Южная граница зализывала раны. Атака была отбита, пустошь свободна, а горные крепости и перевалы Геона на Туманном хребте заняты войсками резервного лагеря Кинли — однако победа была горькой. Ночь на второе января унесла много жизней. Заставные гарнизоны поредели на треть, часть наездников осталась без драконов, а часть драконов — без наездников, был убит граф Вэйделл, хранитель третьей заставы, его сосед, барон Лофтон, хранитель четвертой, стоял одной ногой в могиле. Стражам окраинных бастионов повезло больше, но им тоже было кого оплакивать…
Весть о прорыве границы на западе и следом — о скоропостижной кончине Стефании Первой добавила печали. В домашних храмах молились за упокой души государыни, заставы, переведенные на военное положение, полнились слухами, а из лагерей в Верхнем и Нижнем Предгорье понемногу прибывало пополнение: стрелками, наездниками и боевыми магами.
Первая застава потеряла всего троих человек — из числа тех, кого увел на помощь соседу ее хранитель. Сам подполковник Д’Освальдо милостью богов даже не был ранен. Согласно приказу Первого маршала возглавив наступление, он вышел из боя с честью — и победителем. Друга ему тоже не пришлось хоронить. Капрал Рамос полностью оправдал оказанное ему доверие и не только сумел-таки отыскать своего хранителя в тумане, но и отбить его, попавшего в окружение, от целого отряда данзарских штурмовиков и доставить обратно на вторую заставу — принеся при этом бесценные сведения о настоящем положении дел. Юг, собрав силы, обрушился на врага, в ходе яростной кровопролитной схватки отшвырнув его от своих стен, а граница устояла и дождалась подхода резервных полков Разнотравья, не потеряв более ни одного бойца. Барон Д’Освальдо вернулся в свое поместье на третьи сутки, к ночи, целым и невредимым. Он был представлен к ордену и повышен в чине, но главную свою награду получил, едва переступив порог родного дома, — когда навстречу ему рванулся светловолосый вихрь, и заплаканная баронесса упала ему на грудь с тихим всхлипом «Карлос!..»
— Ну, ну, — пробормотал барон, несколько смущенный таким приемом. С отъездом незаконной дочери в Даккарай жена его поуспокоилась, но отношения между ними двумя всё равно оставались натянутыми. — Будет, Абель. Слуги кругом… Ну, что ты?..
— И пусть слуги! — прорыдала она, крепко обнимая его за шею. — Пусть хоть всё пограничье… Ах, Карлос! Какая же я была дура! Я не понимала, что я делаю, прости меня, любовь моя, прости, прости!..
И, видимо не надеясь на силу слов, прижалась мокрыми солеными губами к губам мужа. Домашняя челядь, собравшаяся приветствовать героя, на цыпочках потянулась вон из передней. Чем кончаются все господские ссоры, даже самые затяжные, в поместье Освальдо каждому было известно…
Тем же кончилось и в этот раз. Карлос был не железный, искреннее раскаяние Абель и ее слезы тронули его, а искра былой страсти, всё еще тлевшая в его сердце, под ее губами вспыхнула пламенем. Барон взглянул в счастливое, омытое слезами и враз похорошевшее лицо жены, подхватил ее на руки и вместе с нею взбежал вверх по лестнице. Утром их едва добудились.
— Ты простишь меня, Карлос? — спросила Абель уже за завтраком, который им принесли прямо в спальню барона. — Правда, простишь?..
— Куда ж я денусь, — обгладывая куриную ногу, буркнул он добродушно-ворчливо. — Поди, знал, на ком женюсь…
— Так уж и знал!
— А как иначе, когда только ленивый мне не говорил, что хлебну я лиха с такой-то женушкой! — барон хохотнул и, бросив на блюдо кость, потянулся к салфетке. — А я не слушал. Мол, что ни лихо, зато моё!..
— Твоё, — улыбаясь ему через стол, подтвердила баронесса. На миг прикрыла глаза, вспоминая минувшую ночь, и, вдруг погрустнев, тихо вздохнула. — Я так боялась потерять тебя, Карлос. Эта война… Опять война! Неужели Данзар никогда не успокоится? Каждый раз он терпит поражение — и всё равно снова и снова лезет на наши стены!..
— Потому и лезет, — мимолетно нахмурившись, обронил хранитель первой заставы. — И нам тут, на юге, еще повезло — про запад слышала?
— Да… Это такой ужас, Карлос! И всё правда?
Он кивнул. О том, что опрокинутая западная граница — еще только начало, барон жене говорить не стал.
— А Даккарай? — вновь спросила жена. — Ведь ему ничего не грозит?
— Ему-то уж точно. Слишком далеко, да и пустошь вот так запросто не накроешь — одно дело диверсия, но штурм?.. К тому же, там целый гарнизон стоит, причем столичный, уж им-то никто жертвовать не станет — а под это дело, глядишь, и детей оборонят… Ты не была в Алваро, Абель?
Она покачала головой:
— Тебя ждала, боялась шаг из дому сделать. Но вроде бы маркиз ранен? Серьезно?
— Контузило в голову, — поморщился муж. — Древком копья на излете — теперь, верно, совсем дурак-дураком станет!
— Право же, Карлос!..
— Да сама посуди — кем еще быть надо, чтоб в одиночку да под прицельным огнем за стену полезть? Если б не Рамос, небось там бы и сгинул! — хранитель первой заставы сердито раздул ноздри. — Уж эти мне Д’Алваро, вечно они лезут к демону в самую пасть… Однако на днях загляну, проведаю. Нынче недосуг — к обеду меня ждут на заставе, а вечером нам с тобой нужно к Вэйделлам, графа сегодня хоронят.
— Да, знаю, — опустила плечи баронесса. Лицо ее совсем опечалилось. — Графиня еще вчера прислала записку. Бедняжка, говорят, она просто убита горем! Ах, Карлос, стоит мне только подумать, что и я могла быть на ее месте…
— Ну, это уж ни к чему, — отозвался барон, поднимаясь из-за стола. — Рано еще Энрике в хранители, пускай сначала ума наберется! — он подошел к жене и, ласково потрепав ее по щеке, добавил: — А ты к маркизе всё же съезди. Многовато на нее свалилось, а ведь совсем ребенок еще, и никого родных рядом нет…
К соседям Абель заглянула в тот же день, перед похоронами, однако никакого «ребенка» в поместье Алваро не нашла — молодая маркиза спустилась к гостье образцом спокойствия, и лишь бледность лица да усталый взгляд выдавали, что в последние дни ей действительно пришлось непросто. Она спросила о бароне, всё ли благополучно и не нужно ли какой помощи, уверила баронессу, что сама она и малыш Алонсо в полном порядке, а на вопрос о муже только вздохнула. В себя пришел еще позавчера, сказала она, но пока не встает. И доктор категорически запретил его волновать — так что барону Д’Освальдо, пожалуй, с визитом пока стоит повременить… «Передайте мои соболезнования несчастной графине, — уже прощаясь с Абель на крыльце, сказала Лавиния. — Мы обязательно навестим ее, когда его сиятельству станет лучше». Баронесса, пообещав, откланялась. И супругу просьбу маркизы передала — на что тот только кивнул с облегчением. Дел у него без того хватало.
Десятого января Геон облетела печальная весть — ушла в чертоги Танора Стефания Первая, через пару дней на престол взошел ее внук, и спокойствие маркиза Д’Алваро всё-таки пришлось нарушить. Согласно традиции, все хранители границ лично приносили клятву верности новому королю. Учитывая состояние маркиза, явившееся следствием его же героизма (которое барон Д’Освальдо за глаза называл не иначе как глупостью), Астору Д’Алваро было позволено принести клятву письменно и передать через командира гарнизона, снабдив лишь подписью и печатью, однако на церемонию маркиз явился сам. Удержать его в постели не смогли ни контузия, ни врач — и пусть к трону хранителя второй заставы пришлось вести, долг свой он выполнил… Назад в поместье его сиятельство привезли без сил, с дикой головной болью, и он слег еще на неделю. Лежал бы и дольше, но не случилось. Двадцатого января флот Данзара числом около тысячи мачт беспрепятственно вошел в прибрежные воды Геона со стороны Алого моря, и вся страна вновь застыла в предчувствии неминуемого.
— Нет, что хотите со мною делайте, ваше сиятельство, а только никуда я вас не пущу!..
Денщик маркиза Д’Алваро, раскинув руки, стоял в дверях с самым непреклонным выражением лица. Его хозяин замер напротив с лицом беспомощным и сердитым.
— Уйди с дороги! — повторил маркиз, но Гарет сдаваться был не намерен.
— Это чтоб вы уж наверняка себя в гроб вогнали? — возмущенно воскликнул он. — Да не бывать такому, пока я жив!
— Ну, это мы сейчас поправим, — прошипел Астор, шаря левой рукой по столу у двери. Нащупал канделябр, взвесил его в ладони и замахнулся. — Пошел вон, тебе говорят!
— Не пойду!
— Ах, ты…
Канделябр мелькнул у правого уха Гарета, чудом не повстречавшись с целью. Тяжелый, шельма, про себя подосадовал Астор, замахиваясь вновь.
— Опомнитесь, ваше сиятельство! — заголосил денщик, впрочем, не оставляя порога. — Ну что вам та застава?! Да неужто прямо сюда вам весточки не пошлют?.. Куда вам ехать, с вашей-то головой!
— Не твоего ума дело! — теряя терпение, рыкнул маркиз. — Уйди с дороги, идиотина, последний раз повторяю! Еще меня в собственном доме под замок не сажали! Уйди, сказал! Зашибу!
— Ваше сиятельство!..
Канделябр, пущенный рукой взбешенного хранителя, просвистел в полудюйме от головы денщика и врезался в стену коридора за его спиной. Раздался громкий треск, следом кто-то тоненько взвизгнул, и оба спорщика застыли на месте. «Нешто и правда зашиб кого?..» — мысленно ахнул Гарет. И обернувшись, увидел позади хозяйку. Маркиза, прижавшись спиной к стене, стояла зажмурившись — а в каком-нибудь локте слева от ее плеча торчал из стены злосчастный канделябр.
— Доволен? — рыкнул маркиз Д’Алваро, отпихивая Гарета с порога. — Погляди, что ты наделал! Собственную госпожу едва на тот свет не отправил, олух!
— Это я-то?! — оскорбился денщик.
— Брысь с глаз, — отреагировал маркиз, успешно прорвавший оборону. И шагнул к едва дышащей супруге. — Вас не задело, дорогая? Простите, у нас тут, в некотором роде… Гарет, брысь, тебе сказано! И коня мне к крыльцу! Живо!
— А вот не подам! Сами седлайте, коль дела вам до себя никакого нет!
— Ну всё, — просвистел Астор, метнувшись рукой к канделябру, — кончилось моё терпение…
Денщик, взвизгнув не хуже своей госпожи, бросился наутек. Маркиз опустил руку. И встретившись взглядом с женой, почувствовал короткий укол совести: вид у Лавинии был порядком напуганный.
— В-ваше с-сиятельство, — с трудом обретя дар речи, выдохнула она. — Что с-случилось? З-зачем в-вы…
Маркиз, смутившись, торопливо выдернул свой снаряд из стены и спрятал его за спину.
— Простите, — повторил он. — Видят боги, это вышло случайно. С вами всё в порядке?
— Д-да… — не очень убедительно отозвалась жена. И заметив на муже мундир, беспокойно нахмурила брови. — В-вы куда-то собираетесь, ваше сиятельство?
— Да, — мрачно сказал он. — За заставу. И, очевидно, пешком.
— Н-но вам же… доктор сказал, в-ваша голова…
— Да всё в порядке с моей головой! — вспылил маркиз, которому этот робкий протест некстати напомнил упертого денщика. — Не отвалится! Мне надо ехать — и я поеду!
Лавиния, заморгав, уже подзабытым движением втянула голову в плечи, и Астор с трудом взял себя в руки. По совести, с головой его было вовсе не всё в порядке. Ныла она еще с ночи, а после ругани с Гаретом разболелась совсем, да еще эта проклятая слабость… «Знал бы, что так повернется, — мрачно подумал он, — обет трезвости принял бы! Лет пять назад!» Маркиз почувствовал, как его локтя коснулась дрожащая ладошка, и непримиримо вздернул подбородок.
— Если н-надо, — услышал он тихий, отчаянно заикающийся голос, — т-то поезжайте, к-конечно… Только в-возьмите хоть д-дрожки, нельзя в-вам верхом… д-доктор сказал, покой н-нужен… П-пожалуйста!
Астор передернул плечами, однако руки ее не сбросил. Хотя смотреть на жену поостерегся — из опаски дать слабину и все-таки остаться дома. Странное дело, но Лавиния беспокоилась о нем всерьез, первые дни после контузии она совсем не отходила от его постели, и эта забота против воли трогала его. Да и чувствовал себя маркиз паршиво. Но не сдаваться же теперь, сам себя уважать перестанешь!..
— Как угодно, — сухо сказал он. — Если вам так будет спокойнее — я велю заложить дрожки. Но передайте этому подлецу, чтоб на глаза мне не смел показываться!
— Я п-передам, — сказала Лавиния, выпуская из пальцев его рукав. И помолчав, спросила: — В-вы ведь вернетесь к ужину?
— Не знаю, — Астор, всё так же не глядя на нее, поставил на комод уже оттянувший ему все руки канделябр. — Но на всякий случай не ждите.
Он деловито оправил мундир и зашагал по коридору в сторону лестницы, затылком ощущая печально-встревоженный взгляд жены. И что ей пришла за фантазия носиться с ним, как со вторым Алонсо? Ладно Гарет, его не переделаешь…
Маркиз Д’Алваро спустился по лестнице, набросил на плечи плащ и вышел на крыльцо. Он не хотел себе в этом признаваться, но участие супруги в глубине души было ему приятно. А то, что она с ним не спорила, — приятно вдвойне. Распорядившись насчет дрожек и краем глаза заметив мелькнувшую в окне передней физиономию денщика, маркиз с досадой поморщился. «Кнут по нему плачет, мерзавцу, — подумал он. — Вернусь — точно выпорю, не сойти мне с этого места! Кто у кого служит, в конце концов?» Демонстративно отвернувшись к подъездной аллее, маркиз взглянул на серое небо и поднял воротник плаща. Снаружи было ветрено и холодно. Он сам уже был не рад, что настоял на своем, — по большей части лишь в пику обнаглевшему денщику, мнение которого относительно заставы Астор на самом деле разделял. Южной границе теперь ничего не грозило, а западная была за много тысяч миль от Туманного хребта: даже случись окончательный прорыв, и отожми Данзар у Геона долину Клевера, никто из хранителей юга не смог бы это исправить. А уж полковник Д’Алваро с его во всех смыслах ушибленной головой так точно. «Демон бы побрал Гарета! — внутренне плюясь, подумал маркиз. — Не пойди он голосить, я и мундир надевать бы не стал! Кому я на заставе нужен, когда есть Фабио? И что мне там сейчас делать? Ведь правда сообщат, случись что…»
Подали дрожки. Заколебавшись, его сиятельство украдкой бросил взгляд на окна родного дома — тащиться по раскисшей проселочной дороге под ветром и накрапывающим дождем ему не хотелось до смерти. Однако в окошке передней вновь мелькнула скорбная усатая физиономия, и маркиз, воинственно фыркнув, упал на сиденье.
— Трогай! — сердито велел он кучеру. — Да шевелись, пока под дождь не попали! Сидит он, глазами хлопает!
— Виноват, ваше сиятельство…
Астор Д’Алваро, жертва родового проклятия, тоскливо вздохнул про себя и натянул на голову капюшон.
Капитан Гуэрра, которого всё пограничье, исключая разве что собственных солдат, привыкло называть по имени, прищурился и вздернул брови: в ворота второй заставы въезжали мокрые дрожки со знакомой нахохлившейся фигурой на сиденье позади кучера.
— Клянусь Антаром! — тоном мученика выдохнул Фабио. — Да он, верно, решил здесь и помереть!.. Ну ладно еще клятва верности — сейчас-то что?!
Капрал Хоук, занятый сменой дозорных, оглянулся через плечо:
— Хранитель пожаловал?
— Во плоти… Брент! Загони дрожки в сарай да сведи лошадь на конюшню, льет как из ведра!
— Так точно, — донеслось снизу. Командир гарнизона, хмурясь, заторопился к лестнице. Объективных причин для приезда полковника он не видел, а субъективную нашел только одну — дорогой друг и командир просто бесится с жиру. Фабио был из безземельных дворян Белфита, стертого Данзаром с лица земли еще в прошлую войну, дом его сгорел вместе с городом, а родных давно не осталось. И будь он на месте маркиза — боги уж с ним, с титулом! — он и носа не высунул бы на улицу в такую хлябь. Вот что неймется человеку? «Верно говорят — не ценим мы, что имеем, — подумал он, сбегая вниз. — И здоровье своё — в первую очередь!»
Хранителя капитан нагнал уже возле караулки. Тот, услышав сквозь шум дождя знакомые шаги, обернулся и сдвинул со лба капюшон.
— А, Фабио! — хмыкнул он, оценив выражение его лица. — Погоди пыхтеть, давай хоть в тепло зайдем. Чуть не околел, пока ехал — в спешке не тот плащ схватил…
— А торопился куда? — без улыбки поинтересовался друг. — На тот свет?
— Хоть ты-то не начинай, — скривился Астор. — Что со мной сделается? Ну, дали по голове разок — так не отвалилась же!
— Экая радость, — проскрипел командир гарнизона. И, подумав, махнул рукой: — Пойдем ко мне. Караулка по самую крышу набита.
Маркиз благодарно кивнул. Голова его, пусть и не отвалившаяся, раскалывалась от боли, а тишины в караулке ждать было нечего — не выгонять же бойцов на улицу?.. Следом за другом Астор поднялся по лестнице на второй этаж бастиона, кивнул попавшемуся навстречу капралу Хоуку и перешагнул порог жарко натопленной комнатушки.
— Садись, — сказал Фабио, закрывая дверь и вешая рядом на крюк мокрый плащ. Хранитель, шевельнув плечами, протянул ему свой. И бросив взгляд на табурет у стола, сказал:
— Я бы лучше прилег, если позволишь.
Командир гарнизона окинул его пасмурным взглядом:
— И стоило ради этого десять миль под дождем тащиться? Ложись уж, демон с тобой, сапоги только снять не забудь. Ты что на заставе забыл, Астор?
Маркиз, с блаженным вздохом опустив гудящую голову на подушку, прикрыл глаза. И здраво рассудил, что озвучив другу реальную причину, имеет все шансы повторно получить по загривку.
— Запад, — сказал он. — Хотел быть поближе, когда… Ну, сам понимаешь. На заставы сообщат сразу, а до поместий пока дойдет!
Фабио закатил глаза.
— Это я скоро с тобой дойду, — сердито обронил он. — До ручки. Делать тебе нечего, Астор!
Проверив дрова в печке, он подошел к столу и потянул на себя дверцу навесного шкафчика.
— Есть хочешь?
— Нет, спасибо. Кофе бы!
— Сейчас сварю… А с западом пока всё то же, мог бы не дергаться. Данзарский флот стоит на приколе у берега, наши — вокруг поместий. На стены пока что никто не лезет.
— Странно. Я слышал, тысяча кораблей…
— Так крылья севера в аккурат к самой раздаче подойти успели, — пожал плечами Фабио. — Пехота и кавалерия запаздывают, но с тем, что есть, у нас уже две тысячи хвостов! И это еще без бомбардиров — а их почти три десятка пригнали, — он поставил кофейник на огонь и оседлал табурет. — Видно, Данзар с наскока запад хотел взять, по накатанной, да понял, что в этот раз мы его обскакали. А пока новую стратегию выстроишь…
Хранитель второй заставы, задумчиво морща брови, качнул головой — и скривился от боли. Друг, заметив это, сочувственно крякнул:
— Совсем беда? Хочешь, пошлю к штатному магу, пусть в эликсирах своих пороется — обезболивающее у него точно есть.
— Давай…
К магу было послано, эликсир доставлен и выпит, кофе сварен и разлит по кружкам, так что вскоре настроение у обоих товарищей заметно улучшилось.
— Как Саэта? — спросил Астор, с наслаждением прихлебывая кофе. Даже без сливок и сахара он сейчас казался ему напитком богов — так давно маркиз не пил ничего кроме желудевой бурды. — Летать будет?
— Лучше прежнего, — уверил Фабио. — Крыло заштопали, бока залатали… Правда, едва без фельдшера не остались в процессе — ну да ты эту фурию знаешь! Чуть стойло не разнесла, вдесятером держали.
— Пятеро Саэту, еще пятерка — фельдшера?.. — хохотнул маркиз. Эликсир подействовал быстро, сверлящая боль в голове утихла и он вновь почувствовал себя человеком. Командир гарнизона фыркнул в ответ.
— Почти… Кстати, ты Рамоса еще не видел?
— Мельком, перед клятвой, но я там и короля плохо запомнил. А что с Рамосом?
— Как что? Теперь уж трижды капитан! — со значением произнес Фабио, и друзья, переглянувшись, захохотали. Капрал Рамос, первый разгильдяй на все пограничье, бойцом был от бога, но, что говорится, без руля и ветрил: не раз отличившись в сражениях прошлой войны, он дважды становился капитаном — и дважды понижался в чине за какой-нибудь очередной свой фортель. Что, правда, наотрез отказывался признавать. По его словам, капитанский чин на нем просто «не держался» по причине невеликого веса, собственно, звания.
— Ходит весь в образе, — веселился Фабио, — и клянется, что уж в этот-то раз без двух крыльев на рукаве с войны не воротится. Вчера Кэйду нос расквасил — за недоверие… Одна радость — с начала января ни капли в рот не берет.
— Да у него без всякого вина дури немерено. Месяца не пройдет, как опять залетит! Может, и впрямь капитанство — не его, а?
Они дружно фыркнули в свои кружки. И, снова переглянувшись, в два голоса выпалили любимую присказку бедового капрала:
— «Вот если бы сразу полко-о-овника»!..
Отсмеявшись, хранитель второй заставы допил кофе и поставил кружку на пол.
— Я подремлю тут у тебя, ладно? — зевнув, спросил он. — Ночью толком не спал, голова трещала, да еще Гарет, зараза, до самых печенок допек, хоть выгоняй… Толкни меня часов в семь, как раз к ужину домой успею.
— Ладно. Дома-то как, Астор?
Маркиз, уже устроившись щекой на подушке, сонно улыбнулся, закрывая глаза.
— Дома хорошо…
Друг добродушно качнул головой, но ничего не сказал. Тоже допил свой кофе, убрал посуду и, взяв из шкафа сухой плащ, погасил свечи.
— Отдыхай, болезный, — напутствовал он, открывая дверь. — В семь разбужу!
Но пробуждение пришло раньше. Мирно спящего хранителя его командир гарнизона растолкал в начале седьмого. И по одному выражению его лица Астор, едва разлепив веки, понял — на заставу он ехал не зря.
— Началось? — коротко спросил он. Фабио кивнул:
— Только что первые сводки прислали…
Свою стратегию на западе Данзар выстроил заблаговременно, и менять старую на новую ему не понадобилось. Флот его стоял на приколе в сожжённой гавани не из опасений ввиду превосходства противника — он ждал, когда подтянутся все участники. Стоило пехоте и кавалерии севера миновать перевал и вступить в долину Клевера, как взвились на мачтах тысячи кораблей алые флаги с когтистым отпечатком драконьей лапы, а трюмы распахнулись, выпуская в небо трепещущий крыльями рой. Десять тысяч драконов, в противовес двум тысячам, что собрал Геон, облаком накрыли павшую границу. Пронесшись серым смерчем над изготовившейся к атаке пехотой, они обрушились на линию защитников, прикрывавших поместья, — и если бы не бомбардиры, вовремя распахнувшие щит своих крыл, исход боя был бы решен в самом его начале. Наездники двух воздушных корпусов лагеря Динсмор приняли первый удар. Их штурмовики под прикрытием бомбардиров встретили врага грудью, а с земли в помощь им ударили всей свое мощью три сотни боевых магов королевского корпуса. Защитникам удалось замедлить и смять данзарский кулак — однако в ответ воспоследовало. Маги Данзара, те самые, которых не было на южной границе, — все они были здесь. Навстречу стянувшимся звеньям «ловчей сети» покатилась «песчаная буря». Взметая снег, она накрыла холодной и плотной волной первую линию обороны, разбила строй по краям и схлынула, волоча за собой сбившихся с курса. А следом, не дав вздохнуть, ударил «звездопад». Огненный дождь пролился с небес, сея хаос и панику.
Запад сопротивлялся отчаянно. Перевес сил был на стороне противника, двух бомбардиров Геон потерял под огнем «звездопада» — их наездники только чудом успели отвести зверей от поместий. Первый рухнул на оставленную деревню, второму, уже подыхающему, удалось на последнем рывке разбить строй данзарских драконов и похоронить под своим брюхом почти два десятка штурмовиков. Экипажи обоих не выжили. Защитники долины успели вовремя сомкнуть брешь, однако бой шел не только в воздухе: отдохнувшие и набравшиеся сил передовые пехотные части Данзара, что стояли на пограничной меже, перешли в наступление. А корабли под алыми флагами, ждущие своего часа у сожженных причалов, потянулись сходнями к земле, вслед за драконами выпуская из трюмов людей…
Собравшиеся у двери во вторую башню солдаты расступились, пропуская хранителя и командира гарнизона. Последний, уже переступая порог вслед за другом, хмуро оглянулся через плечо.
— Что столпились? — бросил он. — Или дел у вас других нет? Кэйд! Хватит почем зря мокнуть, разгони это собрание и марш на пост.
Капрал Кэйд опустил глаза.
— Так точно, — пробормотал он. Ему, как всем прочим, хотелось знать о ходе сражения, что разворачивалось сейчас на подступах к долине Клевера, но возразить он не осмелился. Про себя завидуя командиру, Кэйд обвел недовольным взглядом бойцов: — Приказ слышали? Разойтись!..
Солдаты нехотя потянулись со стены. Капрал, удостоверившись, что на ней остались только дозорные, покосился на дверь башни, вздохнул и тоже отправился восвояси…
— Сколько у них свежей пехоты? — спросил Астор, нависнув над разложенной на столе картой западного побережья. Штатный маг второй заставы воткнул в карту очередную булавку, сделал отметку на исчерканном листе бумаги по левую руку и заглянул в длинный свиток, лежащий по правую. Туда согласно протоколу вносились все поступающие сведения.
— Подсчет примерный, — сказал маг, — и высадка еще не окончена, но предположительно, если брать в расчет количество кораблей, — около ста тысяч.
— А кавалерия?..
— Пока не замечена.
Хранитель, переглянувшись с командиром гарнизона, раздумчиво кивнул. Лошади, как и драконы, темноту с качкой переносят не лучшим образом, да еще пехота — возможно, кавалерию свою Данзар оставил дома. «Если так, — подумал Астор, — то здесь мы выигрываем. Четыре тяжелых эскадрона лагеря Динсмор, плюс весь кавалерийский корпус севера — а это почти шесть тысяч всадников…»
Отвлекшись на легкий хлопок за спиной, хранитель вслед за штатным магом повернул голову в правый угол комнаты. В отличие от остальных трех, тот бы очищен от мебели и совершенно пуст — там находилась резервная точка входа и выхода, через которую в Мидлхейм отправляли срочных гонцов. Во второй башне имелась еще одна, точно такая же. Их было по две на каждый бастион, и как раз ими в ночь первого штурма на заставы пришло подкрепление из столицы. Сейчас оное не требовалось, и резервную точку приспособили под почтовый канал связи.
— Сиди, — увидев лежащий на полу свиток, полковник Д’Алваро хлопнул по плечу привставшего мага и сам шагнул к стене. Поднял свиток, сломал печать, скользнул взглядом по плотным строчкам… — Демоны!
— Что?.. — напряженно подался вперед Фабио. Астор бросил свиток протянувшему руку магу и вернулся к столу.
— Еще три бомбардира, — мрачно сказал он, не глядя на друга. — И оба крыла генерала Лери. Напролом идут, твари. Север пытается обойти с флангов, но там корпуса данзарских боевых чародеев…
Командир гарнизона неразборчиво выругался.
— Высадку прикрывают? — спросил он. Хранитель кивнул, и оба посмотрели на карту: вместо одной из булавок с синей головкой на бумаге темнело теперь лишь крошечное пустое отверстие. Не первое и, увы, вряд ли последнее. Штатный маг, сверившись с донесением, взялся за красные булавки, и Фабио, дернув плечом, отвернулся. Враг тоже нес потери, но учитывая двойное преимущество в численности, радоваться этому было сложно. Заметив короткую гримасу боли, на миг исказившую лицо хранителя, он выдвинул из-за стола табурет.
— Сядь, Астор, — сказал он. — В ногах правды нет, а это, боюсь, надолго… Опять голова?
— Да, — поморщился тот, растирая пальцами виски. — Это тоже теперь надолго, ну да ничего, милостью богов не треснет.
— Может, эликсиру?
— Успеется, — отмахнулся маркиз, присаживаясь. — С обезболивающими частить нельзя… Пять бомбардиров! За неполные два часа! Что у них там за маги?!
Командир гарнизона, оседлав соседний табурет, молча пожал плечами. А штатный маг второй заставы, на мгновение оторвавшись от записей, сказал:
— Да такие же, как и у нас, ваше высокоблагородие, только большим числом.
— Так что ж резерв не увеличили?..
— Не могу знать, — вздохнул чародей, вновь склоняясь над столом. — Может, не успели просто…
Астор снова поморщился. Не успели? Да ведь у них неделя была в запасе! «Само собой, боевиков со всей страны на запад не сгонишь, — пасмурно подумал он, — но уж прикинуть хрен к носу они могли бы!..»
— Рано зубами скрипеть, Астор, — негромко обронил командир гарнизона, поняв, о чем он думает. — Бой еще не проигран. И маги магами, но своих бомбардиров Данзар на запад не притащил — всё же как-то полегче.
Тот хмуро кивнул, искоса бросив взгляд в пустой угол.
Новых сводок пришлось ждать долго. За окнами башни постепенно стемнело, зарядивший еще в обед дождь сменился мокрым снегом, из-за двери донеслась вечерняя перекличка дозорных — и лишь в двенадцатом часу, когда уже всё пограничье опутала паутина дурных предчувствий, из угла наконец донесся тихий хлопок. Воздух в резервной точке сгустился серым пятном, помутнел и выплюнул на пол очередной запечатанный свиток.
Два последних воздушных крыла лагеря Динсмор, под командованием генерала Монтрея, последовали за первыми всего спустя час. Еще почти десяток бомбардиров был уничтожен, пятеро выведены из строя и отодвинуты в тыл; сборный резервный полк-буфер между линией застав и поместьями был втоптан в землю, а два западных хранителя из оставшихся четырех — убиты. Нескольким отчаянным командирам воздушных отрядов все-таки удалось прорваться к бухте, градом колб с горючей смесью уничтожив последнюю сотню кораблей, ожидавших разгрузки, но долину это уже не спасло. Потеряв почти половину бойцов людьми и драконами, защитники запада приняли решение оставить границу. Под крыльями бомбардиров, в кольце огрызающейся сталью конницы, поредевшей на треть, войска Геона отступали — в дыму, в огне, приказом короля сжигая за собой поместья и деревни. А враг, дышащий в спину, всё бил, не зная усталости: пядь за пядью армия Данзара выдавливала генералов Геона из долины Клевера, оттесняя к холмам…
К полуночи всё было кончено. Юг отбил границу, но запад своей удержать не сумел.