— О! — эмоционально заявил в потолок Гамлет, едва мы стабилизировались в пространстве и времени настолько, что стало понятно, где находится потолок. — Как непривычно не возвращаться откуда-то на «Янус», а возвращаться куда-то с «Януса», — для наглядности он энергично помахал руками, — будто потолок с полом местами поменялись!
Тут он был прав. Даже при уже появившейся привычке сюда возвращаться — возвращаться сюда именно с «Януса» было странно.
— Зато как привычно отправляться с него в прошлое! Пусть и всего на три дня назад. — Я отключил паутину тихо гудящих световых линий, и мир померк, став неуютно обыденным, будто прервалась все еще имевшая место в воображении связь с «Янусом». Биврёст погас.
— Для нас — непривычно, — ворчливо возразил Гамлет, нервно оглядываясь, видимо, и он ощутил это продирающее до костей неуютство. — Это ты тут даже не прошлое, а почти что настоящее с будущим кротовыми норами перерыл. Куда ни шагни, того гляди провалишься…
— Серьезно? — нарочито удивился Дон. — Это можно считать кротовыми норами?
— Вообще-то нет, — ответил Олаф. — Это поэтическое. А кроты — это такие маленькие роющие зверюшки…
— У нас тут тоже есть кроты, — вежливо напомнил Дон.
А я с каким-то холодком нехотя вспомнил, что состояние вселенной, в котором мы ее оставили три дня назад, никуда не делось. Все повисло в том же напряжении без всякой разрядки, и на самом деле мы понятия не имеем, что произошло или произойдет в нашем потоке. Да, мы знали об одном из исходов и ему способствовали, но… Я нервно побарабанил пальцами по столу.
— Простите, дамы и господа, боюсь, на этом нам придется на время расстаться…
— Со всеми? — уточнил Дон. Он, казалось, воспрял духом — как ни было ему интересно в путешествии, сейчас он вернулся в мир, с которым знал, что надо делать, получше прочих.
— Согласен. Не со всеми. Но надо слегка прибраться в этом бардаке. С самой прозаической деловой стороны.
— А может, мы могли бы тут остаться, если ты собираешься чем-то заняться вне этого кабинета?.. — начала было Антея.
— Нет, пожалуйста, — попросил я довольно напряженно. — Это невозможно. Он постоянно будет мне нужен, даже если уйду отсюда — он может мне понадобиться в любую минуту.
Фризиан опустил голову, улыбнувшись куда-то в сторону стола.
— Сложно пытаться усидеть сразу на двух тронах, верно?
— Двух? — простодушно удивился Гамлет, не с первой секунды уловивший аналогию или подумавший о Секторе Цефея.
— Один — в пространстве, — усмехнувшись, подсказал ему Олаф, схвативший все на лету. — Второй — во времени.
Вот и Лорелей намекнула, что было сложно.
Едва все, кроме Рейнарда, который все еще был мне нужен хотя бы в силу «проблемы в задней комнате», вышли за дверь — Дон тоже отправился проверять текущую ситуацию во дворце, — я поспешно заблокировал кабинет и снова включил проектор.
— Что ты делаешь? — поинтересовался Рейнард.
Уверен, он знал… Хотя, может быть и нет, может, думал, что я хочу еще что-то поправить в недавнем прошлом.
— Надо вернуть старые коды. Хорошего понемножку.
Оливье был прав — нельзя надеяться на то, что все у всех всегда будет хорошо. Никто не сможет остановиться. Мне это в любом случае уже не светит, но надо же хоть немного притормозить процесс. Проявить каплю благоразумия.
— Ты в курсе, что мы жуткие гады? — спросила печально моя копия. В конце концов, кто сказал, что проблемы всех, живущих в это мгновение и во всех прочих, менее важны, чем мои, и меньше требуют исправлений?
— Ну еще бы…
Я замер перед тем, как начать исправлять код, и снова посмотрел на Рейнарда.
— То, что ты существуешь — было поразительной удачей, но не уверен, что мне нравится, куда все заходит. Вряд ли нравится и тебе. Мне кажется, можно попробовать такой маневр — что будет, если я отправлю себя в твою голову сейчас с помощью исправленной «Пандоры»? Может, на этот раз сцепка сработает лучше и возврат будет корректным?
— Вряд ли, — он отмахнулся. — Хотя попробовать, конечно, можно. Но сдается мне, даже если подобное сработает, все еще безопаснее не складывать все яйца в одну корзинку.
— Не что?.. — Я понял, что он имел в виду, но прозвучало очень забавно.
— Ты слышал. Да и не думаю, что даже исправленная «Пандора» посчитает меня чем-то не принадлежащим по-настоящему этому мозгу, — он постучал пальцем по виску. — Реакция произошла всерьез. В любом случае экспериментировать не время, даже если, или особенно если что-то получится. Не сейчас.
— Мы все еще не знаем точно ее границ — она все-таки может замереть в неподходящий момент, — как бы гладко ни текла энергия по ее обновленным схемам, — а после обзавестись буфером.
— На что мы сейчас на самом деле дружно надеемся. Потому что в ином случае этот праздник так просто не остановить.
Верно.
— Ну что ж… — И я принялся переписывать все то, что совсем недавно исправлял. Я же смогу потом все восстановить, если понадобится. Наверное. Если вспомню. Если эта память не принадлежала на самом деле какому-то молчаливому гостю в моей голове, который так же молчаливо исчезнет, и память поблекнет. Никогда не знаешь наперед, хотя я в это не верил (как не верил сейчас в подобного даже не молчаливого гостя в голове Оливье) — все виделось слишком естественным, давно зревшим, обдуманным. Не хватало только самой малости, последнего микроскопического толчка, чтобы решиться — ведь на тот момент «Пандора» уже замерла, по крайней мере, мы так было решили, не проверив Капеллу, и казалось не таким ужасным что-нибудь испортить. А вот исправить — казалось очень хорошей мыслью, и нельзя сказать, что это нам не пригодилось, но после всего произошедшего Антея не могла не заинтересоваться пределами возможностей. В частности, оттого представилось неплохой идеей перетащить сюда весь «Янус» — может, он их отвлечет, разумеется, помимо того, что и меня очаровывала возможность такой его близости, немедленного нового его захвата, после того как «начал» кто-то другой. Но еще это значило более затянувшийся кризис, чем я предполагал изначально.
— Вроде бы всё… — Я перезагрузил программу и услышал знакомый натужный гул — казалось, более натужный, чем помнил. Сейчас, когда я знал, что может быть иначе, я бы поостерегся доверить ему свою жизнь и рассудок. А может, и нет. Когда нас хоть что-то останавливало?
Вот теперь можно было всё отключить до той поры, когда кто-то сможет взглянуть на «Пандору» попристальнее.
— Мне опять отправляться приглядывать за нашей гостьей? — без энтузиазма осведомился Рейнард. — Что-то это не кажется разумным расходованием ресурсов.
Тут он был прав.
— Конечно, нет. Если только вам не удастся договориться о чем-то важном…
— Сдается мне, ты обладаешь куда более полезной информацией, которая, гипотетически, могла бы на нее повлиять, — хмыкнул он. — А так как все-таки не стал проникать мне в голову, то так и не поделился потенциально важными деталями. Лучше будет пока доверить ее Страйкеру, может быть, погрузив в легкий анабиоз, как всех на Станции.
— Точно, думаю, в таком состоянии она будет вполне для всех безопасна. Только…
— Очень нервирует мысль, что повсюду могут найтись ее сторонники, как она нам и внушила, которые немедленно ее разбудят и развернут бурную деятельность.
Я усмехнулся.
— А нам вообще обязательно разговаривать?
— Увы, раз мы все-таки локализованы в двух разных точках пространства, даже если всего в двух шагах друг от друга, приходится время от времени синхронизировать «процессоры».
— Согласен. Разумнее будет рискнуть. Давай перевезем ее сюда, а когда вернется Дон, попробуйте ее пристроить где-нибудь снаружи, но неподалеку. Может даже, стоит устроить ей небольшую встречу с родственниками, если они пожелают?
— И что, если она вздумает рассказать Тарси, кто она? И о том, что ты это знаешь, но не сказал ей?
Я вздохнул.
— Думаешь, что не сможешь ей этого объяснить?
— Я сам еще в шоке, — заметил он мрачно, но подозрительно спокойно.
— Как и я. И я, конечно, расскажу ей… — наверное. Ясно, что никакая замена тут не будет полноценной — даже невозможный в нормальной, но не в нашей реальности доппельгангер. — Но, может, мать и не станет ей говорить, раз она даже пыталась внушить ей какую-то чушь насчет ее происхождения, — Рейнард успел об этом узнать за время полета к Кастору. Может, даже, это было бы отличное время и для рассказа Тарси о Лорелей, но я так и не решился. Это казалось слишком личным, а обстановка к тому совсем не располагала. Трудно представить, что сможет когда-нибудь к этому располагать.
— Если ты не заметил, сейчас она в отчаянном положении и может счесть, что пришло время для последних доводов, раз уж не сложилось со всеми остальными. Кто знает, что она сможет разбудить в ней своими словами.
Очень трезвое замечание.
— Но не держать же их вечно взаперти по разным садкам. — Остается надеяться, что ее родственники не захотят с ней поговорить до того, как мы окажемся в состоянии как-то помягче все это проконтролировать. — Ты же сможешь хотя бы предупредить Тарси, если они все-таки вдруг захотят встретиться?
— Я, а не ты?
— Если окажусь вовремя в нужном месте, уж наверняка сумею. Но если нет, а на месте будешь ты — только в этом случае. Не потому же, что хочу это на кого-то свалить: доверить такое кому-то — еще более нервно, чем рассказать самому.
— Ну конечно, — усмехнулся Рейнард, — не потому что выражал недоверие, он еще и поежился, представив, как подобное «сваливание» проблемы должно нервировать. И, в конце концов, он же все еще всего лишь я сам. — Ладно. Ну, я за ней.
— Давай сделаем это вместе.
— Только разблокируй дверь, чтобы Дон мог просто войти, когда вернется.
Я так и сделал, и мгновенно зазвенели звоночки, запищали и замерцали сигналы массы входящих сообщений самой разной степени важности. Ничего, еще пару минут подождут.
И мы отправились за нашей гостьей, все еще крепко спящей. Для нее ведь прошло немногим больше часа. Рейнард на всякий случай прощупал ее пульс — все ли в порядке, нет ли какой-то нежелательной реакции.
— Как огурчик, — констатировал он, возможно, со скрытым сожалением.
— Вот и славно. Покатили.
Дон еще не возвращался.
— Пожалуй, дальше сам разберусь, — сказал Рейнард. — Как я понимаю, «Янус» уже покинул свое место в пространстве, и лучше тебе сейчас держать руку на пульсе.
— Чертовски верно.
Он исчез за дверью, а я посмотрел на надрывающиеся огоньки. Выбрал нужный и все остальное померкло.
«Связался с нашим контактом, — записал я. — Секретный протокол запущен. Нам остается только ждать. Отзовите высланные силы, «Янус» даст о себе знать по прибытии».
Прежде чем отправить запись, я заколебался. «Отзовите силы»? А если здесь, в этом континууме сработает совсем другой план, с расчетом на то, что силы объединенного флота прибудут на место? Но если не отозвать, то очень может закончиться если не кровопролитием, то лишней паникой. Вот же проклятье. Все-таки отправил и немедленно облился потом — все равно что играть в рулетку со вселенскими ставками. Даже если «все будет в порядке» — даже если здесь выиграешь — где-то это будет значить проигрыш. Впрочем, тогда просто еще раз придет черед «Пандоры». А может, и не один раз.
Осия, по истечении времени, необходимого на получение послания и отправки ответа, прислал приглашение на еще одну виртуальную встречу. Но до назначенного момента оставалось еще полтора часа. Дон забегал и убегал пару раз. Я продолжал отстреливаться от панических запросов, в том числе и от весьма многословно выражавшего свои чувства архиепископа, снова напомнившего о том, что желает ускорить коронацию. Кажется, подтекстом его настойчивости была уверенность, что ритуал каким-то чудом изгонит бесов, связанных с таким богопротивным, сбивающим с толку явлением как «Янус», и вернет все для всей вселенной на круги своя… мистическим образом. Также он выразил горячее одобрение тому обстоятельству, что теперь, кажется, я окажусь символом противостояния столь огорчающему всех богопротивному явлению, похоже, это приводило его в восторг, как если бы ему удалось вернуть в лоно истинной Церкви кого-то из царей Ада, и науськать против мирового зла, посрамив тем таковое и обратив во прах. Забавный по-своему старикан. Если любопытно, какому именно богу было бы противно связываться с сомнительными дьявольскими машинами, то для людей пару-тройку тысяч лет назад сама наша религия показалась бы сомнительной. Слияние христианства, индуизма, культа святых — от символически затесавшихся Тора и Гора, ставших ипостасями одного и того же вечного архистратига, до святого Стивена Хокинга и Исаака Ньютона (то, что называлось для кого-то наукой, в последующих поколениях преобразовалось в старомодные откровения свыше — в каждом поколении такие, какие оно было способно принять). И все это, в сущности, были не просто святые, а лики единого бога, множественное его проявление, частным случаем которого при жизни считались и сами архиепископы Ледские.
Я успел переговорить и с Фрисби о ситуации в госпитале. Он страшно извинялся за то, что ошибся в идентификации тел и совершенно не понимал, как такое могло случиться. Я предложил ему не беспокоиться на этот счет и связался с несколькими оперативниками, разбиравшимися с происшествием с катером, а затем и с рухнувшим шаттлом. Связь, как ни странно, обнаружилась. Программа, внедренная в автопилот, оказалась очень похожей в обоих случаях. Только в случае моего катера, она была введена давно и вручную, а в шаттл была загружена при выдаче допуска к дворцовым докам. Предположительная причина задержки у «Януса» отпала. Похоже, моих друзей просто старались задержать, ничего не делая при этом с судном, которое должно было их забрать. Более того — пилот, получив точную программу следования, мог использовать ее автоматически, и тогда шаттл рухнул бы на госпиталь еще до того, как попал во дворец? Зависело от тонкости ситуации, кто и что на кого хотел свалить. А если бы не включил вовсе?.. А вот на этот случай программа запустила бы его на обратном пути принудительно. Возможно, это и произошло. Единичный инцидент едва ли привел бы быстро к своему источнику, но он оказался не единичным, а потом и вовсе кто-то пустился в самодовольные признания, хотя выданы были имена не исполнителей, а заказчиков прежних покушений. И по рассмотрении этих данных — оставалось только признать досрочную отставку премьер-министра и еще некоторых членов правительства. Что и было сделано, как бы это ни противоречило первоначальным заявлениям о том, что у нас все прекрасно и нет поводов для беспокойства — так же всегда бывает. Вот только выглядело это так, будто отставка была добровольной. По крайней мере, пока.
«Янус» покинул свою локацию, предположительно в сопровождении части флота Лиги, и этот факт принялся потихоньку вспарывать пространство — все больше крупных и мелких государств пытались выяснить, чем же им все это грозит. Я озвучивал официальную версию, что ничем особенным, как и прежде, разве что немного навредит хронологической экологической обстановке за пределами нашей реальности. Захватывать общее достояние человечества подобным образом нехорошо, но в индивидуальном порядке — ничего катастрофического, и выражал надежду, что новые владельцы, кем бы они ни были, проявят здоровую ответственность, когда пройдет первая эйфория.
Оставалось просто ждать и наблюдать, как прореагирует вселенная. Или — зачем ходить далеко? — как прореагирует, к примеру, Сектор Цефея? Двоюродный дядюшка Гамлета, несмотря на присутствие у нас негласного посольства в лице племянника, выразил свое сожаление, и с ним — желание официально отделиться от Денебской империи «во избежание нежелательных последствий». Не стал его удерживать, лишь выразил надежду, что, по зрелому размышлению, правительство Сектора передумает, например, дня через три (я ни на что не намекал!). Несколько других областей, напротив, выразили свою лояльность «несмотря ни на что», по крайней мере, пока Лига не сможет подтвердить перемену в балансе сил. А кто-то и не счел перемены существенными, не считая настоящей угрозу, которая может исходить из размытого прошлого или туманного будущего. Особенно, если у нас все не так плохо с правительством, с которым наши союзники все это время имели дело и все произошедшее лишь дезинформация. Я заверил обеспокоенных собеседников, что отставка правительства у нас — акт демонстрации доброй воли, при том все активно действующие его члены остаются консультантами вплоть до устранения всех недоразумений. Кое-кто тут же нашел в этом аналогию моему собственному поведению с объявлением себя регентом. Проклятье, и впрямь ведь похоже. А учитывая, что нынешние отставники действительно виновны, аналогия, прямо скажем, так себе. Но официально — это всего лишь выражение нашей скорби и вежливости. И от своих обязанностей никто из нас не отказывается. А архиепископ и вовсе поспешил раструбить, что в моем случае траур и вежливость наконец-то подходят к концу и с точки зрения Объединенной Церкви Денеба уже объявил меня полноценным монархом, защитником веры и государства и прочая, и прочая.
В какой-то момент Биллингс — сменивший Такера у стойки дежурного, прислал мне запрос с фиолетовой пометкой — от Арли. Раз тот не прислал ее непосредственно, значит, находился прямо у дверей. Я быстро завершил очередной разговор, мало отличающийся от десятка подобных, и отправил сигнал пропустить его в кабинет.
— Что-то еще стряслось? — спросил я, едва он вошел. Арли успокаивающе помахал рукой. Дверь за ним закрылась, и на мгновение мне почему-то показалось, что я уже боюсь этого места, но я подавил это ощущение.
— Пока ничего нового, — заверил Арли. — Ненадолго, конечно. Но, боюсь, мне нужно немного сверить впечатления от происходящего с вашими, если не сочтете это за назойливость.
— Ну конечно, нет!
— Думаю, так наше сообщение с внешним миром станет адекватнее.
— Абсолютно с вами согласен.
Хотя, что может быть адекватного в том, что если бы он знал немного больше о своем прошлом, то счел бы, скорее всего, что Денеб в свое время просто убрал конкурента с политической арены, а теперь я еще и цинично пользуюсь его помощью в собственных делах, и привело бы это скорее всего… к еще одному «самосбывающемуся пророчеству»? Ох, к черту. Но кто знает, может, я неверно понял Лорелей, и на самом деле в ее версии событий примерно так все и обстояло, поэтому она воспользовалась физической оболочкой Лоры — только чтобы взять все под свой контроль, и вот она-то и осталась жива и правила затем «просвещенным королевством», а просто Лора — нет… В какой-то версии событий, возможно, так все и было. Но сестра Лоры своими признаниями в этом самом мире избавляла от подобной, с позволения сказать, «самоуспокоительной» иллюзии. Что ж, ладно! Или я уже забыл, каково это — бывать злодеем? Пусть это тоже угнетало, избавляя от «самоуспокоения» и здесь.
Арли деловито уселся в кресло и сосредоточенно уткнулся в свой планшет. Над ним всплыло голографическое облачко со списком, окрашенным в разные цвета.
— Я позволил себе упорядочить некоторые важные запросы. Надеюсь, это вам как-то поможет. Но для точного понимания было бы неплохо кое-что прояснить. Я слышал официальную версию, тем не менее, хотелось бы узнать, так сказать, из первых уст — так чего мы можем ожидать от происходящего? Не зря же вы тут же собирали совет из всех имеющихся здесь специалистов, — последние слова прозвучали с намеком на теплую улыбку, спрятавшуюся в пышных усах.
— Справедливое желание, — признал я осторожно.
— Чрезвычайно ценю, что на вашем совещании присутствовали не только старые друзья, но и некоторые новые, — улыбка стала более явной и мягкой. — Что же вы сделали? Простите, если тороплю. Возможно, вы и так собирались поведать, чего нам лучше ждать в дальнейшем. Кажется неделикатным спрашивать о произошедшем других участников вашего собрания. Потому обращаюсь напрямую, просто хочу быть готовым, а может, это как-то поможет рассортировать текущие дела…
— Извините, Арли, я не могу так вас использовать, — вырвалось у меня довольно нервно.
— Перестаньте!.. — он издал веселый смешок. — Государство — это, в конце концов, целый аппарат, а не всего одна личность, которая может или не может что-то исправить. Что, я угадал?..
Что я там утверждал насчет опыта множества жизней? Какая, право слово, чепуха!..
Похоже, он понял все, что я ему объяснил. Конечно, я пытался упрощать. Мы лишь проводили испытания, когда произошло то, что известно уже всей населенной вселенной. И мы провели… более агрессивные испытания. У нас нет полной уверенности в том, что все произошедшее хоть как-то отразится на нашей собственной вселенной. И как именно — если все-таки отразится. Возможно, все, что мы сделали, поможет лишь кому-то в смежных измерениях, а вовсе не нам самим.
— Да, мы применили стандартный для Станции протокол безопасности, который там больше некому было привести в действие, и увели ее в безопасное место. Если все совпадет с той версией событий, то примерно через трое суток она выйдет из гиперпространства в области под непосредственным контролем Денеба.
— Под контролем Денеба? — переспросил Арли настороженно.
— Понимаю ваши сомнения. Я тоже сомневался на этот счет. Но у нас были основания опасаться, что она снова попадет не в те руки.
— Но теперь… это может выглядеть довольно зловещей политической манипуляцией с вашей стороны.
— Может, так лучше, чем это будет очевидной манипуляцией со стороны Лиги, которую она уже объявила на весь свет.
Арли невольно рассмеялся, недоверчиво покачивая головой.
— Кроме того, вы прекрасно понимаете подтекст: несмотря на все, что мы сделали, в нашей собственной вселенной «Янус» все еще может «благополучно» вернуться к земной Луне, в пространство Лиги.
Арли едва заметно поежился.
— Чем же это в итоге может нам грозить?
— Чем угодно. Мы надеемся лишь на то, что они долго будут разбираться с тем, что заполучили, и на то, что все, что они могут сделать, будет так же или еще более призрачно, чем то, на что способны мы. На то, что так и не обнаружат каким-то образом нестабильный период, который позволит им манипулировать с недавним прошлым, что потенциально гораздо опаснее любых воздействий на более далекое. И мы все еще можем надеяться на естественное сопротивление континуума — что бы они ни вздумали совершить, это произойдет только в смежных версиях событий, никак не отразившись на нашей настоящей версии.
Арли вздохнул.
— Что ж, все ясно.
— Но, кажется, вы хотели спросить о чем-то другом?
Он медленно кивнул.
— Насколько я знаю, вы уже не раз экспериментировали с изменением недавнего прошлого?
— Да, это верно.
— И, хотя я понимаю, что это лишь иногда приносит результаты, я слышал, вам успешно удалось перенестись недавно в прошлое ваших друзей и обнаружить, что трагедии, о которой они помнили, там не произошло?
По крайней мере, кажется, Тарси и Нейту хватило такта и самообладания не упомянуть сразу по возвращении в присутствии Майка о появлении Лорелей. Они ведь тоже знали о прошлом Арли. Хотя, на самом деле, я точно не помнил, был в тот момент слишком потрясен, чтобы внимательно слушать, а проговориться можно было по случайности и позже. Но едва ли Арли был бы так спокоен, если бы знал, что есть мир, где Лорелей жива и здорова.
— И это верно тоже.
— Тем не менее, вы подумывали предотвратить случившееся?
До чего же скользкий лед. Рано или поздно он заговорит об этом прямо.
— Может быть. Если бы это было возможно. Если бы ситуация вообще была сколько-нибудь похожей. — Бессмысленно было бы отрицать, что пульс у меня решил сплясать тарантеллу.
— Майк сказал, что спрашивал, мог бы и он рассчитывать на нечто подобное.
Ну вот, пожалуйста.
— Да. Я понимаю, о чем вы.
— А я понимаю, почему это вызывает у вас беспокойство…
— В самом деле? После всего, чем я вам обязан…
— Вас беспокоит то, что вы считаете себя обязанным, — прозвучало утвердительно.
— А как можно считать иначе?
— И, должно быть, думаете, что если приметесь меня отговаривать, я решу, что вы отрицаете свой «долг»?
— А разве нет?..
— К примеру, если вы скажете мне, что неразумно, пусть и спасая жизни, рисковать существованием других жизней, я сочту это уловкой?
— А как на самом деле?
Он усмехнулся.
— Может и сочту, но вы пока не попытались сказать мне подобного, хотя я вижу, что вы сидите как на иголках.
— Это потому что вокруг сейчас многое происходит, и я пытаюсь думать обо всем сразу…
— Именно.
— Простите?
— Это правильно, что вы ни в чем не уверены. Майк говорил, что спросил — верно ли, что другие миры, где все и так в порядке — существуют?
— Да, как существует сама вероятность.
— То есть, вы всего лишь показали вашим друзьям один из таких миров, не так ли?
— Можно сказать и так.
— Возможно, там было все в порядке и не пришлось ничего менять потому, что это было уже достаточно давнее событие?
— Простите? — повторил я, не совсем поспевая за его мыслью, я и правда думал одновременно о многом другом и не сразу понял, какую тонкость он имеет в виду.
— Вас не смущали попытки что-то изменить в недавнем прошлом. В этом смысле все мы вам обязаны, а не наоборот, — напомнил он мягко. — Совсем недавние события — это как нечто, что находится почти в настоящем, что-то, что можно попробовать изменить, и мы не знаем, кому можем навредить этим, знаем лишь тех, кому можем помочь, а вот с более дальними событиями все сложнее. То, что лежит за пределами буфера, в вашем понимании, искажать безопасно, это нас не коснется, а вот то, что ближе этого предела, и все же достаточно отдаленно — если мы повлияем на это, пусть не совсем в текущей реальности, мы можем аннулировать чьи-то другие спасения, которые сами совершили, можем аннулировать чье-то рождение, не так ли?
Я беспокойно кивнул.
— Не волнуйтесь, — сказал Арли. — Я не хочу ими всеми рисковать. Тем более, зная, что вы не можете исправить многого в собственной истории…
— Я этого еще не знаю.
— Конечно. Все и без того слишком ненадежно. Может быть, однажды я был бы не прочь увидеть тот, иной мир, где все в порядке без нашего вмешательства.
— Я знаю, что он существует, — сказал я, следуя импульсу. — Мне о нем рассказали. Мир, в котором королевство Веги дожило, по крайней мере, до наших дней, даже дольше, затем кто-то вернулся из того мира в прошлое, в котором мы и встретились, и рассказал мне об этом. Само то, что мы встретились — выглядело как угрожающе плотный клубок, который кажется опасным затягивать еще больше.
— В самом деле… — проговорил он, и нервно провел рукой по лбу, то ли смахивая пот, то ли отгоняя призраков. — Но, видите ли, мне кажется, что кто-то, вы, или кто-то еще, однажды уже вмешался в ту тягостную историю.
— Неужели…
— Ваш друг Нейт — он как-то рассказывал о том, как вы путешествуете в виде записи собственного сознания. А другой ваш друг, Фризиан, обмолвился, когда оба они вспоминали старые приключения, что, когда сознание путешественника во времени вторгается в чей-то затуманенный разум — а мой и в самом деле был таким, этой дополнительной упорядочивающей энергии хватает, чтобы избавиться от множества посторонних влияний. При том, что можно и не подозревать, что кто-то побывал в твоей голове. Возможно, некий гость когда-то и пробудил меня, хотя казалось, что мой мозг безнадежно поврежден. Может быть, это одно из разумных объяснений тому, что я вышел из-под контроля Лорелей и убил ее.
«Это определенно был не я…» — подумал я и тут же осознал, что был слишком поспешен — кто сказал, что во всех мирах мы питаем друг к другу одинаковые чувства? Будь оно так, Фризиан, из совсем недавнего прошлого, не вздумал бы в меня стрелять. Впрочем, выбор и помимо меня мог быть огромный — невозможно учесть всех гостей из будущего, если они вздумают повалить толпами, все туже затягивая перепутанную паутину. И все-таки нам придется и приходится жить именно в этом мире, где никто из нас может не быть первопричиной всего, что с нами когда-либо происходило. Кажется, что можешь изменить многое, на что-то влияешь, можешь разрушить весь мир одним движением, но даже тот, кто когда-то и правда начал эту игру, давно сам стал в ней потерянной пешкой. Самоценна разве что сама игра — как стихия, сила природы, физический закон, а мы можем очень немногое — надеяться, что хоть раз сами сделали какой-то хороший выбор. Не относительно других вселенных, хотя бы в одной единственной.
— Мне жаль, что этот некто, если он был, не вселился в меня раньше. Но откуда он мог знать, что я непричастен ко всему, что произошло? Ниоткуда. Разве что из моей собственной головы. Да и тогда — кто ему мои родные? Кто ему я сам? Никто никогда не сможет спасти всех. Но, быть может, в том мире, о котором вы рассказываете, кто-то однажды сделал именно так? Вселился в мою голову раньше?
«Отчего нет. И ему же могла принадлежать та «замечательная» идея, что «Денеб должен быть разрушен»».
А затем пришло время для новой симуляции просторного зала с нервюрными сводами. Он был воздушен и пуст. В несуществующие окна лился несуществующий солнечный свет, врывался призрачный ветерок. Я посмотрел на часы сперва на запястье, а потом на подобии вывернутого наизнанку фронтона над закрытыми дверями — все верно, сеанс должен был начаться. Прошло пять минут, десять. Это не могло продолжаться слишком долго, открытый канал поглощал массу энергии впустую, а синхронизация становилась все затрудненнее, раз подключение не произошло сразу. Наверное, стоило прервать сеанс, назначив новое время, но я решил подождать еще немного — ситуация была непростой, мало ли что могло свалиться на Осию. Внезапно примерно посередине вытянутого стола появилось еще одно резное кресло с высокой спинкой — для еще одного участника переговоров. Я не почувствовал себя очень уж удивленным, когда в кресле возникла статная блондинка с надменно поджатыми губами — архиарх Эреда собственной персоной. И лишь затем замерцал дальний конец стола, за которым возник бесстрастной эбеновой статуей махараджа Осия. Может и можно было бы назвать его мрачным как туча, но это было бы неверным — он надежно спрятал какое бы то ни было выражение за зримой мрачной оболочкой.
— Пожалуй, все, что вам следовало бы знать, господа, — надменно заявила Эреда, — это то, что я не вижу более необходимости в существовании этого института.
— Вы подразумеваете под институтом Солнечную Лигу? — вопросил я, едва нажав на кнопку. — Весьма удивлен. Не слышал, что в ней назрел какой-то кризис.
Осия продолжал прятаться за недвижным аватаром, воздерживаясь от замечаний.
— Разумеется, речь о «Союзе», — презрительно фыркнула Эреда. По крайней мере не проигнорировала «ребяческую шутку». — Но с удовольствием сообщаю, что впредь мы намерены взять все его функции на себя…
Не дослушивая полностью продолжающееся послание, я снова нажал на кнопку.
— Из чего вы заключаете, что обладаете какими-то особыми средствами для поддержки подобных амбиций?
— Из того, что мы вернули свое утраченное имущество! Похищенное некогда непосредственно вами! И будьте спокойны на этот счет — вы будете первым, кто узнает, на что способна эта машина. Наши лучшие ученые спрогнозировали массу возможных санкций…
— Вы все еще говорите так, будто это произойдет в будущем. — Запись продолжала речь, но я снова не стал дослушивать до конца. — Но, что бы вы ни задумывали, это должно было уже произойти в прошлом. Вы берете на себя ответственность за то, что произошло с нашим флагманом?
— Вполне возможно, — отозвалась она с равнодушным самодовольным спокойствием.
— Что ж, так тому и быть. Вы осознаете, что это действие и признание могут повлечь последствия?
Она почти улыбнулась, совершенно уверенная в себе.
— Какие еще последствия? — осведомилась она снисходительно.
— Ответные действия.
— Это каким же образом?
— Кажется, ваши подданные утаили от вас главный секрет? А именно, что это я создал «Янус»?
Если она как-то прореагировала, то «за кадром», вне сессии.
— В далеком будущем, — ответила она беспечно. Что ж, значит, не утаили. Как я и думал, раз уж она продолжила разговор. — Где и утратили над ним контроль.
— Так отчего вы думаете, что вам удастся его удержать? Если это не удалось даже его создателю?
Эреда мягко улыбнулась.
— Создавать и контролировать — очень разные вещи. Вам ли об этом не знать?
— Я знаю одно совершенно отчетливо, — отозвался я так же мягко. — Контроль — это всегда иллюзия.
Связь наконец прервалась. Вот вам и иллюзия — будто просто нажал на кнопку!
Какое странное ощущение — как будто все летит к черту, но мне даже это нравится. Когда мы заговорили о том, кто что создал и кто на что нарывается — будто именно теперь мы заговорили о чем-то стоящем, и в то же время не таком уж важном, потому что что бы ни случилось — все закончится несметным количеством исходов и «все идет нормально». Кто я такой, чтобы влиять на естественную эволюцию вселенной или препятствовать ей? Денеб тут вообще ни при чем. Да в самом деле, сколько можно делать вид, что «Государство — это я»? Зачем я только позволил взвалить его себе на шею хотя бы мысленно? Я — это «Янус»! С этой точки зрения все стало куда проще.
— Как вы это сделали? — настороженно спросил Осия.
— Ничего особенного, просто применил известные мне принципы для лучшей синхронизации сигнала. Ничего странного, ничего опасного. — Почти. Но какая разница? Все, чего мы опасались, на самом деле уже случилось, в будущем, в соседних потоках и так далее, и само наше существование основано на этих ошибках или неизбежностях. — Насколько плохо ваше положение?
— Даже не представляю… — пожал плечами Осия.
— Вы не подвергаетесь реальному вторжению? — спросил я нетерпеливо, пользуясь тем, что могу это сделать — почти перебивать собеседника, что вызывало приятнейшее чувство свободы — свободно текущего синхронизированного времени.
— Нет… пока, — ответил он сдержанно. Его больше не обрамляли искусственные гулкие нервюрные своды. Он сидел в кабинете, очень похожем на мой — с мониторами и проекторами, большая часть которых не использовалась и просто захламляла помещение. — Расстояния в пространстве все еще имеют значение, по счастью.
— Понимаю.
— Есть ли какая-то вероятность, что Лига не получила того, что хотела?
— Есть. Хотя, признаю, это именно вероятность. Я не могу отвечать за все версии событий, исходящие из нашей текущей точки существования, тем более из чуть более ранней, но эти технические подробности с абстрактными рассуждениями о световых конусах можно было не озвучивать.
— Нам остается только ждать?
— Да.
— Меня изумляет и радует то, что происходит прямо сейчас… Но не преждевременно ли я позволяю себе эти чувства?
— Нет. Не преждевременно. Вы правы. Даже если Лига получит то, что хотела — она получила не всё.
— Вы обладаете своими ресурсами?
— Я владею информацией. И — меньшее и самое безопасное, что я могу сделать — это синхронизировать некоторые сообщения. От этого никому не будет вреда.
— Все же это огромный шаг вперед!
— Весьма скромный на самом деле. Вы правы в одном. Все, на что способна машина времени, может осуществить не она одна. Нельзя завладеть «Янусом», даже завладев «Янусом».
Осия задумчиво опустил взгляд.
— Могу ли я надеяться, что это ваше заявление само по себе не несет в себе угрозы?
— Можете. Безусловно. Мелкие технические удобства — это не то, чем стоило бы угрожать всей человеческой цивилизации. Хотя, боюсь, не готов предоставить их повсеместно. По крайней мере, пока. Пока еще расстояния представляют собой не только препятствие, но и защиту.
— Понимаю. — Осия улыбнулся уголком рта, сведя вместе кончики длинных тонких пальцев. — Но вы сможете сообщить мне сразу о том, что происходит на самом деле?
— Да, как только узнаю что-то об этом точно.
Связь прервалась, и я подумал, что не испытываю ни малейшего угрызения совести из-за происходящего. Что-то творилось с моей личной вселенной. Некий фазовый переход.