— Даже черта с два! — поправил он со смешком и глянул на меня с легкой опаской чужими холодно-серыми глазами: — Ты в норме? Если я разрежу эти ленточки, эксцессов не будет?
— Эксцессы будут! Если не разрежешь!
— Просто пытаюсь представить, как бы реагировал на твоем месте, ну а так как ты — это я, много чего приходит в голову. Может, сперва снять эту штуку?..
— Разрежь уже эти чертовы ленточки!
— Хорошо, хорошо. — Он вытащил входящий в стандартное снаряжение маленький лазерный «карандаш» и быстро перерезал им прозрачный пластик. Затем на всякий случай осторожно отодвинулся. Интересно, чего он ожидал? Тем более, если был мной. Разве что ощущал неловкость от того, что не раскрывался до самого драматического финала. Спокойно — я бы сам так сделал. Я стряхнул остатки «ленточек» и осторожно потрогал «черную коробочку». Сидела она, казалось, крепко.
— Как, по-твоему, она снимается?
— По-моему, надо просто потянуть.
— По-моему, тоже. — В прошлый раз, когда такое происходило, я был не то чтобы в сознании, но теоретически… Я аккуратно охватился за коробочку и слегка потянул. Эта мелкая скотина сопротивлялась…
— Помочь?
— Разберусь!.. — Я потянул посильнее и зашипел — ощущение было премерзейшее.
— Тащи! — поддержало мое альтер-эго. — Честное слово, вытаскивать катетеры — тоже та еще мерзость!
— Да уж!.. Вдохновляет, спасибо! — Что там кто-то говорил о том, что частицы этой дряни остаются внутри навсегда? Те самые отломившиеся хрупкие щупики, что могут долго ждать своего часа… Впрочем, программа так и не активировалась, они должны быть безвредны.
— Постарайся тащить под прямым углом… — Он нетерпеливо ерзал, порываясь вскочить, но не желая мешать.
— Все! Вытащил! Гадость-то какая… — Тонкие, густые как щетинки в кисти, тянущиеся серебристые нити превратились в прозрачную, вяло шевелящуюся субстанцию, втянувшуюся в черную поверхность и бесследно пропавшую. Меня передернуло.
— И не говори… — поддакнул другой я.
— Ну, теперь, пожалуй, можно поговорить спокойно. Все-таки, каждый из нас многое пропустил. Хотя кое-что из новостей ты уже слышал.
— Да уж. Потрясение — это слабо сказано! Серьезно: Тарси — это Лорелей?
— Узнал совсем недавно. Заглядывали с ней и Нейтом в прошлое их родителей. Познавательный вышел опыт.
— Выходит, Тарси и Нейт тоже знают?
— Нет. Лорелей узнала меня и захотела поговорить лично.
— Это не оттуда у тебя ожог от бластера?
— Не оттуда. Она, оказалось, все еще меня любит, а в прошлое отправилась после моей смерти, чтобы разделаться с моими врагами, похоже, еще до их рождения. Как тебе такое откровение?
«Крейг» сделал большие глаза, и, вместо ответа, одним махом выпил еще одну микрочашечку терро.
— Я до сих пор под впечатлением, с той встречи прошло меньше суток. И с кем таким поделишься?
— Ну, разве что со мной… или с ней, — он кивнул в сторону пребывающей без чувств упрямой леди.
— Вот-вот. А ты, как я понимаю, появился в результате сбоя переноса психоматрицы?
— Да, ты, наверное, думал, что ничего не вышло, или попал в той версии событий в кого-то другого?..
— Ничего из этого. Я перенесся именно в этот самый мозг, но потом благополучно вернулся.
— Понятно. А я застрял. Но узнал об этом только, когда меня разбудили, загрузив программу этого Крейга. Кстати, если что, по нашей старой традиции можно так меня и называть — по имени прикрытия. А то неловко и выйдет путаница.
— Как скажешь.
— Для друзей — Рейнард.
— Хорошо, будем знакомы, — мы шутовски пожали друг другу руки.
— Но как теперь это исправить?.. — вслух подумал я.
— Без понятия, не думаю, что это возможно, — он пожал плечами. — Первым порывом, когда я пришел в чувство, было попробовать вернуться. Как видишь, не сработало. О!.. Не беспокойся, меня это не угнетает, наоборот — ощущение как в старые добрые времена, когда мы путешествовали в виде «чистого разума», поселяясь в ком попало в прошлом. Такая свобода! Почти сам себе завидую, вспоминая, каково было быть тобой последнее время!
— Меня беспокоит, что это тело может быть недолговечным.
— Оно довольно крепкое, не стал бы переживать. Боевых клонов хрупкими не создают.
— Но стартовый возраст — вдвое больше моего.
— И тут неважно — помнишь, мы всегда считали, что на самом деле куда старше, чем кажемся, ведь прожили кучу чужих жизней? Так что разве что — чуть больше гармонии с действительностью. Да и нынешние «вдвое» совсем не то, что пару тысяч лет назад, все равно перспективы такие, до каких, с текущими мировыми тенденциями, мы вряд ли дотянем естественным образом. Похоже, тут просто стада желающих нас прикончить.
— А еще возможность взорваться, — напомнил я осторожно. Не говоря обо всем остальном. Мало ли кто может перехватить управление над этим «филиалом» моей личности?
— Я перехватил управление, — отмахнулся он, улыбнувшись не без самодовольства, в глазах заплясали веселые хвастливые огоньки, — да, не совсем сразу, были поначалу небольшие откаты и рекомбинации в сознании, но загруженная программа совсем не то, что чья-то полноценная память, совершенно на нее не тянет, так что в ней куда легче найти нужное, вся как на ладони. Кто же ожидал, что она будет загружена на не совсем чистый лист? Я довольно быстро обнаружил, что существует способ блокировки всех внешних сигналов — обычно применяется перед последним заданием, когда инструкции даны и их ничто не должно сбить. Я его применил. Очень странный способ — повернуть левый мизинец вокруг своей оси…
— Наверное, то еще ощущение…
— Да тут все ощущения те еще. Но функциональность мгновенно восстановилась и эта блокировка необратима. Так что, скорее всего — ладно уж, оговоримся на всякий маловероятный случай — если я взорвусь, то исключительно по своему желанию. Вдруг когда-нибудь окажется полезным.
— Чертов оптимист.
— Кто бы говорил. Кстати о «чистых листах». Подозреваю, что то, что я застрял, даже не связано с другой версией событий. Скорее тут что-то вроде «осмотического давления». Легкодоступный мозг без собственного сознания, которое обычно оказывает естественное сопротивление. Будь «Пандора» полностью исправна, может, такого бы не случилось, но ей не хватило энергии справиться с ситуацией с обычной корректностью. В итоге копии продублировались. Отправленная «Пандорой» копия твоего сознания намертво прикипела к пустому носителю, став мной, но копию записи она забрать смогла, поэтому ты тоже помнишь, как побывал в той капсуле.
— Помню, — подтвердил я. Мне казалось, что все в его положении довольно жутко, так что большую часть он говорит только, чтобы меня успокоить.
— А экзистенциальными вопросами загружусь как-нибудь попозже, — кивнул он. И снова усмехнулся. — К тому же, не исключено, что в «аварийном порядке» — например, если я все-таки однажды взорвусь, или что там еще может стрястись, моя память наконец благополучно перенесется к тебе! Вот тогда мы повеселимся!
Мы нервно расхохотались и какое-то время не могли успокоиться.
— О, мне кажется, я не сказал главного… — вспомнил я, но из угла донесся невнятный стон и бормотание — Лидина начала приходить в себя. Рейнард, не оглядываясь, поднял со стола бластер и пальнул в ее сторону, она вновь затихла.
— Да? — переспросил он.
— Кхм…
— Ладно, может, пожилой женщине не очень полезно получать столько разрядов подряд, но сущие мелочи, разве что схлопочет мигрень. Чтобы выписать ей «аспирин», даже Фрисби не понадобится, у нас тут подобного добра и так завались, как я помню. А вот слышать то, что ты собирался сказать, ей, видимо, не стоит?
— Верно. Сразу не сообразил, что ты еще не можешь знать. Ведь это настолько… более чем значимо для нас. Я побывал на «Штандарте».
Крейг заметно напрягся, его руки, лежащие на столе, задрожали.
— Правда? Нет, это я так, риторически… Это было неизбежно, знаю…
— Да. В той версии событий все в порядке.
Он тихо выдохнул.
— Хоть что-то…
— Кое-что еще. Ты слышал, как она сказала, что ее корабль перескочил во времени. Судя по всему, так и было. Не только с ее кораблем. Скорее всего, это из-за нашего присутствия.
— Из-за… нас?
Его взгляд неожиданно стал просто жутким. Разве у меня бывает такой? Но чужое лицо всегда накладывает отпечаток.
— Да, — подтвердил я посреди очень зловещего молчания. — Связанные с нами сбои «Пандоры». Но там были и бомбы, и заблокированное управление. — Он осторожно задышал. — Мы с ними справились, а затем корабль «перескочил».
— Перескочил?..
— На год вперед. Целый флагман. Это другая версия событий, но они были очень похожи на настоящих… то есть наших, из нашей версии событий, во всех мелочах. У нас есть надежда. Может быть, мы их еще дождемся.
Несколько секунд он сидел неподвижно, потом запрокинул голову и шмыгнул носом. Если вы никогда не видели, как плачет многофункциональный боевой клон, вы многого не видели в жизни.
— Но мы не можем знать, дождемся ли мы именно их, — прошептал он.
— И это верно тоже…
Еще несколько мгновений оцепенелой паузы, затем я импульсивно вскочил и кинулся к проекционному диску.
— Ладно, пока у нас есть еще несколько минут, — чтобы не поджаривать чей-то мозг и чтобы не упускать самое жизненно важное, — нужно кое-что проверить…
— По-моему, не время прямо сейчас бросаться куда-то в прошлое…
— Нужно проверить, возможно ли это еще вообще.
— Думаешь попробовать спасти «Янус», если еще не наступило замирание?
— Оно наступило сегодня утром.
— Ох… — разочарованно вздохнул Рейнард. Я тоже — засветившиеся линии оставались выцветше-серыми — как глаза нашей, в данный момент бесчувственной, гостьи. Но была одна догадка, и я внимательней присмотрелся к схеме. Удивленно сморгнул и перевел дух, боясь спугнуть удачу. Да! Капелла осталась неподключенной. Если повезет, может быть, у нас еще есть резерв. Ее обычно не стоило подключать в начале — слишком нарушала стабильность, но возвращаться без нее было сложно, а вот сегодня получилось — видимо, все произошло очень быстро, а затем уже энергия иссякла, разобраться подробнее мы просто не успели, да и замирание — вещь, к которой мы привыкли и которую без того ждали каждое мгновение. Что, если подключить Капеллу теперь?
Я так и сделал. Прошло несколько секунд, а затем с тихим растущим гулом линии начали наливаться зеленоватым сиянием, пока еще прерывисто мерцая.
— Что ты сделал? — оживленно спросил Рейнард, тоже приглядываясь к схеме. — А это что такое?
— Капелла. Я присоединил ее позже, чем нас раздвоило.
— Ясно… кстати, помнишь, вот эти узлы, — он указал на них пальцем, — мы подумывали, что будет, если изменить их порядок, энергия не будет поступать ровнее?
— Слушай… отличная мысль! — Когда появилась Капелла, я решил не рисковать лишний раз, оставил все в исходном виде, не решаясь трогать нечто хрупкое, опасался нарушить то, что не до конца понимал, но теперь, когда он напомнил… да черт возьми, если, в конечном счете, где-то когда-то именно я создал эту штуку, может, стоит попробовать рискнуть себе довериться, перестав воспринимать существующее как данность, сомневаясь и осторожничая? Безусловно, информация и способности, которыми обладал тот мифический далекий я, неизбежно должны были отличаться, я не мог обладать ими, как по волшебству, просто потому что они существовали в другом мире, но при чем тут волшебство, если мы так давно заняты изучением имеющегося, не раз все разбирали по косточкам, хоть так до конца и не разобрали? А еще я обладал памятью кучи гениев из прошлого, да, минимум полувековой давности и кажущейся неприменимой в обычной жизни, но давно уже шептавшей свое — почему бы не довериться этим инстинктам? Курица или яйцо — какая разница? Тот я этой памятью не обладал и дойти до всего мог на полвека позже, вот и повод Лорелей удивляться моей молодости, но змея сожрала уже большую часть своего хвоста. Я оглядел схему, обнаруживая повсюду повторяющиеся связки, в которых сомневался. Вот тут — я же всегда считал это лишним, а здесь все стоило переставить…
— Постой, постой!..
Я едва услышал оклик, слишком поглощенный тем, чтобы не упустить вспыхнувший, улегшийся стройно на место, образ. Сноподобное состояние, казалось, усилило сосредоточенность — я проник в нервную систему дворца и «Пандоры»; простая общая связь могла быть заблокирована сколько угодно, она тут была совершенно не нужна. Осторожно принялся распутывать клубок перепутанных нитей. Одна, другая, третья из тысячи… Еще десяток, выравнивание по новому шаблону. Еще одно семейство алгоритмов, и еще, новое правило… Должно быть достаточно. Это не было просто видением. Оказывается, я вполне понимал, что видел и делал. Еще и потому что совершил столько проб и ошибок тут в одиночку. Давно стоило все это переписать, но я вечно находился то в депрессии, то в тревоге, то в спешке, старательно сдерживал себя от опрометчивых действий и самонадеянности, пусть можно было подумать, что не очень-то получалось — но это же только верхушка айсберга! Похоже, выбить этот клин можно было только клином помощнее. Когда все, казалось, было разрушено до основания, сомнения исчезли. «Приведи свои войска в место смерти…». Так что там у нас с «самосбывающимися пророчествами»?
Перезагрузка, мерцающие линии погасли.
— Ты что, решил сам все уничтожить? — напряженно поинтересовался другой я, впрочем, не пытаясь вмешаться. — Понимаю, вселенная в опасности и все такое.
— Посмотрим.
— Слишком хитрые маневры для уничтожения.
— Может, просто спутываю следы, чтобы точно никто больше не разобрался? Пожалуйста, последи, чтобы пока кое-кто не проснулся.
Полминуты мертвой тишины. Затем едва уловимо принялось разгораться мягкое сияние. Не прерывистое, ровное, наполненное, тон привычного гула снизился, превратился в едва слышный нежный шепот, гладкий как скользящий шелк…
— Ого, — сказал другой я. — Я что-то пропустил?
— Совсем немного. Ты же лишь самую малость из прошлого. И это ты напомнил то, что мы оба знали. А потом все как-то сложилось само.
— Может и так. Уверен, что в тебя не вселилось что-нибудь со стороны? С нами все-таки бывает.
— Может и так. Но кажется, все было только из прошлого. Моего прошлого, со всеми ошибками и промахами.
— Уверен, что это работает?
— Уж точно не меньше, чем раньше. И она точно не «замерла». Я будто слышу ее внутри себя. Каждую линию, поток, бегущий импульс… Да, совершенно уверен.
Он посмотрел на меня со странной усмешкой.
— Думаю, все-таки вселилось. Сама «Пандора», машина, питающаяся токами нашего мозга для соединения со всем континуумом, который может быть лишь порождением нашего разума… Кто поспорит, что ты кормил ее чаще всего?..
— Оставим метафизику! — фыркнул я. — Я просто сейчас начну галлюцинировать, если не приму меры!
Отключив проекцию, я полез в ящик стола за свежим пластырем и порцией мощного энергетика, выглядящего как невинная малиновая жидкость, полная золотистых искорок, в прозрачной ампуле. Прощай, здоровый образ жизни! Пусть и обещал себе не употреблять ничего, крепче терро, но ближайшие сутки-двое желательно все-таки пережить. Хотя, конечно, у меня теперь есть замена, но, боюсь, доказывать права на престол, как и все прочие права, моему двойнику будет сложновато, а это может здорово урезать возможности всех, кто нам не безразличен.
Настал мой черед сидеть на краешке стола, задумчиво вертя в руках черную коробочку, в ожидании, когда Лидина, начавшаяся беспокойно шевелиться, придет в себя. Угрожать не собирался, просто не хотелось оставлять этот предмет без присмотра — будто он мог обрести собственную волю, зато хотелось что-то вертеть в руках. Сейчас аппарат совершенно не реагировал на прикосновение к рабочей поверхности. Ему было необходимо бьющееся поблизости сердце, вот тогда он немедленно просыпался, а в иной ситуации оставался просто глухим черным ящиком, инертным и безответным.
Рейнард скрылся в дальней комнатке, помимо прочего — чтобы не смущать нас на первых порах, не отвлекать, не раскрываться раньше времени и не усугублять любой потенциальный риск иным образом, так что мы остались наедине.
Она уже пыталась пару раз открыть глаза, пока безуспешно, я ее не торопил. Наконец, глубоко вздохнув, она их распахнула, бессмысленно поглядела в потолок, по сторонам, и наконец сфокусировала взгляд на мне, еще безучастно.
— Добрый день, — поприветствовал я. — Извините за легкую мигрень, это скоро пройдет. — Я немножко поделился с ней своим заветным малиновым зельем (о да, Фрисби бы не одобрил…), так что знал, о чем говорил.
— Уж конечно, — пробормотала она и, ясное дело, оцепенело уставилась на то, что я держал в руках.
— Не беспокойтесь, не собираюсь пускать его в дело. — Хотя пошутить на этот счет, конечно, мог. — Просто не хочу оставлять там, где его могут найти дети.
— Что произошло?
— Маленькая перемена позиций.
— Где?..
— Не волнуйтесь о вашем друге, он в полном порядке.
Ее пальцы до белизны сжались на подоконниках кресла, а ярость в глазах по взрывоопасности поспорила бы с нитроглицерином.
— Понимаю ваши чувства. Я тоже с утра немного не в духе. А теперь давайте объяснимся. Вы сознаете, что действуете, исходя не из реальности, а параноидальных фантазий?
— Вот только не смей говорить мне!..
— О паранойе? Вам и без меня слишком часто о ней говорили, верно? Нет, погодите, я даже не стану утверждать, что вы совершенно не правы! Вы правы.
Она ответила мне ошарашенным взглядом.
— Просто вы не привыкли к тому, что реальность — множественна. Для вас все однозначно. Причины и следствия будто высечены в камне. Но этот камень — только одно из возможных состояний реальности. Он существует, да. Где-то, когда-то, при определенных условиях, при рассмотрении в особом режиме через нужный светофильтр. Но это мизерный клочок реальности.
— Неужели я вынуждена слушать такой бред?..
— Почему нет? Я же ваш слушал. А теперь объясняю, как выглядит моя реальность. Если бы вы смотрели на нее, как я, вы бы знали, что есть миры, где вы спасаете вселенную, и миры, где ее разрушаете. Есть мир, где вы стали чудовищем, как вы думаете, из необходимости и благих побуждений, и есть мир, где вы бы содрогались от одной мысли о том, чем вы стали. Я видел вас — другую. И больше не могу относиться лишь как к той, кого вижу перед собой.
Она с утомленным видом прикрыла глаза, досадливо морщась.
— Согласен, если бы не был немного раздражен, пожалуй, правда, не стал бы нести подобную чушь, она вам все равно ни к чему, и это тоже только клочок реальности. Вы нашли себе оправдание, все чужие жизни стали для вас лишь расходным материалом. Ведь у вас была цель. Сколько было сопутствующих потерь за все эти годы? Они того стоили? Стоило того, чтобы собственные дети сбежали от вас с ужасом?
— Если это было необходимо!..
— Но вам все равно не удалось, — припечатал я.
Она слегка задохнулась и несколько мгновений беспомощно ловила ртом воздух. Может, я и перегнул палку, но надо было как-то пробить ее непрошибаемую защитную оболочку.
— Где-то, в каком-то мире…
— О, вот теперь вы начинаете мыслить почти как я. Да, где-то в каком-то мире вам удалось убить еще больше невинных, ведь, попробовав, вы уже не могли остановиться. Вы узнали вкус власти, вкус крови, и, если когда-то у вас и была великая цель, она стала только предлогом, может, вы о ней вовсе забыли. Да, думаю, где-то со мной происходит то же самое. Но это не повод повторять подобное здесь, где и пока я еще сознаю, что этого не хочу.
— Значит, ты нашел себе это оправдание?
— Нет. Не нашел.
— Так чем ты лучше?
— Я и не лучше.
Она устало обмякла в кресле.
— Как тебе теперь удобно — ведь официально я уже мертва…
— Думаете, я хочу вас убить?
— Вот только не играй со мной, мальчик! Что еще тебе со мной делать?
— Даже не знаю. Но как, по-вашему, мне потом объяснять это Тарси или Нейту?
— А ты собираешься им что-то объяснять? Ха-ха! — она нервно рассмеялась. — Или хочешь получить разрешение на мое убийство от меня же?
— Первое: да, собираюсь. Второе: нет, не доверяю вашей компетентности!
— Ну а моей? — раздался голос из глубины кабинета. Я вздохнул и обернулся, поглядев на свое альтер-эго с укоризной. Оно слегка приподняло брови и пожало плечами. Кресло заскрипело — Лидина беспокойно заерзала.
— Что, черт побери, происходит? Что с ним? Кто это теперь?..
— А, вы все-таки уловили, что теперь я кто-то другой! — улыбнулся Рейнард, принимая вопрос за приглашение и подходя ближе. — Верное умозаключение. А вот все прочее может быть очень поспешным.
Лидина фыркнула и, прищурившись, перевела взгляд на меня.
— Это тоже ты, да? Ну да, мне ведь не удалось… — проговорила она с горечью.
— Снова совершенно верно, — кивнул Рейнард и тоже присел на краешек стола. — Хотя нет, постойте! Как я могу быть им? Ведь если бы ваш план сработал, его бы уже не было в будущем, чтобы вернуться? А если бы ничего не случилось, откуда бы он знал, что нужно вернуться?
— Прекратите! Оба! — Она свирепо переводила взгляд с одного из нас на другого.
— Безумный мир, не правда ли? — беспечно переспросил Рейнард.
— Решил сыграть в злого полицейского? — поинтересовался я.
— Ну, раз уж ты разыгрываешь доброго…
— Ничего подобного.
— Я тоже. Кто тебе сказал, что со стороны ты выглядишь так уж радужно, кого бы ни разыгрывал? Просто решил, что так будет быстрее вывести беседу из тупика. Сколько бы там времени нам не зарезервировал Такер, оно не бесконечно, а небеса продолжают сыпаться без перерывов на обед. Пора закончить здесь и заняться остальными делами, — он намекающе помахал планшетом. Одно то, что он подошел, но не мгновенно заговорил о срочном деле, означало, что подтвердилась какая-то из наших предварительных догадок.
— Мда, со стороны ты звучишь несколько зловеще. «Пора закончить…»
— Всегда рад помочь.
— Что за комедию вы тут разыгрываете? — продолжала все больше хмуриться Лидина.
— А, — отмахнулся я, — просто все это, как говорится, «так неожиданно»… Но давайте впрямь перейдем к делу. Как вы уже поняли, убивать вас никто не собирается. Была бы возможность, не стали бы даже удерживать. Недоразумения ужасно утомляют. Что слышно? — спросил я.
Такер блокировал связь с кабинетом — никто не должен был заподозрить ничего странного, я все время так делал, когда бывал занят чем-то важным, мы пока не снимали блокировку, чтобы не поднимать преждевременной тревоги, но из дальней комнатки дело другое, она не несла такой важности и секретности и не была напрямую связана с пультом дежурного — оттуда можно было выйти на связь с чем и кем угодно, так что Рейнард отправлялся разузнать кое-какие последние новости.
Он с готовностью показал планшет, над которым всплыла запись:
— …Сим заявляем, что восстанавливаем свои права на Станцию «Янус», которая всегда и полностью принадлежала Солнечной Лиге! — старый коллега Лидиной, генерал Рафер весь лучился самодовольством и отчетливо лоснился жиром в ярком триумфальном свете, организованном для такого важного заявления. — Она — наше исконное достояние! В первую очередь ее задача — исследование нашей священной прародины Земли, ее чистых незапятнанных традиций! Да, мы совершили захват. Но считаем себя абсолютно в полном праве! Наше достояние будет возвращено нашему народу, как только будет рассчитан оптимальный курс…
— Нет! — выйдя из шока, выкрикнула Лидина, яростно подскакивая на месте. — Он должен был его уничтожить!..
— Но кто может остановиться, почуяв вкус власти, вкус крови? — вкрадчиво спросил Рейнард. — Я даже не сомневался, что он не сможет!
— Идиот! — застонала Лидина. — Это провал… Вот почему…
— Записи едва ли четверть часа. Уверен, нам уже вовсю пытаются об этом доложить, но Такер сущий бриллиант, еще держится. Вы говорили, что старый коллега собирается «окончательно замести следы»? Запасной план на случай провала вашей операции. Видимо, действительно собирался так или иначе. Вот ему вы живой теперь не нужны совершенно, а то вдруг обвините в чем-нибудь. Полагаю, с вашим общим союзником на Леде он связался по частному каналу раньше, подавая сигнал, что можно действовать на его усмотрение. Ваш союзник… да господи, давайте уже будем называть его по имени — наш суровый неподкупный премьер-министр Болингброк, решил, что вашими руками совершить то, что ему выгодно, все еще гораздо лучше, чем рисковать самому — внесет нотку здорового хаоса, спутав следы, тут постоянно происходит что-то непонятное — уже входит в привычку. Вас предупредили и мы покинули госпиталь. Может, и предполагалось, что вы должны выйти отсюда живой, но едва ли надолго — с вашей-то бескомпромиссной одержимостью. Правда… вы же и так практически намеревались принести себя в жертву во имя светлого незыблемого будущего?
Лидина едва дышала, судорожно сглатывая и лихорадочно соображая, в каком из чуждых миров она внезапно оказалась.
— Ладно, — сказал я. — Пора, для начала, по-тихому заманить сюда Такера, и заизолировать, пока он всех не переполошил. Был у вас условный сигнал, как его позвать? — Мог он, конечно, показать и кнопку разблокировки под столом, но едва ли — лучше сохранять контроль над всем за собой.
— Сейчас сделаем! — Рейнард бодро соскочил со стола и двинулся к двери, за которой вдруг раздались какие-то очень подозрительные приглушенные звуки. Дверь была практически звуконепроницаемой, но когда что-то будто билось прямо в нее…
— Погоди-ка!.. — я тоже настороженно соскочил со стола и в кои-то веки успел сегодня вытащить бластер. Да здравствует полезная отрава — лишь бы в меру. — Рейнард, назад! За стол! — Если кто-то вдруг ломится с боем, вряд ли в приоритете будет разбираться в первые секунды, кто на чьей стороне.
Отлично, он успел. Дверь распахнулась, чуть не треснув в процессе, хотя технически это было почти невозможно. Просто кто-то разумный наконец разблокировал ее с пульта, а прочие ворвались под собственным напором.
— Всем стоять! — выкрикнули одновременно я и ворвавшийся первым с бластером наготове полковник Страйкер.
Все замерли. А дальше тонким дрожащим голосом завел, выглядывающий из-за спин гвардейцев, возбужденный, мечущийся на заднем плане премьер-министр:
— О боже, стреляйте! Спасите его высочество!.. Застрелите их!.. Скорее! — Если бы тут грянул запланированный взрыв, за очень прочными внешними стенками он наверняка сумел бы уцелеть. И все-таки, каков героизм, чтобы сюда явиться! Просто поразительно.
— Отставить! — выкрикнул я, на всякий случай загораживая кресло. Так я и дам кому-то пристрелить свидетелей. Рейнард, по счастью, сидел за столом смирно и не высовывался. — Страйкер, немедленно арестуйте премьер-министра, он обвиняется в измене!
Сбитый с толку Страйкер выпучил глаза. Его героически схваченный обеими руками бластер был честно нацелен в никуда. Из-за плеча его выглянул взволнованный Вирем, в глубоком изумлении оглядывая кабинет, поставил бы на что угодно, что дверь в итоге открыл именно он.
Наконец со всей ясностью разглядев меня из-за спин гвардейцев, премьер-министр с судорожным хрипом втянул воздух в легкие и отпрянул в ужасе. Страйкер начал оборачиваться к нему с подозрением. Кто-то даже все-таки перекрыл ему путь сзади.
— Нет, вы не понимаете! — всплеснул ручками премьер-министр, справившись с собой. В хладнокровии ему отказать было невозможно. — Все может взорваться в любое мгновение! Пожалуйста, ваше высочество, уходите оттуда немедленно, вы должны выжить, вы должны нас всех спасти!..
Лидина за моей спиной издала странное восклицание — то ли смех, то ли карканье.
— Спасти? От чего? — поинтересовался я.
— Солнечная Лига захватила «Янус»! Они используют его в военных целях! Пожалуйста, сэр, вы же эксперт! Только вы можете их остановить!
— Болингброк, — проговорил я, прищурившись. — Это точно вы?
— Да, сэр, теперь это точно я!.. — взволнованно заверил он, ломая руки, обратив на меня преданный взгляд, в котором, возможно, мне лишь мерещилась насмешливая искорка, пополам со злостью и отчаянием, и трагически выпрямился. — Они использовали меня. Они могут использовать любого! От этого нет спасенья!..
Лидина расхохоталась уже в полный голос.