- Мисс Черрел, - вполголоса сказал Халлорсен, - мне бы хотелось, чтобы вы просмотрели мою книгу и отметили те места, где я, по-вашему, несправедлив. Я писал эту книгу, когда все во мне еще кипело.
- Не пойму, какая сейчас от этого польза.
- Если хотите, я выброшу эти места из второго издания.
- Как это мило с вашей стороны, - ледяным тоном произнесла Динни, - но сделанного не воротишь.
Халлорсен понизил голос еще больше:
- Я просто в отчаянии, что вас огорчил.
Динни словно обдало волной самых противоречивых чувств! - досады, торжества, холодной мстительности, иронии.
- Вы огорчили не меня, а моего брата.
- Это можно исправить, если взяться за дело всем вместе.
- Не знаю. Динни поднялась.
Халлорсен тоже встал и поклонился, когда она шла к двери. "Ну до чего же вежлив", - подумала Динни.
Все утро она провела в укромном уголке парка, скрытом со всех сторон живой изгородью из тисовых деревьев, за чтением дневника Хьюберта. Солнце пригревало вовсю, а жужжание пчел над цинниями, пентстемонами, мальвами, астрами и сентябрьскими маргаритками навевало покой. В этом мирном убежище она снова почувствовала, как ей не хочется выставлять напоказ душевные переживания Хьюберта. В дневнике не было нытья или жалоб, но Хьюберт писал о физических и моральных муках с откровенностью, не рассчитанной на посторонних. Изредка сюда доносились звуки выстрелов; облокотившись на изгородь, Динни посмотрела в поле.
Чей-то голос произнес:
- Вот ты где!
За изгородью стояла тетя Эм с двумя садовниками; широкие поля ее соломенной шляпы свисали до самых плеч.
- Я сейчас обойду изгородь, Динни. Босуэл и Джонсон, можете идти. Мы займемся портулаком после обеда. - Она посмотрела на Динни из-под полей своей шляпы. - Это с Майорки, - так хорошо защищает.
- Но почему Босуэл и Джонсон {Джонсон, Самюэль (1709-1784) - английский писатель; Босуэл, Джеймс (1740-1795) - его биограф.}, тетя?
- Босуэл у нас давно; дядя долго искал, пока не нашел Джонсона. Теперь он заставляет их ходить только вместе. А ты тоже поклонница доктора Джонсона, Динни?
- По-моему, он слишком часто употреблял слово "сэр".
- Флер взяла мои садовые ножницы. А это что у тебя?
- Дневник Хьюберта.
- Грустно?
- Да.
- Я приглядывалась к профессору Халлорсену, - за него надо взяться.
- Начни с его нахальства, тетя Эм.
- Надеюсь, они подстрелят хоть несколько зайцев, - сказала леди Монт, всегда хорошо иметь про запас заячий суп. Уилмет и Генриетта Бентуорт уже поспорили.
- О чем?
- Понятия не имею, - не то насчет парламента, не то насчет портулака; они только и знают, что спорят. Генриетта столько времени провела при дворе!
- А это плохо?
- Она славная женщина. Я люблю Ген, но она так кудахчет. Что ты будешь делать с этим дневником?
- Покажу Майклу и спрошу его совета.
- Никогда не слушай его советов, - сказала леди Монт, - он славный мальчик, но ты его не слушай; у него странные знакомства - издатели и тому подобное.
- Потому-то мне и нужен его совет.
- Спроси Флер, она умница. У вас есть такие циннии в Кондафорде? Знаешь, мне кажется, что Адриан скоро свихнется.
- Тетя Эм!
- Он такой рассеянный; и от него остались кожа да кости. Конечно, мне не следует этого говорить, но, по-моему, пусть берет ее поскорее.
- Я тоже так думаю, тетя.
- А он не хочет.
- Может, не хочет она?
- Оба они не хотят; вот я и не знаю, как тут быть. Ей же сорок.
- А сколько дяде Адриану?
- Он у нас самый маленький, если не считать Лайонела. Мне пятьдесят девять, - решительно заявила леди Монт. - Я-то помню, что мне пятьдесят девять, а твоему отцу шестьдесят! Твоя бабушка, верно, очень тогда торопилась, рожала нас одного за другим. А как ты смотришь на то, чтобы рожать детей?
Динни спрятала смешинку в глазах.
- Что же, для женатых, пожалуй, неплохо - в меру, конечно.
- Флер ожидает второго в марте; скверный месяц... так неосторожно! А когда ты собираешься замуж?
- Когда отдам кому-нибудь свое юное сердце, - никак не раньше.
- Вот это разумно. Только не за американца. Динни едва не вспылила, но улыбнулась.
- Зачем, скажи на милость, мне выходить за американца?
- Ничего нельзя знать заранее, - сказала леди Монт, срывая увядшую астру, - все зависит от того, кто тебе подвернется. Когда я выходила замуж за Лоренса, он мне все время подвертывался.