- Жаль. Мне нравятся цилиндры, - словно носишь на голове символ утраченных идеалов. Вы, кажется, тоже из родовитой семьи, миссис Черрел. Ваш здешний обычай служить своей родине целыми семьями, от отца к сыну, подает вдохновляющий пример.
- Вот никогда об этом не думала!
- Я беседовал с вашим братом там, в Липпингхолле, и он сказал, что у вас в семье вот уже несколько столетий всегда есть моряк. А у вас, Черрел, говорят, всегда есть солдат. Я верю в наследственность. Это и есть министерство иностранных дел? - Он посмотрел на часы. - Сомневаюсь, чтобы ваш знакомый был на месте. У меня такое впечатление, что все свои дела они обделывают за обедом. Может, нам лучше до трех пойти в парк и поглядеть на уток?
- Я оставлю ему карточку, - сказала Джин. Она быстро вернулась. - Его ждут с минуты на минуту.
- Значит, придет не раньше, чем через полчаса, - сказал Халлорсен. Тут есть одна утка, капитан, насчет которой я хотел бы знать ваше мнение.
Когда они пересекали по дороге к пруду широкую улицу, их едва не сшибли две чуть было не столкнувшиеся машины, - водителей смутил непривычный простор. Хьюберт судорожно схватил Джин за руку. Лицо его под загаром мертвенно побледнело. Машины промчались мимо справа и слева от них. Халлорсен, схвативший Джин за другую руку, сказал, растягивая слова больше обычного:
- Чуть было нас не поцарапали.
Джин промолчала.
- Я иногда задаю себе вопрос, - продолжал Халлорсен, - так ли уж нам нужна вся эта спешка? Как вы находите, Черрел?
Хьюберт пожал плечами.
- Заменив поезд автомобилем, мы, во всяком случае, теряем почти столько же времени, сколько выигрываем.
- Верно, - сказал Халлорсен. - Зато аэроплан действительно сберегает нам много времени.
- Это- вопрос, - мы еще не знаем, что нам принесет авиация.
- Вы правы. Мы сами готовим себе сущий ад. Следующая война дорого обойдется ее участникам. Предположим, что подерутся Франция и Италия, тогда за каких-нибудь две недели не станет ни Рима, ни Парижа, ни Флоренции, ни Венеции, ни Лиона, ни Милана, ни Марселя. Они превратятся в отравленные пустыри. А военные корабли и войска, должно быть, не успеют сделать ни единого выстрела.
- Да. И это отлично известно всем правительствам. Я сам солдат, но никак не пойму, зачем они продолжают тратить сотни миллионов на армию и флот, которые, вероятно, вовсе и не понадобятся. Если будут уничтожены жизненные центры страны, нельзя управлять войсками и эскадрами. Долго ли продержатся Франция и Италия, если будут отравлены газами их крупнейшие города? Англия и Германия наверняка не продержались бы и недели.
- Ваш дядя, хранитель музея, говорит, что при нынешних темпах человек скоро снова превратится в рыбу.
- То есть как?
- Очень просто! Эволюция видов - от рыб к пресмыкающимся, птицам и млекопитающим - пойдет теперь обратным ходом. Мы снова становимся птицами, скоро будем ползать и пресмыкаться, а в конечном счете, когда суша станет необитаемой, вернемся в море.
- Почему бы всем сообща не запретить войну в воздухе?
- Как ее запретишь? - сказала Джин. - Государства не доверяют друг другу. К тому же Америка и Россия не входят в Лигу Наций.
- Мы, американцы, согласились бы ее запретить. Но наш сенат - вряд ли.
- Ох, уж этот ваш сенат, - проворчал Хьюберт, - тяжко вам с ним, должно быть, приходится.
- Еще бы! Он совсем как ваша палата лордов до реформы тысяча девятьсот десятого года. Вот эта утка, - Халлорсен показал на птицу, в самом деле непохожую на остальных.
- Я охотился на таких в Индии, - сказал Хьюберт, разглядывая птицу. Она называется... позабыл. Мы сейчас посмотрим на дощечке - я вспомню, как только прочту.
- Нет! - заявила Джин. - Уже четверть четвертого. Наверно, он пришел.
Так и не установив породы утки, они вернулись в министерство иностранных дел.
Бобби Феррар славился своим рукопожатием: дернет вверх руку собеседника и бросит ее на весу. Как только Джин водворила свою руку на место, она сразу перешла к делу.
- Вы в курсе этой истории с требованием выдать моего мужа, мистер Феррар?
Бобби Феррар кивнул.
- Вот профессор Халлорсен, который возглавлял экспедицию. Хотите взглянуть на шрам, который остался у моего мужа?
- Очень хочу, - процедил сквозь зубы Бобби Феррар.
- Покажи, Хьюберт.
Несчастный Хьюберт снова закатал рукав.
- Как нельзя лучше! - сказал Бобби Феррар. - Я говорил Уолтеру.
- Вы его видели?
- Меня просил об этом сэр Лоренс.
- Что же сказал Уол... министр внутренних дел?
- Ничего. Он видел Зазнайку, но он не любит Зазнайку и поэтому подписал ордер на Боу-стрит {Улица в Лондоне, где находится главный полицейский суд.}.
- Как? Значит, его арестуют?
Бобби Феррар кивнул, разглядывая свои ногти.
Молодожены переглянулись.
Халлорсен угрюмо спросил:
- Неужели на них нельзя найти управу?
Бобби Феррар покачал головой; глаза его стали круглыми.
Хьюберт поднялся.
- Жаль, что я доставил всем столько хлопот. Пойдем, Джин!
С легким поклоном он повернулся и вышел. Джин последовала за ним.
Халлорсен и Бобби Феррар остались вдвоем.
- Никак не пойму вашей страны, - сказал Халлорсен. - Что еще нужно было сделать?