«Янус» возвращался домой! Было в этом что-то безумно потрясающее.
Я и не думал, что смогу уснуть, но оказалось, что в атмосфере непрекращающейся чужой суеты спится просто замечательно, почти как под шум дождя или прибоя.
Часа через четыре я вдруг вскочил, чувствуя себя практически нормальным человеком. Хаос в голове почти улегся. Тарси дремала рядышком в мягком кресле. Не привлекая внимания, я прокрался мимо к центру действия у терминала. Там все становилось уже как-то рутинно скучновато — все просто толпились вокруг, негромко переговариваясь, что-то друг другу показывая, что-то переключая или листая. Первые дела были завершены, определенно все устали и готовы были потихоньку перебираться в разведанные и проверенные глубинные покои для отдыха.
— Как дела? — спросил я Антею, как царицу этого тихо жужжащего роя.
— Ожидаемо, — ответила она. — Нормальное сонное царство.
— Индикаторы пока не сбоили?
— А должны были? — Антея посмотрела на свой браслет. — Кажется, нет.
— Ну, всегда кажется, что до замирания недалеко, а любая увеличенная нагрузка может ускорить процесс. Нас тут одиннадцать, мы быстро перемещаемся в пространстве, совершили множество смежных точечных скачков, находясь на другой машине времени со сплошными окружающими помехами — совсем недавно она еще и активно действовала. Мало ли как все это могло сказаться? — До сегодняшнего дня подобная лихость была бы совершенно невозможна и все еще была невероятно непривычна. Даже то, почему это произошло, казалось ужасно странным. Я так долго не решался, и неужели оказалось, что и правда ничего не испортил? Насколько на все это можно полагаться и когда изменит удача?
— Да, пожалуй… но на всякий случай — мы все равно летим туда, куда нужно, доберемся любым ходом! — Она улыбнулась. — Наверное, это одна из немалых причин, почему нам всем очень нравится этот вариант.
Все равно выйдет неловко, если нас потеряют на трое суток.
— Ага. Это немного успокаивает. — А если мы вынырнем в итоге спустя триста лет, сможем использовать для возвращения сам «Янус».
— Можешь вернуться в любое время, если беспокоишься.
— Да ладно, переполохом больше, переполохом меньше.
— О, ты проснулся? — Рейнард подошел ближе и потянул меня за локоть в сторонку.
— Что случилось?
— Ничего. — Он покосился, достаточно ли мы отошли, чтобы нас не слышали. — Просто думаю — рассказать ли Оливье? Когда я вышел к остальным, изображая его, чтобы отдать нужные распоряжения, кое-кто из новых сотрудников был очень взволнован, а кое-кто наоборот обрадовался и предупредил меня, что если я все еще собираюсь использовать прогулку в прошлое, то стоит поправить данные, потому что кое-кто в них вмешался.
— Да, и кто именно?
— Из вполне понятной предосторожности, исполнители донесли Раферу, что кое-кто собирается несанкционированно воспользоваться случаем и попутешествовать без его ведома. Тот посмеялся и пожелал лично изменить дату — по подсказке профессионалов, конечно — и код возвращения. Если кто-то вздумает своевольничать — сам виноват.
— Какая очаровательная взаимная ликвидация!
— Суровая конкуренция, естественный отбор, все как обычно.
— А почему раздумываешь, рассказать ли ему? Какой ему прок от неведения?
— По-моему, он сам догадывается, и это может быть излишним. Может его ранить…
— Ну, тем более. Если кто вздумает своевольничать — сам виноват…
— Я подумал еще кое о чем, — Рейнард еще более понизил голос.
— О чем же?
— А был ли вообще тот — другой парень?
— В смысле — из другого будущего? Я тоже подумал…
— Его необходимость, похоже, как-то отпадает. Так что, если он ничего о нем так и не расскажет, возможно, это будет более правдиво, чем если начнет выдумывать.
— За сорок лет можно было придумать даже воображаемого друга. Вполне честно придумать.
— Вот такое может быть.
— Но как он в итоге все-таки вернулся?
— Перебрал все варианты? Подобрал наконец нужный ключ.
— Но знал об этом заранее, раз оставил записку.
— Необязательно. Написал записку, попробовал наиболее вероятные комбинации. Тем более, самые последние годы он не мог вообще ничего попробовать, перенос не действовал, насколько мы помним от Линна — помимо того, как мы сами наблюдали, как аварийно закрывались все окна от искусственно созданного сбоя — и он мог знать об этом от него же. Ну а теперь, когда все должно было временно наладиться, он оставил записку и проверил наконец наиболее вероятные комбинации, которые давно перебирал. Одна из них сработала, он вернулся. Если бы не вернулся, уничтожил бы записку, и, возможно, отправился бы прямо к нам, советоваться, что делать, пока мы еще были на месте. А до того времени просто держался поблизости, в долгом ожидании нашего прибытия, следя при этом, чтобы с «нами» не случилось ничего непредвиденного, вместо того, чтобы мешать, что бы он там ни собирался затеять с начала, ведь теперь мы были его шансом на возвращение, а потом ожидая лучшего момента.
— Может быть. Но, пожалуй, трудно доказать отсутствие или подтвердить присутствие постороннего вмешательства, было оно или не было.
— Как была ли пресловутая черная кошка в темной комнате.
— Или беспроволочный телеграф…
— Он самый! Просто вмешательство становится совершенно необязательным. Как фигура божества при создании вселенной. Это было отличное объяснение для того, чтобы ничего не объяснять, он ведь не думал, что мы его тут прямо-таки «поджидаем».
— Старина Оккам становится назойлив в последнее время!
— И это может быть на самом деле очень неплохо, если задуматься. Или плохо — как посмотреть…
— Звучит довольно раздражающе…
— Еще бы — мы все время так думаем и это ужасно раздражает.
— Точно. Кстати, если он собирался сперва нам помешать, а во времена Линна перенос временно не действовал в любом случае — получается, он в любом случае собирался прокатиться во времени в один конец? Звучит довольно жутковато.
— Ну, он и есть не совсем простой божий одуванчик. Что мы там подумывали про «этот клон принадлежит мертвецу»?
— Да уж… Но тогда для чего ему вообще было запоминать код возвращения, искаженный или нет? Даже если он понимал, что искажение должно быть небольшим — он мог обратить внимание на него перед отправкой, автоматически отметить, что общий образ соответствует тому, что он уже запомнил и не проверить тщательнее. — Уже само по себе звучало странно, что не проверил, просто для того, чтобы запомнить лучше. Разве только если и правда планировал прокатиться в один конец. А тут, в таком случае, все должно было взорваться по какому-то сигналу вместе со всеми, кто был на борту? Красота какая. Это он имел в виду, заметив, что не всем предстояло сгинуть тихо и почти гуманно?
— На случай, если что-то сразу пойдет не так? Если он окажется в нормальном потоке, где ничего особенного не происходит? Что там было бы делать? Скорее всего, это было именно любопытство — посмотреть, как это бывает, исследовательский азарт, а там уж как получится и что получится. По вдохновению.
— Да, кто бы спорил, что он у нас авантюрист!
— И знаешь, почему я думаю, что это хорошо, если никаких воображаемых друзей из альтернативных потоков на самом деле не было?
— Почему же?
— Свобода! Понимаешь? Простор! Если какие-то пересечения возможны, то крайне редки. По большому счету, мы больше не знаем ни одного, — он возбужденно помахал рукой, предупреждая возражения, призывая сперва его дослушать, — кроме тех вмешательств, что уже произошли за относительно небольшой период — все они были связаны с нами, это, возможно, на деле замкнутое кольцо, хотя и казалось буквально разыгрывающейся вселенской вакханалией!
— То есть, ты оптимистично надеешься, что она так и не разыграется?
— Даже если разыграется — по-своему, возможно, нам будет достаточно и пространства, и времени, чтобы никогда не сталкиваться с чужими подобными вмешательствами! Мы же уже думали о естественном самоуничтожении временных парадоксов? Пусть в нашем мире вся эта вакханалия уже происходила и происходит, возможно, мы существуем только в этом коротком запутанном периоде, который склонен к тому, чтобы схлопнуться, и в результате почти никак не повлиять на остальной континуум. Возможно, всего лишь в чуть более отдаленном будущем нет уже ни «Януса», ни «Пандоры». Или их нет всего лишь в паре шагов в вероятностях, хотя поблизости кажется, будто буквально кипит котел. Но лишь в ограниченном спектре потоков, легкие едва заметные завихрения. Возможно, так происходит со всеми «машинами времени», которые когда-либо были и будут. Змея, пожирающая собственный хвост — может быть это вовсе не аллегория времени, а только вот таких небольших замкнутых периодов, после которых все затихает и разглаживается, как море после бури. Возможно, мы все-таки вообще противоречим законам физики!
— Тут ты точно не перебираешь? Мы же…
— И не думаю. Невозможное — это ведь только очень-очень маловероятное. Мизерная статистическая погрешность в общей картине.
— Вся вселенная — ничтожная статистическая погрешность, случайная флуктуация.
— Да, поэтому мы все-таки существуем. Но относительно чего? Гораздо более обширного континуума, где нас нет!
Я задумчиво посмотрел на Рейнарда, давно говорившего в полный голос, будто ему совершенно достаточно времени и пространства, и никого и ничего рядом больше нет, начиная кое-что понимать — почему мы говорим так долго, свободно, легко подменяя факты предположениями и пожеланиями. Вокруг и правда никого больше не было. Только Антея застыла у терминала, будто кто-то поставил время на паузу.
— На самом деле я ведь еще не проснулся, да?..
Настоящее пробуждение было и вполовину не таким бодрым. Но и повторяться кое в чем не пришлось. Почти. Когда я подошел к терминалу, несмотря на буянящую в моей голове качку, норовящую сбить с ног, там все дружно просматривали записи с камер, сортируя, что удалить, а что оставить.
— Кстати, — сказал Рейнард, заметив мое приближение. — А мы тут уже выяснили, кто испортил Оливье старт. Видели клочок записи.
— Кажется, я слышал во сне часть вашего разговора.
— Точно?
— Рафер же не обрадовался, что кто-то за его спиной готовит какие-то вылазки?
— Да, но не стал напускаться сразу, приказал изменить одну любую цифру, если кто-то вздумает проскочить без его ведома. «Чтобы не шастали там».
— А код возвращения?
— Едва ли он вообще вникал, что это за зверь такой.
— Тогда почему Оливье застрял?
Будто речь шла не о нем, Оливье преспокойно отошел по кругу на другую сторону терминала. Рейнард усмехнулся.
— А он говорил — ему там понравилось. Уж бог знает почему.
— Что-то мне не верится.
Оливье вдруг передумал и вернулся.
— Потому что я говорил — тут у вас очень компетентные преемники!
— А, то есть, они что-то изменили по своей инициативе!
— Ну, так… — Оливье уклончиво качнул головой.
Рейнард кивнул с усмешкой.
— Но все равно продолжает говорить, что ему там понравилось!
— А кому бы не понравилось? — с вызовом осведомился Оливье. — Почти что в сказку попал! Плащи! Кинжалы! Да еще настоящие, без дураков! Или думаете, у нас, в разведке, не романтики ошиваются?
— Конечно, конечно! — согласился Рейнард.
— Разница была совсем небольшая! Думаете, мне понадобилось целых сорок лет, чтобы догадаться?
— Ну и, конечно, дело непривычки, — подхватил Рейнард. — Как именно надо сосредоточиться или как произнести вслух…
— А я уже говорил, что ваша лингвистическая программа что-то с чем-то?..
— Перевод?! — догадался я. — Понадобился перевод?!
— Первичное подавление и замещение системы символов, — кивнул Рейнард. — Вот тут действительно хочется нагрешить на компетентность, что они не оставили нормальной лазейки, судя по всему, изначально. На записях не видно, чтобы они с самого начала тут что-то изменили. Просто сдуру пропустили. Фризиан говорит, все новенькие при них практически ни разу не пробовали переноситься физически. Все заработало нормально совсем недавно, когда они и попрыгали гуртом в первые экспедиции и возгордились, что все умеют, но только с помощью психоматриц с заранее запрограммированным возвратом. И разве что пару раз тестово перенеслись без лингвистическо-адаптационной программы, сразу вернувшись назад. Со временем подавление лингвистической программы ослабевает. Но все равно сорок лет бы не потребовалось… От силы три-четыре.
— Но к тому времени можно многое забыть и запутаться.
— О, я не запутался, я все записал. Но потом… да вам не понять! Это личное!
— Кажется, ведь ты был женат? — припомнил я.
Оливье насупился.
— Я уже сказал, что это ни к черту не ваше дело?!
— Помнится, кто-то подумывал, не остаться ли насовсем в пятом веке… — завел Рейнард с невинным видом.
— Вот только не надо сравнивать! — возмутился я.
— Да мне только это и остается! Какова роль генетики в становлении личности?..
— Ха-ха!
— В любом случае ощущается нечто родственное, уж что поделать. Даже если это просто когнитивное искажение из-за банального сходства в зеркале!
— Знаешь что, пойду-ка проверю, может, я все еще сплю?..
— Не спишь! — радостно сказал подскочивший Гамлет, с энтузиазмом хлопая меня по плечу.
— Ай! — внезапно будто звездочки из глаз посыпались. Хорошее такое подтверждение, что не сплю… и почему все как следует разыгрывается только через день-два, когда хорошо бы уже начать проходить?
— Ох, черт, забыл… надо было по правому… Извини. Но это же здорово, да? Мы снова украли Станцию и тащим ее к Денебу!
— Странно, что ты пока не завел речь про Сектор Цефея…
— А можно?..
— Нет-нет-нет! — подключился Олаф. — Ты же не контролируешь политическую ситуацию в Секторе Цефея. Так что безопаснее будет пока у Денеба. Вот если и там не выгорит, еще подумаем…
— Послушайте, а вы уже подумали, что нам делать с трупом?
— Э… — ближе всех это сказал Гамлет, но кажется, и дальше кто-то озадаченно подхватил.
— Ну серьезно же! У нас на борту застреленный лигийский генерал. Надеюсь, вы хотя бы положили его в холодильник? Рейнард, проблема в том, чтобы доказать потом, что его пристрелил не ты!
— Да как я мог? Я все это время находился на Леде!
— А что будет на записи? Мы же это сохранили? Да еще куча свидетелей, которых мы пока не придушили…
— Мне нравится это «пока»! — заметила Джелли.
— Он шутит, — наперебой пояснили Майк и Дон, хотя, боюсь, оба беспокоились на этот счет куда больше, чем Джелли.
— Да знаю я, — буркнула Джелли. — Сама шучу! — Майк и Дон заметно расслабились.
— А что касается Леды — госпиталь разгромлен, предположительно, с тобой вместе. Видели тебя живым и здравствующим только мои доверенные лица из числа дворцовой гвардии, — ну и не совсем доверенные, вроде премьер-министра и Такера, которым и вовсе веры никакой. — Это все слишком конфиденциально.
— Но ведь еще жива генерал Лидина, — напомнил Рейнард. — А если с ней все в порядке, то и со мной вполне может быть. А если тут действовал некий мой двойник… то тут на записях есть еще кое-что — как он исчезает в прошлом, где и должен был затеряться, возможно, навечно…
— Мне нравится! — оживленно одобрил Оливье, как будто его спрашивали.
— А на самом деле — затерялся где-то на Леде!
— Ох… Вот тут может получиться странно, — признал Рейнард. Видимо, они тут все-таки были слишком заняты, чтобы уже об этом подумать, и переноситься во времени так близко было всем еще очень непривычно.
— Да, и даже будет совершенно неважно, видел тебя кто-то или нет — даже наоборот, если видели, получится, что никакого буфера нет, и мы разгуливаем где хотим, как хотим, и кого хотим — пристреливаем! Не то чтобы это было не так — но как-то не дипломатично…
Оливье откашлялся.
— Ну, я-то у вас все еще есть. С моей грешной дезоксирибонуклеиновой кислотой и свидетельством, что меня зашвырнуло черт знает куда на сорок лет. После того, как я тут всех и пристрелил — так же будет удобнее, чем упоминать, что это было до… Так что в крайнем случае есть на кого все свалить.
— Это мы всерьез обсуждать не можем!
— Ценю, но осуждать не стал бы.
— Но можем подумать об изменении внешности! — вставила Тарси.
— Да, это может быть хорошо — потом. Но пока у нас все равно проблема с тем, как кто-то мог быть в двух местах одновременно и не в виде бессмысленного клона. Просто чтобы это меньше выдавало нас всех…
— Насчет бессмысленного клона — кто-то только что говорил, что обратное — слишком конфиденциально.
— Но не будешь же ты им в итоге притворяться?!
— Как конфиденциальна информация о том, что это был клон. Может, на самом деле клон был здесь?
— А шустрый-то какой!
— Которым мог воспользоваться кто-то из будущего через пятьдесят с чем-то лет! Вот как все вышло.
— Для нас объяснение сошло бы. А для обычных людей — ахинея какая-то.
— Очень просто, — сказала Антея. — Просто сотрем все записи.
— И избавимся от трупа?
— Ну, если он тебе чем-то дорог… — предположил Рейнард.
— Да ничуть! Но мысль плохая…
Фризиан мягко толкнул меня под локоть и подсунул чашку с кофе.
— Выпей уже, и успокойся. Что-нибудь придумаем. А от ахинеи никому никак все равно не избавиться. Что угодно все равно будет ею.
— Да, конечно, — вздохнул я, приняв чашку. Поднимающееся от нее ароматное облачко немного утешало. Просто мне уже так нравилась идея, что, может быть, Рейнард сможет в итоге остаться на «Янусе» вместо меня, даже если тот не задержится надолго поблизости от Леды. Это было бы таким хорошим компромиссом, но увы, все будет сложнее, чем хотелось бы.
— Мм… — задумчиво протянул Рейнард. — Я тут подумал, а что, если мы попробуем рокировку? Если я еще раз попробую вернуться?..
— То должен будешь вернуться в прошлое. А раз я тебя не помню, если ты и вернулся, то совсем в другую версию событий.
— Что логично, если я вернусь со всей этой памятью.
— Мысль интересная… Тогда, если получится, у нас тут останется только клон? Кстати… с активированной программой или он опять окажется «в коме»?
— Давайте не будем это делать прямо сейчас, — немного занервничала Антея.
— Но ведь так интересно попробовать… — шутливо протянул Рейнард. — И еще мне интересно, можно ли будет отправить сознание Оливье в его клона?
— Но отправится-то в любом случае только копия, сам Оливье останется там, где есть!
— Но может быть, этого будет достаточно, чтобы разобраться с проблемами — если, конечно, ему будет так удобнее? Оливье, ты как? — поинтересовался Рейнард. Черт его побери, кажется, он испытывал автоматическое чувство вины, будто завладел чужим имуществом и хотел как-то отплатить за потерянные сорок лет.
— По-моему, мы заходим уже куда-то совсем не туда, — я раздраженно потряс головой.
— А в чем проблема, собственно, в «морально-этической стороне», или еще в чем-то там? — фыркнул Рейнард нарочито небрежно.
— Может, в том, хочет ли он дополнительно ко всему, оставаясь одновременно собой, еще и разгребать все, что тут натворил с твоей помощью? Понимаю, тебе тоже уже не очень этого хочется.
— Хм, — произнес Рейнард с таким выражением, будто я его раскусил. Да неудивительно, раз мы были одним человеком.
Оливье неопределенно откашлялся.
— Конечно, я понимаю, что здорово снова сбросить сорок лет. Но я же ничего этого на самом деле не почувствую, верно?
— Ну, та твоя копия, что переместится, конечно, почувствует. Для нее все будет совершенно неотличимо от того, как если бы это был ты сам.
— Но на самом деле — нет.
— Нет.
Что не мешало мне теперь почему-то волноваться за собственную копию.
— А как у вас вот так-то вышло?
— Случайный побочный эффект.
— А, ладно, — проворчал Рейнард, — чем делить шкуру неубитого медведя… — и закрыл глаза. Я невольно напрягся, будто ожидал, что сейчас он свалится мне в голову, хотя это было решительно невозможно. Повисла напряженная пауза. Мешать ему все-таки никто не стал. Он имел полное право не оставаться там, где не желал.
— Ну как? — спросил я примерно через минуту.
— Пока никак…
— Замечательно. А сами эти попытки, возможно, рикошетят назад во времени, вот почему та несчастная капсула начала мерещиться мне гораздо раньше, чем мы и правда в ней оказались.
— Ладно, сдаюсь! — вздохнул Рейнард, кажется, вздрогнув от этой идеи. — Оливье, если захочешь себе клона — заведешь позже нового…
— Без проблем, — хихикнул Оливье, кажется, повеселев. — Ребята, серьезно, я не жалуюсь, это были прекрасные годы! Можете считать меня чудаком и маньяком, но это так. Кому бы еще так довелось… вы уж извините, но даже у вас такое «полное погружение» едва ли когда-нибудь получалось! Так что не надо меня спасать.
Тарси подошла к нему с невинным видом, пряча что-то в кармане, потом быстро подняла руку с компактным инъектором и сделала ему укол в шею.
— Да что вы творите, а?!. — возмутился Оливье, запоздало отшатываясь.
— Обычная поддерживающая инъекция, — сказала Тарси. — Вы их много пропустили, но если теперь вернуться к обычному режиму для вашего возраста, вы еще помолодеете… ну, лет на двадцать сравнительно с вашим текущим состоянием, а то и на двадцать пять. — И продолжать держаться на таком уровне можно в наши времена, если сравнивать даже всего с тысячей лет назад, почти неопределенно долго.
— Слыхали? — воскликнул Оливье. — Вот это по делу. Ну заглянул я в ваш «эльфийский холм», бывает, сплясал от души. Успокойтесь уже насчет этих сорока лет. И извините… за то, что просто их украл. А вовсе не потерял. Не волнуйтесь, напишу интересные мемуары… может быть. Опыт, насколько я понимаю, все равно довольно уникальный, хоть и немного дилетантский?
— Уникальный, — серьезно подтвердил Фризиан.
— Итак, — произнесла Антея, довольно бесцеремонно. — Что у нас есть в наличии? Гипотетические вероятные вмешательства из будущего. Неважно, были или не были, это область легенд, которые были и всегда будут. Далее — сложные отношения среди самого десанта, с изменами в прямом эфире и убийствами и интригами почти в прямом эфире. У нас есть постаревший на сорок лет полковник Крейг — и мы не стираем из истории последнюю программу, со следами покушения, направленного против него! А еще у нас есть куча баллонов не просто со стандартным усыпляющим газом, а с закисью азота, которую мы все-таки можем приплести во всю эту инсценировку — под ее влиянием чего только не могло случиться! И громкие заявления, и прыжки во времени с ошибками, и галлюцинации, и потеря памяти! Разве этого нам недостаточно? Тут все пострадавшие в этой неразберихе, почти все не по своей воле. А где-то там на Леде, другой полковник Крейг вышел из комы, и остается ни сном ни духом о произошедшем, потому что их всегда на самом деле было двое! Тарси, это сильно противоречит тому, что могло бы происходить на задворках тайной разведки?
— Нет, — рассмеялась Тарси. — Пусть это будет запутанная история с целой серией клонов, как развившихся естественно, как нормальные личности, так и ради путаницы дополненных новым выпуском. Вообще не думаю, что это будет самая большая у всех проблема после произошедшего!
— Ну, как сказать, — усомнился я. — Козлы отпущения всем бывают нужны.
— У нас есть труп в холодильнике! — оживился Нейт. — Сойдет за козла? Куча правительств уверенно скажет «да»!
— Главное, — повторила Антея, изрядно уставшая от всех наших сомнений, — у нас есть веселящий газ! А еще — вокруг «Януса» принято все засекречивать, это традиция!
Когда «Янус» вышел на орбиту Кастора, мы уже более-менее утрясли скользкие моменты, не забывая, что в действительности все может пойти прахом, на борту вообще может оказаться другая версия событий, или в нашей версии событий никакого прибытия к Леде не будет и придется разбираться со всем заново на ходу, но для этого мы и постарались придумать заранее побольше возможных ходов, чтобы держать их в запасе.
В центральный отсек мы вернули спящих собственных «козлят отпущения», пристроенных на время пути в очищенной жилой зоне — парочка новых сотрудников не провела все это время тут же на диванчиках — это поначалу предполагалось, что скачок Станции будет совсем небольшой, а не такое путешествие. Заодно мы добавили к ним и несколько техников, которые, гипотетически, могли им помочь. Затащили несколько человек на склад, с которого для нас все началось, художественно разбросали вокруг все, что они могли бы использовать, подвели баллоны с веселящим газом к общей вентиляции, предусмотрительно некоторые из них разрядив в шлюзах, а кое-что и правда стоило бы рассеять в системе, чтобы остались достаточные следы. Имитировали неисправность замка в отсеке, в котором и начались общие усыпления, будто кто-то мог оттуда выбраться самостоятельно — если бы, к примеру, у кого-то случайно завалялись в кармане респираторы — а у нас вечно много чего могло там заваляться. При этом, кто-то должен был проявить неосторожность с баллонами, так что утечку мы тоже собирались имитировать в последний момент. А Оливье, в здравом уме и твердой памяти с исправными респираторами остался на месте присматривать за тем, чтобы все шло по плану, выходить на внешнюю связь для переговоров и вообще руководить передачей «объекта». Хотя поначалу я и подумывал сразу утащить его на Леду, это бы дополнительно все усложнило. А здесь он оставался загадочным неучтенным фактором, который еще требовалось понять, а пока все будут сбиты с толку, мы быстренько возьмем все под свой контроль.
— Если вдруг мы окажемся совсем другими при встрече… — счел нужным напомнить я на прощанье.
— Знаю-знаю, — с усмешкой отозвался Оливье, оправляя пышные рукава с разрезами — для грядущей встречи мы добавили капельку антуражности, чтобы не пугать всех сразу — нашли ему подобающий костюм двухтысячелетней давности, прямо из той эпохи, из которой он вернулся, — все риски уже просчитаны. И как открыть все шлюзы, мне уже сто раз показали. А если что-то пойдет не так, неужели думаете, что я — и не разберусь?
Оставалось только понадеяться, что он не пустится в еще одну авантюру, угнав «Янус», едва мы его покинем. Впрочем, в некотором роде это было бы даже забавно!
Мы вынырнули из гиперпространства в заданной точке, благополучно ни с чем непредвиденным не столкнувшись, убедились, что никто никого пока не обстреливает, и Оливье тут же отправился передавать сигнал SOS, а мы наконец поспешили убраться во дворец на три дня назад, чтобы спустя три дня принять этот самый сигнал во всей возможной готовности.
Корабль «Деметра»[*] входил в порт…
[*]Корабль, на котором в Англию прибыл Дракула.