Осень 1670 года, Королевство Нортленд, вблизи границы с Темнолесьем
"Бегство от судьбы — всего лишь миф. Выбирая свою дорогу, мы верим лишь в иллюзию того, что попадем туда, куда хотим. К сожалению, конечный пункт выбран за нас, а все пути приводят в место, где мы хотели бы оказаться меньше всего." — Томас Маршалл, пропавший ярл, который боролся с королевским режимом.
— Видишь это? — Раздался грубый голос.
— Вижу, Роланд. — Незамедлительно ответил некто, мелькнувший между деревьев.
— Кто по своей воле бросит оружие?
— Возможно, виной всему стали разбойники, но они просто забрали бы его. Не ловушка ли это?
Дослушав, загадочный собеседник нашего героя окончательно пропал из виду. Обнажив собственный меч, Роланд подошел к брошенному клинку.
Он рассмотрел кровь на рукояти и на земле: дорожка из редких капель уходила в лес. Осмотревшись, он понял, что боя здесь не было: на нетоптаной траве почти не осталось следов, и они вели из чащи. На это указывала примятая растительность, а значит кто-то, скорее всего, несколько человек крупной комплекции или просто одетых в тяжелые доспехи, в спешке покидали здешние места. Роланд подумал, что оружие было брошено раненым, одним из нескольких пересекших лесную тропу, ведь кровь на рукояти наверняка принадлежала хозяину меча. Недолго думая, он сошел с дороги, все больше скрываясь в тени дубового леса и направляясь к тому месту, куда вел след.
Туда же мелькнул и темный силуэт невидимого глазу напарника. Роланд хотел ускорить шаг, но сломанные ветки, постоянно встречавшиеся на его пути, замедляли движение. Воин замечал редкие брызги крови на кустарниках и сломанные шляпки грибов, нелепо лежавшие у деревьев — все указывало на поспешное бегство. Возможно, что незнакомцы сами не знали, куда им направиться — животный инстинкт призывал оставаться вместе со стадом. В своей жизни Роланд видел многое. Такие мелочи он замечал не всегда, но опыт прошлых лет подсказывал ему не верить в простую случайность, а напарник научил видеть больше, чем доступно обычному человеку. Роланд шел уверенным, быстрым шагом, зная, что товарищ в любой момент придет на помощь. Да и смысла в скрытности не было: кровь уже успела высохнуть — значит, бой закончился давно, и победители ушли, ведь зачем оставаться на месте прошедшей схватки.
Спутника было не слышно и не видно, но он оставался очень близко, настолько, что Роланд буквально ощущал его взгляд на себе. Не было сомнений: Алистер видит то же самое, а возможно, замечает даже больше. Лучшей защитой для этого человека была не броня и не нападение, как обычно говорят бывалые воины: ничто никогда не убережет тебя так, как верный соратник. Его руки — дополнительное оружие на твоей стороне, а лишняя пара глаз — как глаза на затылке.
Из-за кустарника послышались стоны, стоило завернуть туда, и — перед Роландом открылась кровавая картина, словно написанная одними только алыми красками: небольшая вытоптанная лужайка, дюжина изрезанных тел, из них трое в бронзовых рыцарских доспехах. Бронза? Разве это подходящий материал для брони? — Подумал воин. Все залито кровью, в кровавых лужах утоплены мечи и топоры. Даже слепой, по одному только запаху, поймет, что здесь была бойня. Роланд подбежал к единственному выжившему — рыцарю, который облокотился на чье-то изувеченное тело, из его груди торчало копье, точно угодившее в брешь бронзовой брони.
— Тебя послал Кроули? — С ужасом простонал умирающий рыцарь, пытаясь отползти от него. — Пришел прикончить нас? Я все равно дам тебе бой! — рыцарь захрипел.
— Нет, дружище, я без понятия о ком ты. — Роланд присел рядом и начал осматривать ранение. — Боюсь даже богам не помочь тебе, рана глубиной в две ладони, не пойму как ты еще дышишь.
— Я сэр Ричард, рыцарь ордена Пламенного сердца, на нас напали вон те парни. Да, те, что украшают своими кишками кусты. Трое наших — предатели, а вторая половина, включая нас, перед вами. Я забрал с собой несколько этих крыс, но в отличие от них, боги с радостью меня примут. Я думаю, они знают, кто прав и видели настоящих героев.
— Если боги и есть, им явно не до вас. — Из-за спины Роланда. прозвучал спокойный, мягкий, голос, словно шепот, но слышный всем. Последние лучи заката осветили фигуру Алистера. Это был темноволосый мужчина, выше среднего роста, с высокомерно поднятым подбородком. Его одежда была проста: черная кожаная куртка с самодельным наплечником, штаны с единственным наколенником, замшевые сапоги и темные перчатки без пальцев. С пояса по бокам свисали короткий меч и нож, из колчана, который он носил на спине, торчали стрелы с зеленым оперением, а на плечо был заброшен длинный ясеневый лук. Окинув поляну взглядом, полным презрения, черноглазый лучник хлопнул друга по спине, в знак того, что местность чиста. — Ненавижу рыцарей, магов, насекомых и прочих вредителей.
— Помогите мне… — Проскулил рыцарь, в попытках развернуть голову к Роланду.
— Я уже говорил, что не смогу, прости, но тебе не поможет даже лекарь: мы пришли слишком поздно и то не думаю, что сумели бы спасти тебя, Ричард.
— Мои раны мало меня волнуют, к черту их! В городе, к югу отсюда, мой брат, наш командир, он в смертельной опасности. У него находится то, что Кроули хочет заполучить любой ценой, ради всего святого, что у тебя есть, предупреди его.
— С чего ты решил, что мы столь великодушны? — Грубо ответил Роланд. Его компаньон, Алистер, не став дожидаться смерти рыцаря, приступил к обыску покойников, желая заполучить монеты. Ричард не придавал этому значения: боль, эхом отдаваясь у него в голове, мешала думать о чем-то кроме его основной задачи.
— Я вижу тебя насквозь, в ордене нас учат, как узнать о человеке больше, чем он хочет рассказать. В груди сурового воина бьется доброе сердце. Помогите моему брату в городе и получите награду, он найдет способ отблагодарить, ведь если вам не важна честь, то монеты точно сгодятся. Вы сделаете очень важное и доброе дело.
— Другой разговор. — Заметил Алистер. — Монеты хотя бы полезны. А что на них купить, уже не так важно, что-то плохое или что-то хорошее, не вижу разницы. Если принесло пользу — хорошо, верно же, так все и устроено. Что ваш орден забыл в этой глуши? Я слышал, вы ищете всякие волшебные вещи, прячете их, чтобы они не попали в дурные руки. Что такое можно было здесь спрятать? Чем оно навредило бы человечеству, которое еще не готово увидеть подобное? Неужели это та страшная жена трактирщика с большого холма или перегар Роланда? Их я бы спрятал в первую очередь.
— Хватит язвить. — Буркнул воин. — Тут человек концы отдает, имей уважение!
— Наш орден действительно занимается тем, что ищет и прячет вещи, которые, попав в дурные руки, станут опасны. В тайном убежище скрыты сотни артефактов, но мы прогнили изнутри. Кроули подбил большую часть ордена на измену, убедив речами о том, что эти предметы способны поставить на колени даже богов, сделать людей хозяевами своей судьбы. Он рвался к власти и с реликвиями, которые были собраны нами за много лет, это было вполне возможно.
— Они зачищают ряды. — Подумал вслух Роланд, на что рыцарь согласно кивнул. — Отличный ход: вырезать несогласных и заставить слабых склониться, чтобы стать настоящим королем над братьями по ордену. Настолько банально, что мне даже гадко это слышать, ведь когда-то мы с другом сталкивались с предательством соратников. Ты должен радоваться, что знаешь изменников в лицо, нам в свое время так не повезло. Увы, отомстить сам ты уже не сможешь.
— Сэр Титус, брат нашего ордена и командир отряда отомстит за меня и других, павших в неравном бою. У него чистое сердце, преданное чести и долгу. Ничто не заставит Титуса пойти против наших идеалов. Этому человеку можно доверять. У него сейчас хранится то, что нужно Кроули, проклятому грязному выродку. — Раненый рыцарь тяжело вздохнул, жизнь покидала его тело. — А теперь, прошу тебя, окажи мне последнюю услугу. — Дрожащей рукой он протянул Роланду меч, лежавший рядом. Короткий бронзовый клинок, похоже, это их стандартное вооружение — Думал Роланд, неужели по надежности он не уступает стальному? Последняя просьба. Роланд не нуждался в пояснениях, более того, окажись он на месте этого доходяги — попросил бы о скорой смерти намного раньше. Встав на одно колено, он взял меч и направил его в брешь доспехов, прямиком под сердцем. Движение руки, и рыцарь, в последний раз схватив воздух сухими губами, закрыл глаза.
— Достойная смерть.
— Как для умирающего глупца, он был слишком болтлив. — Фыркнул Алистер. — Нет ничего достойного в смерти, особенно от твоей руки. Мы живем и умираем, а вдобавок еще и убиваем. Весь контраст наших злоключений. Если бы смерть была грязью, мы были бы не в силах от нее отмыться. Может ты, еще и похоронить его хочешь? А как насчет того, чтобы подмыть его? Люди обычно портки пачкают, когда из их груди торчит огромное копье.
— В тебе уже давно угасла душа, но сердце все еще гонит по венам кровь. Ледяную кровь, мой друг. Такое разве возможно, Алистер? Сказать человеку, лежащему на смертном одре, про жену трактирщика…
— Поправка: рыцарю, а не человеку.
— Тебе не понять, какой честью для воина является смерть в бою за благое и праведное дело. — Встав на ноги, Роланд оглянулся по сторонам. — Постоянно забываю, ты же не коренной северянин. Такие аморальные нравоучения заставляют меня считать тебя еще тем гнойным наростом на моем заду.
— Именно так, друг. Как можно ближе к мозгу! Это же практически прямой путь к твоему сознанию, чтобы ни один из преподаваемых мной уроков выживания не был пропущен. А теперь расслабь задний проход, чтобы лучше меня слышать и вникай в сказанное. Придавай меньше смысла чести! Когда-то это спасет тебе жизнь. Я всего лишь стараюсь уберечь тебя, заставить не поддаться зову горячей крови. Как всегда: только ты видишь дверь в новые приключения на свой мягкий тыл, обязательно норовишь в нее зайти.
— И что?
— А то, что когда-то ты постучишь в очередную дверь, а спустя пару часов… — Алистер указал на замаранные кровью кустарники. — …будешь украшать кусты. Верно, запомни, рыцари — это воины, не имеющие своего мнения, такие же как все.
— Попробуй иногда проявлять человечность, ну хоть иллюзию создай. Этот человек был на пороге смерти, но думал о брате по оружию. Смог бы ты думать о других, лежа в агонии?
— Великий Алистер не окажется в таком положении, недоверие — лучший доспех. — Сказав это, он поднял ладонь к небу, словно ждал благословения богов или оваций.
— Смейся, но ты доверяешь мне. — Улыбнулся Роланд. — Вот твоя брешь.
— Прошу тебя. — Усмехнувшись, ответил он, стерев улыбку с лица собрата по оружию. — Да и если я буду лежать весь в своих кишках, крови и испражнениях, твое поросячье рыльце — последнее, что мне захочется увидеть перед смертью.
Оба, засмеявшись, пошли назад к тропе, спокойно переступая тела.
*****
На рассвете они были уже в небольшом городке, где жили лесорубы. Это единственное населенное людьми место в округе и рыцарь мог говорить только о нем. Вторым вариантом был шахтерский городок, но его явно нельзя было назвать близлежащим. В отличие от Алистера, вопрос чести для Роланда был очень важен. Нередко он сам представлял, что когда-то, умирая, попросит дать клятву или обещание сделать что-то для него. Не столько для определенной цели, как для придания трагичности своей кончине. Его соратник был полной противоположностью воина и явно не желал почить ранее столетнего возраста, где-то в роскошном поместье, в объятьях десяти дев, после плотного ужина. Ведь дороже своей шкуры Алистер ценил только золото. Он мог зайти в горящий дом, который вот-вот рухнет, если там было нечто ценное. За серебро? — только в больших количествах и при условии, что есть, в чем его унести.
Город пустовал, как показалось с первого взгляда: никто еще не проснулся, кроме самых трудолюбивых лесорубов, которые давно уже покинули свои дома, уйдя вглубь леса. Именно эта теория всплыла у гостей городка в первые минуты странствий по пустым улицам. Годы опасных путешествий по землям севера научили их сравнивать первое впечатление с более поздними выводами, сделанными уже после того, как вся грязь всплывет наружу. Это изначально позволяло понять, где скрывается ложь. Крайне полезно для людей, не желающих наступать на те же грабли.
Дома лесорубов, естественно, деревянные, были не выше двух этажей. Под каждым вторым из них стояли стопки бревен, и уже при входе можно было насчитать две лесопилки. Общее дело держало местечко на плаву, на вырученные деньги закупалось зерно, ткань и снаряжение для рубки дерева. Алистер был против того, чтобы идти сюда, это он выражал недовольной миной, словно обиженный ребенок. Он постоянно твердил Роланду: "Мы не успеем пересечь границу", бросал аргументы, а точнее, кашу из ругани и предположений о неблагоприятном исходе приключения, которые воин принял как благодать. Роланд тщательно оглядывал каждый дом в поисках людей, всматривался вглубь улиц, поглядывал на деревья, росшие у ворот городка. Нужно осматриваться, где бы ты ни был, хорошо ориентироваться на месте — значит чувствовать себя в безопасности.
— Где мог остановиться рыцарь, как не в трактире? — Подумал вслух Роланд.
— Свинарник, как мне кажется. Но если без сарказма, я и трактира тут не вижу. Лесопилка и рядом еще одна лесопилка, часовня и колодец, дом, еще дом, и еще дом, опять дом, еще одна лесопилка…
— Да я понял! Не обязательно перечислять все, что видишь.
— Ну, если тут и есть трактир, то уверен, что там подают опилки, разбавленные водой. А еще омлет из опилок и шашлык из бобра, заведомо набитого опилками. Роланд, ты вообще уверен, что это не был бред? Простая агония? Не раз видел, как на пороге в загробный мир люди несли несусветную чушь. Вспомни тех же братьев Червей из долины, они просили аудиенции короля, которым считали горного козла, стоявшего на холме. — Алистер хотел добавить что-то еще, но замолчал, уставившись на небольшую горку нарубленных дров, пень и топор, встрявший в него — все это находилось практически на самой грязной дороге. — Топор.
— Топор в городке лесорубов, странно, не правда ли? — С сарказмом спросил Роланд. — Ты обижаешься на меня, словно ребенок, сколько можно? Теперь будешь дурачиться все время?
Алистер вытащил из-за спины лук, зарядив его стрелой из колчана. Она была непростая: необычно удлиненный наконечник, тонкий, идеально подходящий для стрельбы на дальние дистанции. Стрела подобной формы хорошо рассекает воздух, благодаря своей низкой настильности. Тяжело выдохнув, дабы не признавать свою неправоту, воин сделал шаг вперед и стал переминаться с ноги на ногу.
— Если доверяешь моей интуиции, обнажи меч. — Попросил стрелок. Роланд так и сделал, прислушавшись к совету. Алистер по призванию был следопытом, и замечать обычные для простого человека мелочи стало для него весьма полезной привычкой. Бросив лишь один высокомерный взгляд, Алистер узнавал о человеке все, что ему нужно. — Первое, на что тебе стоит обратить внимание: никто не оставит свой инструмент на улице. Можно было бы предположить, что уровень доверия тут сказочно высок, но я на это не рассчитываю. Это же лесорубы. Какой воин оставил бы где-то свой меч, отправившись собирать грибы? Принцип, по которому ты предвидел неладное в лесу, прост: применяй его не только к людям и начнешь видеть большее. Станешь реже попадать в передряги, понимаешь? Я говорю про то, что лучше вовремя увидеть стрелу, чем потом пытаться вытянуть ее из груди. — Едва заметным жестом, Алистер указал куда-то в сторону часовни. — А ведь еще лучше, заметить стрелка до того, как он ее выпустит. Взгляд напарника засиял пониманием, он мельком глянул на часовню, а затем с улыбкой кивнул разведчику.
— Допустим, мне уже все понятно, но что еще ты видишь?
— Отбросим в сторону правило топора, допустим, он был общим для всех. Скоро будет дождь, а сырость и влага не столь хороши для этого городка.
— Ты про древесину? Ее бы спрятали под навесы, чтобы не промокла. Если они не только зарабатывают на ее продаже, но и используют дрова, чтобы согреться холодными ночами. Верно? — Следопыт согласно кивнул. — И да, самый очевидный и настораживающий аргумент. — Заметил Роланд, указав лезвием меча на куст шиповника, из-за которого выглядывала чья-то рука, нездорового бледного цвета. Алистер со скрипом натянул тетиву. — Это западня, и если они думают, что мы жертвы, то пусть подумают еще раз.
— Похоже, твой рыцарь существует, я просто хочу поскорее с этим закончить.
Медленно проходя по широкой улице городка, Алистер ни капли не ослабил тетиву, а Роланд ни на секунду не опустил меч. Как оказалось, не зря, ведь только послышался гул летящей стрелы, меч северянина взметнулся вверх, отразив ее, а Алистер выпустил из цепких пальцев оперение и тетиву. Именно на это намекал его напарник, указав на часовню, сам-то Роланд ничего подозрительного не заметил, но игра слов, при которой были упомянуты лучник и стрела, своеобразный тонкий намек, понятный только им двоим, сделал свое дело. Кто-то стремительно полетел с крыши часовни, попутно ломая ребра о выступы здания, чтобы с хрустом упасть на ступенчатую каменную кладку. Зазвенели колокола, это был сигнал о нападении, непонятный нашим героям механизм захлопнулся.
Из-за лесопилки показались два рыцаря ордена Пламенного Сердца, при оружии, с угрожающими гримасами, застывшими на лицах. Звеня своей броней, они сломя голову побежали в сторону бывших легионеров. Роланд отцепил красную железную маску с пояса и не торопясь надел: времени было более чем достаточно. Конечно, на ней было несметное количество следов от ударов мечей, местами краска осыпалась, но это лишь придавало маске угрожающий вид и подчеркивало грозный, взгляд готового к бою человека. Алистер накинул серый капюшон, торчащий из-под черной куртки, завязал черный платок на лице, после чего, в мгновение ока, еще раз натянул тетиву и практически не целясь, отпустил. Одетый в бронзу увалень рухнул, моментально набрав скорость, и взрыхлил собой землю, не успев даже охнуть.
Вот оно, преимущество носить шлем. — Думал лучник, но беспечного бойца было не жалко. Ведь это рыцарь! Богатенькая бронзовая свинья, которая, по версии Алистера, сидела в своем поместье и от скуки слагала легенды в свою честь. Ударившись лысой головой о землю, противник только глубже загнал попавшую в глаз стрелу. Роланд уже был занят вторым нападавшим, успевшим приблизиться. Словно танцуя, северянин парировал все взмахи вражеского клинка. Несмотря на свою силу и массивность, он никогда не побеждал грубостью и глупостью, неважно кем был соперник: простым крестьянином или рыцарем.
Его технику можно было назвать агрессивной, только из-за боевого исступления, резких выпадов, усилений взмаха в сантиметре от цели и дерзких переходов от обороны к наступлению. Из-за поворота уже бежало подкрепление.
— Алистер! Это хорошие или плохие парни?
— Одним богам известно. — Процедил лучник, проводя пальцами по оперениям стрел, выискивая подходящую. Он довел свое мастерство лучника до такого уровня, что, словно ремесленник имел для каждого дела отдельный инструмент: стрелу нужной формы и длины. — Если что-то пытается меня убить, оно сразу же становится для меня плохим.
На мгновенье Роланду показалось, что Титус уже давно лежит лицом вниз, залив землю кровью. Как и бывает в бою, мысли словно утихли, в голове осталось только холодное спокойствие, не допускающее в сознание ничего лишнего. Роланд вошел в драку с энтузиазмом, сделав кувырок вперед и сократив расстояние до цели ровно настолько, сколько потребовалось для очередного удара. Подобный выпад также выглядел как кувырок, следовавший за перекатом. Движение лезвия в воздухе по едва заметной диагонали — и бегущий противник лишился левой ноги, с криком перевалившись через Роланда. Напарник северянина, найдя нужную стрелу, выбросил ее из колчана, поймав пальцами, которыми уже натягивал тетиву, и тут же выстрелил. Сложно было представить, какие мысли могли пронестись в этот короткий промежуток времени, пока металлическое острие не прорвало кадык бегущего.
Где-то вдали, из-за поворота вылетел один из нападающих, за ним показался некто седой, а с другой стороны приближались остальные, скрывавшиеся в засаде. Сомнений не было — это и был тот самый Титус в бронзовых доспехах ордена, ведь кто еще мог вступиться за них в бою. Он выбежал из-за другой лесопилки, сходу срубив голову одному из предателей топором лесоруба, за мгновение до этого вырванным из пня — это выглядело довольно зрелищно в глазах северянина. Роланд оттолкнул очередного "партнера по танцам" к Алистеру, а сам отразил замах другого напавшего, после чего крепким ударом левой руки снизу, сломал ему нос. Хруст был омерзителен, да и последствия выглядели не лучше. Переносица рыцаря-предателя словно утонула в черепе, и он рухнул, словно мешок с зерном.
Подаренный Алистеру противник, уже пытался остановить кровь из пореза на глотке, лежа и дергаясь на земле, словно рыбешка. Сам воин стоял, держа короткий тонкий меч, с лезвия которого струйкой стекала кровь. Напарники встретились взглядами, причем черные глаза разведчика словно говорили: "Я же тебя предупреждал". Алистер вытер клинок об одежду покойника и пошел за Роландом навстречу седому рыцарю, который отбросил в сторону топор.
Молодой человек с белоснежно-седыми волосами был одет в бронзовые доспехи, уже слегка повидавшие виды. Друзья заметили, что у воина был разбит висок, а на исхудалом лице со светлыми, на грани белого, глазами, читалась озадаченность. Рыцарь пытался собраться с мыслями и осознать все произошедшее: нападение союзников, утеря артефакта, который он защищал, двое странных путешественников, не настолько безобидных, как ему показалось вначале.
— Я сэр Титус, рыцарь-командир ордена Пламенного Сердца. — Представился он, ожидая, что так же официально представятся и незнакомцы. Однако, они просто переглянулись, не издав ни звука. — Вы прибыли сюда не в лучшее время, но вижу, способны за себя постоять. Больше здесь не за что сражаться, поэтому я советую немедленно покинуть город.
— Так вот она какая, рыцарская благодарность. — Иронично произнес воин.
— И мы тут неспроста, а вроде как спасаем тебя. — Добавил следопыт. — Да, знаю, самому смешно.
— Думаю поздно говорить, что ты в опасности. — Добавил Роланд, снимая маску и пытаясь отряхнуться от кровяных брызг. — Да и про предателей знаешь, как я понял. Разумеется и…
— Понятно как узнал я, но вы? Кто вы? — Перебил рыцарь, сделав шаг навстречу незнакомцам, тем самым насторожив их. — Назовите себя так, как это сделал я. Желаю знать, кто сражался против моих врагов, напомню — не ваших.
— Самые обыкновенные странники, которых судьба привела к тебе. Мое имя Роланд, а это Алистер.
— Обыкновенные странники не косят рыцарей, словно пшеницу. Светловолосый, коротко стриженый, и довольно невысокий Роланд казался ему полной противоположностью Алистеру.
— Без обид, но рыцарская манера сражаться — это не эталон воинских умений. — Вмешался Алистер. — Ну, вы, конечно, красиво машете своими мечами, но это показательное действо не помогает против закаленных бойцов. Более того, подобный пафос может обломать даже радушный фермер, зарядив вашему брату по голове тяпкой. Крайне эффективное оружие, не правда ли? По дороге от реки, мы встретили рыцаря из твоего ордена, некого Ричарда, который просил предупредить тебя. Мы рассчитывали на награду.
— Он мог бы и сам мне это сказать, стоило только прийти.
— Может быть, он и пришел бы, но, увы, не смог подняться. Ричарда слегка прибило к земле копьем, может его, конечно, предупреждали о подобном, но выглядел он удивленным. — Засмеялся Алистер, но быстро перестал, заметив, что смеется один, разведчик неловко почесал затылок через капюшон. Он уже не был таким мягким, как семь лет назад: умение сочувствовать со временем переросло в цинизм. — Из него совсем немного торчит копье, думал, это звучит забавно. Замазать глиной и будет, как новый, правда, разговаривать не сможет, но зато тишина в доме.
— Кто из них Кроули? — Стал осматриваться Роланд, словно выискивая его труп. Этот вопрос должен был перебить напарника, дабы он не спровоцировал рыцаря на бой.
— Как бы я ни хотел, тут его быть не может. Он бежал, прихватив с собой вещь, которая принадлежит нашему ордену. Предавший все, что мы ценили. Кроули еще пожалеет, что не убил меня сразу, пока у него была такая возможность. Изменники перерезали всех, кто был на улицах, пока искали меня. И некоторые жители, успевшие укрыться в домах, узрели падение нашего ордена.
— Они видели не только это и найдут, что рассказать страже. Я так понимаю, награды не будет, и мы зря потратили драгоценное время. — Подметил лучник, пытаясь снять золотое кольцо с пальца убитого лесоруба, но оно все никак не поддавалось. — Придется довольствоваться трофеями. Наверняка кто-то бежал из города и позвал стражу, нам нужно уходить отсюда. А тебе, Титус, если память мне не изменяет, дам совет: жители видели только, как парни в бронзе режут и рубят их соседей на куски, так что ты не докажешь свою правоту лоботрясам-стражникам, когда они придут. Сними латы, набрось любые лохмотья, покидай это место.
— Носить доспехи ордена — честь!
— Да? Рыцари ордена сравняли свою честь с грязью, перерезав половину городка. — С неохотой, согласился с ним воин. — Это было интересное короткое приключение, и хоть мой друг слегка заносчив, он прав. Я согласен с ним в том, что нам троим, уже давно пора находиться подальше от этого места.
— Я должен отыскать Кроули! За ним кровный должок.
— Выбирая месть, идешь скользкой дорожкой.
— Ему не нужны твои нравоучения, Роланд. Он и сам наверняка знает, что поливать кровью ступени, по которым идешь — не лучшая идея. Но иной реакции на предательство никто и не ждал, ненависть самое сильное чувство, и раз этот Кроули такой, каким его видит Титус, изменнику не избежать своей участи.
— Как для одержимого грехами, ты говоришь дело. — Заметил Титус, взглянув как Алистер отрезает покойнику палец с золотым кольцом. — Мне не нужны душеспасительные советы, я хочу лишь успеть в храм нашего ордена раньше Кроули, иначе быть беде.
— Через границу? — Удивился Роланд. — Не знал, что орден Пламени ищет, что-то и тащит за тридевять земель, чтобы спрятать. Не прими мои слова за обиду, но это странно, что может так заинтересовать заграничных соседей?
— Жена трактирщика. — Быстро ответил Алистер, заставив рыцаря задуматься. — Артефакт страшной силы, им разве что богов пугать. — Роланд с упреком взглянул на напарника.
— Как мне пересечь границу, сократив путь до предела? — Проигнорировал вопрос и ответ рыцарь. Оглянувшись по сторонам, он понял, что не знает даже нужного направления. Карта была утеряна, как и прочее его снаряжение, а из-за тумана, который сгущался в небе, он не смог различить даже солнце. Свет просто лился с неба, освещая местность.
— Способ есть, но твоих навыков выживания не хватит, чтобы уцелеть. — Стал улыбаться Алистер, глядя на Титуса, как на безумца, периодически осматриваясь по сторонам, выискивая что-то ценное.
— Не вынуждай меня спрашивать, какой.
— Темнолесье. Место, где рождаются кошмарные сны и сомнительные легенды. Собственно говоря, и мы родом из тех земель, по крайней мере — я. Знаем тамошние места как свои девятнадцать пальцев, да и выживали там последние семь лет.
— Хотел сказать двадцать?
— Девятнадцать, это долгая история. Не бери в голову, у меня было красочное прошлое. В любом случае ты, в своих-то доспехах, спустя пару дней станешь мишенью для стражи — весомая причина, почему я не звал бы тебя с собой. А если и дойдешь до леса, будешь, словно дикий зверь, зашедший в лагерь охотников. Или вообще доспех потянет тебя в болотную трясину намного раньше. Ну, допустим, ты незаметно дойдешь, в своих-то блестящих бронзовых доспехах, которые сразу бросаются в глаза. Разумеется без нас. Аккуратно пройдешь топи, чтобы все равно погибнуть в Темнолесье. Я уже сказал тебе, чтобы ты не навязывался нам? Есть много других способов покончить с собой. Туда, чтобы ты понимал, даже королевские войска не ходят. Мы и сами той дорогой не идем, только по старинке, через границу. Если тебя там не убьют разбойники, не разорвет медведь, не укусит змея, не растерзают волки…
— Истина на моей стороне! — Перебил с интересом Титус.
— Но не удача! Слышал легенду о Скитальце? — Таинственно произнес Алистер.
— Черт! Да ты сам в него не веришь! — Разозлился Роланд, он нервно оглядывался по сторонам, словно мальчишка, ворующий яблоки, в саду. — Городская байка, как ты ее сюда приплел?
— Да ему и так колоссально везет: с ним что угодно может приключиться. — Алистер засмеялся, а оба собеседника тяжело вздохнули. — Ну, а потом горный хребет, на который не каждый поднимется. И опять же, эти латы, считай, что ты будешь взбираться с тяжкой ношей, словно на тебя насел кабан или жена трактирщика.
— Выбора нет. — Тяжело вздохнул Титус, оглянувшись назад, где линия горизонта была скрыта горами. Именно за ними располагается королевство Везерлех, имеющее не самые теплые отношения с севером, особенно после войны, которая закончилась семь лет назад. Титус — рыцарь ордена соседних земель, но родился он в Нортленде.
— Мы родом из Темнолесья и сочли бы за честь позвать тебя с собой где-то пересидеть ночь, варианта лучше у тебя все равно нет. — Заметил Роланд, на что другой уроженец темных лесов тихо выругался себе под нос. — Когда-то давно, при древних королях, в Темнолесье ссылали всех преступников и убийц, не давая им выйти. Никого шанса на амнистию. Возможно, это всего лишь сказки, но в любом случае, место очень опасное. Вместо дня там вечные сумерки. Мне повезло больше: я жил в городке на
окраине, а Алистер со своим отцом чуть глубже. Намного глубже, если честно.
— Не так-то долго я с ним жил. — Добавил Алистер. — Там неимоверно высокие деревья, густые кроны которых не пропускают солнечный свет. И если на то пошло, дабы дожить до всего этого и узреть лес своими глазами, пора уходить.
— Верно, друг. Со всех окон постоянно кто-то поглядывает, надобно поскорее покинуть открытое место, познакомимся поближе на привале. Стражники не могли не услышать звон колокола, а значит, они скоро будут здесь.
*****
Орден, в котором состоял Титус, был на службе у короны Везерлеха. Его называли Орденом Пламени, Пламенного Сердца, Пламенного Солнца, как кому больше нравилось, и каждое из названий приобрело свою репутацию. Орден оставался верен королю Везерлеха по сей день, ведь если верить уцелевшим свиткам, рыцари служили еще древним королям, которые первыми начали передавать свою власть по наследству. Главной целью рыцарей всегда был сбор древних манускриптов и других, вещей, несущих в себе угрозу, и поиск людей, наделенных даром, чтобы обезопасить их от гнета инквизиции, которая уже тогда была способна здорово насолить магам.
Сегодня Титус был раздосадован тем, что братьев по оружию становилось все меньше. Отличием, указывавшим на принадлежность к рыцарям, были бронзовые доспехи, да и в тех нельзя больше показываться на городских улицах. Горечь предательства грызла его изнутри, но теперь нужно было отвлечься от этого, ведь еще до наступления вечера все трое оказались вдали от злополучного городка. Настолько, насколько позволило время. Продолжать диалог на месте преступления, каким его посчитает стража, было нерезонно, глупо и сравнимо с самоубийством. Лил проливной дождь, поэтому спутники были вынуждены укрыться под отвесной скалой, разжечь костер и развесить свои вещи на торчащих из земли корнях рядом с огнем, чтобы они высохли до восхода солнца. Все это было сделано, чтобы попутчики смогли выступить пораньше, дабы уйти от города как можно дальше. Титус сидел у костра в одних бронзовых поножах, на рельефном теле не было ни одного шрама — только уйма синяков и ушибов. Он упорно отчищал кровь своих бывших братьев по оружию от бронзового нагрудника. На лице чередовались сострадание, сомнения и уныние, можно было наблюдать, как он подавляет в себе яростный крик.
— У тебя ни единого пореза, привык считать это доказательством боевого опыта. — Заметил Роланд, сидевший в одной лишь светлой тряпке, завязанной в узел на бедре, занятый тем, что точил свой меч. Его тело было более мощным, чем у рыцаря, воин играл мышцами в свете костра. Роланд почти весь был покрыт шрамами и рубцами — последствиями неприязни к доспехам. — Не подумай, что ставлю под сомнение твое воинское мастерство, просто считаю, что шрамы украшают. — Оправдался воин, но рыцарь продолжал молчать, тщательно счищая кровь мокрой тряпкой. — Этот белый цвет волос, ты таким родился?
— Вовсе нет, они были цвета древесной коры. Но волосы седеют, когда видишь нечто ужасное. Все что происходило со мной в прошлом, напоминает страшный сон, только вот пробудиться, мне не удастся, словно засыпаю все крепче. А сны все страшнее. — Титус отвлекся от своего занятия, уставившись в глаза воину. — Пусть доказательством моих слов станет цвет волос.
— Тогда, ты повидал многое.
— А вдобавок, я голоден, но армейский паек остался в таверне. — Вдруг заметил Титус.
— Ничего, скоро вернется Алистер, принесет нам ужин. Лучшего охотника в этих землях не найти…
— Куда вы направляетесь?
— Через границу, туда, где мы начнем новую жизнь.
— Ты уверен, что через нее пустят беглых легионеров? — С интересом процедил рыцарь, глядя, как собеседник замер, уставившись в костер. — Границы закрыты указом короля, все тщательно проверяется, а корона все еще точит на вас зуб, поэтому я настоятельно рекомендую избегать основных кордонов.
— Ты знаешь, что это значит? — Спросил Роланд, проведя пальцем по черному рисунку в виде крылатого меча, вытатуированному на шее. Удивило не то, что рыцарь знает, кто он, а то, что помнит битву, произошедшую семью годами ранее, после которой он и десятки других легионеров дезертировали, якобы предав корону. — Скажи, стоит ли мне готовиться к поединку с тобой?
— Можешь не поглядывать на свой меч, я не представляю для тебя угрозы. Ты один из командиров Серого легиона, и как офицер офицеру отвечу: нападать я не собираюсь, мне абсолютно все равно, кто ты и какое преступление совершил. — Пожал плечами рыцарь. — Я верю в то, что люди не всегда делают то, что им хочется, иногда есть только один вариант. Вас часто ставили в пример как плохих ребят, когда тренировали новобранцев, но я не придавал этому особого значения.
— Что же именно вам говорили? — Вмешался Алистер, он стоял в одних штанах, босыми ногами на мокрой земле. На его лице было злобное выражение. Рыцарь удивился, ведь никто не слышал поступи разведчика, даже когда Алистер шел по лужам и веткам. Казалось, он уступал двум другим в силе, но, тело было выносливым и закаленным, подобное называется сухими мышцами. Золотая середина — считал сам Алистер. Как и Роланд, он имел метку Серого легиона на шее, но из шрамов было лишь два рубца на груди, около сердца. В одной руке он держал три кроличьих тушки, наколотые на одну стрелу, в другой — лук.
— Мол, смотрите, так нельзя поступать. Я не презираю вас и никоим образом не был намерен оскорбить. Корона, за которую вы сражались, не стоит того, чтобы… — Алистер сплюнул, после чего бросил на него пронзительный взгляд.
— Ты хотел преподать нам урок истории. — Вернулся к прежнему разговору Роланд, ему было не по себе. Эта тема слишком давно не поднималась даже в их личных беседах с Алистером. Семь лет тому назад, неужели кто-то еще помнит об этом? Титус продолжил, пока Алистер, не отвлекаясь от рассказчика, стал свежевать кроликов. Руки крепко держали нож, готовые в любой момент устремиться к горлу рыцаря, и он это чувствовал. — Начинай повесть…
— Начну с самого начала. Как и в любой балладе, было у короля два сына, старший, от первой королевы, ныне покойной, смелый и сильный, но зависимый от мнения отца, а другой сын, от второй королевы, худой и болезненный. Классика. Когда они выросли, первый сын, вдохновившийся легендами о святом Легионе, ведомый идеалами отца, создал армию, объединившую многие земли севера. Он сделал это, чтобы укрепить свой престол: каждый монарх должен обзавестись элитной армией, как королевская гвардия в Везерлехе. Легион изначально был создан для войны с кровожадными дикарями, живущими в горах — других врагов в то время не было, а после и до войны с Везерлехом дело дошло. — Титус нарочно спровоцировал старых друзей, услышав, как скрежетали зубы Роланда, он продолжил. — Но как-то раз, семь лет назад, после военных действий во время возвращения домой, когда война только закончилась…
— На нас напали. — Закончил предложение разведчик.
— Да, на легион принца напали дикари. В этот день погибли все, включая самого наследника престола, ну кроме дезертиров, которые трусливо оставили его на погибель. — Титус оглянулся на Алистера, который ярым, словно пронизывающим до костей, взглядом, смотрел ему прямо в глаза. — Поправь меня, если я в чем-то ошибаюсь.
— На нас напали, но точно не дикари и не повстанцы, это были одетые в броню воины, хорошо подготовленные и вооруженные, словом, сильные противники. Они воспользовались истощением войск Легиона с выгодой для себя. Как ты знаешь, жители гор не забирают своих погибших, а на месте резни не осталось никого, кроме наших павших братьев. Но во всем обвинили варваров, которые остались преданны свергнутым ярлам и конунгам.
— Я не говорил, что все было именно так, как мы привыкли считать.
— Это произошло в лесу, шел проливной дождь и никаких следов не осталось. Дело было после утомительной осады крепости, которая длилась больше месяца. Сил не было, многие уже были больны, голодны, мы везли раненых. На нас напали и застали врасплох. Да, мы бежали с поля брани, но не по своей воле. Такой заносчивый святоша и знать не знает, что мы пережили в той схватке. Видишь эти два рубца у меня на груди? — Продолжал Алистер, рыцарь, пожав плечами, покачал головой. — Там было два арбалетных болта, я сражался и даже не думал бежать. А теперь взгляни на него, половина шрамов осталась с того самого дня.
— Я пытался спасти как можно больше своих братьев. — Пояснил Роланд, он говорил искренне, Титус это видел — используя одну из техник их ордена, которая помогала распознавать лжецов, чувствовать их и определять признаки вранья по выражению лица собеседника. Роланд говорил правду, он был уверен в этом, но Алистер сомневался в сказанном, поэтому рыцарь не мог "прочесть" его. Все жесты разведчика, указывали только на то, что он был нечитаемым, а, может и вовсе сумасшедшим — человеком, не поддающимся законам эмоций и морали. — Мои приказы никто не слышал. — Продолжал Роланд. — Мне приходилось идти в схватку в первых рядах, чтобы дать более молодым шанс на жизнь. Но в пылу сражения, я увидел знакомый силуэт, который рухнул на спину в грязь, это был Алистер, из его груди торчало два болта. — Титус неловко опустил взгляд на костер, чувствуя себя в неудобной ситуации, понимая, что выставил себя не в лучшем свете. — Да, я дезертировал, чтобы спасти того, кто не раз спасал меня. Даже поверить не мог, что Алистера могут ранить, до того момента я был уверен, что его хранят все известные мне боги.
— Я вам верю.
— Спасибо огромное, какой ты великодушный. — С отвращением процедил Алистер, начав свежевать последнюю тушку. — Благодаря дождю, который топил наши следы, он утащил меня подальше от того места, в Темнолесье. — Пояснил Алистер, слегка остыв от неловкой ситуации, которую ощущал рыцарь, и это успокаивало его. — Он дотащил меня до поселка и нашел хороших людей, которые оказали помощь. Я был в чем-то подобном сну не одну неделю, пока не пришел в себя. На нас охотились, винили в смерти принца, сравнивали с худшими из людей. Но самым горьким наказанием стали следы, что оставил тот день на нашей памяти, ведь в битве погибли наши друзья. Нам никогда не снится ничего другого, кроме того дня. Единственной отрадой сейчас является то, что о минувшем стали забывать. И вот, пришел умник в медовых доспехах и рассказал, как все было на самом деле. А мы, глупцы, не знали. — На лице разведчика появилась улыбка. — А вообще, не забивай голову ерундой, мы не в обиде. Просто до ужаса нравится заставлять смущаться таких всезнаек, как ты.
— Тем не менее, хотел бы извиниться. — Признался Титус. — Не так давно, до короля дошли слухи, что не все бежавшие наказаны, кто-то, где-то, видел серого легионера, и поспешил об этом рассказать. У рыцаря, оказывается, хватило наглости носить полный комплект брони кавалериста. Местами, его прозвали стальным человеком, на счету которого убийства таких же легионеров, как вы. В общем, суть в том, что у короля пригорело мягкое место, и он как-то собирался натравить инквизицию на бывших легионеров. Такие слухи нисколько не придуманы. Это старческий маразм, первый тревожный звонок о том, что он одной ногой в могиле, как и вся северная монархия.
— Как инквизиция? Истребители магов, собираются искать нас? — Удивился Роланд, ведь все что он слышал об инквизиции, так это то, что лучше не быть магом, и все будет хорошо. — Из необычных талантов у нас только способность попадать в передряги.
— А еще тащить рыцарей в дом. — Добавил Алистер, сам рыцарь это за оскорбление не принял, а лишь наоборот натянуто улыбнулся. — Мамочка! Можно я оставлю этого рыцаря себе? Я буду его выгуливать и убирать после него! — Пошутил Алистер, на что Роланд схватил из костра уголек и бросил в друга, но он был пойман пальцами разведчика, а затем отправлен назад в костер. — Не трать угли! Роланд, чем славятся инквизиторы? — С иронией спросил он, держа в руках тушку кролика, во время жестикуляций она напоминала тряпку, которой тот беспорядочно размахивал по сторонам. — Ну что ты смотришь на меня? Они чувствуют магию за версту, вспомни, чем нам делали эти символы на шее? — Роланд исступленно перевел взгляд с Алистера на Титуса.
— Камнями. — Задумался тот. — Нам выжигал их придворный маг какими-то камнями.
— Злая шутка судьбы. — Согласился Титус. — Руны, редкий вид магии. Их дивная энергия оставляет едва заметный след. Рунические печати даже трудно назвать волшебными, они просто остались от древних рас, которые царствовали здесь. Это осложнит вам путь через границу, особенно, если за поимку Легиона возьмется инквизиция.
— Что ты предлагаешь, умник? Ты ведь теперь тоже вне закона, я более чем уверен. Мы с тобой в одной лодке! Хочешь сказать, что нам вместе придется тащиться через Темнолесье, совсем с ума сошел? Я хотел умереть совсем не так.
— Законы королевства, как и гнет инквизиции, имеют власть только в этих краях, а вот за границей уже другой расклад. Расстановка сил изменилась, теперь между двумя нашими странами не пунктир, а жирная черная линия, продавливающая карту насквозь.
— Разумно. — Согласился Алистер. — По глазам вижу, что ты уже построил план, которым так сильно хочешь с нами поделиться. И не волнуйтесь девочки, ни один отбитый на голову стражник, не пойдет за нами в Темнолесье. Незачем бросаться в крайности, на одной лишь границе до старости доживают далеко не все.
— Вы проводите меня через опасные земли, а я делаю так, чтобы там, вдали от родины, вам легче дышалось. Никаких проблем и беззаботная жизнь, прямо за горами, без гонений стражи и безумных королей. Думаю, это будет честная сделка.
— Как мы можем быть уверены, что ты сдержишь слово?
— Я рыцарь, который пообещал услугу за услугу. А вы дезертиры, так какого черта вам не поверить мне? Я вижу, что вы хорошие люди, надеюсь мое доверие взаимно. Хотя бы потому, что мы нужны друг другу, это ведь весомый аргумент для тебя, Алистер? Там, я догоню Кроули, а вы станете свободны, сможете безмятежно жить и наживать добро любым доступным для вас способом. И пусть после резни в том городке война между нашими королевствами снова станет неминуемой, вас она не коснется. У рыцарей, есть такое понятие как честь: я сдержу обещание, если не сгину по дороге, о чем вам и придется позаботиться.
— Хорошо, пусть так. — Роланд пожал руку Титусу, а Алистер, неохотно улыбнулся, принявшись готовить. — Раз такое дело, сделаю все возможное, чтобы ты дожил до выполнения своего обещания, так что ужинаем, спим и на рассвете выдвигаемся в самый мрачный поход в твоей жизни. — Титус искренне улыбнулся, уставившись в костер, в котором потрескивали угли. Кроули тоже увидит похожую картину — подумал рыцарь — когда я сожгу его живьем. Роланд облокотился на поросший мхом камень: он питал приязнь к истинным воинам, каковым сам себя считал. Видя во всем знаки судьбы, бывший легионер искренне верил, что эта встреча с Титусом была неслучайной, а значит нужно пойти с ним одной дорогой. Еще бы бутылку вина — задумался он. Алистер был погружен в приготовление мяса, как могло показаться с первого взгляда. Но в голове разведчика словно звучал голос, глушивший все прочие мысли: интересно, сколько золота скрывает в себе их храм?
*****
Инквизиция — это орден на службе у короны Нортленда, главная цель которого — полное истребление магии. Уничтожение всего, что несет в себе магическую энергию — смысл жизни каждого члена ордена. Воспитание молодых инквизиторов начинается с восьмилетнего возраста, их подвергают мучительным тренировкам, превращая в хладнокровных убийц, охотников на магов — хранителей природного баланса. Исключением выступают шкуродеры, их помощники, которые просто любят причинять боль живым существам. Это не только заключенные, обреченные на казнь, но и обычные наемники, желающие работать в паре. Имен инквизиторы не имеют и обязаны обращаться друг к другу исключительно по званиям и порядковым номерам, в то время как шкуродеры знают свои имена, но не произносят их. Все строго по уставу. На вооружении ордена — самые новые изобретения, которые позволяют его членам победить любого, даже самого сильного волшебника.
Магия — всего лишь особая энергия, об этом написано много книг и научных трактатов, однако большинство верит в ее исключительно мистическое происхождение. Магическая энергия, не теряя свойств, с легкостью проходит через медь и растворяется от контакта с серебром, а особая ткань, разработанная инженерами и алхимиками — Шкура Инквизиции, вовсе ее игнорирует. Подобную взаимосвязь религиозные культы пояснить не могут и даже не пытаются, словно не желают признать очевидное. Поглощать энергию магов и использовать ее в своих целях инквизиторам позволяет особое медно-тканевое снаряжение. А лишать своих противников врожденного преимущества помогают хитрые механизмы из серебра.
Орден был основан более трехсот лет тому назад и насчитывает около сотни бойцов. Но только для одного сегодняшняя ночь станет началом неожиданного пути, о котором он пока еще не подозревает.
Уверенные шаги эхом отдавались в коридоре королевской темницы. Сидевшие в камерах заключенные, опускали взгляд вниз, стараясь не смотреть на проходящего мимо инквизитора, который насвистывал веселую мелодию. Его тяжелая поступь приводила их в еще большее отчаяние. В темноте едва заметно мелькало черное инквизиторское пальто, а обвиняемые в использовании магии, не успевшие опустить глаза, замечали медный шлем с бордовыми окулярами, испускающими легкое свечение — это были очки ночного видения, созданные совсем недавно, в их изготовлении участвовали представители нескольких стран, поддерживавших инквизицию. Дойдя до конца коридора, он зазвенел ключами, отрывая решетку. В камере, избитый и потерявший волю к жизни, лежал заключенный в изорванном бушлате, измазанном не только кровью. На шее, под коркой грязи, был едва заметен символ Серого легиона.
— Прошу, не надо! Только не снова, прошу вас! — Умолял он, прикрыв разбитое лицо окровавленной рукой. При этом некоторые пальцы были неестественно согнуты и искривлены, а на месте вырванных ногтей виднелись гнойники.
— Я всего лишь выполняю свою работу. — Неправдоподобно оправдался мучитель, с голосом как у аристократа — надменным и высоким. Говоривший был шкуродером: они одевались так же, как и инквизиторы, но заключенные не могли знать об этом. Выказываемое отвращение к пыткам звучало, как насмешка. Увидев, что под жертвой растекается моча вперемешку с кровью, инквизитор улыбнулся. — Вернее, не совсем свою работу, ну ты должен понимать, что я служу короне, и это дельце вполне могли подкинуть кому-то другому. Молить о пощаде не стоит, в рабочее время я не человек. — Посчитав свою шутку смешной, он повторил ее еще раз, но никак не развеселил свою жертву. — Думаешь, маги не умоляли меня, перед тем как я казнил их? Да каждый второй. Мы здесь уже больше двух дней, ты еще жив, а я так и не услышал то, что могло бы меня заинтересовать. Я спрошу еще раз, где второй легионер?
— Просто убей меня…
— Ну и придумали же вы бежать в разные стороны. Пожалуй, я не стану этого делать, умрешь сам: истечешь кровью или тебя доконает жажда, я еще не решил. Есть слух, что искусный в пытках наемник, живущий в дальних землях, мучил свою жертву полтора месяца. У него было интересное имя: Износил, Изменил, Измаил, верно, кажется, Измаил. Хотел бы я с ним когда-нибудь встретиться, обменяться опытом. Это ведь почти мой кумир. Возможно даже, я побью его рекорд. Эх! Пойми же, мне нравится тебя пытать, жалкий трус. Я презираю дезертиров, и король со мной солидарен. В той битве вы предали корону, принца, да и самого правителя, будь он неладен. За каждый кусок кожи с символом Легиона я получаю почти сотню золотых и полторы сотни за живого, это вдобавок к удовольствию, которое испытываю за свежевание таких как ты. Знаешь, что с тобой сделают? Много плохих вещей, не только с волей, но и с телом. — Мучитель не умолкал, страдалец поднял взгляд и увидел свое несчастное изувеченное лицо в отражении красных очков. — Но у тебя есть выход, расскажи мне, куда направился твой товарищ, и я смогу получить сотню монет, а не полторы. Даю клятву, что убью тебя быстро и безболезненно. — Шкуродер встал на одно колено перед заключенным, не боясь измазать черные штаны в крови и моче, снял медный шлем с окулярами и вгляделся в его мокрые от слез глаза. Это был крепкий, бледный мужчина, с выбритой наголо головой. На мерзком лице играла улыбка, выражая неподдельное наслаждение, которое он не стыдился показывать.
— Деревня за болотом, на границе Темнолесья. Один день верхом, до рассвета будешь там, если выехать прямо сейчас. У нас там было что-то вроде лагеря, около пятнадцати человек. Однако, многие покинули стоянку, отправившись вглубь леса. Мы остались вдвоем. — Простонал заключенный, после чего инквизитор достал из сапога изогнутое лезвие, невероятно острое.
— Я дал клятву человеку, не сдержавшему свой обет. Не жди, что я поступлю с тобой иначе. — Заключенный завопил, когда острое лезвие стало медленно срезать символ Легиона, все другие заключенные вздрогнули от ужаса, стараясь не издать и звука. — Или замолчи, или кричи громче! Тебя никто не услышит! Я получу намного больше монет, вернув и символ, и тебя.
— Прошу тебя! У меня дети! — Инквизитор остановился, но продолжал натянуто улыбаться, это больше было похоже на что-то нервное. — Просто знай, что ты сделаешь их сиротами. Инквизитор — просто меч в руках убийц и тиранов.
— Я бы с радостью убил и твоих детей, но за них я ничего не получу. — Резким движением, срезав кусок кожи с символикой, мучитель оскалился. От заключенного были слышны лишь всхлипы. — Вот и все, мой друг. Придет лекарь и сделает все возможное, чтобы ты не умер до рассвета. А завтра я загляну сюда еще раз, после чего тебя отправят в охотничье угодье короля, где ты будешь делать то, что умеешь лучше всего — бежать со всех ног, вспоминая имена всех богов…
Выход из темницы вел в обычный с виду подвал, с той лишь разницей, что находился он в замке. Доступ сюда имели лишь люди, верные инквизиции, их пленные и сам король, но только последний ни разу не спускался сюда. На выходе, сложив руки на груди, стоял инквизитор с длинными каштановыми волосами, собранными назад. Кожа этого человека была белоснежной, ведь он почти не бывал на солнце — откуда взяться загару? Толстая дубовая дверь распахнулась, из нее вышел бледный, словно поганка, шкуродер с нездоровой улыбкой, и измазанными в крови руками и коленями. Настоящий инквизитор окинул своего помощника спокойным взглядом.
— Дело сделано, отправляемся в топи. — Произнес бритоголовый наемник, едва не прыгая от счастья и раскручивая в руках медный шлем. — Там было что-то вроде лагеря, представь себе, более дюжины легионеров, я смогу построить дом из чистого золота!
— Я просил тебя быть гуманнее к заключенным. — Спокойно заметил длинноволосый. — В следующий раз делай так, как говорю, я все еще твой офицер. Но, ты простой мучитель, нанятый инквизицией — сам не знаю, чего от тебя жду. Мелкая вошь на моей ноге, которая копошится в редких волосках. А теперь расскажи, что ты узнал, тугодум?
— Топи, там должен быть еще один легионер.
— Как же мне не по себе от того, что мы убиваем людей без магического дара. — Спокойно произнес старший офицер, не спеша поправив волосы. — Не забывай, что наш враг — магия, но если король хочет кровавый ломоть мяса, он его получит. Поэтому не стоит еще и перчить его, такой энтузиазм неуместен. Они всего лишь люди, а ты получаешь удовольствие, пытая их. Будь ты на месте этих несчастных, я бы с радостью свежевал тебя от восхода до заката.
Спустя четверть часа, ровно в полночь, офицер, не слишком довольный своим новым напарником, был принят главой инквизиции. Он вошел в кабинет, находящийся здесь же, в подземелье, но полностью изолированный. Обстановка помещения поражала роскошью: всюду была дубовая мебель, на стенах — синие и фиолетовые шелка, тут и там стояло множество медных кувшинов. За массивным дубовым столом сидел старик в черном одеянии с бронзовыми заклепками. Он был слеп, белые зрачки смотрели в пустоту. Когда-то его лишил зрения один маг. Ходили слухи, что старец чувствует того, кто находится рядом с ним, различает людей.
— …но почему он? Пусть отныне мы убиваем простых людей, но ведь не на пару с головорезом. С жалким шкуродером! — Продолжал диалог офицер. — Думал, мы набирали их как информаторов и дешевую поддержку, а вы доверяете наши спины наемникам и сумасшедшим. Да, нас учили пытать, заставлять страдать, но впервые вижу, чтобы кто-то из инквизиторов был этому так рад.
— Мы взяли его неспроста. — Пояснил старик. — Среди рядовых инквизиторов ходят слухи, что ты начал сомневаться в праведности дела. Стал более мягким, а про чрезмерную гуманность все только и галдят. Вот мы и решили поставить непредвзятого бойца в качестве наблюдателя за твоей персоной. Он жесток, что хорошо компенсирует твой изъян, который, замечу, был у тебя не всегда. Ибо тут в тебе все души не чают, считают героем инквизиции, а некоторые просто завидуют. — Зная, что куратор не может видеть его, приглашенный отвел глаза в сторону, и посмотрел на деревянный манекен, одетый в офицерскую форму. Это подтверждало, что когда-то, собеседник был такого же ранга, как и он. — Будь осторожен, высказываясь при своем помощнике, он будет докладывать все старшим офицерам и тем, кто метит на место любимчика. Я привел тебя сюда еще ребенком, и можешь не сомневаться в моей поддержке. Но если несколько офицеров проголосуют против тебя — жди казни. И я не смогу препятствовать этому.
— Мне это очень не нравится. — Вздохнул инквизитор.
— Мне тоже, но мы рождены для такой жизни. Не забывай, кем являешься. Видел ли ты мотыльков?
— Да.
— Когда-то, я тоже их замечал. Пока вообще, хоть что-то видел. Суть в том, что мотыльки всегда летят на огонь, нередко сгорая в нем. Им, как и нам, не дано другого выбора. Мы видим свет и летим на него, как чертовы насекомые.
— Это ваше очередное учение о предназначении?
— Да. — Улыбнулся старейшина. — У нас нет имен, у нас нет лиц, все узнают инквизиторов по этим шлемам. Наш облик вызывает опаску у простых людей и ужас у магов. Мы одни из немногих, кто обладает такими изобретениями и навыками, которые в чужих руках не были бы использованы во благо. Король, словно старый лис, исхитрился и отыскал лазейку в законе против магии, придумал нечто неимоверное, заставив инквизицию потакать себе, охотиться на людей, до которых давно никому нет дела. Мол, руническая магия, все же давала что-то, им, бойцам Легиона. Хоть ранее сам же убеждал всех в ее безвредности, называя печати шалостью, оправданной намерениями его сына принести хоть какую-нибудь святость Легиону. Он стар и прощается с рассудком, и пока на троне сидит безумец, который скоро окажется на смертном одре, мы будем убивать и дальше.
— Пусть так, но знайте. Я не нахожу благого умысла в убийстве людей, которые не смогли принять смерть в бою и бежали, часть из них были простыми новобранцами и попросту хотели вернуться домой. К своим матерям, женам, детям. Не будь принц столь самоуверенным, ничего подобного не случилось бы. Черт! Они ведь уже отправлялись домой, война была окончена— легионеры имели право на жизнь.
— Возможно. — Согласился старик. — Но не вздумай сказать об этом на улицах города. Слухи расходятся быстро, и это касается всего. Не хватало инквизиторской головы на плахе. — Замолчав, старик нащупал на столе какой-то свиток. — Гонец принес мне весть, что на прошлой неделе в каком-то лесном городке орден наших не столь приветливых соседей уничтожил почти все население. — Проведя пальцем по рельефному шрифту, куратор словно перечитывал его. — Что это, если не демонстрация силы? Поэтому будь осторожен, если рыцари все еще там, это может быть военная вылазка, и мы как солдаты короны тоже окажемся под огнем изменников. Враг не пощадил даже детей, городок словно вымер. Лесорубы, простые трудяги.
— Я слышал, что это сделал орден Пламени. Говорят, они любят и лелеют магию, хоть сами с ней не в ладах, верно? Не можем искоренить волшебство — защитим, пусть все думают, что так и надо.
— Вроде того.
— Это может быть мне на руку. — Задумался инквизитор. — Когда разойдутся вести о новом сезоне охоты на Легион, дезертиры, словно крысы ринутся к границам. Но из-за военного положения кордоны будут перекрыты. А значит, у них останется только два выхода: попытаться пересечь горный хребет за землями Темнолесья или уйти по воде. В порт никто не сунется, даже слабоумному ясно, что там будут расставлены посты инквизиции и королевской армии. Не говоря уже о кораблях, флот блокирует все судна, включая торговые. Столь агрессивное выступление против магов, мы сможем оправдать реакцией со стороны ордена, который в них души не чает.
— Ты всегда был самым прилежным и смышленым учеником. — Со всем радушием произнес старик. — Я отдал приказ некоторым инквизиторам отправляться в портовые города и думал, что ты займешься горами. Все равно ведь направляешься в ту сторону. Но не переживай, в горы идут еще отряды. Шесть десятков инквизиторов, из них три офицера, кроме тебя. Сколько шкуродеров — никто не считал, пропадет пару человек и дело с концом, используйте их как мясо.
— Мясо? — Натянуто улыбнулся он. — Как расходный материал? Да я с радостью, своего вообще в первую очередь брошу на амбразуру, даже рад, что об этом зашла речь. Может ли резня в городке лесорубов привести к войне?
— В политике, очевидно да, военного положения не избежать. А касательно магов: их и так не признают, а после такого, что сделали их защитники у нас в стране — значимость инквизиции возрастет, и она получит еще больше золота от короны. Ты как всегда прав, сынок.
— Никогда не был в Темнолесье.
— Темнолесье — это небезопасное место, но я уверен, что ты справишься. — Куратор замялся, судорожно комкая свиток с донесениями. — Я просто старик, который теряет хватку. Сегодня — мой финальный выход, словно у актера. Я мотылек, который почти долетел до костра. Скоро мне придется передавать свой кабинет и я хочу, чтобы ты отличился в этом походе, тогда никто не усомнится в моем решении.
— Вашем решении?
— Ты возглавишь инквизицию.
— Я? — Искренне удивился инквизитор. — Есть куда более интересные кандидаты, взять, к примеру, двенадцатого и двадцать четвертого офицера, почему именно я?
— Талант, все дело в твоем потенциале. Я боюсь, что стану последним куратором, следящим только за соблюдением традиций и подбором состава. Что, если следующий, кто поведет за собой инквизицию, будет пользоваться новыми знаниями и деньгами, чтобы покорять чужие земли. Создаст анклав, который станет навязывать свой режим простым людям.
— Это будет легкий старт военной компании. — Согласился он.
— Я желаю тебе удачной охоты. А теперь сходи в оружейный зал и взгляни, какими игрушками мы обзавелись не так давно. К такой операции нужна хорошая подготовка. Эта вылазка не на один месяц, и малыми жертвами тут не обойтись.
Светало, и демонстрация нового оборудования утомляла его все больше. Глаза офицера были полузакрыты, он часто посматривал на небольшую узкую выемку под трехметровым потолком, ожидая узреть, как из нее пробьются солнечные лучи восхода, багровые, нагнетающие уныние при мысли о том, что его ждет. Офицер инквизиции ненавидел это подземелье, он думал, что лучше бы их штаб находился в башне. Суставы ломило от вечной сырости и редкого отдыха. Вокруг стояло еще двадцать бойцов — это будет его подкрепление там, в горах за Темнолесьем. Было бы чудно, если хотя бы десяток из них дошел — подумал он.
Снимать шлем запрещалось, поэтому офицер-инквизитор не выделялся из толпы, он слишком долго шел к своему званию, а поэтому безоговорочно следовал уставу. Снятие шлема — невеликое нарушение, но все же… Просторное помещение, стены которого увешаны факелами и различным оружием: от мечей и топоров, до алебард и обычных арбалетов. В углу, у ящиков, стоял молодой парень, рыжий, полный, было не похоже, чтобы он мог убежать даже от стаи хромых собак — думал офицер, уже ненавидящий его за затянутую речь о том, что он якобы создал шедевр, который обещает показать уже через пару часов. А до наступления этого часа, видимо, собиравшийся кормить окружающих пустяками, вроде рассказов об улучшенной защелки на шлеме или новом покрытия на рукояти персональных серебряных мечей.
— Зачем мы носим медную броню? — Спросил с задором толстяк.
— Чтобы она пропускала через себя магическую энергию! — Выделился боец, а офицер закатил глаза.
— Верно! Выпущенную магом энергию. Но куда она уходит?
— По медным проводам к батарее!
— Да, а зачем? — Радовался инженер инквизиции, ведь он очень долго репетировал перед зеркалом эту сногсшибательную, как ему казалось, речь. Это выводило офицера из себя, ведь инженеру не нужно было через пару часов отправляться в поход, который обещает стать самым опасным за последнее столетие.
— Чтобы зарядить перчатку, надетую на нас. — Вмешался офицер. — А затем пропустить такой же разряд, только в десять раз мощнее, способный сжечь или разорвать на куски сердце выродка. Неизвестно, что с ними происходит, но засранцам сразу приходит конец. Как правило, маг успевает обделаться. — В зале наступила гробовая тишина. — Ты столько времени распинаешься, толкая речь о своем недопонятом гении. А на рассвете я и другие бойцы выдвигаемся, чтобы устроить настоящий геноцид, не только магам, но и бывшим воинам. Это отчаянные рубаки, способные справиться с более серьезными противниками, чем ребята, стоящие сейчас за моей спиной. Им будут к хрену лысому все твои примочки! Поэтому ублажи мои потребности и наконец-то покажи, что именно мешает мне пойти вздремнуть часик до мобилизации! — Инженер, нахмурив густые брови, полез в ящик, сначала вытащил батарею, которую можно было носить на спине наподобие рюкзака, затем подсоединил идущие от нее провода к перчатке, которую спешно надел. Не проронив ни слова, дабы не злить нервного офицера, инженер обиженно достал из ящика, набитого сеном, некое подобие ружья. Это было почти метровое оружие, внешне схожее с огнестрельным мушкетом из меди с деревянной рукоятью. Стержнем служила продолговатая стеклянная колба с тонкими металлическими проволоками, свернутыми в пружину.
— Это, уважаемый офицер, практически, как перчатка, с той лишь разницей, что подходить к магу не требуется. Чтобы, как вы выразились, разорвать сердце, достаточно метко выстрелить. Порох и свинец для этого не нужны, оружие заряжается от рюкзака.
— Впечатляет. — Цинично вздохнул офицер-инквизитор, нарушив молчание зала. — Но как это поможет нам против легионеров? Прикажешь таскать с собой пленного мага и периодически просить его подзарядить твое чудо-ружье? Что-то вроде такого, мол, дружище, трахни меня молнией — мне нечем стрелять? Или мне может носить с собой два ружья? На всякий случай.
— Ваша ирония тут неуместна, офицер. — Обиделся рыжеволосый инженер. — Мои коллеги создавали нечто подобное годами, чтобы обезопасить наших людей от воздействия магии. Знали бы вы, сколько времени ушло на то, чтобы сделать это оружие точным.
— Возможно, но сделали ли вы его безопасным?
— Оно безопасно в большинстве случаев.
— Оно безопасно в большинстве случаев? — Иронично и переспросил собеседник, забросив каштановую гриву назад. — Мало того, что наша одежда отлично поглощает энергию магов, но не способна защитить даже от ржавого кортика, так еще и ружье, которое в большинстве случаев поможет тебе, а не убьет. Отлично! Вдумайся только, как это звучит: вот вам палка, из нее можно стрелять, если повезет, а повезет почти наверняка.
— Мы проверяли на истощенных магах, заключенных в темницах. Это действительно смертоносное оружие, которое может покалечить не хуже обыкновенного огнестрельного ружья. Если силы заряда достаточно, урон от выстрела будет не меньше, чем от гаубицы.
— Неужели батарея не раскаляется от такого заряда? Она же оставит ожоги. — Не сдержав эмоций, инквизитор нахмурил брови. — Шедевр.
— Да, согласен. Было не совсем безопасно пользоваться нестабильным оборудованием на протяжении стольких лет, но все не так плохо. — Оправдывался он.
— На моих глазах, один новичок скончался, даже не поняв, что его убило. Он поглотил слишком много энергии. Так вышло, что на одном из первых боевых заданий, ему попалось сразу трое волшебников. Честно признаться, маги шторма больше всего перегревают батареи. И его снаряжение просто взорвалось. А ведь он радовался, смеялся, когда противники пытались убить его, инквизитору было все равно, но веселье длилось недолго. Мы так и не собрали его позвоночник. — Пояснил офицер, на что другие отреагировали синхронным монотонным перешептыванием. — Хлопок, звон в ушах, а потом пришлось с отвращением переступать куски его легких на лесной тропинке.
— Мы использовали более стабильные материалы для создания батареи. Такого более не должно повториться, скорее всего, разорвет энергетическое ружье. — Инженер бережно похлопал ладонью по своему творению, наблюдая, как на сонливом лице офицера расползлась улыбка.
— Лишиться рук вместо хребта. — Начал хлопать в ладоши офицер, качая головой и с улыбкой осматривая своих соратников. — Это действительно прогресс, друзья, поблагодарим наших инженеров, ведь теперь, мы будем с целой спиной, правда, почесать ее будет нечем. Но ведь это не страшно, да, друзья мои?
— Самое ужасное, что может случиться: от напряжения лопнет стекло цилиндра и заденет глаза. Вам, кажется, выдают медные шлемы для их защиты, а окуляры с линзой помогут этого избежать, если пользоваться ими, конечно же. Кажется, мы и их делаем, точно, мы! Вы, нам, инженерам, должны, как купцы страже. Взять только ваши шлемы, которые боятся увидеть маги всей нашей проклятой страны. Тут вам и фильтры от ядовитых веществ, и линзы, незаменимые в ночных вылазках, а стиль исполнения какой! Я показал Вам оружие, которое явно опережает свое время, а вы кривите мины и воротите носы.
— Не хотел вас обидеть, но я слишком устал, чтобы по достоинству оценить изобретение. Я не боюсь будущего, просто мне не дают покоя мысли, сколько нас сложит головы в этом рейде, а сколько сгинет в Темнолесье? Простите, но меня трудно чем-либо порадовать, не сегодня уж точно. Сколько экземпляров ружья вы сделали?
— Энергетического ружья! — Поправил толстяк. — Не так много, как хотелось бы. Некоторые ресурсы очень редкие и открыты нашими рудокопами не так давно. Вот этот черный кусочек металла на конце, вместо ствола еще не имеет названия, но мы обнаружили, что он проводит через себя энергию лучше любых других веществ. Своеобразная линза, собирающая внутри энергетический луч, направляет его, куда нужно стрелку. Ружья будут выданы каждому десятому инквизитору.
— Энергетические ружья! — С улыбкой поправил офицер, воодушевив толпу.
Темнолесье — Самый большой лес Нортленда, известный своими необычайно высокими деревьями. Со всех сторон он окружен труднопроходимыми горами и болотами. Населяющие его преступники и головорезы стали главной причиной, по которой об этих местах слагают легенды, часто противоречащие друг другу. Еще одной особенной чертой Темнолесья можно считать тянущиеся вдоль него горы, которые являются своеобразной границей между двумя враждующими странами, и этот рубеж не нуждается в обороне — обитатели леса сама по себе защита, работающая в обе стороны. Офицер инквизиции не мог сомкнуть глаз, зная, что утро наступит через час, через два будет пора собираться, а через три он уже окажется на пути к топям, а затем и Темнолесью.
Следовательно, не будет возможности поесть перед мобилизацией, что лишь увеличит степень его усталости. Встав с кровати в своей подземной спальне, он босиком прошел к письменному столу, ступнями ощущая холод камня. Тусклый свет наступающего утра проходил сквозь щель под низким потолком. В такой комнате жил каждый офицер, а солдат селили этажом ниже, в общем помещении, куда не проникал солнечный свет. Он обитал там давно почти десять лет назад, но и сейчас не может забыть мерзкий запах пота, стоявший в казарме. Худощавое лицо, обрамленное каштановыми волосами, отразилось в зеркале. По всему телу — старые точечные синяки, симметрично размещенные на плечах, ребрах и груди.
— Как меня зовут? — Полушепотом привычно спросил офицер. Он не помнил своего детства, лишь тренировки, тренировки, тренировки. Но был момент, который не выходил у него из головы день изо дня. Он закрыл глаза, пропуская его через свою память, снова и снова. Ему было шестнадцать лет. Он молод, инквизиторы запускают его с серебряным мечом в камеру для узников, где находились два мага, старые женщина и мужчина. Несмотря на то, что они знали: он пришел, чтобы их убить и пройти свой экзамен, отчего-то радовались.
— Мы любим тебя. — Твердили они в унисон, понимая, что собственный сын сейчас убьет их. Инквизитор винил себя, винил их, но не мог обвинить инквизицию. Сомнения в своем ордене и начались после того, как он понял, кем были те люди. Почему я не осознал всего это раньше, еще тогда? — Мучил он себя. Что я наделал? Внутренние противоречия душили его каждую ночь, но стоило ему выйти к другим инквизиторам, и он превращался в человека, преданного своему делу. Раздался стук, офицер смахнул скупую слезу и повернулся к двери.
— Эй! Зануда, ты спишь? — Послышался голос. Слова принадлежали шкуродеру, его напарнику, отчего страдание на лице инквизитора вмиг сменилось гневом. Больше чем этого изверга он ненавидел лишь себя.
— Убирайся! Мать твою! Живо! — Выругавшись что-то про себя, офицер схватил свой меч и швырнул в дверь, но он наполовину встрял в древесину.
— Черт, ладно! — Крикнул удаляющийся по коридору голос, в котором была нотка удовольствия. Наемнику нравилось выводить из себя своего напарника, и он это понимал.
Молча подойдя к двери, выдернув меч и отбросив его к постели, офицер сполз спиной вниз по стене, оказавшись на темном полу. Так он просидел довольно долго. Иногда проходящие по коридору стражи с факелами что-то насвистывали. А щель от меча, появившаяся в двери, пропускала лучи света. Пальцами офицер проверял болезненность мелких синяков, которые оставляли доспехи инквизиции, но почему-то от этого страдал только он. В чем же дело? — серебро. Оно не только растворяет магию в воздухе, но и способно притягиваться к источнику энергии. Металл вытягивает силу из магов, так обстоит дело и с ним. Экзамен инквизиции заставил убить родителей — волшебников, от них он унаследовал свои способности, не может быть, чтобы главы ордена не знали об этом — так к чему такой эксперимент? Очнувшись от своих мыслей, офицер понял, что давно не моргал. Сжав глаза двумя пальцами, чтобы уменьшить жжение, он, зашевелил губами.
— Кристофер. — Шепнул он, вот какое имя было под запретом с самого детства, с восьми лет. Услышав шаги, он вскочил на ноги и открыл двери, к которым сразу подошло двое инквизиторов. — Пора в путь ребята? — Радостно встретил их офицер, тем самым насторожив пришедших. Дверь была приоткрыта ровно настолько, чтобы собеседники не могли его как следует разглядеть.
— Полная мобилизация, мой офицер. У Вас все в порядке?
— Пожалуй, да. Как никогда раньше. — Инквизиторы откланялись и пошли дальше. После того, как они исчезли из виду, в конце коридора офицер увидел выглядывающего шкуродера, с улыбкой смотревшего на него. Подумать только, какое неуважительное отношение с его стороны. Захлопнув дверь, инквизитор потратил всего сорок пять секунд на то, чтобы одеться, обуться, схватить оружие, включая новое ружье, надеть шлем и предстать в коридоре перед шкуродером, который уже ожидал его в полной боеготовности. Пара секунд — так мало, но ровно столько они смотрели друг на друга, устроив настоящую перепалку взглядами, противнику это занятие показалось слишком затянувшимся. Взгляд офицера был не такой как раньше, в нем читалось не презрение, а нечто другое.
— Хорошее настроение? Твое девичье лоно перестало кровоточить? — Промолвил шкуродер, ожидая, что другие инквизиторы, стоящие позади, поддержат его и тоже подшутят над офицером. Ведь когда он говорил с ними пару минут назад, они яро поддерживали его в том, что инквизитор стал мягкотелым, вовсе не таким, как раньше.
— У тебя гнилое нутро. — Процедил инквизитор сквозь зубы, после чего вмиг оказался перед наглецом. Схватив шкуродера за воротник, вспомнивший свое имя Кристофер, прижал наемника к стене коридора, тем самым напугав пару его сторонников. — Знай свое место, выродок. Что же тебя так изменило, превратило в настоящую мразь? Блуд твоей матери или запойное пьянство отца? Не смей говорить со старшим по рангу в таком тоне! Что пережало тебе мозги? Дай мне еще хоть один повод, хоть малейшую причину усомниться в твоей лояльности к своему офицеру, а именно ко мне, и я побью рекорд того, о ком ты так часто вспоминаешь.
— Измаил? — Неуверенно спросил шкуродер, все ожидая, что за него кто-то вступится.
— Именно он, великий мастер пыток. Ты сомневаешься во мне, а вот я в своих навыках — нет.
— Нет, я просто…
— Молчи, мразь! — Перебил офицер, сжав его воротник так, что шкуродер больше не мог дышать. — Еще хоть раз сделай то, что я тебе не приказывал, и ты узришь настоящий гнев пса инквизиции. Так вы меня называете за спиной? Очень тебя прошу, дай повод: хоть что-то, что позволит мне сделать с тобой абсолютно негуманную вещь. — Другие инквизиторы сделали пару шагов назад, а офицер бросил шкуродера на пол и ударил его коленом в бровь, послышался хруст, на скулу хлынула кровь, попутно заливая левый глаз.
— Черт! — Простонал шкуродер, сползающий по стене и придерживающий бровь.
— А вы двое… — Обратился он стоящим позади инквизиторам. — Вы видели? Видели как он врезался в стену, засмотрелся куда-то. У него просто ужасная координация, как только его взяли в инквизицию.
— Разумеется, все было так, как вы сказали. — Согласился один из них.
— Нужно аккуратнее ходить. — Добавил второй, сглатывая слюну.
— Да. — Весело процедил Кристоф. — А теперь оттащите эту соплю к лекарю, пусть зашьют бровь, а если хватит ниток, то и рот тоже. Нам скоро выступать, а он тут разлегся, как под трактиром.
Рассвет только наступал. Зевак во внутреннем дворе не было, только инквизиторы — совсем не так, когда на охоту или войну выдвигалась королевская гвардия, тогда многие пришли бы, чтобы провести героев в бой — сейчас все обстояло иначе. Инквизицию в народе не любили. Около сотни воинов верхом на черных скакунах ждали приказа, построившись в боевом порядке. На деревянный помост вышел лидер инквизиции, тот самый слепец. Он не мог ничего видеть, но знал, что король смотрит с балкона своей спальни на то, как срабатывает его хитрый механизм. Ему не очень нравилось то, что сейчас придется сказать, но корона, как всегда, знала, на что надавить.
— Инквизиция! — Воскликнул старик, возводя руки к небу. — Сегодня мы идем на охоту не только на зверя в сердцах одержимых людей… — Он неслучайно отозвался о магах именно так, все узнали эту строку из Писания, именуемого догматом инквизиции. — …но и на людей, предавших корону. Как сказал правитель, именно магическая печать побудила их к бегству и предательству! Назначенные заранее группы пойдут в двух направлениях. Полсотни отправятся для удержания портов и курирования городской стражи, проверки блокад, а другая половина устроит засаду в Темнолесье, на горном перевале. Отправляйтесь в путь и возвращайтесь безымянными героями.
Колонна инквизиции сорвалась с места, воинам не нужны были никакие почести, например: медленно проехаться через столицу, чтобы все успели с ними попрощаться и забросать цветами, выкрикнув несколько раз какую-то нелепую фразу. Они галопом пронеслись по улицам и выехали в заранее открытые ворота. Никто не задерживал на инквизиторах взгляд, никто не махнул платком: их просто проигнорировали. Развилка перед столицей заполнилась всадниками, которые разделились на группы, после чего каждый поехал своей дорогой. Все знали — куда, все знали — зачем.