- Почему она ушла от мужа, мисс Черрел?
- Если она не хочет вам сказать, не могу сказать и я. Но я убеждена в ее правоте.
Он несколько мгновений испытующе смотрел на нее.
- Почему-то, - сказал он внезапно, - мне бы хотелось, чтобы на ее месте были вы.
И, взяв понюшку табаку, он обернулся к генералу и сэру Лоренсу.
- Ну, как? - спросил генерал.
Лицо Роджера вдруг стало еще более красноватым.
- Если у нее были достаточно серьезные основания, чтобы уйти от мужа...
- Основания были.
- Папа! - Она, очевидно, не хочет о них говорить.
- Я тоже не стала бы, - негромко заметила Динни.
Роджер пробормотал:
- Однако от этого зависит все.
- Для Крума дело может обернуться серьезно, мистер Форсайт, - сказал сэр Лоренс.
- Безусловно, сэр Лоренс, и в любом случае. Я лучше поговорю с ними порознь. Потом узнаю точку зрения мистера Кингсона и завтра вас извещу. Это вас устраивает, генерал?
- Но этот Корвен меня просто возмущает! - вырвалось у генерала.
- Вот именно! - ответил "юный" Роджер, и Динни показалось, что она никогда не слышала более неуверенной интонации.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Динни сидела в маленькой пустой приемной, перелистывая "Таймс". Тони Крум стоял у окна.
- Динни, - сказал он, оборачиваясь к ней, - не могу ли я хоть чем-нибудь ей помочь? В известном смысле я кругом виноват, но я изо всех сил старался держать себя в руках.
Динни взглянула на его огорченное лицо.
- Не знаю. По-моему, нужно говорить только правду.
- А вы верите в нашего адвоката?
- Пожалуй. Мне нравится, как он нюхает табак.
- А я не верю в эту защиту. Ради чего мучить Клер в суде, если она совершенно невиновна? И какое это имеет значение, если они меня разорят?
- Мы должны как-нибудь помешать этому.
- Неужели вы думаете, я допущу...
- Не будем спорить. Тони. На сегодня хватит! Правда, здесь противно? В приемной у дантиста и то приятней: там хоть есть старые иллюстрированные журналы, гравюры на стенах, и можно привести с собой собаку.
- А курить здесь разрешается?
- Конечно.
- Только у меня очень плохие сигареты.
Динни взяла у него сигарету, и некоторое время они молча курили.
- Нет, какая все-таки мерзость! - сказал он вдруг. - Этому господину придется ведь приехать сюда? Он по-настоящему, наверно, никогда ее ни капли не любил!
- О нет, конечно, любил. "Souvent homme varie, folle est qui s'y fie" {Мужчина часто меняется, безрассудна женщина, доверяющая ему (франц.).}.
- Ну, лучше бы ему со мной не встречаться, - мрачно сказал Крум.
Он вернулся к окну и стал смотреть на улицу. Динни сидела, вспоминая другую сцену, когда двое мужчин все же столкнулись, и их унизительная встреча, похожая на встречу двух разъяренных псов, имела для нее столь трагические последствия.
Вошла Клер. На ее обычно бледных щеках горели красные пятна. - Ваша очередь, Тони,
Крум отошел от окна, пристально посмотрел ей в лицо и направился в комнату адвоката. Динни почувствовала глубокую жалость.
- Уф! - сказала Клер. - Идем скорей отсюда!
На улице она продолжала:
- Знаешь, Динни, уж лучше бы нам быть настоящими любовниками, а то и положение нелепое и все равно никто не верит.
- Но мы верим.
- Да, ты и папа. Но этот кролик с табакеркой не верит, да и никто не поверит. И все же я решила выдержать до конца. Тони я не предам и не уступлю Джерри ни на йоту.
- Давай выпьем чаю, - предложила Динни. - Можно же где-нибудь в Сити напиться чаю!
На людной улице они скоро увидели ресторанчик.
- Значит, тебе не понравился "юный" Роджер? - спросила Динни, когда они уселись за круглый столик.
- Нет, он славный и, кажется, вполне порядочный человек. Должно быть, юристы вообще не способны кому-нибудь верить. Но меня ничто не заставит рассказать о своей жизни с Джерри, я твердо решила.
- Я понимаю Роджера. Ты начинаешь сражение, уже наполовину проиграв его.
- Я не позволю защитникам касаться этой стороны вопроса. Раз мы их нанимаем, пусть делают то, что мы требуем. Отсюда я еду прямо в Темпл, а может быть, и в парламент.