Когда отец рассказал ему всю историю, у Майкла сразу побагровели уши и вытянулось лицо.
- Ты ведь его знаешь лучше нас, - сказал в завершение сэр Лоренс. - Что ты об этом думаешь?
- Как мне ни грустно, но я не удивлюсь, если это правда. И для него в таком поступке, пожалуй, нет ничего противоестественного. Однако никто этого не поймет. Чудовищная история, папа, тем более что в нее замешана Динни!
- Прежде чем терзаться, давай-ка выясним, правда ли все это. Ты можешь у него спросить?
- Когда-то мог, и без труда.
Сэр Лоренс кивнул:
- Знаю, но ведь все это было так давно... На лице Майкла мелькнула улыбка.
- А я так и не мог решить, знаешь ты об этой истории или нет, хоть и подозревал, что знаешь. Я почти не видел Уилфрида с тех пор, как он уехал на Восток. И все же я бы решился... - Он помолчал, потом добавил: - Если это правда, он, несомненно, рассказал Динни. Не мог же он скрыть такую вещь, собираясь на ней жениться!
Сэр Лоренс пожал плечами:
- Если он трус, почему бы ему не струсить и тут?
- Уилфрид один из самых сложных, противоречивых и непонятных людей на всем белом свете. Нельзя судить его по законам, которые управляют другими людьми. Но если он и рассказал Динни, она ни за что нам этого не скажет.
Отец и сын молча поглядели друг на друга.
- Имей в виду, - продолжал Майкл, - в нем есть нечто героическое. Только проявляется оно не там, где надо. Потому-то он и поэт.
Сэр Лоренс стал пощипывать бровь - обычный признак того, что он принял какое-то решение.
- Ничего не попишешь - надо действовать, люди все равно поднимут шум. Меня не очень волнует, что будет с Дезертом.....
- А меня очень, - сказал Майкл.
- Я думаю о Динни.
- И я тоже. Но ты и тут имей в виду, папа: Динни сама будет решать свою судьбу; не надейся, что нам удастся ее отговорить.
- Это одна из самых неприятных историй, с какими мне приходилось сталкиваться, - задумчиво произнес сэр Лоренс. - Ну так как же, мальчик, кто с ним поговорит: ты или я?
- Придется, видно, мне, - вздохнул Майкл.
- А он скажет тебе правду?
- Да. Оставайся ужинать.
Сэр Лоренс покачал головой.
- Не решаюсь смотреть в глаза Флер, раз мы это от нее скрываем. Разумеется, пока ты с ним не поговоришь, никто не должен ничего знать, даже она.
- Понятно. Динни еще у вас?
- Уехала в Кондафорд.
- А что скажут ее родные? - И Майкл тихонько свистнул.
Ее родные! Мысль о них не оставляла его во время ужина, за которым Флер обсуждала будущность Кита. Ей хотелось, чтобы сын учился в Харроу, потому что Майкл и его отец учились в Винчестере. Мальчика записали в обе школы, и теперь надо было решить, куда он пойдет.
- Все родные твоей матери кончали Харроу, - говорила Флер. - Винчестер, по-моему, уж слишком кичливая и чинная школа. О ее выпускниках никогда даже газеты не сплетничают. Если бы ты не кончил Винчестера, ты бы давно стал любимчиком прессы.
- А ты хочешь, чтобы о Ките сплетничали в газетах?
- Ну да, по-хорошему, как о дяде Хилери. Ты ведь знаешь, что я предпочитаю твою родню по материнской линии, - Черрелов, хотя твой отец тоже очень милый.
- А я как раз думал о том, что Черрелы слишком упрямы и прямолинейны. Военная косточка.
- Это верно, но у каждого из них есть свои чудачества, и к тому же у них вид настоящих джентльменов.
- Мне кажется, ты хочешь послать Кита в Харроу только потому, что эта школа славится игрой в крикет.
Флер гордо вскинула голову.
- А если даже и так? Я послала бы его в Итон, только это уж слишком претенциозно; к тому же я терпеть не могу их бледно-голубую форму.
- Конечно, я пристрастен к моей школе, поэтому решай сама. Во всяком случае, школа, которая воспитала такого человека, как дядя Адриан, мне тоже подходит.
- Дядю Адриана не могла бы воспитать никакая школа, - сказала Флер. Он пришел к нам прямо из палеолита. Но Черрелы - самая древняя ветвь в роду у Кита, и я хочу вывести в нем их породу, как сказал бы Джек Маскем. Кстати, я встретила его на свадьбе Клер, и он приглашал нас приехать к нему в Ройстон поглядеть его конный завод. Мне было бы интересно туда съездить. Джек выглядит как реклама охотничьего костюма; всегда очень элегантная обувь, при этом удивительное умение сохранять непроницаемый вид.
Майкл кивнул.
- Джек - монета такой превосходной чеканки, что она почти перестала быть монетой.
- Напрасно ты так думаешь. Металла там еще сколько угодно.
- "Соль нации"... Никак не могу решить: в похвалу это говорится или в осуждение. Черрелы - лучшие представители своей касты, они не так чопорны, как Джек; но и глядя на них, я всегда чувствую, как много есть еще на свете такого, что им не снилось и во сне.
- Ну, дорогой, ведь не всякий может похвастаться христианским всепрощением!
Майкл бросил на нее пристальный взгляд. Но потом подавил желание сказать колкость и спокойно продолжал:
- Да, мне трудно сказать, где предел терпимости и сострадания.
- Вот тут мы куда умнее вас, мужчин. Мы ждем, чтобы предел обозначился сам собой; и полагаемся на свою выдержку. А бедняжки мужчины на это не способны. К счастью, в тебе есть что-то женственное. Поцелуй меня. Осторожно, Кокер иногда бросается. Значит, решено: Кит поступает в Харроу.
- Если к тому времени еще будут существовать такие школы, как Харроу.
- Не говори глупостей. Наши школы - вещь куда более вечная, чем любое созвездие. Вспомни, как они процветали во время войны.
- Во время будущей войны они процветать не будут.