Сколько именно это длилось, он не смог понять ни сразу, ни потом: просто было темно, невероятно, непроглядно темно и пусто, а потом он как-то разом понял, что у него просто закрыты глаза.
Крайне недовольный собой и злым миром, Илья приподнял веки и тут же часто заморгал, потому что даже окружающий его скудный свет показался слишком ярким. А еще он не мог толком пошевелиться: вокруг не оказалось никакой основы, никакой опоры не ощущалось ни под ногами, ни под руками, ни под спиной. Илья осторожно повернул голову, промаргиваясь, и обнаружил, что его разведенные в стороны руки оплетают лианы или веревки из чистого света, такое же авангардное украшение обнаружилось поперек груди и живота. При этом ощущения удержания или захвата не было, просто сдвинуться было невозможно, а вокруг распространялся тот самый блеклый свет, позволяя видеть хотя бы себя, если не стены комнаты.
— Добро, магия, счастье, — прокомментировал Илья себе под нос, но воздух словно бы съел звук, как было еще там, в лесу. Вокруг не было ничего, что позволило бы идентифицировать место нахождения или причину попадания в такую подвешенную во всех смыслах ситуацию, но зато воспоминания вернулись полностью, и Илья, наконец, смог примерно восстановить линейку произошедшего. Вот они с Пони идут по подземному коридору, спускаясь все глубже, а потом, видимо, попали в какую-то ловушку, расставленную владелицей неуютного жилья. В результате Илья провалился в иллюзорные миры, созданные магией ведьмы, и Пони, вероятно, тоже — но тогда он должен был вырваться на свободу, как максимум, одновременно с ним … и Маэдисом.
Кстати, Маэдиса поблизости тоже не наблюдалось, но делать выводы было сложно: то ли их разделило при переходе, то ли Маэдис вообще не вышел из иллюзий, то ли, может, и предал своего временного спутника, оставив его на растерзание какому-то светопрядущему пауку.
— Эй, — позвал было Илья в пустоту, когда ему надоело висеть, но тишина ничуть не поколебалась, съев каждый из двух звуков с особым аппетитом. Она явно была голодной, если такое вообще бывает.
— И что, я теперь буду здесь висеть до скончания мира? — сказал Илья, даже немного забавляясь тем, как вместо слов изо рта не вырывается ни звука. Стараясь удержать это ощущение, потому что с ним было проще жить, парень продолжил говорить. — А что сделал бы Суперкот? А ничего бы не сделал, потому что у него лапки. Но, несомненно, посоветовал бы мне не терять присутствия духа и искать возможность освободиться. Плохо, конечно, что я даже не представляю, с чем столкнулся, и где вообще Пони? И вот интересно, как он вызывал своих тенесуперкотов? Мне бы сейчас не повредил натуральный такой суперкот, — Илья говорил и говорил, пытаясь не впадать в панику и сохранить присутствие духа. Одно хорошо: пока не хотелось ни есть, ни в туалет, и, если подумать, так было с момента попадания в эти самые Третьи Земли, хотя он определенно ел рыбу и пил на Аваллоне: а вот чувства голода или жажды не было. Он успел вспомнить все, какие когда-либо недозабыл, стихи и тексты песен, рассказы, анекдоты и просто наборы цифр и случайные факты, когда в отдалении возник небольшой островок света, не имеющего отношения к его световым оковам. Он постепенно приближался, и Илья, невольно нервничая, пытался разглядеть, что это, пока, наконец, не увидел того, над чьей головой вился пушистый шарик света. К нему шел, сохраняя на редкость серьезное выражение на физиономии, он сам: только одетый в другую одежду, наверное, и какой-то… не такой.
Подойдя ближе, второй остановился, позволяя светляку виться вокруг себя и, склонив голову набок, стал изучать Илью.
Илья в ответ изучал его, тоже, полный немого изумления: хотя вот с этим вариантов не было, полог тишины все еще накрывал его и все вокруг, и приподнялся он только когда второй поднял руку и щелкнул пальцами — этот щелчок неожиданно хлестко разнесся вокруг, и звук вернулся.
— Жаль, что нельзя убить тебя сейчас и здесь, — сказал второй, и Илья с отвращением узнал собственный голос, каким он обычно звучал на записях.
— За что бы это меня убивать?
— За то, что ты живешь.
— Многие живут.
— Но ты один живешь вместо меня. И рано или поздно, но ты умрешь и уступишь не свое место.
— Ты, как, мой злой близнец, что ли?
Второй усмехнулся.
— Нет. Это ты — злой близнец. А я — жертва. Но когда-нибудь… все пройдет.
— Как-то так: слезы смоют мрак, — спел Илья, внезапно ловя коннотацию и чувствуя себя от этого счастливым, словно он не был непонятно где в непонятно какой ситуации. — И тогда все пройдет. Я хотел тебе сказать, или просто обещать…
— Замолчи! — почти крикнул второй, судорожно складывая какую-то фигуру, но сбиваясь и не успевая, потому что голос Ильи словно по всему пространству резонировал, колебаясь вместе с тканью реальности.
— Что когда-нибудь, когда-нибудь, все пройдет, — упрямо закончил он. — Страх уйдет. Все пройдет!..
— Что-то произошло? — раздался голос откуда-то из темноты. — Князь? Тебе нужна помощь?
— Нет, — отозвался второй с крайней степенью неохоты на лице. — Я же сказал — вы все можете идти. Я вполне справлюсь сам.
— Царь тебя призывает, светлый князь, — неуверенно сообщили в ответ. — Мы вернулись за тобой.
— Что там случилось? — не отрывая от Ильи неприязненного взгляда, крикнул назад двойник.
— Тот гость, колдун Маэдис, чем-то недоволен. Царь просит тебя прийти, светлый князь.
— Наколдовал, — почти что одними губами сказал двойник, обращаясь к Илье. — Я тебе это припомню.
Илья набрал в рот воздуха и повторил, почти проорал, радуясь тени силы, которую ему это давало:
— Что когда-нибудь, когда-нибудь боль уйдет, страх уйдет. Все пройдет!..
Удивительно, насколько живым и сильным он себя чувствовал, пока второй уходил прочь, словно в самом деле все было по плечу, и словно он не висел, прикованный, неизвестно где, беспомощный и без возможности связаться с кем-то знакомым. Нет, в этот момент не было на свете, наверное, никого более уверенного в своих силах, чем Илья. Он был счастлив, свободен и цел внутри, и болей и страхов, даже привычных и тайных, не существовало.
А потом второй ушел, его светлячок погас, и вместе с ним пригасло и ощущение победы.
— И что же делать, все ж таки? — поинтересовался Илья вслух, радуясь, что хотя бы тишина опять не навалилась — видимо, второй забыл восстановить барьер молчания.
— Освобождаться, — ответили ему. Илья опустил взгляд на звук, и глаза, уже привыкшие к сгустившемуся сумраку, различили три области более плотной темноты впереди, и эти три области посмотрели на него в ответ: он ясно различил слабо отсвечивающие кошачьи глаза.
— Самому, конечно, потому что у вас — лапки? — С юмором уточнил он, еще не растеряв до конца то волшебное ощущение всемогущества. Тени, тем временем, изменили форму и придвинулись ближе, так, что в свете своих оков Илья мог различить сероватые абрисы гибких, невероятно крупных кошачьих тел. — Вы эти, тенекошки? — вспомнил он термин, использованный Пони.
— Да. Я — кошка, которая украла печенье в клеточку, — сказала первая, с явно видимыми тигровыми полосками по серой шубе.
— А я — кошка с плюшевой шерстью, — ответила вторая, в самом деле немного похожая на плюшевую игрушку с круглыми лапками и щеками.
— И я мягкая, сдобная кошка, — представилась третья, с самой светлой и длинной, плотной шерстью.
— Вафля, — перевел Илья. — Плюшка и Булка. Гастрономическое трио.
— Никогда не понимала желания людей упрощать там, где это не требуется, — посетовала вторая кошка.
— Но нам все равно, как ты нас назовешь, — добавила первая.
— Потому что вы все равно отзываться не собираетесь? — все еще веселясь, уточнил Илья.
— Нам не потребуется, — мягко сказала кошка Булка. У нее был самый, в самом-то деле, ласковый голос. — Твой друг велел тебе передать, чтобы ты ждал его и никуда не уходил, потому что искать тебя он замучался.
— Твой друг, — сказала кошка Плюшка, косясь на свою соратницу, — сказал, что добьется твоего освобождения у царя туманов.
— Вероятно, это был другой друг, — предположила кошка Булка.
— Вероятно, совсем другой друг, — согласилась Плюшка.
— Отлично, два сообщения от двух друзей, — резюмировал Илья. — А ты, как, от третьего друга что-то передать должна? — спросил он у кошки Вафли, которая крайне незаинтересованно, но усиленно чесалась.
— Нет, — отозвалась та после паузы и занялась вылизыванием лапы. — Я просто за компанию.
— Ясно, — несколько обескураженно сказал Илья. — Может, вы еще и в курсе, где я вообще нахожусь? И что за фигня, которая меня держит.
— Я не “фигня”, - раздался обиженный голос из темноты. — Что бы там это не значило.
Илья так и вздрогнул: до этого момента он не предполагал, что его светящиеся оковы, кроме общей странности, могут быть еще и живыми.
— Простите, — выдавил парень, пытаясь обернуться. — А вы что?
Оковы, покачувшись, зашевелились и начали разворачивать его, отчего весь мир Ильи зашатался и поехал тоже. Движение было крайне неторопливым, и парень с минут пять молча наблюдал прихорашивающуюся кошку Вафлю и ее с интересом наблюдающих подруг, и не видел толком ничего больше. Потом на краю зрения светящиеся щупальцы-ветки начали сгущаться, сплетаясь, и, наконец, показалась словно сплетенная из них женская фигура. В ней было что-то неуловимо знакомое, словно Илья сталкивался если не с ней, то с чем-то или кем-то похожим не так давно. Или, может, века назад. Ветви, деревья?.. Дриада! Пони разговаривал с девочкой-деревом, правда, Илья ее голоса не слышал.
— Простите, — повторил парень. — Я не сразу понял, что Вы здесь, и что это ваши … детали.
— А чьи еще это могли быть “детали”? — возмутилась дева. — Много кто способен удержать такого, как ты?
— Какого это “такого”?
— Злого двойника из Первых земель. Но я тебя удержу. Сберегу князя Аилиса от тебя, подменить не позволю.
— Я, в общем-то, не за этим пришел, — попробовал объясниться Илья. Конечно, загадочные “друзья” в которых он прозревал Маэдиса и Пони, обещали ему скорое спасение, но ничего не делать было невозможно. — Я попал сюда случайно, и мне очень надо вернуться обратно на … Первые Земли. Чтобы никого не подменять.
Дева посмотрела на него очень долгим и очень недоверчивым взглядом, несколько неживым из-за странной структуры ее полупрозрачного лица, словно свитого из ветвей-щупалец. Илья, несколько раз обдумав формулировку, все ж таки повторил свой вопрос. — А кто, все-таки, Вы, прекрасная дама?
— Лампара, — отозвалась она. — Разве не очевидно?
— Если бы я еще знал, что это такое, — нахмурился Илья, пытаясь вспомнить хоть что-то похожее в ворохе своих невостребованных познаний.
— Это я, — логично пояснила дева, и Илья был готов поклясться, что услышал сзади кошачье фырканье.
— Кажется, переговоры зашли в тупик, — резюмировал он, пытаясь понять, что можно спросить такого, на что “лампара” может дать четкий ответ. — А князь Аилис — это тот парень, который сюда ругаться приходил?
— Да, это был светлый князь, — подтвердила она.
— И кто он такой? Правитель? Герой?
— Он приемный сын царя туманов, короля серебряных рос, правителя меж черных деревьев, властелина мглы и вод забвения, — с огромным почтением перечислила лампара.
Определение кликнуло: про черные деревья, туманы и воды забвения Илья что-то уже знал. Царь Туманов, как говорил Дэш, как раз и правил Черным лесом, куда попадали через Порог неудачники вроде Ильи.
— Ну, хоть что-то выяснил, — заключил Илья. — Только вот, госпожа лампара, я в самом деле не собирался занимать ничье место. На меня напали, я провалился на Порог, а оттуда — в Черный Лес. И с тех пор пытаюсь выбраться. Правда, не очень получается.
— Не очень верю, — с готовностью ответила лампара и стала медленно поворачивать его обратно. Видимо, с тыла Илья ее раздражал меньше. Впрочем, если она хорошо знала этого “князя Аилиса”, это было даже логично: видеть знакомое лицо на чужом и предположительно враждебном человеке было достаточно неприятно. В общем-то, если вдуматься, самому Илье это было тоже было весьма некомфортно: какой-то там непонятный князь Аилис с его, простите, родной физиономией, да еще и обвиняющий его в неизвестно каких грехах. Хотя, надо сказать, какого-то суеверного ужаса или отвращения Илья не чувствовал: наоборот, встреча со злым двойником странным образом придала ему сил и оптимизма, хотя это и было достаточно странно.
А тенекошек, кстати, в унылом сумраке уже не наблюдалось, и это было достаточно прискорбно, “но не очень”, потому что полог молчания так и не опустился, а это значит, что если он сосредоточится, то сможет что-то сделать. Ведь это его оружие, разве нет? Главное, услышать музыку, которая подскажет слова. Илья сосредоточился: в целом вокруг было достаточно тихо, как и должно быть в подземелье, только лампара неясно вздыхала позади, и где-то в ровном ритме срывались и падали капли. Пожалуй, это и было подсказкой: Илья сосредоточился на ритме, словно на звуке метронома, вдохнул на затакт и вступил четко в ритм.
— Отвернусь почти, время уходить, она растает там, в слепой тени. Шорох и полет ветер донесет, только это все не значит ничего.
— Ты что делаешь, что ты делаешь? — закричала лампара. Ее ветви-щупальца пришли в движение, они беспорядочно двигались во все стороны разом, испуганно мечась, пока из них медленно утекал свет. Илья почти видел, как он капает из трещин и разрывов, как срывается вниз и растворяется в темноте. Злорадства он при этом не чувствовал, ему было, скорее, грустно, что приходиться причинять кому-то вред, но иначе было нельзя: он должен был освободиться, должен был сам пойти следом за князем-двойником и встретить его, ответить на обвинения и выдвинуть парочку своих. Просто так было бы правильно. И потом — Св, конечно же, ждала его домой, и никак нельзя было позволять обстоятельствам себя задерживать.
— Ты злой, злой!
— Опусти! — скомандовал он лампаре. Та, помедлив еще несколько долгих секунд, в течении которых Илья ничуть не сомневался в том, что она сдастся, дернула его вниз, позволив коснуться ногами земли и развила во всех стороны свои ветки, стекая ими с тела пленника. — Вот видишь, — прокомментировал Илья, демонстративно отряхиваясь и оборачиваясь на нее. — Как все просто, когда не делаешь того, чего не надо?
— Князь тебя поймает. И накажет, — пообещала она, протягивая было снова щупальца к Илье. Однако, воздух перед ними словно сгустился и щелкнул почти электрическим разрядом, хлопнув по светящимся ветвям. Те спешно отдернулись, и лампара свила их вокруг себя причудливым узором, явно стараясь держать их подальше от оказавшейся совсем не беспомощной жертвы.
— Мы с князем сами разберемся, кто кого будет наказывать, — пообещал Илья, разворачиваясь на выход и осторожно ступая в темноте. Впрочем, это оказалось легче, чем он думал: следы впереди словно сами его звали, прося повторить пройденный путь. Видимо, что-то было в этой двойниковости, что-то особое, что связывало их помимо внешности. И Илья пошел вперед, без особого труда выбирая дорогу: по коридору, по лестнице, через приоткрытую дверь в мягкий приглушенный свет. Тут уже оказалось что-то больше похожее на нормальные казематы: серый камень, какие-то решетки, и даже несколько недоумевающий стражник нашелся: он уставился на Илью, а Илья — на него, изучая его острые “ослиные” уши, выглядывающие из волос, тунику а-ля Линк и кожаные доспехи, богато украшенные золотым и серебряным тиснением. Долго пялиться, впрочем, было явно неблагоприятно для дальнейших свободных перемещений по местным угодьям, поэтому Илья, ведомый все еще не угасшей волной уверенности, нагло заявил:
— Чего встал? Дверь запирай. И защитные чары восстанови, а то еще вырвется.
— Да, светлый князь, — с готовностью ответил стражник, явно чувствуя огромное облегчение от того, что его замешательство развеяли и сказали, что делать. Голос был совсем другой, не тот, что отвлек Аилиса от его пленника, из чего Илья сделал вывод, что торопливый и преждевременный исход своего князя этот несчастный не застал, вероятно, пришел позже, на смену, например. Илья величественно ему кивнул, по крайней мере, он надеялся, что это выглядело именно величественно, а не супер-глупо, и прошествовал мимо, следуя практически зовущим его следам своего двойника. Позвавший Аилиса стражник упоминал “того гостя”, а кошка передала сообщение от Маэдиса как раз по поводу встречи с царем, значит, вероятно, где-то там, впереди, куда ведут следы и куда ушел его двойник, Маэдис пытается добиться для него справедливости: так что не хило бы Илье и самому поприсутствовать. По крайней мере, так он найдет хотя бы одного из своих спутников.
***
Этот выглядел знакомым. Я определенно уже его видел, хотя все бесхвостные кроме моего собственного для меня выглядят очень похожими. У этого другая масть, и поэтому я почти уверен, что сталкивался с ним.
— Ничего себе ты кот, э, — говорит Этот, разглядывая меня с уважительным восторгом в глазах. — Почти как Кошка, которая съела Кошку.
— К делу, — потребовал я сурово, задирая хвост как можно выше и распушаясь во все стороны, чтобы казаться еще крупнее.
— Мы с тобой не знакомы, нет? Ты такой, вроде как, приметный кот, — продолжал изучать меня Этот.
— Вероятно, — согласился я, скромно облизывая лапу. Я, в самом деле, приметный. Вряд ли можно упрекать человека в том, что он так заинтересовался мной, так что я даже снизошел для дальнейшего ответа — Я часто прихожу, когда нужны мы, тенекошки.
— Это вот ты молодец, — похвалил меня Этот и, серьезнея, сказал. — Мне нужен самый сильный из вас для особого задания. Это будешь ты, вроде как?
— Наверняка, — подтвердил я с оттенком опаски. Что там могло быть такого, чтобы Этот счел задание особым? И насколько это все надолго, а то мой бесхвостный будет волноваться?
— Мне нужно, чтобы ты добрался до моего коллеги в Германии, вот как. И я до него дописаться не могу, дозвониться не могу, а он мне, вроде как, нужен. До зарезу.
— Кого искать, — деловито уточнил я. — Кто передать?
Германия, это же не очень далеко? Чуть дальше какого-нибудь Западного Бирюлева, обители зла?
— Найди Зверя Бледа. Коня-Бледа, понимаешь? Он должен ощущаться, как я, только не как я, а как Смерть. И попроси у него монетки для меня. Я — Глад. Он меня знает.
Я важно покивал, хотя мне было не очевидно. Но что той Германии? Небось не больше Южного Бутова.
— Он белый, — продолжил пояснения Этот. — От Порога и дальше, ведь белый. А в настоящем мире — просто бледный. Бледная такая кожа, глаза, если без линз, красноватые, как-то вот так. Найдешь?
— Разберусь, — уверенно сказал я. — Наверняка кто-то его да знает из тамошних котов.
— Непременно, брат-кот. Как же без ваших-то? А вот никак. Не обойтись.
С этим я был полностью согласен. Коты, в конце-концов, предназначены для того, чтобы спасать мир, а уж такие, как я — тенекошки, и вовсе герои среди героев.
— Это срочно? — уточнил я, пытаясь прикинуть, успею ли я вернуться домой, чтобы предупредить Кошку, нежную, как сливки о своем отсутствии и попрощаться с ней.
— Очень, — вздохнул Этот. — Вчера. Позавчера.
Видимо, мне снова предстояло исправлять чужие ошибки. Я картинно зевнул и облизал свой воротник.
— Принято, — помедлив, ответил я, поднялся на все четыре и грациозно отправился в путь, на первом же шаге приподнимаясь выше, в Пограничье, чтобы сквозь его разрозненные лазейки найти путь покороче. Где там эта Германия?..
Я сделал несколько сотен прыжков сквозь знакомые и частично знакомые козьи тропы, явно уходя за пределы Красногорска (знаю я, знаю, где Красногорск! Любой воспитанный кот знает географию своего родного города, Пограничья и Сонных земель. Правда, обычно больше и ничего). Наверняка здесь вполне было уже недалеко до Германии, поэтому я вынырнул: немного неудачно, оказавшись на чьем-то окне и вспугнув голубя. Подтягиваясь на неудобный подоконник — эти люди явно не думали о котах, которым может случиться тут оказаться — я проводил птичку долгим подозрительным взглядом, но это в самом деле было обычное пернатое, а не мефоза.
Ткнулся носом в окно: какой-то бесхвостный подросток, которые все одинаковы во все времена и во всех странах, сидел за компьютером, наяривая в какую-то яркую игру. Я даже залюбовался весело прыгающими и умирающими фигурками таких ядовитых оттенков, что даже специфическое кошачье зрение их различало между собой. Похоже, подросток был в своем роде знатным охотником, только вместо нормальной добычи приносил одни только битые пиксели.
Отвлекаясь от него, я осмотрел стены и все остальное, что могло бы натолкнуть меня на мысль о том, куда я успел добраться, но кругом все было совершенно повально интернациональным. Какие-то латинские названия на плакатах. Мебель как из туалетного каталога. А где еще читать каталоги мебели, щедро присылаемые добрыми шведами по почте?.. Где, кстати, эта Швеция? Дальше Зеленограда, или нет? Явно не очень далеко, раз оттуда шлют и шлют каталоги всем, кого ни спроси? Каталоги, конечно, занимательные, только вот к использованию совершенно негодные: бумага слишком глянцевая, ничего не впитывает. Но я отвлекся.
Мой наблюдаемый, тем временем, продолжал играть, или, как говорит одна из моих бесхвостных, “шпилить”, и я, прижавшись носом к стеклу, бдил.
— Андрей! Андрей, мусор иди вынеси! — раздалось приглушенное из глубины комнаты.
“Андрей” и “мусор вынеси”, это явно была не Германия. Я собрался было уже уходить, но подросток с преувеличенным стоном откинулся на стуле, разбрасывая в стороны руки в неплохой имитации своей игровой смерти.
— Скукота! — возвестил парень. — Мусор, фигусор. Я, может, рожден мир спасать, а не мусор выносить!
— Супергерои тоже выносят мусор, — сообщил я ему сквозь стекло, не удержав свое мнение в себе, просто оно рвалось наружу слишком сильно. — И уж точно помогают маме!
Бесхвостный дернулся было обернуться на звук, но я лихо перемахнул с подоконника на ближайшее дерево, и затаился в голых ветвях, благо, защитный окрас позволял.
— Чья это за новая какашка в моем лоточке? — спросил меня изумленный голос сбоку, пока я, щурясь, наблюдал за перемещениями осчастливленного моим советом бесхвостного.
Обернулся: на ветке чуть повыше меня восседала небольшая кошка в изящном черно-белом фраке.
— А в какой стороне Германия, изволь сообщить?
Кошка озадаченно посмотрела на меня, и я не могу понять, которое это именно “озадаченно”: это “все знают, где Германия, дурак” или “а какого черта кошка должна знать, где Германия”?
— Германия, — ответила она, наконец. — В стороне Германии. А ты сидишь на моем дереве, и я сейчас тебе покажу, почему этого делать не надо!
— Обойдусь, — гордо ответил я и спасся отважным, быстрым бегством, перескочив с ветки на ветку и оттуда в Пограничье. Некоторые кошки, все ж таки, бесполезны и не рождены для подвигов, зря Двекошки думает иначе. Но я ей потом все докажу.
В следующий раз я вынырнул через меньшее расстояние, чем прошел в первый раз, потому что мне все-таки надо было убедиться, что я двигаюсь в направлении Германии, а не какого-нибудь Кот-д’Ивуара. Какое, однако, хорошее название, правда? Хотелось бы когда-нибудь там побывать. Наверняка там любят котов.
***
Если все идет не по плану, иногда стоит просто сделать вид, что это и был план “Б”. И это сработало: Илья уверенно вышел из темницы и двинулся по залам и коридорам куда-то, как он надеялся, вслед за Аилисом. Иногда ему встречались солдаты, одетые примерно так же, как и первый, или не-солдаты, наряженные во что-то неуловимо занавесочное, в стиле Маэдиса, но абсолютно все именно того же фенотипа внешне: похожие на людей после серии улучшайзигов, с “ослиными” ушами и густыми, яркими волосами преимущественно черных, серебристых и белых цветов. У некоторых впрочем, в шевелюрах были цветные пряди в цвет плащей или шарфов, и Илья находил это даже вроде как модным. Особенно его поразил высоченный и серьезнейший персонаж в вороненой кольчуге с металлическими пластинами, в розовом плаще и с розовыми же бликами в черных волосах. Вдобавок к явно порванному и сшитому хирургом уху, у него был грандиозный шрам на пол-лица и крайне серьезные щи.
Он проводил Илью таким неодобрительным взглядом, что парень даже порадовался: кажется, у зловредного Аилиса тут были свои хейтеры. А хейтеры с большими мечами это немного более круто, чем, например, хейтеры с безлимитным интернетом и хронической безработицей.
По пути Илья не один и не два раза задавался вопросом, куда же таки он идет: коридор с горельефами за коридором с барельефами, зал с кариатидами за залом с колоннами, словно он попал в какой-то древний храм в период его активного функционирования, но, в конце-концов, он остановился перед запертыми дверями зала с двумя стражниками по бокам, и оба они смотрели на Илью так, словно у него выросла вторая голова. Впрочем, возможно так и было: скорее всего, именно сюда вошел Аилис, а стража еще не менялась.
— Что, никогда на Первые земли не приходилось срочно уходить? — огрызнулся на них Илья, старательно вспоминая капризноватый тон своего двойника. — Открывайте, живо. Меня ждут обратно.
Стражники переглянулись, словно беззвучно обмениваясь информацией, после чего один из них торопливо отпер замок и приоткрыл дверь. Илья, не вступая в дискуссии и не испытывая судьбу больше необходимого, скользнул в щель и тут же толкнул створки назад ногой, чтобы отсечь себе пути к отступлению, а праздным стражникам — к подглядыванию.
Дверь захлопнулась с негромким звуком, но этого оказалось достаточно, чтобы в его сторону повернулись все присутствующие: и внушительный мужчина с серебряными волосами, восседающий на троне из покрытых инеев веток, и чертов Аилис, и Маэдис, и … некто с бесконечно черной кожей и анемоновидными волосами, перетекающими в драматично полуразвернутые крылья.
— Брат! — радостно позвал Дэш, оборачиваясь всем корпусом и буквально в два шага пересекая пространство зала, чтобы стиснуть приятеля в дружеских объятьях. Маэдис не был столь беспечен: он остался на прежнем месте, зорко наблюдая за царем и князем и беспокойно одергивая короткие перчатки, скрывающие его руки.
— Итак, можно заключить, что утверждение о том, что моего друга уже нет во дворце, было ложным. Разве ложь считается допустимой для высокородных фаэ? Даже если они и из Лунного двора, — Маэдис вопросительно выгнув бровь.
— Валить надо, брат, валить, — прошептал Пони над ухом Ильи прежде, чем его отпустить.
— Технически, может, никто и не врал, — вмешался Илья, наконец, выпущенный и чувствующий себя как нельзя более уверенно от того, что его прикрывал не только Дэш, который, по его ощущениям, вообще мог справится с любой напастью, но и Маэдис, который уже доказал свою сугубую полезность и сообразительность. — Я был где-то под.
— Любимые шутки Лунных, — презрительно фыркнул Маэдис. — Но я, так и быть, закрою глаза на все это. Мы покидаем твой дворец, высокий царь.
Сидящий на троне резко поднял руку, словно призывая к молчанию, и направил тяжелый взор на Илью, изучая его самым что ни на есть внимательным образом.
— Аилис, — не сводя взгляда с Ильи, обратился он к стоящему рядом и явно истекающему ядом двойнику. — Возможно, тебе есть что сказать?
— Нет, отец, — сказал тот, но тут же передумал. — Да. Это из-за него я не могу войти на Первые Земли. Это он вытягивает из меня силы через границы, и спасения от него нет.
— Я его вообще в первый раз вижу, — возмутился Илья. — И сюда не собирался, по крайней мере, так вот. И смысла претензий вообще не понимаю. Я просто живу. Каким таким местом я кого-то не пускаю, или вообще пожираю на досуге, я не в курсе. Отпустите нас уже.
Царь не отвел взгляда, продолжая изучать Илью снова и снова, и а его взгляде были не только раздумья: Илья был готов поклясться, что в холодном взгляде мелькало что-то вроде узнавания или понимания, и от этого в холоде появлялся отголосок тепла, словно в промозглом весеннем ветре.
— Много лет назад, — медленно начал он, поднимаясь на ноги и складывая руки вместе. — Черная река принесла в мои руки Аилиса. Похоже, теперь я могу быть уверен в том, откуда именно.
Аилис бросил на царя совершенно безумный взгляд, словно разрываясь между какими-то эмоциями или мыслями, и Илья начал было снова просить о том, чтобы их выпустили в конце-то концов, как одновременно случилось несколько событий.
Во-первых, на Маэдиса без предупреждения упала с потолка огромная люстра, больше похожая на клетку для незваных гостей или пыточный инструмент.
Во-вторых, неизвестно откуда едва ли не на головы стоящих рядом Дэша и Ильи приземлился их давний преследователь, и круговерть огненных волос и плаща едва не помешала Пони вовремя вскинуть руку с оплетающими ее бледными световыми перьями, чтобы встретить удар меча.
А в-третьих, Аилис, замешкавшись на несколько долгих секунд, словно атака Шторма была и для него неожиданностью, внезапно принял какое-то решение внутри себя и резко толкнул своего отца. Царь, потеряв равновесие от неожиданности, пошатнулся и с треском упал с возвышения, на котором стоял его трон.
— Вот ты ж зараза, э, и не лечишься, — возмутился Пони, отбивая удар. Илья обернулся вокруг в поисках оружия, но лучшим оружием в этой ситуации, по всей видимости, был Маэдис, поэтому парень метнулся к своему спутнику и стал стаскивать с него, явно дезориентированного и полубессознательного, тяжелую громаду люстры. Аилис, впрочем, времени зря не терял: из его сомкнутой в кулак ладони в обе стороны выросли рога огромного лука, больше напоминающие солнечные лучи, и от первой стрелы Илья, занятый своим делом, увернулся едва ли не чудом. Он продолжил тащить и тащить Маэдиса из-под погнутой груды железа, стараясь не глядеть на кровь на его лице и не думать, насколько тот в порядке, если даже не пытается колдовать и помочь себе магией, и Аилис выпустил еще одну стрелу, от которой Илья не грациозно отшатнулся, подвигаясь так, чтобы между ним и противником оказалась та же люстра. Дэш продолжал отбиваться от Шторма, соединив светящиеся перья-пряди в уже знакомый Илье не то кистень, не то цеп и резво отмахиваясь им, то и дело норовя выбить у противника меч хитрым захватом. Наконец, люстра поддалась, сдвинулась, и Маэдис с Ильей, не рассчитав усилий, повалились на пол, прямо под ноги сражающимся. Шторм попытался было дотянуться и пнуть хоть одного из них в лицо, но Пони вовремя подсек его точным ударом по колену.
— Немедленно прекратите! — вмешался, наконец, царь, поднимаясь на первую ступеньку своего трона и воздевая руки. От его белоснежных ладоней воздух дрогнул, растекаясь тонким, едва видимым туманом. Тут же Маэдис, словно очнувшись, схватил Илью, за что достал, Дэша за ногу, как дотянулся, и их всех резко и без предупреждения рвануло сначало вверх, они слепо ударились о воздух, словно наткнувшись на преграду, Маэдис выкрикнул какое-то ругательство, и их потащило вбок по воздуху, через бесконечно слитое в одно серо-черное пространство, пока оно не превратилось в землю, с листьями, с ветками, жестоко обдирающую бока выступающими корнями.
Только после этого все, наконец, остановилось. Дэш медленно перекатился на спину и истерически заржал. Илья недоуменно на него посмотрел, приподнимаясь, но Маэдис беспомощно смеялся тоже, поэтому разумных комментариев было пока ждать неоткуда.
— Не забудь…. - простонал, держась за отбитые бока маг. — Вернуться с венком из роз!
— С чего это? — не понял Илья.
— Точно, — подтвердил Дэш, пытаясь прекратить смеяться, но только хрюкая. — Для королевы мая!
— Он ему такой: а если моего друга тут нет, то я — королева мая. А если есть — то ты!
— Я так понимаю, вы успели подружиться.
— Было особо некогда.
— Я пришел, брат, тебя выручать, но меня немного того. Припоймали. Привели к царю, а там этот вот, как раз про тебя нудит.
— И вы стали нудеть вместе.
— А то ж! Вроде того, — белозубо улыбаясь, подтвердил Дэш, и живая улыбка родом из другого мира странно выглядела на его лице, залитом густым черным на Третьих Землях.
— Смех смехом, а куда мы попали? И, главное, как отсюда выбраться-то уже?
— Я пытался перенести нас в Первые земли, но там какой-то барьер, — сморщил свой тонкий, практически лишенный углубления на переносице нос Маэдис и осторожно. — Раньше такого безобразия себе не позволяли. Людская общественность же должна знать, как правильно жить. Иметь эталоны. Доступные, знаете ли, эталоны.
— Это, вроде как, вас, что ли?
— Конечно. А без эталонов все катится в Тартар.
Илья про себя высоко оценил изящество формулировки: без привычного “тарары” или “к черту” и иных, менее цензурных вариаций, фраза только выиграла, приобретая оттенок апокалиптической безнадеги.
— Барьер-то, вроде как, и есть, и царь его этот и поставил, — нахмурился Дэш, явно пытаясь сосредоточиться на поиске выхода.
— Совершенно точно это был не царь, при всем уважении, — не согласился Маэдис. — Я видел его и говорил с ним, и уж узнал бы его чары. Но это был кто-то достаточно знающий его, чтобы сделать все похоже и в той же струе. Возможно, его ученик? Или… сын? — он выгнул бровь, бросая на Илью заинтригованный взгляд.
— Я про это ничего не знаю! — отмахнулся Илья. — Ни про блок этот, ни про этого Аилиса. Да и про царя тоже. Я вообще толком ничего не знаю просто за мной начал гоняться Шторм, этот оглашенный в красном, а Дэш — спасать.
— Я сначала не был уверен, что ты, брат, из наших, — покивал Пони. — Не обессудь, э? Просто не то чтобы от тебя прямо несло силой, вот вроде как и не был уверен. Но потом решил, что ты просто еще развиваешься и все такое. Поэтому так.
— Однако даже царь признал, что связь между Илией и Аилисом есть, — указал Маэдис, коверкая имя Ильи на ветхозаветный манер. — Да и сам Аилис обвинял Илию в том, что из-за него не может пройти в Первые земли. Значит, его присутствие каким-то образом блокирует перемещение: такое бывает в случае некоторых редких проклятий или если речь идет об антиподах.
Дэш смерил увлекшегося Маэдис критическим взглядом и уточнил:
— Это вредно для здоровья? Ну, это кроме того, что за ним бегает ненормальный убийца?
— Кроме этого? Вряд ли.
— Тогда это вроде как и можно позже обсудить. Важнее понять, как нам отсюда выбраться. Мы собирались у царя просить что-то из меченых всадниками вещей, наверняка что-то у него есть. Да точно есть, иначе как этот красный туда-сюда шарится? Но теперь вроде как и неловко. А как иначе пробиться через это все, я что-то не очень-то и представляю. Ну, я Бледу сообщение-то отправил, тенекошки побежали, но это может еще долго занять. Сидеть, что ли, получается, ждать, пока Блед опять спасет мою задницу? Э, нее, не пойдет.
— Я сам с такими барьерами не сталкивался, — немного нахмурился Маэдис, размышляя и разглаживая в раздумьях перчатки на руках, и не особенно реагируя на упоминание Бледа, из чего Илья сделал вывод, что либо концепт Зверей был достаточно старым, чтобы Маэдис просто понял, о ком, вернее, чем речь, либо эта информация была просто опущена им, как несущественная. — Но я могу предположить, что, как и демонов Порога, жителей Третьих можно вызвать с Первых с помощью соответствующего ритуала.
— Это нужно чтобы кто-то знал ритуал и решил вызвать именно нас. Не вариант!
— Кроме того, могу предположить, что нимфам такие ограничения не помехи, поскольку считается, что они одновременно существуют тут и там. Вероятно, кто-то из нимф может либо дать нам совет, либо помочь.
— И как мы будем искать нужную нимфу?
— О, это легко. Если не знаешь, к кому обратиться, начни с самого главного, — пожал плечами Маэдис.
— Звучит как симптом душевной болезни, — похвалил Илья. — И кто среди них главный, и где его искать?
— Нам надо провести ритуал призвания через круг фаэ. Это позволит нам поговорить с самыми сильными здесь нимфами. Если они сами не знают ответа на наш вопрос, они могут направить нас в нужном направлении, подсказать, у кого еще спросить.
— И что, вроде как, это где угодно можно сделать?
— Нам нужна достаточно большая поляна, чтобы провести обряд. И, кроме того, природный материал.
— Это как в детском саду? — нехорошо оживился Илья, припоминая скачки со Св по всем окрестным скверам за листьями и желудями, чтобы потом из этого дерьма и палок собрать какую-то чудо поделку в рамках соревнований по рукоделию среди родителей.
— Например, нам нужна галька со дна реки, и, желательно, что-то из озера и моря, несколько листьев и веток с разных деревьев, какие-нибудь плоды, ягоды, камень со склона холма или горы, такие вещи.
— И что, вроде как, предполагается, что мы такие коллекции с собой в кармансах таскаем? — возмутился Дэш. — Сколько мы тут до моря будем ползти?
Маэдис выпрямился, осматриваясь, хотя что там можно было увидеть, кроме стволов деревьев? Илья подумал было об этом, и тут заметил, что глаза мага закрыты, и сквозь веки проникает золотистый свет. Как бы там он не обследовал территорию, глаза к этому имели мало отношения.
— Можно попросить твоих этих тенекошек принести что-то, до чего нам долго добираться? — предложил Илья.
— До моря, в самом деле, далековато, — признал Маэдис. — Если нам могут помочь и принести с берега что-то, что угодно — раковину, песок, водоросль, это было бы принято с благодарностью. Также, далеко до гор.
— Поньи сиськи! Тенекошки то, тенекошки се, э, — пробурчал Дэш, проводя руками по своим анемоновидным сияющим волосам. — Скоро пошлют нас на хвост тенекошки с такими запросами.
— Я попрошу вместе с тобой, — пообещал Маэдис. — Та милая кошка, которой я излагал свою просьбу ранее, была со мной очень любезна.
— Заодно меня научите их вызывать, — оживился Илья, которого этот вопрос волновал примерно с того момента, как он узнал, что в мире существуют такие вот незаменимые помощники любого приключенца.
— Да что там, брат, вызывать, э? Они сами приходят, если хотят, или чувствуют обязанность, и иногда можно хоть узваться: свои там какие-то у них сражения и схватки, или не считают тебя конкретно сейчас достойным внимания, такие вот, как бы, штуки.
— Так на то они и кошки, — легко пожал плечами Маэдис. — Если бы они приходили всегда, когда их зовут, они были бы тенесобаки.
— Но зверей они часто слушают, — не удержался от того, чтобы похвалиться, Пони.
— И магов, — не остался в долгу Маэдис, бросив на Дэша предупреждающе-оценивающий взгляд.
— Да пофиг, — отмахнулся Пони, опускаясь на корточки и опуская руку на землю. — Зову серых стражей из тени, чтобы охотиться вместе.
— А мы делаем это так, — Маэдис, поглядев на Дэша, встал на одно колено, касаясь земли одной рукой. — Приходите, серые из серых, будет работа, будет и награда.
переводя взгляд с одного на другого, закончивших свой ритуал и поднимающихся на ноги, Илья заключил, что основным было прикосновение рукой к земле и некое обращение к тенекотам. Пожалуй, стоит попробовать потом, когда будет надобность, самому, и проверить догадку.
— И долго ждать?
— Да нет, брат, всего ничего, если соизволят прийти, то обычно быстро.
— Главное, чтобы соизволили, — подтвердил Маэдис.
Но тревога была напрасной: не прошло и пары минут, как между стволов мелькнуло что-то серое, одно, второе, и рядом с ними совершенно внезапно возникли две кошки, одна невероятно крупная, кругленькая и ладная, вторая — тощая, с наглым взглядом, большими ушами-локаторами и коротким, словно обкусанным, хвостом.
— Кошка, которая съела кошку, — милым голосом представилась огромная.
— Кошка, которая слушает ветер, — не осталась в стороне вторая.
— Которая съела кошку? Серьезно? — выгнул бровь Илья.
— Это потому, что я размером как две кошки. Но спрашивать даму о ее весе — крайне неприлично, — ответила та. — Вы только за этим нас звали?
— Нет, конечно нет, — вмешался Маэдис. — Нам нужно что-то с берега моря. И что-то со склонов горы.
- “Что-то”? — уточнила вторая из кошек. Ее уши беспрестанно двигались и трепетали, словно выслушивая все со всех сторон. — Что за манера давать задания?
— Нас устроит любой предмет. Это для круга призыва.
Кошка смерила Маэдиса критическим взглядом, но кивнула.
— Хорошо. Это все?
— Да. Чем скорее — тем лучше.
— Не первый день с вашим двуногим племенем дело имею, — фыркнула кошка и увильнула за деревья одним скользящим шагом. Вторая, тяжело подняв тыловую часть, удалилась куда медленней и величественней.
— Нам остается, вроде как, ягод, листьев и прочего мусора набрать, — проводив кошек взглядом, отметил Дэш.
— И из реки. Я знаю где река, поэтому пойду я, а вы пока соберите остальное, — распорядился Маэдис и исчез за деревьями едва ли не быстрее первой кошки.
— И где ты его такого добыл, э, брат? — усмехнулся Дэш, оглядываясь и подбирая пару каких-то листочков с земли.
— В иллюзиях ведьмы, — ответил Илья, протягивая руку, чтобы отломить ветку, но Пони тут же схватил его за руку.
— Сбрендил, брат? Мы нимф вызывать будем. Не гневи растения, собирай с земли!
— Вряд ли мы найдем валяющимися симпатичные плоды или что-то такое. Сдается мне, тут такой же не сезон для этого, как и на наших Первых землях.
— Да нам хорошие и не нужны. Любые сойдут, вроде как, и нимфы больше оценят, если мы не будем портить им зеленые насаждения, вот как. Так что Маэдис этот?
— Сначала я попал в огромный темный мир, под открытое небо, — покорно начал рассказывать Илья, выискивая на земле веточки и листочки получше. — Там был лодочник и темная река, Стикс, что ли? С учетом того, что после того, как я плыл по этой реке, я нифига не помнил.
— Это, значит, Харон и аркан “Смерть”, - покивал Дэш. — Я это тоже видел.
— И как ты выбрался?
— Ну так у ведьмы это все в картах. Прорезал карту и вышел, так как-то.
— И так можно было?
— А то, брат. Выбрался я, а тебя нет, и ведьмы нет. И какие-то уроды по переходам шаряться. Ну, спрятался я от греха. А там этот наш красавец — Шторм. Чуть не лагерем у ведьмы в норе встали.
— А ты?
— А я за ними вроде как шпионил. По верхам. Но прошпионил, э. Только увидел, значит, потом, как тебя волокут, а Маэдис, этот сам идет, вроде, но без конца материт этих фаэ. Шторм аж уши заткнул. Человечьи, кстати, уши, а то я уже сомневался, думал, может, полукровка царя там, или еще что такое. Но нет, человек. Только стремный такой.
— Да люди все стремные, — поморщился Илья, подбирая вполне симпатичную и почти не погрызенную шишку. — Но, в общем-то, сейчас меня теперь куда больше Шторма волнует этот Аилис.
Дэш промолчал, только сияющие волосы недовольно вздрогнули.
— Ну? — буркнул Илья. — Что?
— Я о таком еще не слышал, брат. Жаль, Бледа где-то носит. Может, он сталкивался. А если нет, э? Он сейчас старший, вряд ли кто знает больше, чем он. Иногда, знаешь, брат, пригодился бы старенький вредный наставник, который все знает и все видел, да?
— Я так понимаю, легендарный Блед на эту роль не тянет.
— Да вроде как и нет, — засопел Пони.
— Эй! Ну, а мне и ты как старый вредный наставник, — подначил его Илья, стараясь не думать слишком много над их текущими проблемами.
— Это еще кто из нас старенький, брат! — оживился Дэш, блеснув белоснежной улыбкой.
— Так что научи меня справляться с иллюзиями, а то я в следующий раз опять там полжизни проведу и притащу с собой табор беспризорных магов.
— Э, тогда не научу, — рассмеялся Дэш. — Табор нам бы пригодился. Первый вроде как полезный вышел. Кто он вообще?
— Царь Мидас, у которого ослиные уши, — невозмутимо отозвался Илья. — Он какой-то местный маг, который попался той ведьме и был у нее в плену. Но он в самом деле умеет превращать все в золото и все такое.
— А в платину, вроде как, не умеет? Ну там или в баксы.
— Прикосновение, превращающее в баксы пригодилось бы. Но я думаю, золото тоже можно выгодно обменять по курсу.
— О, э, значит, попросим его перелапать все, что найдем, — осклабился Пони. — Бизнес-план!
— Действительно, — весело фыркнул Илья, прислушиваясь. Вдалеке раздавались неспешные шаги, и он остановился, вглядываясь между стволами и ожидая увидеть занавесочный фасон имени Маэдиса. Илья сначала даже не понял, что это не он: мелькнуло белое, голубое и розовое, и через несколько шагов уже нельзя было отрицать, что вместо уже относительно привычного Маэдиса к ним двигается совершенно незнакомая девушка.