Его ухмылка стала шире.
— А что это за дело?
Мои глаза сузились.
— Двуличие.
Его рука опустилась на грудь и легла поверх моей.
— А какие у меня могут быть причины для двуличия?
— Полагаю, ты мог бы разбрасываться своими полномочиями. Но я думаю, что тебе гораздо легче получить то, что ты хочешь, когда люди охотно следуют за тобой.
Его смех был низким и мрачным.
— Может быть, — смягчился он. — Но я также нахожу столь же удовлетворительным брать то, что хочу.
Я сделала шаг назад, чувствуя угрозу всей своей кожей. Но было уже слишком поздно. Я попала прямо в его ловушку и даже не заметила, как всё было устроено.
Его руки обхватили меня за талию и притянули к себе, где его губы встретились с моими в кульминации страсти. Я утонула, чувствуя себя так, словно всю свою жизнь ждала этого поцелуя. Ощущение, будто каждая минута, проведённая врозь, а затем вместе, притягивала нас к этому единственному мгновению.
Он поцеловал меня, и всё, что, как мне казалось, я знала о своей жизни, о мире и о том, что в нём было, перевернулось с ног на голову и совершенно перестроилось.
Губы Тейлона прижались к моим, и я не могла не раствориться в нем и не выучить всё, чему он предлагал научить. Его губы были мягкими, и я наслаждалась ими, пока его язык не коснулся моей нижней губы.
Я задохнулась от этого ощущения, и он вторгся в мой рот, унося наш поцелуй к новой, волнующей пропасти. Я не знала, что можно так сильно желать кого-то другого.
Быть жадной.
Он целовал меня под звёздным светом так страстно, что я не могла стоять сама. Я держалась за его тунику, пока он крепко не прижал меня к себе, а мои руки не обвились вокруг его шеи, охотно цепляясь за него.
Он целовал меня до тех пор, пока я не убедилась, что именно с этим моментом я буду сравнивать все остальные.
И когда он, наконец, отстранился, я поняла, что уже никогда не буду прежней. Я была больше женщиной, чем когда-либо.
Я была больше человеком, чем когда-либо.
Его поцелуй был подарком, которым я буду дорожить всю оставшуюся жизнь.
Мы молча поехали обратно во дворец, он обнял меня за талию, а я прислонилась спиной к его груди. Я знала, что у нас нет будущего.
Но у нас была эта ночь.
А накануне, перед тем как войти прямо в ворота Денамона, я не могла и мечтать о лучшем вкусе Аменона.
ГЛАВА 22
Верный своему слову, Тейлон первым делом на следующее утро сопровождал нас с Оливером из Десмондина. С нами следовал большой караван всадников, почти вся королевская гвардия Сораваля.
Хьюго и Анаталь провожали нас, трое младших Трескинатов покорно стояли рядом. Я поцеловала Розабеллу в щёку и взяла с неё обещание навестить меня, как только её родители согласятся.
У Анаталь были слёзы на глазах, когда она обняла меня на прощание.
— Береги себя, Тессана, — прошептала она мне в щёку. — Нам нужно, чтобы ты сделала то, что не смог сделать твой отец.
Я с трудом сглотнула и сдержала поток слёз. Но я обещала, что смогу.
— Я постараюсь, Ваше Величество. Клянусь всем, что у меня есть.
Она держала меня на расстоянии вытянутой руки и кивнула. Я была поражена доверием в её голубых глазах. Она едва женщину, которой я стала. Она верила в мою родословную.
Хьюго взял меня за руку и пообещал приехать в Элизию, как только государственные дела позволят ему уехать. Или пока его не вызовут. В зависимости от того, что наступит раньше.
Мы с Оливером ехали в одном из лучших экипажей Хьюго. Я лишь мельком видела Тейлона, когда он прощался со своими родителями, братьями и сёстрами. Он лукаво подмигнул мне.
Этот человек был неисправим.
Я ожидала, что он поедет с нами в карете, поскольку он не прятался за капюшоном Командора Мятежников, но когда карета тронулась, я поняла, что он, должно быть, едет впереди со своей охраной.
Внутри кареты наше путешествие было настолько удобным, насколько можно было ожидать. Колёса плавно двигались по дороге, пока мы мчались мимо Кристального моря и продвигались дальше вглубь страны.
После трёх дней безоблачного, но изнурительного путешествия редкие скалы Сораваля вновь уступили место высоким чёрным кедрам Теллеканского леса. Мы перейдём границу совсем ненадолго, прежде чем попадем в Элизию в конце северного угла, который упирается в Теновию и Сораваль.
Чем ближе мы подъезжали к дому, тем больше я нервничала. После всех наших путешествий в течение последних нескольких месяцев эта богато украшенная карета с плюшевыми кобальтовыми сиденьями и королевским гербом, вырезанным на боку, должна была бы расслабить.
Вместо этого стены кареты, казалось, сжались вокруг меня. Элизия вырисовывалась как неопределенное, предательское присутствие, которое занимало большую часть воздуха. Я изо всех сил пыталась усидеть на месте или заснуть. Казалось, я не могу полностью дышать.
Я почти не видела Тейлона за всё время путешествия. Он остался впереди каравана и вёл своих людей. Часто, когда конвой останавливался на ужин, я находила его усталым, но сосредоточенным. Этот отрезок нашего путешествия тяготил его больше, чем когда мы были с его Повстанческой армией. Теперь, когда я раскрыла свою личность, угроза моей безопасности заставляла нас двигаться вперёд.
Ещё четыре дня в карете, и пейзаж снова начал меняться. Леса поредели, и чёрные дубы почти исчезли, сменившись соснами и елями Алмазных гор.
Подвинувшись к краю сиденья, я откинула оконные шторы, чтобы увидеть тёмные вершины величайших гор в королевстве. Казалось, они звали меня домой.
Дом. Слово шёпотом прокатилось по моей коже и запульсировало в крови.
— Оливер, — пискнула я. — Ну вот! Уже видно Элизию!
Оливер открыл один глаз и уставился в окно.
— Серость, — проворчал он. — Я просто вижу серость.
Я улыбнулась, глядя в окно.
— Ты видишь далёкие горы и небо, затянутое тучами, но уверяю тебя, Элизия не серая. Она сверкает, как Свет. Горы так усыпаны алмазами, что, когда в полдень на них светит солнце, глазам больно смотреть. А деревни! Люди верят, что если ты используешь камень с горы, он принесёт тебе удачу, поэтому между камнями и деревом домов находятся драгоценные камни и алмазы, которые приносят цвет и жизнь земле. В державе нет более красивого королевства. Я могу тебе это обещать.
Оливер неохотно открыл оба глаза и сел напротив меня, чтобы мы могли сидеть у одного окна.