Джин подняла на него глаза и подумала: "Ну, заблеял, старый козел". И протянула ему руку.
- Как мило с вашей стороны, что вы меня приняли.
- Ну, что вы!
- Я хотела сообщить вам о моей помолвке с Хьюбертом Черрелом; помните его сестру? Она была у Монтов. Вы слышали об этом нелепом требовании выдать его боливийским властям? Глупее ничего не придумаешь, - ведь он стрелял, защищая свою жизнь; у него страшный шрам, он может показать вам его в любую минуту.
Лорд Саксенден пробурчал что-то невнятное. В глазах у него появился холодок.
- Вот я и хотела вас просить положить этому конец. Я знаю, вы все можете.
- Я? Ничуть... вы ошибаетесь.
Джин улыбнулась.
- Конечно, можете. Все это знают. А для меня это так важно...
- Но тогда, в тот вечер, вы еще не были помолвлены?
- Нет.
- Как это вы так вдруг?
- А разве не все помолвки происходят вдруг?
Она, видимо, не представляла себе, какой удар нанесли ее слова этому пятидесятилетнему человеку, который вошел сюда с робкой надеждой, что покорил это юное существо; но она все же поняла, что чем-то разочаровала его, да она и сама, кажется, разочаровалась в нем. Лицо его приняло вежливое, настороженное выражение.
"Ну и бестия", - подумала Джин. Тон у нее сразу стал другим, и она сухо заявила:
- В конце концов капитан Черрел - кавалер ордена "За особые заслуги". Неужели англичанин бросит в беде англичанина? Особенно если учился с ним в одной школе...
Даже в этот миг крушения иллюзий этот мастерский выпад произвел впечатление на бывшего "Зазнайку Бентхема".
- Вот как! Он тоже из Харроу?
- Да. И вы знаете, как трудно ему пришлось в экспедиции. Динни читала вам отрывки из его дневника.
Лицо лорда побагровело, и он сказал с непонятным для нее раздражением:
- Вы, юные дамы, должно быть, полагаете, что мне больше нечего делать, как вмешиваться в чужие дела. Выдача лиц, обвиняемых в преступлениях, - дело судебное.
Джин взглянула на него сквозь ресницы, и несчастный лорд дернулся, словно хотел спрятать голову под крыло.
- Что я могу сделать? - проворчал он. - Меня и слушать не будут.
- Попробуйте, - возразила Джин. - Есть люди, которых всегда слушают.
Глаза у лорда Саксендена стали совсем рачьими.
- Вы сказали, что у него есть шрам. Где? Джин закатала левый рукав.
- Отсюда до сих пор. Он выстрелил, когда тот человек снова на него набросился.
- Гм!
Он не сводил глаз с ее руки, потом опять глубокомысленно хмыкнул; наступило молчание, и Джин спросила:
- А вам было бы приятно, если бы вас выдали как преступника, лорд Саксенден?
Он нетерпеливо махнул рукой.
- Это вам не шутки, это - государственное дело, моя милая.
Джин снова на него поглядела.
- Неужели вы хотите меня уверить, будто у нас не пользуются протекцией?
Он рассмеялся.
- Приходите пообедать со мной в ресторане Пьемонт... когда? Послезавтра... нет, через два дня, и я вам скажу, удалось ли мне что-нибудь сделать.
Джин отлично знала, когда надо поставить точку; на приходских собраниях она никогда не затягивала своих речей. Она протянула ему руку.
- Большое спасибо! В половине второго?
Лорд Саксенден кивнул с некоторым удивлением. Молодая женщина отличалась прямотой, и это невольно нравилось человеку, всю жизнь погруженному в государственные дела, где прямоты, как известно, днем с огнем не сыщешь.
- До свидания! - сказала Джин.
- До свидания, мисс Тасборо. Поздравляю с помолвкой.
- Спасибо. Все теперь зависит от вас, правда?
И не успел он ответить, как Джин уже исчезла. Обратно она шла пешком, хладнокровно обдумывая положение. Мысль ее работала трезво, четко, со свойственной ей привычкой во всем полагаться только на себя. Ей нужно повидать Хьюберта сегодня же! Придя домой, она тут же позвонила в Кофейню.
- Это ты, Хьюберт? Говорит Джин.
- Да, дорогая?
- Приходи сюда после ужина. Мне надо тебя видеть.
- Около девяти?
- Да. Люблю. Все.
И она повесила трубку.