Я уставился на премьер-министра почти зачарованно. Как ни ловко выглядел подобный маневр ухода от ответственности, это же было форменное политическое самоубийство — признаваться в подобной недееспособности. Не рановато ли, какими бы ни представлялись перспективы обвинений в измене? Разве что нечто вскрылось настолько явно, что пришлось даже рискнуть своей шкурой в обещанном взрыве. Это бы немного объясняло происходящее.
Страйкер сдержанно кашлянул, обращая на себя внимание.
— Господин премьер-министр уже под арестом. Но вовсю рвется помогать, заверяя, что его принудили к ужасным вещам самым абсурдным образом. Правда, абсурдный образ становится все более присущ… гм… так что все отложено до более тщательного рассмотрения. Простите, сэр, у вас тут все под контролем?
— Да, благодарю вас. У меня оказался неожиданный союзник, с которым мы разбирались с тем же, полагаю, заговором с другой стороны. Мы уже видели заявление о захвате и как раз собирались выйти отсюда и присоединиться к вам. Поэтому, прошу — опустите оружие. Полковник Крейг, покажитесь, пожалуйста.
— О, господи!.. — воскликнул Страйкер, бессознательно порываясь снова вскинуть бластер, но героическим усилием справляясь с порывом. Рейнард, возникший из-за стола, кивнул прибывшим с милостивой улыбкой и дружелюбно помахал рукой.
— Не беспокойтесь, ничего не взорвется, — успокоил он. — Вас ввели в заблуждение. Вернее, я невольно ввел всех в заблуждение. Но я, в некотором роде, оригинален, а не то что вы, видимо, ожидали тут застать.
— А! — пробормотал Страйкер, вздыхая с облегчением. — Оригинал, а не тот клон из госпиталя… ловко! Наш агент в Лиге? Но откуда вы взялись, чтобы занять место собственной копии?..
— Примите мои извинения, — прервал я. — Мы обязательно поставим вас в известность позже, обо всем, о чем возможно. Но, чтобы сразу перейти к делам, уверяю, полковнику можно доверять.
— Конечно, — Страйкер с чопорным дружелюбием изобразил кивок-полупоклон в сторону «нашего агента».
— Как я вижу, я что-то пропустил. Каким образом вы узнали о проделках господина премьер-министра?.. — Я попытался остановиться, понимая, что мешаю Страйкеру отвечать, ведь он старался меня не перебивать, но не удержался, чтобы не добавить, ведь чего остро не хватало во всей неразберихе, так это ясности: — Дело ведь не заходило дальше подозрений без доказательств.
— Должно быть, вы слышали не все заявления этого лигийского генерала.
— Действительно? — Я глянул на Рейнарда, тот удивленно покачал головой и развел руками. Ах да, Страйкер сказал «заявления». Видимо, было, по крайней мере, еще одно, но в это время мы уже вовсю обсуждали первое между собой. — Что еще он сказал?
— Во всеуслышанье объявил, что все, что может его остановить — уже уничтожено. То есть, вы, сэр, ваше семейство…
— Нет!.. — я с яростью оглянулся на Лидину, но она лишь, хмурясь, покачала головой, внимательно слушая все, о чем говорилось. Может она и не была причастна, но похоже, за Лигу она уже не отвечала… Впрочем, с чего я взял, что Лига была причастна, кроме того, что всегда готов был ее во всем подозревать — Рафер мог всего лишь констатировать произошедшее как большую удачу.
— И в целом объявил Денеб обезглавленным, так как нынешнее правительство всему этому способствовало и у него есть доказательства, он даже выслал нам файлы… После чего предложил народу Денеба помощь и покровительство Лиги.
— Невероятно!..
Я снова повернулся к Лидиной, хотя мы не то чтобы договаривались до чего-то конструктивного.
— Так и должно было быть?
— Он действует не по плану, — твердо ответила она. — Либо по какому-то иному плану, о котором мне неизвестно. Похоже, я слишком надолго здесь застряла. Наведите справки у нашего правительства, а я умываю руки.
— Благодарю, мадам, — всегда признаю настоящие заслуги.
Она только фыркнула. Гвардейцы едва не чесали в затылках, с трудом соображая, что тут у нас творится, и какой у некоторых присутствующих все-таки статус, но разбираться подробней было решительно некогда.
— Как я понимаю, теперь мне стоит поскорее опровергнуть преждевременные слухи о моей кончине…
— Простите, сэр! — обеспокоенно и предостерегающе помахал рукой Вирем из-за спины Страйкера. — Будет ли это разумно, учитывая, что Лига завладела Станцией по управлению временем и грозится ее применить?.. Что, если они нанесут новый, на этот раз роковой, удар?
— Кажется, тут кто-то назвал меня экспертом? Так вот — экспертное заключение: они не могут воздействовать на прошлое в границах ближайшего полувека. Прошу прощенья, господин премьер-министр. — С лица последнего будто стекли последние краски, но оно все еще отражало трагическую стойкость. — На данный момент на Станции нет никого, обладающего достаточной квалификацией, чтобы хоть как-то направленно изменять прошлое, если вообще кто-то на это способен, так что все это чистейшей воды блеф. Который мог бы подействовать разве что…
— Если бы вы были мертвы, — подытожил Страйкер и суровым взглядом пронзил преисполненного смиренной скорби премьер-министра. — Так как кругом все располагают лишь догадками и легендами, подозревают худшее и некому их остановить.
— Все равно Рафер — кретин, — задумчиво вставила Лидина. — Зачем он так поторопился? Хотя, к этому времени вы в любом случае были бы уже не в себе, даже если бы взрыв не закончил дело, а в воздействие на ближайшие измерения он все равно никогда не верил.
Какой праздник откровенности. Стоит только начать кому-то одному.
— Просто он очень хотел, чтобы вас пристрелили на месте, или чтобы вы взорвали тут все вместе с собой.
Она ответила мне мрачным взглядом. Премьер-министр вздохнул и облизнул пересохшие губы.
— Видите ли, я не уверял, что меня заставлял действовать против совести кто-то из настоящего или из совсем ближайшего будущего. Мне сдается, вы прискорбно уверены в себе и катастрофически недооцениваете противника… Едва он оставил мой разум, решив, что дело сделано, я поспешил спасти вас, если это еще было возможно! Вы можете мне не верить, но прошу вас, примите мои слова во внимание, это может сохранить многие жизни!..
Я импульсивно шагнул ему навстречу, схватил за ворот и встряхнул.
— Прекратите! Можете не беспокоиться, шею я вам не сверну, чтобы не подтверждать пока, что «Денеб обезглавлен», именно на это же вы рассчитываете? Но если будете нарываться, можете стать жертвой несчастного случая, а то вдруг и в меня что-то вселится, вам ясно?
Он тихо гукнул и я его отпустил. «Штандарт» я ему никогда не прощу, может и не мечтать.
— Мы обнаружили, кто программировал ваш автопилот, — сообщил Страйкер, явно думая о том же, — а заодно, кто мог программировать выход на старт «Штандарта». Видимо, это был один и тот же техник. Я могу показать вам данные позже, или желаете увидеть их немедленно, прежде чем приступить к другим делам?
— Да, покажите, пожалуйста. Думаю, это быстро.
Страйкер вызвал голограмму из своего браслета-коммуникатора.
— Да быть не может… — Нет, показалось в первое мгновение… возможно, я бы не уловил сходства в реальности, если бы не контекст.
— Салех? — удивленно проговорил Рейнард, видя голограмму чуть издали.
— Инженер Келлех, если официально, — уточнил Страйкер.
— Всего лишь брат агента Салеха, — снисходительно заметила Лидина, с легкой ноткой мстительности по отношению к возмутительно своевольничающим коллегам. — Внедрен сюда давным-давно.
— Хм, спасибо… Значит, вы все же причастны?
— Разве что косвенно, — она пожала плечами. — Возможно, кто-то, не будем показывать пальцем, тем более, что я и не могу этого сделать, его раскрыл, а далее они действовали совместно.
— Это совпадает с заявлением генерала Рафера, — серьезно заметил Страйкер.
— Ну, хотя бы все сразу повылезло на свет…
— Совершенно с вами согласен, сэр, огромное облегчение… Но, боюсь, вам пора действовать.
— Благодарю, Страйкер. Вы совершенно правы.
Страйкер справился со своим коммуникатором.
— Махараджа Осия весьма обеспокоен и жаждет поговорить с вами. Как вы понимаете, в звездном сообществе сейчас царит некоторое смятение. Хотя громкие заявления, конечно, перепроверяются на предмет злонамеренной подделки.
Госсекретарь Космополитического Союза. Очень его понимаю.
— Еще раз благодарю, немедленно поговорю с ним, как только!..
Из глубин коридора донеслась какая-то суматоха. Все мы — кто был поблизости, невольно выглянули посмотреть, что там происходит.
— А, ваши друзья, — констатировал Страйкер. — Видимо, беспокоились.
— Очевидно…
Прибыли на вторую (или считать ее на деле третьей?) волну революционного штурма буквально все — старая команда «Януса» и новая команда «Пандоры». Никто еще не пытался свалить на них все грехи, да при новом раскладе это было бы затруднительно. Некоторое время мы потратили на эмоциональное освидетельствование моего не-трупа (ха! — даже дважды, но этом как-нибудь потом), заверения в произошедшем всего лишь недоразумении на фоне всяческих масштабных космических диверсий, в том числе информационных — обычное дело, сплошь и рядом случается, а вот захваты уникальных машин времени, даже фальшивые — дело другое, такое же уникальное, как они сами, так что теперь неплохо бы угомонить готовый взорваться неоправданной паникой континуум, и поговорить нам придется позже, когда немного с этим разберусь. Но если все будут держаться неподалеку — очень меня обяжут, ведь все тут в той или иной мере эксперты, и нам точно придется разбираться со случившимся. А пока я напутствовал их обменяться всеми данными, которыми они сочтут нужными обменяться, и которые, возможно, очень скоро нам пригодятся.
А заодно, конечно, сообщил Тарси и Нейту предположительно радостную новость, что их матушка вовсе не погибла в утренней катастрофе, но, если они не возражают, встретятся они позже — обязательно надо будет выделить для этого время, когда все мы будем к этому готовы. А пока удовлетворимся тем, что все заинтересованные стороны на данный момент в безопасности.
Майк вызвался отвести всех в ближайшую переговорную, его отец дал распоряжение обеспечить компанию всем необходимым, чтобы закусить стресс, Рейнард временно укатил нашу пассажирку в кресле в дальнюю комнату, Страйкер оприходовал одно из помещений неподалеку для временной изоляции задержанных, присутствие которых также могло оказаться необходимым в ближайшее время, а Дон остался курсировать между всеми нами, обеспечивать непосредственное сообщение и бдить, чтобы никто случайно не выпал из важной цепочки. Старший Арли уже невозмутимо разослал сообщения о том, что поступающие сообщения — сплошная дезинформация, по крайней мере в той части, что касается Денеба (а значит, скорее всего, и во всех остальных частях, но тут еще требуется разбирательство и прочая, и прочая, что потребует времени и всяческой скучной волокиты).
Я на минутку появился с ним «в кадре», ответить на некоторые острые вопросы, завалившие пресс-службу и заверить, что если в какой-то момент бываю недоступен, то это в связи с исключительно важными и срочными делами. Например, в связи с расследованием утреннего происшествия. Есть ли тут какая-то связь с тем, о чем всем стало известно? Еще очень рано об этом говорить. Что там у нас с правительством? Пока ничто не предвещало кризис, но информация будет рассмотрена в штатном порядке. Всплыли на свет и сведения о «более утреннем» происшествии с неисправным автопилотом. Что ж, возможно, у кого-то оказались неверные сведения о его исходе, и это дало повод поднять панику — но нет, все в порядке, технические неполадки иногда случаются. А что, если со мной все в порядке только благодаря своеобразному «обмену ударами» в войне с применением «машин времени» с обеих сторон? Боюсь, этот увлекательный конфликт остался бы вовсе никем не замеченным, так как закончился бы раньше собственного начала, если бы был возможен, тогда как теперь, увы, нам придется потратить на разбирательство кучу настоящего времени, в связи с чем я снова окажусь недоступен, но самая важная часть официальных переговоров будет немного позже обнародована.
На этой торжественной ноте наконец удалось прерваться и официально ответить на запрос действующего главы Союза. Естественно, он уже получил сообщение, что виртуальная приватная беседа принципиально возможна по причине пока еще дееспособности адресата. Он выслал необходимые коды для открытия защищенного подпространственного канала. Как любая дальняя связь в наши времена, она действовала благодаря использованию свойств квантовой запутанности и потому была почти мгновенной… Но только почти, контролируемое применение на сверхдальних расстояниях все равно требовало времени на синхронизацию и расшифровку максимально сжатого сигнала, подвергающегося неизбежному рассеянию. Для полной виртуальной аудиенции, поддерживаемой с обеих сторон, требовалась немалая техническая мощь — одна из многих причин высокой технологичности дворцовых комплексов в населенном пространстве — разумеется, при любом типе правления, любое основное правительственное здание на планете обладало всеми доступными возможностями. Все же по скорости соединения им было далеко до того, как мне однажды удалось связаться с «Янусом» при помощи свежезапущенной «Пандоры». Кто знает, может, когда-то где-то все началось с попытки оптимизировать качество и скорость связи? А потом пошло-поехало… Но сейчас, в любом случае, нам понадобится время.
Кабинет был запущен в его целевой рабочий режим и заблокирован, на этот раз мною изнутри, а затем я выстроил свою часть «зала» переговоров. Обычный интерьер исчез, сменившись имитацией гулкого прохладного сумрачного пространства с теряющимися в вышине остроконечными нервюрными сводами, стены скрывались в тени за строем колонн, окружающих длинный стол, за одним концом которого я теперь сидел. Напротив застыла в неподвижности, будто статуя, фигура в одеянии из жесткой переливающейся золотой ткани с широкой серебристой каймой, сверкающей хрустальными вставками, в золотом же цилиндрическом головном уборе. Махараджа Осия был сирианцем, если точнее — смарагдийцем, родом с планеты не обращающейся непосредственно вокруг Сириуса, так же, как Леда не обращалась вокруг видимого с Земли Денеба — Альфы Лебедя. Но это была первая успешно заселенная и процветающая планета в данном секторе, и ее жителей традиционно называли сирианцами, или даже «первыми сирианцами». Независимо от земного происхождения предков, жители Смарагда за несколько столетий стали практически стопроцентными обладателями очень темной кожи, благодаря специфическому характеру излучения их звезды, чем весьма гордились; в их собственной религии данная особенность трактовалась как благословение первых разумных людей, тогда как большинство прочих бывших землян, также независимо от происхождения, в общей массе «выцветали», живя поколениями в замкнутых пространствах кораблей, станций, баз на слишком медленно обживаемых планетах, «подобно цветам, лишенным света». Даже Земля почти вся «выцвела», теряя со временем жизнеспособность (по мнению смарагдийцев или обитателей многих иных планет), укрываясь от прямого света в бесконечных человеческих муравейниках, подчинив полностью климат во всех своих уголках, чтобы все они стали пригодны для более-менее комфортного обитания и для взращивания самых быстрорастущих культур — под особыми куполами с «умным затемнением», чтобы совершенно не зависеть от прихоти природы — никаких больше засух или неумеренных дождей, ни палящей жары, ни вечных льдов, все это осталось лишь в истории. Или могло себе позволить существовать в новых, менее обжитых мирах.
Как только иллюзия стала полностью стабильна, я поднялся и нажал на виртуальную клавишу:
— Приветствую Вас, Глава Союза всех звезд, подвластных Человеку. Чем могу быть полезен всему человечеству?
Церемонно поклонившись — в рамках обычных денебских традиций, я снова нажал на клавишу, прекращая запись, и сел на свое место.
Всего через мгновение фигура напротив зашевелилась: воздев, не вставая, обе руки ладонями вверх на уровне плеч — по смарагдийскому обычаю. Это была запись, сделанная предварительно, включенная, едва поступил сигнал о моем присутствии в симуляции.
— Приветствую, монарх Денеба, — именно так, не путаясь в сомнительных статусах, которые мы сами себе выбираем, лишь с подчеркиванием формы государственного строя. — Несказанно рад, что Вы пребываете в добром здравии. Боюсь, что вынужден просить прощения у Вас и Ваших предшественников, которых, увы, более нет с нами. Теперь я вижу, что мы недостаточно серьезно отнеслись к угрозе, на которую Вы обращали наше внимание, и теперь пожинаем плоды своей опрометчивости.
Затем он нажал на клавишу и застыл.
— Вам не в чем упрекнуть себя, Глава Союза, — сказал я, снова нажав на клавишу. Это не было простой вежливостью. Сам Осия был изначально куда более обеспокоен, чем прочие члены Совета и желал бы отнестись к проблеме «серьезнее», чем оказалось в итоге, когда «Янус» оказался без защиты от вторжения, но и не мог принимать решения единолично, пока не настала чрезвычайная ситуация. — Известно ли Вам, как именно произошло вторжение? — Предполагалось, что нейтральное пространство, в котором располагался «Янус», постоянно патрулировалось и патрули всегда могли вызвать помощь сил Союза с ближайших пограничных баз.
— Увы, — ответил Осия спустя довольно продолжительное время ожидания, рывком сместившись на несколько градусов относительно своего прежнего положения за столом. — Моя вина присутствует, ведь я не мог препятствовать, чтобы в патрулировании участвовали, в свою очередь, пограничные корабли Лиги, как и всех прочих государств. Считалось, что злонамеренность Земли преувеличена, более того, меня постоянно убеждали, что именно амбиции Денеба привели к существующим недоразумениям и конфликту.
Он снова замер. То, что он остановился на этих словах, подразумевало не только подчеркивание, в чем именно он желал извиниться, но и скрытый вопрос, почти обвинение, если бы в нем не содержалась нотка надежды.
— Я понимаю. Едва ли в этом можно кого-то винить. Сложно верить в столь ненадежных необычных обстоятельствах кому бы то ни было.
— Денеб не в чем упрекнуть, — ответил Осия, зашевелившись снова спустя пару минут. — Вы исполнили выдвинутые требования, сохраняли нейтралитет при вынесении окончательного решения и не участвовали в дальнейшей судьбе нашего общечеловеческого достояния. Также мне теперь весьма прискорбно сознавать, что постигшее Вас в недавнем времени несчастье могло быть следствием тех же процессов, о которых Вы нас предупреждали.
— Благодарю Вас, — ответил я, и снова повисла пауза на пару минут.
— Теперь, когда мы нуждаемся в Вашей помощи, я вынужден спросить Вас. В самом ли деле есть основания у нарушителей соглашений полагать Вас себе угрозой? Если это так, хоть в какой-то степени, прошу Вас это не утаивать. Я верю в Вашу порядочность, в то, что если Вы что-то скрыли от нас, то лишь для блага и защиты человечества. Доктор Мэллор был прекрасным хранителем Станции много лет. Много лет она не представляла ни для кого опасности. Можете ли вы помочь нам взять ситуацию под контроль? Либо, по крайней мере, сообщите нам Ваше мнение, является ли положение столь угрожающим, как нам пытаются внушить? Каковы реальные риски?
— Как Вам известно, Станция обладает собственной естественной защитой — буфером, охватывающим ближайшие пятьдесят лет, путешествия в которые невозможны. Реальный риск вероятен, если Станция останется в руках злоумышленников на достаточно долгий срок. Нашей текущей реальности они едва ли смогут повредить, но само по себе систематическое массированное вмешательство без всякой осторожности в соседние временные потоки в ближайшей возможной точке посещений, постоянное беспорядочное создание новых потоков в относительной близости к настоящему, в перспективе не может не сказаться пагубно на всей ткани пространства-времени. Также, пусть со многими искажениями и большой погрешностью, они действительно могут заполучить из прошлого множество сведений секретного характера, что всегда делало недопустимым применение Станции в политических целях. — Ох, кто бы говорил, в самом деле… в пору бросать в собственный огород метеорит, уничтоживший динозавров. — Также риск для нас возможен спонтанным образом, если нас посетит некто злонамеренный из достаточно отстоящего будущего, которому не будет помехой упомянутый буфер, это мы не способны контролировать. Все, что можно сказать на этот счет — подобный вред может быть нанесен всегда в виде непредсказуемой катастрофы, но его чрезвычайно сложно структурировать. Учитывая каждый раз смену временного потока, любой подобный случай станет единичной данностью в текущей реальности. Едва ли на это способны данные захватчики, маловероятно, что они смогут удержать Станцию долго, но что они могут сделать с высокой вероятностью — это нанести непоправимый вред ей самой, если задержатся. Насколько мне известно, персонал, полностью сменивший прежний состав, не отличается компетентностью в силу элементарного отсутствия опыта и должной осторожности. Что же касается того, насколько я или мои прежние коллеги могут представлять для них опасность — все дело именно в том, чем они пока не обладают — в опыте и представлении, что они могут или не могут сделать. Прошу прощения, для более точной консультации мне понадобится вся доступная информация по вторжению, по расположению Ваших сил в непосредственной близости от Станции и плану их действий, а также время проконсультироваться с моими коллегами, покинувшими Станцию значительно позже меня. Я понимаю, Вы желаете быстрого ответа, но могу лишь рекомендовать не наносить немедленный удар, если вы собираетесь это сделать. Возможно, мы еще можем рассчитывать на то, что хоть кто-то из нынешних сотрудников верен Союзу и может запустить один из секретных протоколов, который поможет Вам вернуть контроль над Станцией без лишних разрушений и жертв.
Я прервался, и приготовился ждать ответа довольно долго. Не исключено, что он проиграет мой последний монолог несколько раз, прежде чем продолжит беседу. Однако… это оказалось не так. Только он исчез со своего места за противоположным концом стола и оказался вдруг очень близко, так что я невольно вздрогнул, когда он возник рядом, будто сказочный джинн. Он не собирался переслушивать, он просто подходил ближе по своему залу, слушая, что я ему говорил. Выдержка некоторой дистанции при подобных симуляциях была неписанным этикетом, позволяющим смягчить их нереалистичность. Видеть, как собеседник застывает надолго в непосредственной близости — зрелище довольно смущающее. Также мало кому хочется оказаться так близко, чтобы рисковать стать объектом пристального рассмотрения. Немного опешив, я проследил, как его эбеновая ладонь накрывает то место над столом, где только что находилась моя рука.
— Сделайте это, если сможете. Вы говорите о невозможности проникновения в ближайшее прошлое. Обратное внушало бы страх. У меня есть причины одновременно не верить и доверять Вам. Я не могу требовать всесильности, иначе многого случившегося никогда бы не случилось. Как с одним кораблем, на котором как-то путешествовала моя кузина — он должен был погибнуть от взрыва. Но некто появился и этого не произошло. Видите ли — общая связь все еще была включена, хотя трактовать произошедшее можно по-разному, и что-то — только догадки и легенды. Я понимаю — если опасная, трудно постижимая вещь существует, нельзя изменить законы природы и, опрометчиво от нее избавившись, пусть из самых благих побуждений, надеяться, что подобная никогда больше не появится — в чужих руках. Нельзя терять контроль и нельзя оставлять ее в руках безумцев. Прошу Вас. Примените его. Ваш секретный протокол. Чем бы он ни был.
И, протянув руку, он нажал на клавишу рядом, прежде чем я мог бы начать возражать, что это вовсе не «мой» протокол. Симуляция рассыпалась вихрем несуществующих, звенящих осколков-пикселей, горстью песка, и развеялась как мираж в пустыне.
Его кузина? Та эффектная сирианка, одна из пассажирок на «Горгулье»? О господи, а в той версии событий, которую исправляла именно эта версия меня, мы вспомнили о том, чтобы выключить эту несчастную общую связь?..