А Геля бросила курить и стала совершать по утрам оздоровительные пробежки. В одно такое раннее тихое утро, когда кроме нее не было на улице ни души, напротив на обочине остановился милицейский "уазик". Из него выбрался милиционер, подбежал к Геле, отдал честь и сказал:
- Извините, женщина, нужна ваша помощь. Нам понятой нужен срочно.
Милиционер был молоденький, ясноглазый, и, хотя он хмурил брови, лицо его все равно оставалось улыбчивым.
Геля озабоченно вздохнула и спросила:
- Что-то серьезное?
Милиционер улыбнулся:
- Да нет, воришку поймали, куртку украл. Понятой нужен для оформления, а люди сейчас сами знаете какие...
Геля задумалась и посмотрела на часы.
- Это далеко?
- Да нет, не очень, - ответил милиционер и снова улыбнулся.
- Ну, хорошо! - решительно согласилась Геля.
В "уазике" кроме водителя и молоденького милиционера был еще один, сидевший на переднем сиденье, грузный, неподвижный, с толстой пивной шеей.
"Уазик" ехал, милиционеры молчали, и тогда Геля заговорила сама. С досужим женским любопытством во взгляде она указала на погоны молоденького милиционера и задала вопрос:
- А вы кто?
Тот скосил глаза на свои плечи и ответил:
- Лейтенант.
- Значит, две звездочки - лейтенант? А три? Никак не могу запомнить, шутливо пожаловалась Геля.
Молоденький милиционер понимающе засмеялся:
- А все женщины не могут. Моя Верка тоже не может. Сколько раз ей объяснял: одна звездочка - младший лейтенант, две звездочки...
- Ага, значит, вы - младший лейтенант! - Геля тронула за плечо сидящего впереди милиционера.
- Я майор, - обиженно поправил тот, с трудом поворачивая шею. У него оказался маленький и круглый, как яблочко-китайка, подбородок, вислые усы и большие выпученные глаза.
- А как же одна звездочка? - растерялась Геля.
- Так то маленькая! - воскликнул, веселясь, молоденький милиционер. - А это большая. Вы сравните!
- Ага, значит, есть маленькие и есть большие! - сообразила Геля, готовая и дальше постигать труднопостижимую для женского ума науку о погонах.
- Есть маленькие и есть большие! - повторил молоденький милиционер и сконфуженно вдруг засмеялся, и все засмеялись, даже водитель - беззвучно, вздрагивая сутулой спиной.
А "уазик" меж тем ехал и ехал, оставив уже позади город. Геля с удивлением посмотрела в окно на разрезанные лесополосами поля и громко и оптимистично обратилась сразу ко всем милиционерам:
- Так, ну и где же ваш несчастный воришка?
Но милиционеры не ответили, промолчали.
А "уазик" все ехал и ехал... И тогда Геля положила незаметно руку на свой живот и спросила дрогнувшим голосом:
- Куда вы меня везете?
Но милиционеры вновь не ответили, а как-то вдруг съежились, как будто даже испугались.
- Куда... вы... меня... везете? - потребовала Геля ответа, разделяя слова и произнося их громко и четко.
"Уазик" тряхнуло на колдобине, майор крякнул, повернулся и, улыбаясь в усы, проговорил смущенно и укоризненно:
- Неужели, Ангелина Георгиевна, вы думаете, что с вами что-то такое может случиться?
Беспрепятственно миновав пост охраны, они въехали на территорию уютного городка, где на молодой изумрудной траве, среди сосен и елей стояли нарядные и аккуратные кирпичные двухэтажные коттеджи.
- Это... "Царское село"? - спросила Геля, с интересом глядя по сторонам.
- Так точно, - произнес свои первые слова водитель.
Геля слышала про загородный поселок, который построило для себя губернское начальство и новые придонцы и который в народе сразу же прозвали "Царским селом", - слышала, но еще не видела...
Людей почему-то не было - ни около домов, ни на посыпанных красным битым кирпичом дорожках.
Майор громко, со свистом потянул носом и прокомментировал:
- Кислород!
"Уазик" остановился рядом с одним из домов. Молоденький милиционер выскочил первым и, улыбаясь, галантно подал Геле руку. Повозившись немного с замком, усатый майор открыл дверь, отдал честь и бодро пожелал:
- Здравия желаем, Ангелина Георгиевна!
- Та-ак, - протянула Геля, начиная кое о чем догадываться и широким решительным шагом вошла в незнакомый дом.
Везде стояла хорошая современная мебель, на полу лежали пушистые шерстяные ковры, в каждой комнате было по телевизору, даже в кухне; огромный холодильник был забит продуктами, в ванной висели белоснежные полотенца и розовый махровый халат.
- Та-ак! - громко и сердито повторила Геля и рванула по деревянной лестнице на второй этаж, где оказалась спальня с широченной кроватью, один вид которой вызывал смущение. Рядом в кресле лежала гитара. Это была ее, Гелина, старенькая любимая гитара...
На улице загудел мотор уезжающего "уазика".
Геля обессиленно опустилась на край кровати и, глядя на гитару, громко вдруг всхлипнула и зарыдала.
- Дурак! Вот дурак-то! Вот дурак-то, господи! - приговаривала она, размазывая по щекам слезы.
Взгляд случайно упал на окно, и она увидела, как из дома напротив молодая, красивая, хорошо одетая женщина выкатывает детскую коляску. Неторопливо и счастливо катила женщина коляску с грудным ребенком по посыпанной красным битым кирпичом дорожке.
Геля перестала плакать и неотрывно и задумчиво смотрела ей вслед.