- Ну и слава богу! Мне было бы так неприятно, если бы ты попала в газеты!
- Мне тоже, тетя.
- Флер попала в газеты за клевету.
- Я помню.
- Как называется эта вещь, которая летит обратно и по ошибке попадает в тебя?
- Бумеранг?
- Я так и знала: что-то австралийское. Но почему у них такой странный акцент?
- Понятия не имею.
- А кенгуру? Блор, налейте мисс Динни еще!
- Спасибо, тетя Эм, больше не хочу. Можно, я пойду вниз?
- Пойдем вместе. - И, поднявшись, леди Монт поглядела на племянницу, склонив голову набок. - Дыши поглубже и ешь сырую морковку. Охлаждает кровь. А почему Гольфстрим, Динни? Какой это гольф?
- Мексиканский, дорогая.
- Я читала, что откуда-то оттуда приходят угри. Ты куда-нибудь идешь?
- Я жду телефонного звонка.
- Когда они произносят "гр-р-р-рустно", у меня начинают ныть зубы. Но девушки там милые. Хочешь кофе?
- Ужасно!
- Кофе помогает. Не так расклеиваешься.
"Тетя Эм гораздо проницательнее, чем кажется!" - подумала Динни.
- Влюбляться куда хуже в деревне, - продолжала леди Монт, - там кукушки. Кто-то мне говорил, что в Америке их не бывает. А может, там не влюбляются? Дядя, наверно, знает. Когда он вернулся оттуда, он мне рассказывал историю про какого-то "папашу из Ну-у-порта". Но это было так давно. Я всегда чувствую, что творится у людей внутри, - вдруг сказала тетка, и Динни стало жутковато. - А куда пошел твой отец?
- К себе в клуб.
- Ты ему сказала?
- Да.
- Ты ведь его любимица.
- Ну нет! Его любимица - Клер.
- Чепуха!
- А у тебя любовь протекала гладко, тетя Эм?
- У меня была хорошая фигура, - ответила та, - пожалуй, ее было многовато, тогда у нас у всех ее было многовато. Лоренс был у меня первый.
- Неужели!
- Если не считать мальчиков из хора, нашего конюха и двух-трех военных. Был такой капитан небольшого роста с черными усиками. Некрасиво, когда тебе всего четырнадцать?
- Дядя ухаживал, наверно, очень чинно?
- Нет, у дяди был ужасный темперамент. В девяносто первом году. Тогда тридцать лет не было дождя.
- Такого, как сейчас?
- Никакого, но я только не помню где. Телефон!
Динни схватила трубку перед самым носом дворецкого.
- Это меня, Блор, спасибо.
Она подняла трубку дрожащей рукой.
- Да?.. Понимаю... спасибо, Стак... большое спасибо. Блор, вызовите мне, пожалуйста, такси.
Она подъехала к картинной галерее напротив дома Уилфрида, купила каталог, поднялась наверх и подошла к окну в верхнем зале. Делая вид, будто внимательно изучает номер 35, который почему-то назывался "Ритм", она не спускала глаз с двери на той стороне улицы. Отец еще не мог уйти от Уилфрида, - с тех пор как ей позвонили, прошло всего семь минут. Очень скоро, однако, она увидела, как он вышел из дома и зашагал по улице. Голова его была опущена; лица Динни не видела, но могла себе ясно представить его выражение.
"Жует усы, - подумала она, - ах ты мой бедненький!"
Как только он завернул за угол, Динни сбежала вниз, быстро перешла улицу и поднялась на второй этаж. Перед дверью в квартиру Уилфрида она постояла, не решаясь нажать звонок. Потом позвонила.
- Я очень опоздала, Стак?
- Генерал только что ушел, мисс.
- А-а... Можно мне видеть мистера Дезерта? Не надо докладывать, я пройду сама.
- Хорошо, мисс, - сказал Стак.
Право же, ни в чьих глазах она не видела столько сочувствия!
Поглубже вздохнув, она отворила дверь. Уилфрид стоял у камина, опершись на него локтями и положив голову на скрещенные руки. Динни на цыпочках подошла к нему и стала молча ждать, чтобы он ее заметил.
Внезапно он вскинул голову.
- Милый, прости, я тебя напугала! - сказала Динни и подставила ему лицо, полураскрыв губы; она видела, как он борется с собой.
Наконец он сдался и поцеловал ее.