце его переполняла жалость. Он любил это перепуганное дитя, понимал его отчаяние — и тоже не хотел ни умирать, ни кого-то оплакивать. Поколебавшись, молодой человек скользнул рукой по одеялу.
— Кэсс, — повторил он, неловко гладя ее по голове, как маленькую. — Тише, не надо так… Мне тоже страшно. Правда. Может, и капитану Хиллу было, и другим офицерам, тем, что погиб, защищая нас… Разве они хотели войны? Вряд ли.
— Но… это… несправедливо!
Клиффорд невесело улыбнулся.
— Жизнь вообще местами ужасно несправедливая штука — но запасной у нас нет! Не знаю, кому нужна эта война, Кэсс. Не мне так точно. Но свой долг я знаю — и если понадобится, отдам его, не раздумывая.
— Как… как наши капитаны? Клифф!
— Я наездник. И ты тоже, Кэсс. Мы могли погибнуть в огне еще две недели назад, но мы уцелели. А значит, когда-нибудь придет и наше время вернуть долг.
— Долг… — всхлипнув, горько повторила за ним Кассандра. Спокойный голос товарища, даже несмотря на то, о чем он говорил, слегка привел ее в чувство. — Когда мы успели так задолжать? И кому?
Вэдсуорт пожал плечами:
— Геону, кадет Д’Элтар. Тем, у кого нет крыльев.
Из лазарета Кассандру отпустили лишь в самом конце ноября. Она вернулась в казарму — и к учебе, насчет которой Орнелла ни словом не погрешила против правды: гоняли кадетов так, что даже начало первого курса многие теперь вспоминали с приятной ностальгией. Спали они еще меньше, чем раньше, через день вскакивая среди ночи по тревоге, и, как когда-то мечталось Кассандре, почти не вылезали из седел — теория почти полностью уступила место практике. Только мало кого это радовало. Диверсия в Даккарае оставила шрам на сердце каждого, а отголоски ее в виде толпы сине-голубых мундиров, заполонивших школу, не давали отпустить и забыть. Всё вокруг поменялось. На смену осени пришла зима — ранняя и снежная, среди преподавателей почти не осталось знакомых лиц, а будущее приобрело привкус дымной горечи. Ничего хорошего впереди уже не ждало. Тень войны нависла над Даккараем грозовым облаком, и пусть пока еще ничего наверняка не было известно, каждый чувствовал — спокойных дней на их долю осталось немного. Об этом не говорили, а если все-таки заходила речь, старались поскорей сменить тему, вслух выражая надежду, что «всё как-нибудь уладится», но мало кто в это верил.
Кадетам вновь разрешили писать домой, пусть с запретом на разглашение подробностей о диверсии, и на Даккарай, три недели проведший в полной изоляции, обрушился шквал писем. Родные и близкие будущих наездников, мужья и жены оставшихся в строю офицеров, что едва ли не месяц вынуждены были довольствоваться лишь сухими строчками официальных сводок, наверстывали упущенное — несколько вечеров подряд вся школа, склонившись над столами, скрипела перьями. Кассандре пришло два конверта из Мидлхейма — от родителей и герцога эль Вистана, как оказалось, еще не до конца к ней остывшего, и один конверт — с южной границы, от маркиза Д’Алваро. Орнелле вручили целый ворох писем, большую часть которых, со штемпелем Верхнего Предгорья, она сожгла, даже не распечатав. Правда, на оставшиеся пять — все из столицы, от одного и того же адресата — всё равно не ответила. Письма были от Зигмунда де Шелоу. А Зигмунд де Шелоу был магом.
«И не стыдно тебе? — выговаривала подруге Кассандра. — Бедняга там с ума сходит, а ты пары слов написать не переломишься! Ну что у тебя, руки отсохнут? Что с тобой?..»
Кадет эль Тэйтана в ответ только молча отворачивалась. И потому, что ей все-таки было стыдно, и оттого, что она ничего не могла с собой поделать. Каждый раз, стоило ей все-таки собраться с духом и взяться за перо, в памяти ее воскресали охваченные огнем стены драконьих ангаров и размытая фигура в балахоне, медленно надвигающаяся из темноты. Орнелла помнила леденящий холод и страх — животный, лишающий воли, помнила ставшее чужим собственное тело, помнила тихий скрип гравия под уверенными, неторопливыми шагами… Тот человек тоже был магом. Да, чужим, да, диверсантом, но магом! «Как только Кэсс не боится? — исподтишка поглядывая на подругу, думала герцогиня. — Ладно еще Зигмунд, но этот ее «братец»! Вот уж правду говорят, что все Д’Алваро без царя в голове — ночь за ночью, один на один с магом, да еще и… Совсем ей жизнь не мила!» Орнелла не знала ничего о том, что случилось позапрошлым летом в библиотеке магистра алхимии, это Кассандра благоразумно оставила при себе. Но о многолетней дружбе с сыном герцога и об их ночных тренировках она подруге рассказала. И теперь, после всего, что им обеим довелось пережить, ее светлость на месте Кассандры поторопилась бы забыть Нейлара эль Хаарта как страшный сон — однако кадету Д’Элтар всё было как с гуся вода. Больше других пострадав от дара, едва не забравшего ее жизнь, она продолжала чуть что хвататься за свой медальон и через слово поминать Бар-Шаббу! Это какое же надо иметь бесстрашие — или глупость?..
— Не понимаю, — в конце концов прямо заявила Орнелла подруге, когда они обе стояли в ночном карауле у зала героев, и Кассандра вновь принялась стыдить ее за малодушие. — Как ты можешь, Кэсс? Они же маги! И Зигмунд, и… Боги! Во что ты вообще меня втянула?!
Кадет Д’Элтар закатила глаза.
— И ты туда же! — фыркнула она. — «Маги»! Ну да, и что с того? Я что-то не припоминаю, чтобы тебя это так беспокоило месяц назад!
— Скажешь тоже — месяц назад! Я же тогда не знала…
— О даре? — ядовито уточнила Кассандра, глядя на подругу колючим взглядом. — Или о том, что сила бывает опасна? Не смешите меня, ваша светлость! Вы просто струсили, так уж найдите в себе силы в этом признаться!
— Я не трусиха! — взвилась Орнелла. — А ты… Ты просто сумасшедшая, Кэсс! Как ты можешь их защищать?! Разве не один из них…
Кассандра вскинула голову.
— Нет, — отрезала она. — Тот, кто пришел сюда нас убивать, был не Зигмунд де Шелоу. И не Нейл. А те, кого он привел с собой, не были магами — что же ты тогда не переменилась к своему де Кайсару? Он боец — как те диверсанты, как мастер Тайрин, как я и как ты! — она перевела дух и неприятно усмехнулась: — Но маги — это, конечно, другое, да? Они же не такие, как мы? Жаль, тут нет Энрике, он бы тебе аплодировал стоя!
Орнелла уязвленно вздернула подбородок. Сравнение с кадетом Д’Освальдо задело ее самолюбие, а от холодной издевки, вдруг прозвучавшей в голосе лучшей подруги, неприятно засосало под ложечкой.
— Знаешь, Кэсс… — помолчав, начала герцогиня, но кадет Д’Элтар только махнула рукой.
— Знаю, — сказала она. — Можешь не продолжать. Время обхода — я в зал, ты по галерее.
Не дожидаясь ответа, Кассандра сняла с крюка масляный фонарь и исчезла во тьме за тихо скрипнувшей дверью. Орнелла, проводив ее взглядом, уставилась в пол. На душе у нее скребли кошки. Герцогиня эль Тэйтана не любила, когда с ней спорили, она с детства привыкла к тому, что ее мнение — единственно правильное, но сейчас она словно столкнулась сама с собой и совершенно запуталась. Они с Кассандрой были похожи в своей избалованности и в вытекающем из нее эгоизме, ни одна из них не привыкла поступаться собственным мнением ради кого-то другого, и, наверное, каждая сейчас по-своему была права… Знать бы только, чья правда сильнее?..
Кассандра, держа в высоко поднятой руке фонарь, медленно шагала вперед. Огромный зал тонул во мраке — зал героев, большинство из которых давно покинуло этот мир. Пятно света скользило по стенам, увешанным портретами в тяжелых золоченых рамах, выхватывало из темноты потускневшие от времени медные таблички с именами. Герои прошлого в сверкающих орденами мундирах — такие разные, со сталью в глазах и рассеянными полуулыбками на обветренных лицах, мужчины и женщины, еще живущие и давно всеми забытые… «Я наездник, — всплыли в памяти слова кадета Вэдсуорта. — И ты тоже». Этот негромкий голос, спокойный и уверенный, вспомнившись вдруг, заставил Кассандру опустить голову. Клифф говорил о долге так просто и буднично, словно его жизнь совсем ничего не значила. Он не смеялся по своему обыкновению, он был серьезен, наверное, впервые на ее памяти — и эта необъяснимая, пугающая серьезность, так же, как слезы капитана Рид, до сих пор отдавались где-то глубоко внутри сосущей пустотой, что, бывает, охватывает человека в шаге от пропасти. Мир Кассандры, едва-едва вернувший свои границы, вновь опасно зашатался, и она не знала теперь, как вернуть всё обратно. «Да и возможно ли?» — подумалось ей. Ответ пришел сразу, и кадет Д’Элтар, зябко поежившись, еще крепче сомкнула пальцы вокруг ручки фонаря. Она назвала Орнеллу трусихой — но ведь, получается, сама-то была ничем не лучше?
Желтое колеблющееся пятно вновь заскользило по каменной кладке. Мерно шагая, Кассандра прошла вдоль восточной стены, свернула по южной и, замедлившись, в конце концов остановилась у самого центра западной — там, где висел портрет полковника Д’Алваро. Задрав голову, кадет Д’Элтар взглянула в знакомое лицо: смуглое, резко очерченное, застывшее словно в глубокой задумчивости на фоне голубоватых пиков Туманного хребта. «Дядя! — мысленно позвала она. — Ох, дядя! Почему ты не здесь? Ты бы всё объяснил, ты бы сказал, что я справлюсь!» Ищущий взгляд Кассандры обратился к лицу маркиза Д’Алваро, но темные, чуть прищуренные глаза его смотрели куда-то поверх ее головы. Это был только потрет. Игра красок, лишенная жизни, — настоящий Астор Д’Алваро был сейчас далеко, за много тысяч миль от Даккарайской пустоши. Кассандра, горько улыбнувшись, отвела глаза. Ей вспомнилось недавнее письмо с южной границы: короткое, написанное нетвердой рукой и полное раскаяния. Дядя писал о том, как он был не прав, называл ее «солнышком» и своей «дорогой девочкой», просил беречь себя, что бы ни случилось, и простить его, если она сможет… Он, конечно, имел в виду Нейла — похоже, папа так и не рассказал ему правды. «А если бы рассказал? — вдруг пришло в голову Кассандре. — А если бы не война?..» Она опустила фонарь, и западная стена опять погрузилась в тьму. Это уже не важно. Всё не важно, кроме размытого непредсказуемого «завтра», в котором может случиться всё, что угодно. Война! Дядя был к ней готов. И Клифф тоже, и даже Нейл, судя по этому его боевому факультету…
«А я?» — подумала Кассандра, глядя на раскачивающийся в руке в такт шагам масляный фонарь. И закусила губу — она задавала себе этот вопрос уже не в первый раз, и ответ, к сожалению, тоже был ей известен.
Большинство кадетов Даккарая уже покинуло лазарет. В палатах осталось около тридцати человек, половина которых вот-вот готовилась вернуться в казармы. Но кое-кому, увы, об этом приходилось только мечтать — и одним из них, к великому расстройству Орнеллы, был Ричард де Кайсар. Ранили его тяжело, чудом выжил, и пускай, по словам мэтра Бенно, самое страшное было уже позади, кадет де Кайсар почти все время находился в беспамятстве: его пичкали сильными обезболивающими эликсирами напополам с настойкой лурии, чтобы он мог хоть немного поспать.
Визитеров к Ричарду пускали раз в день, минут на пять, дабы не утомлять болящего, и у его постели в такие моменты толпилась едва ли не четверть курса — где уж было Орнелле пробиться сквозь этот заслон? Да и что бы тогда о ней подумали? Ричард был ей не брат, не жених — даже не друг, как Вэдсуорт для Кэсс, а ведь и об этой парочке порой невесть что болтали! Нет, так рисковать кадет эль Тэйтана не могла. Поэтому, пойдя проторенной дорожкой, пустила в ход всё свое обаяние — и теперь не реже трех ночей в неделю проводила на дежурстве в лазарете. Забот там уже было немного, почти все пострадавшие в ночь диверсии вернулись в строй, и ничто не мешало ей быть рядом с Ричардом. И пусть в палате он лежал не один, не беда: и кадету де Кайсару, и кадету Декстеру, что занимал койку в другом конце палаты, после ужина давали снотворное. А к моменту обхода Орнелла неизменно оказывалась на посту. Кто бы узнал, сколько времени она проводит там, где ей вроде бы нечего делать?..
Нынче была суббота. В другое время, случись кадету эль Тэйтана попасть на дежурство в ночь на воскресенье, она извелась бы на мыло от злости, но не теперь. Дождавшись сигнала к отбою и, как положено, обойдя вверенный ей участок, Орнелла проскользнула в знакомую палату на втором этаже. Света там не гасили — на всякий случай — но фитиль стоящей на полке у входа масляной лампы тлел еле-еле. Кадет эль Тэйтана, прихватив лампу с собой, перенесла ее на тумбочку возле кровати и придвинула поближе стул. Ричард спал беспокойно, тихо постанывая во сне; изредка по его бледному лицу пробегала судорога боли. «Бедный мой, — с нежностью подумала Орнелла, склоняясь над спящим. — Когда же станет легче? За что боги к тебе так несправедливы?»
Она взяла его руку и прижалась щекой к сухой горячей ладони.
— Ричард, — прошептала она, опуская веки. — Ах, Ричард! Лучше бы меня ранили вместо тебя!
Запекшиеся губы молодого человека шевельнулись. Не просыпаясь, он тихо вздохнул и что-то неразборчиво пробормотал. Орнелла, открыв глаза, с тревогой склонилась к самому его лицу.
— Ричард! Я здесь, рядом! Ты что-то хочешь сказать?
— Кларисса… — прошелестело в ответ, и ее светлость, вздрогнув, разжала пальцы. Рука де Кайсара упала обратно на одеяло. «Кларисса»? Эта… эта… Да сколько же можно?! Когда он забудет о ней? Синий чулок, чужая невеста, и имя-то до чего мерзкое — «Кларисса»! Всё равно что шипение змеи!
Орнелла резко выпрямилась на стуле. Ее душила злость.
— Да чтоб тебе пусто было, — просвистела она сквозь сжатые зубы. — Моль бледная!
Из темноты в противоположном конце палаты донесся негромкий протяжный смешок.
— Какие страсти, — прозвучал в тишине голос с сильным южным выговором. — И что, так-таки моль?..
— Кто здесь?!
Орнелла, подпрыгнув от неожиданности, трясущейся рукой метнулась к лампе. Колесико натужно заскрипело, язычок пламени, разгораясь, взметнулся вверх — и глазам обмершей герцогини явился Энрике Д’Освальдо, собственной персоной: закинув ногу на ногу, он восседал на стуле у койки кадета Декстера, и от одного взгляда на это смуглое ухмыляющееся лицо сердце Орнеллы ушло в пятки.
— Вы?.. Какого демона вы здесь забыли?! — не помня себя, выдохнула она. Южанин широко улыбнулся.
— Пришел на перевязку и заодно решил заглянуть к другу, — чуть шевельнув плечом в сторону спящего Декстера, отозвался он. — А тут такая драма! Прошу вас, продолжайте же, не обращайте на меня внимания. Не то чтобы я большой любитель театра, но… Что такое? Вы забыли слова?
Орнелла вскочила.
— Убирайтесь отсюда! — в бешенстве прошипела она не хуже той самой змеи. — Убирайтесь немедленно, вы… вы…
— А если не уйду, то что? — всё с той же оскорбительной ухмылкой уточнил Д’Освальдо, впрочем, поднимаясь. — Вы позовете на помощь и окончательно похороните свою репутацию? Соблазнительно, врать не буду. Жаль только, тогда мне скорее всего придется на вас жениться — а вы, прямо скажем, так себе партия.
— Да как вы смеете!.. — задохнулась Орнелла, сжимая кулаки. — Вы, отвратительная самодовольная ехидна, недостойная называться мужчиной! Да как у вас только хватает наглости…
Молодой человек запрокинул голову и рассмеялся. Кажется, происходящее его откровенно забавляло. У Орнеллы потемнело в глазах.
— Если вы сейчас же не уберетесь… — начала она, но ее прервал уже знакомый короткий смешок.
— То смерть моя будет мучительно долгой. А я, конечно, честный человек, но не до такой уж степени! Ну, не пыхтите так, герцогиня. И не отчаивайтесь — чего только не случается в жизни? Может, когда-нибудь ваш рыцарь в сияющих доспехах все-таки снизойдет и до вас?..
Кадет Д’Освальдо ухмыльнулся, потом чуть склонил голову, прощаясь, и покинул палату. Дверь за ним мягко закрылась. Орнелла, дрожа от стыда и ярости, закрыла глаза. Боги! Какой позор! И надо же было такому случиться, чтобы его свидетелем оказался именно этот мерзавец!..
Ногти ее вновь до боли впились в ладони. Еще несколько минут назад герцогиня эль Тэйтана и представить себе не могла, что способна ненавидеть кого-то больше той, чье имя слетело с губ Ричарда де Кайсара, — но, как оказалось, это было большое заблуждение…