Кот, зверь и конец света - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 8

Глава 8, в которой надвигается шторм

Впрочем, сидеть до утра с кодом и котом было не лучшей идеей. Илья оценил это в тот самый момент, когда жестокая длань Св согнала с него кота и худший в мире будильник объявил:

— Вставай. Тебя ждут великие дела и грязный лоток!

— Ааыыы? — умно отозвался Илья, не открывая глаз.

— Да, сегодня пятница, — подтвердила Св.

— Ыыыыы.

— Нет, нельзя поспать до завтра, чтобы была суббота. И, кстати, только что звонил дядя. Изволь после универа сразу к нему. У него прямо криз по телефону чуть не случился. Кто-то там его обижает. А ты знаешь, как это плохо, когда его обижают.

— Может, тогда оставить глупые экивоки вроде попыток получения образования с утра пораньше и бежать к нему сразу? — предположил Илья, глядя на сестру со злобным прищуром.

— Он это одобрит. Значит, мы так делать не будем, — хмыкнула Св и безжалостно погнала брата на утренние мытарства.

В назначенное для приключений время Илья обнаружил Пони в районе бывшего мебельного, а ныне ТЦ, на Ленинском. Он заливал в уши какой-то девушке на остановке автобуса, и Илья, не выходя из машины, опустил стекло и, перегнувшись через пассажирское сиденье, прислушался. Лапша долетала даже до него.

— Очень голодный, ты не думай, я не попрошайка. Не тунеядец! Просто очень кушать хочется, кушал последний раз вчера. А сегодня в магазине вот ящики грузил, а прораб обманул, без денег прогнал, вот так вот. Хоть немножко, ну вот, сколько есть?

— Эй, голодный, — позвал его Илья, помахав из окна.

Пони мельком глянул на него, но не среагировал, продолжая причитать про голод. Под его настойчивое нытье жертва в самом деле открыла кошелек и начала выгребать мелочь.

— Тридцать рублей? Я хлебушка куплю, поем и работать опять пойду, вот так вот, не веришь? А я так и сделаю. Поем и работать!

Илья надавил на рычаг сигнала.

Пони немного дернулся, но продолжил:

— Вот спасибо, красавица! А телефончик дашь, э? Ты добрая, вот, красивая. Я бы женился на такой!

— Да кому ты нужен, замуж за тебя выходить, — не выдержал Илья. — Садись давай.

— Э, брат, ну ты не вовремя совсем же! — возмутился Дэш под критически-расстроенным взглядом девушки, которая так и застыла с кошельком в руках.

— Да ты жулье, — прозрела, наконец, она.

— Нет, красавица, нет-нет, все чистая правда! Со вчера не ел! Зуб даю, вот, — оправдался Пони, тем не менее, пятясь к машине Ильи, с аварийкой припаркованной на остановке.

— Здесь можно останавливаться только для посадки и высадки пассажиров, — напомнил Илья приятелю, постукивая по приборной панели.

— Так я сажусь, сажусь, — пока Дэш дергал за ручку, пытаясь открыть дверь, недавняя жертва его напористого обаяния достала телефон и начала фотографировать. И Пони, и машину Ильи, и даже самого Илью, вернее, видимые фрагменты.

— Эй, красавица, ты чего? — возмутился Дэш, прикрываясь раскрытой, наконец, дверью, а Илья практически моментально напялил свои “водительские” солнечные очки и откинулся на сиденьи, чтобы затруднить обзор.

— Да я тебя выложу в сети, чтоб народ знал своих героев! — пригрозила девушка, продолжая снимать. — Вот вас развелось, голодающих Поволжья на Субару!

— Для протокола: это он голодающий, — вставил Илья. — Я не претендовал!

— Шайка-лейка! — прикрикнула девушка, отчего Пони шумно плюхнулся на сиденье вместо того, чтобы сесть нормально, и Илья взял старт с места в карьер. Как известно, успеет ли Субару проскочить на светофоре, зависит не от оставшихся секунд, а от желания водителя, поэтому Илья проскочил, а Пони при этом практически вжало в кресло.

— Ты, брат, кажется, нарушаешь, — сообщил Дэш укоризненно, наконец, найдя в себе силы отлипнуть от сиденья достаточно для того, чтобы нашарить ремень и пристегнуться.

— Ты, “брат”, кажется, тоже, — хмыкнул Илья, косясь на него. — Нехорошо попрошайничать у девушек. Какого лешего она тебе вообще сдалась? Неужели новый Всадник?

— Да нет, брат, ээ, — расстроенно отозвался Пони, почесывая нос, насколько получалось при том, как его мотало от постоянных перестроений. — Просто надо же в тонусе быть, а то вдруг Всадник, а я без харизмы? Ээээ, таки нарушаешь, куда так быстро!

Илья постучал пальцем по спидометру, стрелка которого колыхалась, не доходя до шестидесяти.

— Неа.

Пони сощурился на прибор, подумал, посмотрел на регистратор и все-таки не дал себя обмануть:

— Да у тебя там мили в час, да! Не пудри мне мозги!

— Да все равно не нарушаю, — примирительно отозвался Илья, перестраиваясь еще раз. — Я очень медленно и осторожно езжу, потому что все, кто в ралли катает, ездит по городу аккуратно. Экстрима хватает на ралли. А машина вообще Св, и если ей штраф придет, она с меня столько шкур снимет, сколько там будет рублей.

— Тыщ?

— Нет. Рублей, — поморщился Илья, сворачивая в драйв-ин, чтобы купить пожрать “голодающим детям Африки”. И уже потом, одной рукой оперируя гамбургером, а другой продолжая рулить, поинтересовался. — А что дальше, Третьи земли или бетонка?

— Смотря сколько до твоей бетонки, брат, — охотно отозвался Дэш, регулируя громкость орущей на полную музыки. Пели не по английски и не по немецки, и кажется, вовсе по-корейски, и что там все с ума сошли это по радио крутить? — Минут, — уточнил он милостиво.

— Девяносто. При наших “шестидесяти”, - ответил Илья, кинув взгляд на свой модный телефон, закрепленный в держателе на приборной панели.

— Тогда до Третьих земель точно ближе, даже учитывая моториста.

— По моему, для человека, который предположительно недавно изучает русский язык и поэтому сыпет в речь кучу мусора, ты знаешь слишком много фразеологизмов, — прокомментировал Илья.

— А ты в общаге-то поживи, ага, вот так вот! — фыркнул Пони. — Не будешь чего знать, обдурят вконец, вот и верчусь, да. — А мы вообще куда едем-то, брат? Завезешь меня в темный темный лес и закопаешь, вроде как, да?

— Убью и съем, — индифферентно пообещал Илья. — Ты обещал составить мне компанию в поездке к “страшному дяде”. Вот мы и едем.

— Э, брат, так это мне надо еще подзаправиться, а то я плохо переварю такие новости-то, — посетовал Дэш, протягивая руки к пакету с остатками еды.

— Вот погоди, — зловеще пообещал Илья. — Тебя там еще и накормят. Как раз пост закончился, и все такое.

— Пост, — повторил Пони, с подозрением оглядывая Илью. — Ты, брат, не совсем прямо похож на человека, который знает, когда тут пост бывает, да. Или я чего не знаю?

— Дядю моего, — хмыкнул Илья. И добавил. — “Такой страшный дядя”.

Ровно на въезде в садовое товарищество, перекрывая практически целиком подход к колодцу и одновременно большую часть проезда, их встретил прекрасный черный внедорожник, который пришлось, ругаясь, объезжать с большими усилиями и стараниями, так что к забору искомого дома они подъехали уже немного наприключавшиеся и недовольные несовершенством мира.

— Вот, смотри, сейчас сразу дозор начнется, — весело предупредил Илья Пони, переключаясь на нейтралку и подтягивая стояночный тормоз. — Годи меня здесь.

Действительно, из калитки практически сразу же проследовали две женщины самого просветленного вида. Они с явным подозрением зыркнули на Илью, который, гремя ключами, полез отворять себе ворота, и остановились неподалеку, якобы беседуя, но на самом деле внимательно наблюдая.

— Илья! — окликнул его голос сверху. — Илюша! Воротца не трогай!

Илья задрал голову вверх, и Пони с любопытством высунулся из окна, чтобы увидеть выглядывающий с балкона на втором этаже светлый лик, украшенный вполне мессианской бородкой и лучистыми карими очами.

— Это еще почему? — поинтересовался Илья.

— В гаражике-то машинка моя, твоя уже не встанет.

— Да мне колеса закинуть, дядь, — отмахнулся Илья и продолжил колупаться с замком. Ключ, кажется, не подходил.

— Илюша, — продолжил глас с небес ласковым тоном. — Ты замочек-то не ломай. Ключик новый возьми в прихожей и открой нормальненько. Но места-то там все равно нет.

— Дядь, ты что там напихал-то? — возмутился Илья, ныряя в ворота. Пони услышал приглушенное “ой, здрасте”, подумал и решил-таки составить компанию своему приятелю. На участке обнаружился тонкий, но весьма ощутимый дух навоза, пара работающих на грядках вдалеке женщин и Илья, над которым нависала некая внушительная дама.

— Э, прекрасная женщина, а что не так? — мило осведомился Дэш, улыбаясь во все тридцать два белоснежных зубы.

Гневный взор дамы тут же переместился на Пони.

— Ходют тут всякие! — выразительно сказала она и снова обратила фокус своего внимания на Илью, который при своем совершенно нормальном росте рядом с ее богатырским сложением казался совсем крошечным. — Да за что же отцу Пантелеймону такие печали, — уперев руки в боки, поинтересовалась она. — Помощи не допросишься! Батюшка, святой человек, все сам должен делать тут? Или мы, слабые женщины?

— Так вот я, приехал, — осторожно сказал Илья, пытаясь обойти ее по окружности, но она уверенно поворачивалась вокруг своей оси вслед за его движениями. — Помогу чем могу и все такое. Только бы мне “ключик” от “гаражика”, “колесики” закинуть. А там и помогу.

— Только это и надо тебе, прости, Господи, меня, дуру грешную, — почти простонала дама, автоматически крестясь. — Только гараж и нужен, а на отца святого тебе и все равно!

— Да уж если бы все равно было, — проворчал Илья. Пони, пользуясь тем, что внимание внушительной стражницы было сконцентрировано на одной цели, просквозил за ее спиной в дом, огляделся, оценивая и просторный светлый холл, и прекрасный, совсем не дачный ламинат на полу, и новенькие стеклопакеты, снял с деревянной резной ключницы возле зеркала ключ с биркой “гараж”, и второй ключ с биркой “гараж”, и вывалился обратно, прямо с крыльца кидая своей добычей в Илью. Тот легко принял пас, словно они пол-жизни тренировали это движение и, не слушая больше прочувственную речь обвинения, стал открывать дверцу.

Дама от такой наглости осеклась, а потом Илья распахнул дверь, и это было очень похоже на дорогу в Нарнию или за Порог, потому что внутри оказался какой-то совершенно другой мир, измерение Помойка, или, может, Строительная Помойка, но не как не просто “гаражик”.

— Почему мне кажется, что таки не влезет? — спросил Пони, и из проема вывалился, не удержавшись там, рулон какого-то линолеума.

Продолжить или получить ответ он не успел: цепной реакцией внутри начало что-то падать, вызывая с каждым плюхом и хрясем горестные стоны у суровой дамы.

— Что же это вы наделали то, — причитала она, наворачивая круги возле двери. — Да что же это делается-то!

— Конец света! — возвестил Пони гулким голосом.

— Это не конец света, — не согласился Илья, с интересом наблюдая за сваливающимся добром, — а только конец гаражика. Он, кажется, тоже сейчас как картонный домик сложится.

— Не сложится, Илюша, не сложится, — пообещал приветствовавший их из окна ранее мужчина, подходя ближе и кладя руку Илье на плечо. — Благослови тебя Господь. А гаражик-то надо теперь разобрать, раз ты тут навел беспорядок. Заодно и место для своих шинок найдешь. Как раз все и поместится.

— Ты это спланировал, только честно? — обреченно уточнил Илья, дергая плечом. — Тебе надо было, чтобы я разобрал гараж?

— Нет. Тут уж все в руце Божьей. А тебя я звал, чтобы навозик перетаскать.

— Какой такой навозик?!

Дядя широким жестом обвел вокруг, призывая почувствовать явственный “аромат”, разлитый в воздухе, и потом указал куда-то за гараж. Илья всхрапнул и пошел к краю строения, а Пони — за ним, видимо, чтобы случайно не оказаться направленным руцей Божьей в каком-нибудь более правильном направлении.

На соседнем участке красовалась груда отменного, натурального, в высшей степени качественного навоза. Лучше просто не придумаешь, какого.

— Мммм, а запах, — процитировал Пони.

— Дядь, — мрачно уточнил Илья. — Ты хочешь, чтобы я перетаскал навоз на чужом участке?

— Ну, вот вас же двое, быстро справитесь.

— Дядь, — повторил Илья, разворачиваясь и глядя на него исподлобья.

Игра в гляделки продолжалась с полминуты, в течении которых любой желающий бы успел убедиться в том, что некоторые гены в этой семье отличались завидной стойкостью, не хуже натуральных ароматов, пронизывающих весь мир в этой точке бытия.

— Так навозик-то наш, — кротко признал, наконец, дядя.

— А что он делает на чужом участке?

— Временно хранится, что же еще он там делать-то может?

— Хозяйкины тама друзья ругаются, — встряла замолкшая было от присутствия отца Пантелеймона дама. — Требуют, значит, чтобы к следующему их наезду никакого навоза не было. Как будто прямо им он мешает.

— Они имеют на то право, — подтвердил отец Пантелеймон, демонстрируя похвальное смирение с этим фактом. — А навозик-то нужно на грядки перетаскать.

— Угрожали еще! Батюшке-то, — посетовала женщина и перекрестилась. — В навоз кунуть обещались.

— И ты решил, что лучше пусть меня “кунут”? — вздохнул Илья, прикидывая фронт работ.

— Так вы все успеете убрать, и никакого искушения навредить ни у кого и не случится, — опустил глаза в пол дядя. Посмотрел на тропинку, выложенную камнем, потом на травку газона рядом, потом на стенку гаража, словно ища в повседневных предметах Бога.

— Все с тобой ясно, — вздохнул Илья и повернулся к Дэшу. — Ну, ты не обязан со мной навоз вкапывать. В машине, что ли, посиди.

— Так я что, моральной, что ли, только поддержкой, вроде как? — возмутился Дэш, стягивая свою приметную голубую куртку, чтобы не запачкать. — Ты это брось, брат. Сейчас вдвоем как все быстро сделаем, а вы, вот вы, так вот, — он повернулся к вельможной даме. — Нам чаю сделаете, вот как!

— Какого такого чаю, — начала было та, но нарвалась на кроткий взор отца Пантелеймона и осеклась.

— По-христиански правильно воздать за труды, — сказал он. — Илюша, ты, если что, зови меня, зови, ладненько? А я пока по делам срочным пошуршу маленько.

— Да уж, — тяжело вздохнул Илья, тоже снимая куртку во имя сохранности и вешая ее на гвоздик в стене гаража. К счастью, набор резиновых сапог для хозяйственных работ с прежнего места не убрали, так что обувь будущих навозоносов имела все шансы пережить встречу с полезным органическим удобрением. На удивление, между участками за гаражом нашлась калитка, даже не запертая, и на чужую собственность удалось проникнуть беспребранно.

— Как, вроде, к месту дверца тут, — прокомментировал Пони, передавая Илье лопату. — Напрямик.

— Вообще-то это что-то новое, — отозвался Илья, принимаясь за работу. — Не было никогда никаких калиток тут.

— Специально к “навозику”, - хмыкнул Дэш, споро принимаясь за скапывание кучи. Судя по его уверенным движениям, лопату ему доводилось держать в руках и раньше, и даже не один раз.

— Честь и почет, — буркнул Илья, с обречением понимая, что все равно изгваздается и благоухать будет на отлично.

— Вот ты скажи, брат, — с паузами спросил Пони, прилаживаясь в нужный ритм работы. — Это он у тебя святая простота или святая хитрота, э?

— Да кто ж его знает. Он, может, и сам не знает. Хотя это, — подумав, добавил Илья. — Вряд ли. Он у нас, в конце-концов, известный проповедник. Курсы даже какие-то христианские ведет.

— Что, и такое бывает? — оживился Пони.

— Да чего только не бывает.

Вдвоем, конечно, работалось веселее. Илья не представлял себе, сколько бы у него ушло времени на “навозик” и “гаражик” в одиночку, а тут, “с ассистом”, еще даже толком не начало вечереть, когда они, наконец, затолкали колеса в гараж и заперли дверь, чтобы случайно ничего не вывалилось обратно.

— Может, “буратиной” какой припереть, э? — озабоченно предложил Пони, критически глядя на итог второй части их трудов.

— Не открывается снаружи, ну и ладно, — отмахнулся Илья. — Мы и так уже переработали на сегодня. Два раза, между прочим.

— И чаю так и не дали, да.

— Жлобство, — вздохнул Илья. — Даже чай зажабили честным навозоуборцам.

— А я говорил! — внезапно и очень громогласно раздалось из-за гаража. Илья и Пони переглянулись, но не сдвинулись с места, ожидая продолжения. — А я говорил! Говорил же! Шо я говорил? Приедешь в следующий раз, а к тебе на участок уже воротца сделаны, чтоб шастать удобней было! Сел, блин, тебе на шею святой отец, и ножки свесил. Тебе оно надо?

— Никит, ну прекрати, — отозвался женский голос с такой мукой, что было совершенно очевидно, что его обладательницу мучает нехилая доза финского стыда. Не то за святого отца, не то за собственного собеседника.

— Мало я ему в прошлый раз объяснил, так сейчас еще раз объясню!

— Так навоз-то убрали, посмотри, — еще раз попыталась утихомирить его девушка.

— А калиточку, — агрессивно, но неожиданно похоже спародировал отца Пантелеймона неизвестный Никита. — Поставили!

Илья мысленно досчитал до десяти и решительно шагнул из-за угла навстречу новой беде. Хочешь-не хочешь, а пока он находился в дачных пенатах, он считался отвечающим за благополучие своего дяди.

— Привет, — сказал Илья, перегородив путь, и решительно шагавший из калитки парень, рослый и темноволосый, затормозил с оттягом. На удивление (или, наоборот, совершенно закономерно) Пони почему-то оказался плечом к плечу с Ильей, фланкируя его слева.

— Тааак, — потянул Никита, оценивающе глядя на новых противников. — Шо за новый хрен в старой грядке?

— Это ты про калиточку? — уточнил Илья, старательно делая вид, что не понимает. За, собственно, проемом раздора стояла, видимо, та самая хозяйка соседнего участка, явно не радующаяся разборке. Илья сразу же ей посочувствовал: жить рядом с отцом Пантелеймоном и не встрять в очередную калиточку или навозик и сопутствующие выяснения отношений было невозможно. Собственно, в подшивке семейных анналов была уйма странных происшествий вокруг дачи и ее обитателей, которые обычно было весело пересказывать на родственном сабантуе, но совершенно не весело в самом деле разбирать, изображая из себя детектива сельского пошиба и защитника веры, к тому же. Собственно, Илье так ни разу и не удалось понять, в самом ли деле его дядя прилагал какие-то усилия для организации всего этого торжествующего хаоса, или оно само так складывалось.

— Это я про калиточку, — согласился Никита, грозно сопя.

— Никита, калитка на межу выходит, — высказалась из-за плеча парня его спутница. — Я просто поставлю забор со своей стороны!

— Почему это ты забор должна ставить? — возмутился тот, снова закипая. Илья прямо-таки видел, как по его смуглому лицу поднимается багровая полоска гнева. — Может, просто кому-то надо аппетиты заварить?

— А лучше калиточку, — вздохнул Илья и протянул ему руку. — Это Дэш, а меня зовут Илья, я тут вроде как на правах частичного наследного собственника. Давай разберемся, что ли, нормально?

— Никита, — представился парень, полуобернулся на свою подругу и добавил. — А это Аня.

— Это вы, значит, будете грозные соседка и соседкины друзья, — обезоруживающе улыбнулся Илья.

— Ага, значит, все-таки подействовало, — прокомментировал Никита. — А ты говорила, хватит в ворота стучать, орать не надо. Надо! Еще как надо.

— Конечно, подействовало, навозик-то убран, — сморщил нос Илья, представляя себе эту картину. — Чем еще вас порадовало сияющее соседство святого человека?

— Нимбом зашибло, — отозвался Никита, явно не лезущий за словом в карман ни в какой ситуации. — Для начала, он начал ставить на Анин участок “машинку”.

— Он спросил разрешения. А мне что, жалко, что ли?

— Жалко-то не жалко, а вот зачем это тебе? Вот лично тебе зачем, чтобы какой-то там свою машину у тебя парковал, рытвины колесами оставлял и кусты корчевал, чтобы не мешали разворачиваться?

— Ох, ты ж это как, — прокомментировал Дэш, явно наслаждающийся историей.

— Но он попросил, — вздохнула Аня. — Совестно как-то отказывать.

— Совестно? А стройматериалы складировать в доме зачем ты ему позволила? Тоже совестно отказать?

— Он обещал дверь покрасить.

— Покрасил?

— Не успел, ты ему сказал все убрать.

— Раскрыта тайна происхождения завалов в гаражике, — предположил Илья.

— Ну, а куда ж ему еще. А тачку свою он у въезда в СНТ теперь паркует.

— Так это его?

— Ну, а кто тут еще главная звезда?

Илья мученически вздохнул.

— Ладно. Лично у вас разрушения еще какие-то есть, за которые лучше сразу рассчитаться и забыть?

Никита выразительно показал на калитку.

— Как справедливо сказала прекрасная дама, — Илья кивнул Ане. — Калиточка выходит на межу. С этим я особо ничего сделать не смогу. Но я могу оставить вам свой телефон на случай дальнейших недопониманий. Можете даже больше никому не угрожать, просто сразу позвонить мне. Это надежней.

— А ты как, разгребаешь за ним “навозик”, что ли?

— Это мой крест, — смиренно склонил голову Илья, с неудовольствием наблюдая чешущую через участок Ани пару женщин в платках. Они целенаправленно шли наискосок, срезая угол по грядкам и высаженным цветам, как раз к калиточке. — Вернее, у всей семьи по очереди.

— Ты учти, еще какой наезд, и… — Никита проследил за взглядом Ильи, увидел женщин и снова начал багроветь. — Эй, вы, — начал было он, но внезапно его ловко отодвинул Дэш и заступил дорогу женщинам, как будто так и надо.

— Э, послушайте, красавицы, здравствуйте, красавицы, а у вас, ради христианского милосердия, не найдется ли рублей десять? Рублей двадцать? Мне не на плохое дело, да! Я вот тут дорожку проложить хочу, вот прям с алмазами. С ковриком. Чтоб вам по грядкам больше не ходить, вот так вот. Так как про денежки, красавицы?

— М-молодой человек, — почти икнула одна из них, пытаясь обойти Дэша. — А вы тут кто будете?

— Да я вот как-то тут приехал навоз копать, работать, в гараже трудиться, а тут вы красивые идете, вот ведь как, э, так денежку может пожертвуете на проход? — затарабанил Пони, переступая так, чтобы снова уверенно загородить им дорогу и даже немного выдвигаясь вперед, отжимая по сантиметру дам назад вторжением в их личное пространство. Илья прикрыл лицо рукой, чтобы не ржать слишком уж откровенно, наблюдая за гипертрофированно липучими вымогательствами Пони. — Я так батюшке и скажу, что вот тут вот красивые-прекрасивые, денег дают, хорошие, э?

— Юноша, вы пропустите нас уже, — сказала вторая, собирая в кулак всю свою волю.

— А вот денежку дайте и пропущу, вот как, — весело пообещал Дэш, хватая ее за руку. — А вот я покажу, как тут дорожка будет, чтобы удобней ходить, да? А ты куда, красавица? И тебе тоже покажу! Хорошо покажу!

— Не хватайте, не смейте меня хватать! — пискнула одна, пока вторая молча пыталась выдрать у Пони свою руку.

— Э, — показательно расстроился Пони. — Да я же просто показать, вроде как, ничего я такого и не делал. А денежки-то у вас есть? Я вот навоз убирал тут, вот как, устал, может, есть денежек мне на отдохнуть, да?

Где-то в конце фразы он позволил обеим женщинам вырваться, и даже старательно сделал за ними несколько длинных шагов, чтобы придать им больше ускорения.

— Вот ведь как вот, — сказал он, с деланной печалью оборачиваясь к остальным. — Не хотят денежек давать. А забор придется ставить, вот как, а то я знаю, вроде как, зачем тут калиточка.

— Да и поставлю, — подавала голос Аня.

— Шастают тут, блин, как у себя дома, — проворчал Никита. — Ноги им надо повыдергать, а не разговоры устраивать. Проповедь, блин, им еще прочитай тут.

— Проповеди это к отцу Пантелеймону, — вздохнул Илья. — Телефон мой запиши, и если что — не стесняйся, сообщай. Не всем дано существовать в одной струе с благословенными людьми. Мне вот совершенно не дано.

— Да я даже пытаться не буду, — резюмировал Никита.

Когда они заходили в дом, чтобы сдать ключи от гаража и попросить хотя бы попить, отца Пантелеймона там не оказалось, но давешняя грозная дама, бурча, отвесила им пирожков. Выражение лица у нее, впрочем, было такое, словно она бы лучше отвесила им люлей, но, видимо, на то не было благословения. И даже чаю налила, правда, что Илья, что Пони старались выхлебать все побыстрее, чтобы смыться из ее поля зрения. Впрочем, благодаря этому перекусу они обнаружили отца Пантелеймона: в окно было прекрасно видно как он расхаживает в проезде между участками и заборами, окропляя святой водой чей-то внушительный “Лексус”.

— Гммм, — потянул Илья с сомнением.

— Э, а что это он делает, — уточнил Пони.

— Машину святит? — неуверенно ответил Илья.

— А вдруг там бесовское что сидит, машина-то с Америки! А там сплошной разврат и безбожие, вот там что, прости, Господи!

— А вот ведь как, — подпер подбородок рукой Пони, внимательно на нее глядя и задумчиво пережевывая пирожок с капустой. — И он, значит, отец Пантелеймон-то, вот, американских бесов изгоняет?

— Так надо людей-то беречь, — кивнула женщина. — От дурного-то! А что лучше святой воды и святого слова всю нечисть выгонит? Тем более он ж бескорыстно. Не как иные, прости, Господи, охальники, а только ради людей.

Илья промолчал, но за ритуальным действием в окно продолжал подсматривать. Свою, что ли, машину попросить тоже освятить, чтобы ездить было по-безопасней? Может, и от всяких бесов вроде Шторма поможет? Но это надо было, наверно, раллийную машину святить, потому как пока Шторму он попадался только на ней. А с другой стороны, не изгонит ли освящение и самого Илью, и Пони как зверскую нечисть?

— А можно бы, да, — сказал Пони, улыбаясь, — вроде как, бесовских-то машин и не покупать.

— А вот то не моего ума дело. Да и не твоего, Господи, прости, — рассудительно заключила их собеседница и, гремя посудой, принялась убирать со стола, а потом и вовсе вышла из кухни со стопкой кастрюлек.

— Так вот, о нашем, о бесовском, — прочистил горло Илья. — Мы откуда-нибудь отсюда попадем на Третьи земли, или, чтобы оказаться на месте встречи, нужно в дефолт-сити обратно мотануться?

— Да попадем нормально, брат, не переживай, да, — отмахнулся Пони, заворачивая пирожки из прикрытой кастрюли в салфетки и рассовывая по карманам. — Сейчас вот как-то вот за угол зайдем где-нибудь, на Порог встанем и оттуда уже найдем, куда идти.

— Ну, смотри, — предупредил его Илья. — Я там не ориентируюсь.

— А ты я не знаю, что ли, да, брат, — ухмыльнулся Пони. — Да я сам там не всегда все понимаю. Но у нас их ключи есть, так что нормально так доберемся. Не переживай так уж прям.

- “Так уж прям” не переживаю. Но так как я не очень-то вообще понимаю, что такое этот твой Порог, и что за Третьи земли, и где, собственно, Вторые.

— Так вот со Вторыми все просто. Вторые это Порог. Вернее, Порог — это то, что осталось от Вторых Земель.

— И что там случилось? — осведомился Илья, начиная что-то подозревать.

— Так вот что там могло случиться? Конец света и случился, — отмахнулся Пони. — Давно! Давно-давно, да, Всадник проснулся, и других за собой потянул, и оно все стало сыпаться изнутри, Блед сказал. И тогда один из Зверей решил, что того надо этого. Не того этого в смысле вот, а Всадников осаждать. Вот так вот.

— То есть, — обернулся и уставился на него Илья. — Вторые земли были такой же, не знаю, мир, с жителям и всем остальным, и он … того?

— Этого-того, — подтвердил Дэш тоном умудренного гуру. — На кусочки развалился, частично сгнил, и вот так вот. Поэтому там хрен что найдешь, э. А что найдешь — то лучше бы не находил, как вон с той речкой. Хорошая такая речка. Только немного дохлая.

— Немного! — возмутился Илья, у которого снова голова кругом шла от новых сведений. — Знаешь что, пойдем-как уже сейчас на наше рандеву, пока я не офигел вконец от твоих невзначай-каких рассказов.

— Знаешь, брат, — серьезно отозвался Пони, с трудом подавляя улыбку во все тридцать два. — По- моему так для этого мы уже опоздали.

— А по-моему, из нас двоих самый офигевший — это не я, — парировал Илья, поднимаясь на ноги.

— Ты, брат, кажется путаешь что-то, вот так вот, — сочувственно покачал головой Пони, тоже вставая и направляясь в коридор и к выходу. — Ты как раз офигевший. А я — офигенный! Это слово другое, я вот знаю его.

— Поздравляю, — похвалил его Илья, чувствуя, что от словесной пикировки становится как-то проще дышать. Если самый страшный и непонятный опыт обернуть в фантики обыденности, воспринять его становится куда проще. — Напоминаю, я понятия не имею, как по собственному желанию попадать на Порог. У меня это получалось как-то помимо меня.

— Первое правило путешественника за порог, вот слушай: никогда не переступай порог помимо себя.

— Что-то ты запоздал с этим предупреждением, — проворчал Илья, выходя за Пони на крыльцо и прикрывая за ними дверь. — Что еще важного ты мне забыл рассказать?

— Что-нибудь, — радостно отмахнулся Дэш, выглядывая за угол дома и изучая диспозицию. На грядках все еще копались какие-то женщины, но угол между гаражом и сараем с их стороны не просматривался, а у дома на эту сторону выходил только балкон над крыльцом. Это как раз годилось. — Сюда го, э, — вежливо пригласил он.

— Извольте проследовать в угол, — озвучил Илья, нервно посмеиваясь, но пошел куда сказано. — И вообще, почему мне кажется, что ты это “правило” только что выдумал?

— Потому что я его только что выдумал, вот так вот? — весело отозвался Пони. — Ключ бери, брат. Научу с ключом.

***

В следующий раз меня выкинуло в настоящий мир на сумеречном длинном мосту с застывшими рядами бесхвостных на постаментах. Внизу была темная, холодная река, и вокруг стелился туман самого мерзкого качества, и я сразу понял, что вынесло меня не просто так, а потому, что где-то тут притаилась какая-то зараза, перекрывающая дорогу дальше.

Тут следовало держать ухо востро. В такой туман любое реальное могло оказаться зыбучим песком и провалиться, но мост казался, по крайней мере, вполне надежным. Я даже потрогал лапой один из камней, но ничего подозрительного не нащупал. Зато темная фигура со светлым мечом, стоящая на пилоне в воде, повернула голову в мою сторону.

— Здравствуйте, — вежливо сказал я. Это была, вероятно, именно фигура из таких, которые могут помогать в случае необходимости. — Вы не могли бы протянуть лапу помощи?

Фигура медленно повернулась ко мне всем корпусом, потом вытянула вперед меч. Золотой и яркий, он блеснул в свете фонарей и продолжился бледным лучом, прокладывая для своего носителя путь до твердой земли. Рыцарь двинулся ко мне тяжелыми, размеренными шагами, и туман оседал на старинных доспехах мелкой бриллиантовой росой. Выглядел потенциальный помощник достаточно крепким, не хуже космонавта на моей собственной территории, хоть и был явно значительно старше. Но не рухлядь, и на том спасибо.

— Приветствую тенекота, — сказал рыцарь. — Недобрый туман сгустился над нашим городом.

— Над вашим сгустился, — подтвердил я. — Но ненадолго. Сейчас разберемся, — и я уверенно двинулся вперед. Вообще-то многие фигуры достаточно могущественны, чтобы самостоятельно справиться с любым мелким пакостником, и даже средним, но у них нет своей инициативы. Проще говоря, если их никто не пригласит на помощь, они так и буду стоять и смотреть, как истуканы, какое бы безобразие у них под носом не творилось. То ли дело коты! Мы всегда при деле, и если что-то творится, то вот они мы — в эпицентре хаоса.

Хотя так, по честному, могли бы и местные, собственные хвостатые тут порядок наводить, а не надеяться на заезжего суперкота. Но делать нечего: мне нужно дальше, а тут, понимаете ли, точка бифуркации.

Я стал продвигаться вперед со всей возможной осторожностью, прислушиваясь и приглядываясь к мелькающим теням, но слышно мне было, в основном, только глухие шаги моего бронзового помощника. А потом, пройдя уже полмоста, я внезапно понял, что далеко не все горящие на нем огни расположены на фонарях. Добрая половина висела в воздухе, немного покачиваясь от ветра, и наводя на грустные мысли об изрядном прорыве нижних миров, например, в лице блудничков. Хотя, в общем-то, такое чаще случается осенью — вероятно, Двекошки была права, и вокруг нас все шатается, раз график нарушается таким позорным образом. Огоньки, мигая по краям, начали собираться поближе, окружая нас с рыцарем, и я, подбираясь в готовности к бою, предупредил своего помощника:

— Готовься к бою. Просто так они не кончатся.

— Значит, прикончит добрый меч! — ответствовал тот, занимая оборонительную позицию и поднимая щит. Убедившись, что он не подведет, я с места сиганул на ближайщего блудничка, рассекая его когтями и развеивая по ветру, размыкая строй противников, от чего они тут же понеслись в атаку все разом. Я храбро отпрыгнул за массивный щит рыцаря, позволяя ему принять на себя основной удар, и, хитро высовываясь в стратегические моменты, принялся прореживать ряды огоньков. Волновали меня, конечно, не они. Сами по себе болотные огни могут, в основном, только запутать путника, заморочить или свести с ума, что делало их практически бесполезными в борьбе с моим бронзовым помощником, но вот только сами по себе, в одиночку, эти мелкие твари никогда не появляются. Обычно они сопутствуют чему-то другому: например, каким-нибудь утопленникам, решившим навестить родные пенаты, или же другим нелицеприятным гостям. И кто сейчас решил наведаться на этот чудесный мост, только предстояло выяснить.

С огоньками же мы справились, вернее, справлялись: мы успешно уменьшали их поголовье, но некоторое количество продолжало виться вокруг, когда на мосту показалась еще одна фигура. Она были темнее и плотнее окружающего тумана, но казалась его частью. Собственно, она была эпицентром, сосредоточием, и туман в ней в самом деле был плотнее просто потому, что это она его источала. Оставшиеся блуднички тут же оставили нас с рыцарем, устремившись к своему главному, и принялись виться вокруг его головы, словно звезды или нимб. Очень красиво, но, к сожалению, намекающе опасненько.

Но мне не привыкать к опасностям.

Рыцарь замер, опуская меч и прикрываясь щитом, и я неторопливо вышел из-под его прикрытия, глядя прямо и смело на новую угрозу.

А потом сел на задницу, демонстрируя степень своего презрения и принялся вылизывать заднюю лапу. Хоба!

Туманный дух даже сбился с шага, возмущенный, а я продолжил активно вылизываться, заодно оставляя на булыжниках покрытия моста влажные следы шерсти и слюны.

— Что делать, сэр кот? — вопросил меня рыцарь.

— Подождать, — милостиво ответил я. По счастью, туманные духи хоть и редко, но в моем городе тоже встречались, поэтому тут мне было все примерно понятно, что и как. — Стой на месте.

Туманник приближался, а я так и эдак демонстрировал ему со всей наглостью хвост, лапы, беззащитные шерстяные бока, валяясь на земле. Хороший такой дух, непуганый. Те, что мне встречались раньше на такие простые уловки не попадались.

И вот, стоило туманнику подвинуться вплотную к тому месту, где я изображал негу и расслабление, как я подобрался, как пружина, и метнулся прочь, вспрыгивая прямо на шлем своему помощнику. Туманник повернулся за мной, начал движение, но путь ему преградила серая трепещущая масса, похожая не то на заросли растений, не то на недоваляный валенок.

— Хоба! — сообщил я туманнику, который с размаху ударился в эту преграду из самой лучшей кошачьей шерсти, проваливаясь в нее и запутываясь.

— Прекрасный прием, сэр кот! — одобрил меня рыцарь. — И что же делать с ним теперь?

— Так все то же, — сказал я, спрыгивая с его головы и усаживаясь на землю. — Подождать. Ты можешь ждать на своем месте, сэр рыцарь. Эта тварь исчезнет с рассветом.

— Благодарю, сэр кот, — склонил голову рыцарь. — Я запомню вашу науку.

Я с интересом проследил за тем, как фигура удаляется прочь по мосту и потом снова выстраивает себе дорожку из луча света, чтобы вернуться на свой постамент. А потом я вольготно улегся на перильца и возлег в ожидании рассвета, не решаясь бросить пленного туманника без присмотра. Моя цель, конечно, ждала меня, но, как говорится, беги по направлению к цели, пока можешь бежать, иди, пока можешь идти, ползи, если можешь ползти, а если сил уже совсем не осталось, то хотя бы ляг и лежи по направлению к цели.

Это считается. Так что я лежал, ждал, ждал и лежал, пока вдали не послышались чьи-то печальные шлепающие шаги. Вот, не иначе как какая-то заблудшая душа спешит прильнуть к жемчужным россыпям моей мудрости. Показавшийся вскоре человек в самом деле казался расстроенным. Он шел нога за ногу, руки в карманы, совершенно не глядя вокруг, так что и скованного туманника не должен был заметить, тем более, что тот уже потихоньку бледнел в лучах встающего солнца.

— С чего это еще я должен сам ему звонить? — прислушавшись, разобрал я. — Лучший друг называется! Да я сдохну, он не заметит! Не я же начал, блин. Почему я должен мириться?

— Потому что человек важнее ситуации, — сообщил ему я со своего насеста. — А невиновных не бывает.

Кроме меня, конечно.

Прохожий вытянулся, выпрямился, оглядываясь, но, кроме невидимого для обычных бесхвостных туманника и неподвижных фигур на постаментах, тут был только я.

— Это ты, что ли, советы тут даешь? — пошутил бесхвостный.

— Я, — зевнул я, и от этого местоимение получилось больше похожим на “мяу”.

— А, ну, значит, еще не спятил, — кивнул сам себе мой случайный собеседник и удалился вдаль куда более прытким шагом. Кажется, я наладил еще одну проблемную жизнь? Слава мне.

Солнечный свет, приподнимая завесу сумерек, постепенно вполз на мост, и туманник, запертый в серой клетке, начал таять, намекая, что я все сделал правильно. Глядя на его исчезновение, я искренне жалел, что не могу забрать с собой сэра рыцаря: из него вышел прекрасный помощник, и он на диво органично смотрелся бы во дворе моего многоэтажного, многоквартирного дома.

Но нет, такой приз мне пока не полагался, а полагалось еще поработать, в том числе, лапами. Однако, стоило мне заново отыскать путь вниз, в Пограничье и продолжить путь, как я понял, что неимоверно устал и хочу лишь одного — спать. А всякие задания должны были бы обождать, только вот в Пограничье лучше никогда, никогда не засыпать, если не хочешь остаться там на неопределенное время. Это все ерунда про еду и питье других миров: проблемы начинаются, когда там уснешь. В этот момент время вырывается из-под твоего контроля, и ффух — и ты уже года на три-четыре, а то и больше выпал из реальности.

Так что я встряхнулся, вытаращил глаза так, что аж больно стало и деловито почесал вперед, надеясь, что постепенно убывающий клубок путеводной шерсти вскорости выведет меня в искомую страну Германию.

Ну и далеко же это оказалось! Если бы я знал, на что подписываюсь, когда соглашался, ни за что бы не пошел. Не котовье это дело — лапы стирать в таких путешествиях. Хотя если не коты — то кто же?..

К тому моменту, как остатки нитки истончились в воздухе, указывая на переход, я уже практически падал на ходу. Глаза закрывались, хвост волочился, собирая пыль и грязь иномировых дорог, и даже пузо уныло подметало землю.

Вынырнув на какой-то тихой улочке, я даже не стал тратить особо время на поиск лежанки. Прямо рядом с местом моего появления под навесом стоял большой, теплый уютный аппарат с крупным экраном, прямо под камерой. Если под камерой — значит вещь ценная, под присмотром и мне подходит. Так что я забрался на этот чудный девайс сверху, улегся, прикрывая нос хвостом и крепко уснул, нагло наплевав на все особые обстоятельства. Кажется, именно такой совет я не так давно давал какому-то отчаянно несчастному бесхвостному? Вот и мне самому пригодился.

Спалось мне, надо сказать, вполне нормально. Сверху не капало, снизу иногда приятно жужжало и разговаривало, в общем, почти как дома.

Я уже почти совсем выспался, когда миру снова понадобилась моя помощь. Пробудился я под ворчание бесхвостного, которому мой аппарат чем-то не угодил.

— Да вы смеетесь, что ли? — бурчал он, вперившись глазами в длинный бумажный чек. — Меня что, ограбили?.. Так, рюкзак… давно собирался купить. Это вот еда, без еды я умру. Канцелярский магазин. Без тетрадок я тоже умру. Кинотеатр… попкорн в кинотеатре. И…все? И весь аванс за два дня?..Все потратил? Как это вообще?!

Я приоткрыл один глаз, презрительно изучая финансово неграмотного бесхвостного и бесхитростно посоветовал:

— Надо вести финансовый дневник и делать накопления сразу после получения денег.

— А? — поднял на меня изумленные глаза поучаемый.

— Мяу, — сообщил ему я и снова закрыл глаз.

— Такое чувство, что меня только что учил экономить кот, — пожаловался бесхвостный, окончательно заставляя меня проснуться. Впрочем, я уже отдохнул и чувствовал себя куда лучше, и был вполне готов к новой порции приключений на свой хвост (а вот давать полезные советы я готов вообще всегда, как показывает практика).

Потянувшись, я спрыгнул с устройства, ставшего мне такой неплохой лежанкой, и неторопливо отправился на поиски нужного Этого. Как там его звали? Блед?..

— Эй, где тут найти этого самого Зверя Бледа? — окликнул я ближайшего кота, прохлаждающегося в тени дома.

— А понятия не имею, — зевнул тот.

— А надо бы иметь, — возмутился я. — Я из другой страны сюда шел, лапы стер, когти сточил, и все такое, чтобы его найти, потому что это Очень Важно. А ты мне тут, холоп, и помочь не желаешь? А ну как Всенец из-за вас приключится тут?

— Зверь, говоришь, — снова зевнул мой собеседник, но на наш разговор, услышав его, подошла весьма милая кругленькая трехцветная кошечка и сказала:

— А мы сейчас спросим у всех, не видели ли они Зверя, — Кошка Пеструшка подошла к тени, где почивал кот, которому лень, и поцарапала землю, приговаривая одно за другим имена котов. Кто-то откликался с другой стороны, и тогда тень шла волнами, обозначая ответ, кто-то не отвечал, или не слышал, но голос за голосом присоединялись к поискам, и тень увеличивалась, проходя рябью от края до края, расширяясь от того места, где все еще лежал первый кот.

— А он почему не хочет искать? — спросил я, присаживаясь на задницу, чтобы поскрести шею.

— Это кот, под которым лежит мир, — пояснила Пеструшка, садясь близко, но не рядом. — Пока он лежит, мир стоит. Когда он встает, мир качается.

— Очень поэтично, — одобрил я, разваливаясь поудобней и начиная выгрызать шерсть между пальцами. Это было весьма увлекательно и способствовало приятному ожиданию.

— И энергосберегающе, — подтвердила Пеструшка.

— Так найдут, нет? — спросил я у нее. — А то, может, зря высиживаю.

— Высиживают птицы, — отозвалась она и больше ничего не сказала. Я принял это за знак уверенности и остался на месте.

Время от времени из тени выныривали коты, подходили к Пеструшке, тихо с ней переговаривались, уходили снова. А потом возникло какое-то бурление, Кот, под которым лежит мир, даже приподнялся, и тень выплюнула трех котов, из которых двое с двух сторон поддерживали третьего, явно изрыгнутого из знатной драчки.

— Зверь, — сказал тот. — Заперт. Пойман!

— А ты-то чего? — участливо спросил я, изучая его раны.

— Так я-то вырвался, — гордо ответил кот, едва продолжая стоять на лапах. — Ерунда!

— Раз ерунда, давай, сообщай. Кем пойман, где заперт. И тот ли там вообще зверь.

— Зверь Блед, — сказал кот, высвобождаясь из-под опеки своих помощников и максимально грациозно укладываясь на землю, словно так и надо. — Застрял в четвертых землях. Отсюда через Пограничье вниз, и в пещеру прямо там.

— И что же там за обитатели? — уточнил я как можно небрежнее. Признаться, в четвертых землях мне бывать не доводилось, а чем ниже — тем больше проблем, как известно.

— Там большое, шипит, — дернул ухом кот. — Поймало Зверя Бледа и не отпускает. Ест, кажется.

Это было уже слишком: мне Этот был нужен, чтобы не наступило беды, а его там жрут!

— Кто не трус, тот за мной, — коротко сказал я, геройски задрал хвост и храбро ломанулся в тень, сразу же проваливаясь в Пограничье, и оттуда спрыгивая пониже, на Третьи Земли. В самом деле, сразу на месте прыжка оказался зияющий вход в пещеру, и я помедлил перед ним, разглядывая с искренним презрением более глубокую, почти живую тьму внутри. Чем дальше от Солнца, от верха, тем темнее в углах.

За мной начали спрыгивать сверху другие коты, и это заставило меня решиться. Я сделал шаг во мрак, и сразу почувствовал, как проваливаюсь все ниже и ниже. Тьма под лапами совершенно не держала мой вес, оседая и проминаясь, словно грязь или тесто. Я как-то прошелся по тесту, было дело, так что я знаю о чем говорю. Я практически тестовый профессионал! Лапы и штаны потом отмывал вечность, надеюсь, местная тестообразная тьма будет более милостива к шерсти.

Я встал на все четыре лапы по очереди, подрыгал задней левой, стряхивая остатки вязкой тьмы, и, наконец, огляделся. Я был в пещере, похожей на дворец, или дворце, похожем на пещеру, и коронованный драконище посредине ряда сталагмитов-колонн препирался с бесхвостным, растянутым на цепях между ними. Бесхвостный был бледен до белого, и только красные потеки тут и там нарушали эту хорошо вылизанную белизну. Я как-то сразу понял, что это и есть Этот, Зверь Блед, искать которого меня послали в этот пренеприятно долгий путь.

***

Илья сунул руку в карман, на мгновение задумываясь о судьбах вселенной и необходимости хотя бы иногда вытрясать свои запасы. Он ощущал под пальцами какие-то монеты, какие-то непонятные детали, вроде обертку от жвачки, или даже остатки пачки, ключи от чего-то, пару оторванных пуговиц. В общем, целая коллекция и жизнь в миниатюре. Ключи, впрочем, там тоже были, и опознать их на ощупь удалось только благодаря относительно свежей салфетке, в которую они были завернуты.

— Готово, — Илья показал ему одну из пластинок, зажатую между пальцами.

— А вот как то теперь, ты же у нас на слух все? Так вот, ты ее послушай. Внимательно послушай так.

Илья послушно сосредоточился. После паузы из общей тишины начали проступать отдельные выпуклые звуки, шорохи, голоса, и ключ что-то словно шептал, потому что его вибрация была похожа не на гул, а на словно бы шелест.

— Теперь вот тянись, брат, — подсказал Пони под руку. — И вдыхай.

Его голос показался невероятно громким и неблагозвучным, но зато достаточно командным, чтобы послушаться без пререканий. Илья мысленно уцепился за звук ключа, и обнял его мыслью, не следуя за ним, а позволяя ему спуститься внутрь своего рассудка. И тогда ключ остался, и Пони остался, а вот все остальное вытянулось, словно длинные вечерние тени, отбрасываемые миром идей на мир материи, а потом втянулось и исчезло, оставляя вокруг прозрачный, без подлеска черный лес, увитый туманом, в котором тут и там шныряли быстрые серые тени. Пони, уже знакомый и в его запредельно-зверином виде, расправил плечи, вдыхая воздух Порога, и безбашенно улыбнулся.

— Ну, вот так вот, брат, как-то. А теперь послушай его снова, как поведет. Он тебе дорогу покажет. Ну, то есть, так вроде как должен, да. Если эта сладкая парочка твикс все правильно сделала, а не как обычно.

— А ты свой попробовать не хочешь? — поинтересовался Илья, со смутным интересом оглядывая свои не то псевдосредневековые, не то утрированно-концертные штаны и куртку, больше похожую на камзол.

— Так э, а это кому вообще надо учиться, мне или тебе? — возмутился Пони, лыбясь во все лицо. — Что ты там разглядываешь, не меняется оно, как морфнулся так морфнулся.

— Чего-чего? — уточнил Илья немного рассеянно. — Я вот не пойму. Ты как-то внушительнее, что ли, тут выглядишь. А я не очень.

— Так я и постарше тебя буду, брат, — с готовностью ответил Дэш, посмеиваясь.

— То есть, потом я стану больше, отращу перья на башке, — с готовностью перечислил Илья. — И начну запинаться в русском языке?

— Я не запинаюсь, да, — строго ответил Дэш. — Это вроде как стиль такой. Уникальный.

— Уникум ты наш, — хмыкнул Илья, поднимая пластинку на уровень глаз и прислушиваясь снова. Но пришел не звук, вернее, не совсем звук: как тогда, в прошлый раз, делала случайная монетка от Войны, пластинка начала вибрировать так, словно молча пела песню. Гул немного прирос, а потом Илью уже почти знакомо дернуло и поволокло вниз, в безглазую холодную темноту.

То ли он поднаторел с тех пор, то ли ключ работал лучше, чем монета, но на этот раз Илья приземлился намного лучше: не кубарем, не мешком, а достаточно элегантно — на одно колено. А приземлившись, тут же поднялся на ноги, осматриваясь и смутно сожаления, что у такого пристойного прибытия не было восхищенных свидетелей. Собственно, вокруг вообще никого не было. Он стоял посреди довольно просторной каменной беседки, за границами которой угадывалась не земля, а вода, и выхода с нее, кажется, не было: по крайней мере Илья, повернувшись вокруг своей оси на полный оборот, не нашел его.

Воздух завибрировал рядом с ним, и парень отступил немного, с подозрением глядя на это место, и особенно пристально — туда, где она вибрация словно раздвинула слои реальности, вытягивая оттуда знакомый абрис, включающий анемоновидные волосы, темную кожу и разномастные глаза.

— Ничего так местечко, э, вроде как, — похвалил Пони, оглядевшись. — Мы тут, что ли, как будто первые, вроде как?

— Наверное. Но не караулить же им нас тут? — пожал плечами Илья. — Они же не знали, когда мы соизволим почтить визитом.

— Это вот ты прав, да, — согласился Пони, подходя к ограждению беседки. Помедлив, Илья последовал за ним, на всякий случай иногда оглядываясь. Но воздух нигде не дрожал, и вообще кругом стояла такая тишь, что было бы, кажется, слышно даже плеск мальков вблизи поверхности и вздохи камыша вдалеке, там, у теряющихся в легкой дымке берегов.

— Мы на Третьих землях? — на всякий случай уточнил Илья. Пони облокотился о бортик, глядя на воду вокруг, а он, наоборот, повернулся спиной к просторам, предпочитая видеть пространство беседки.

— Типа того, да.

— А Четвертые есть?

— Блед говорит, да, вроде как, есть. Но я сам не того, типа что. Не видел.

— А Блед видел?

— А Блед много чего видел, вот как. Но не факт, что расскажет, — Дэш неосознанным движением поднес руку к груди, словно ища карман, в который убирал давеча полученную от Бледа ценную передачку-шкатулку, а потом, наткнувшись пальцами на броню, переместил ладонь на поясную сумку, тут же заметно успокаиваясь — видимо, искомый предмет прощупывался и был на месте.

— Думаешь, сколько нам придется ждать?

— А тут вот, брат, зависит от того, чем они там заняты были, вот как, — Пони снова облокотился о перила и зевнул, показывая совершенно нечеловеческие зубы в два ряда. Илья дернулся от удивления и тут же полез щупать языком собственный рот. Конечно же, и вправду, и у него самого тонкие, острые зубы располагались в два плотно прилегающих ряда. Это было так внезапно и так жутко, что Илья погрузился в это осознание едва ли не с головой, и даже не сакцентировался на том, что там дальше Пони вещал. Как он раньше-то не заметил? Времени, что ли, не было изучать свои новые физиологические особенности? Ладно зубы, а что еще у него тут не в привычном количестве?!

— Если, к примеру, спали, то тут просто: проснулись вот, встали, побежали. Если еще какое просто-дело, то тоже. А вот если, например, там как вроде прием, посольство или еще какая ересь, то поди ж сбежи-то.

Несмотря на то, что Илья пялился внутрь беседки, сначала был, все-таки звук: он услышал, как чьи-то ноги коснулись пола, и только потом слои воздуха раздвинулись, выталкивая изнутри две в некоторой степени знакомые фигуры. Илья успел пнуть Пони, привлекая его внимание, и тот успел обернутся, и две противоборствующие команды несколько недоверчиво уставились друг на друга. Молчанка продолжалась не меньше минуты, но потом Аилис откашлялся и заговорил:

— Орм был уверен, что вы не решитесь, поэтому мы не очень-то и ждали. Так что извините за опоздание.

— Орм?.. — Илья перевел взгляд с одного на другого.

Шторм поморщился, и Аэлис махнул в его сторону.

— Конечно же, вы знакомы с Ормом.

— Как-то не случалось, вроде как, быть познакомленными, — усмехнулся Пони, изучая каждого их них так пристально, словно в глазах у него был попиксельный сканер. Шторм ответил ему взглядом повышенной льдистости, а Илью словно обходил: видимо, их с Аилисом похожесть при нахождении рядом чем-то мешала.

— Это Орм, — Аилис кивнул в сторону своего спутника. — А я Аэлис. Князь Черной земли и Золотой воды.

— Что означает, брат, — вставил Пони. — Что Златоток, вроде как, его место. Это чтоб ты знал хоть что из географии. Топографии? Э?

— И то, и то, — рассудил Илья и ответил любезностью на любезность. — Меня зовут Илья, и я не князь ничего. В общем-то, просто студент. А это Дэш, он же Пони. Он утверждает, что он брони, но не факт, потому что плут.

— А факт, что я — Зверь Глад, вот как, — подтвердил Пони, ощеривая в доброжелательной улыбке свои зубищи.

— Об этом мы догадались, — сухо подтвердил Аилис. — Орм — Зверь Войны.

Пони резко перестал улыбаться. Его подвижное лицо, куда более темное здесь, в Третьих землях, закаменело, словно покрываясь слоем черного мрамора.

— Вот ведь значит как, да, — сказал он, явно напрягаясь. Даже анемоновые волосы стали разрастаться назад, формируя зачатки крыльев. — Поньи сиськи.

— Погоди, — явно делая над собой усилие, попросил Аилис, зато Шторм, или Орм, как его, оказывается, звали успел вытащить свой адский меч и замер в ожидании только от слов своего товарища. — Мы успеем подраться и потом. Я пытаюсь… поговорить.

— О чем, вроде, нам разговаривать-то? — Пони переступил с ноги на ногу, отводя немного назад руку. Илье с его точки зрения было видно, как перья волос удлиняются и сворачиваются в слабо светящийся кистень. — Вроде как, и не о чем.

— И тебе не интересно, почему их двое? — внезапно сказал Шторм, до того хранивший молчание.

— Про доппельгангеров я, что ли, не читал, э? Совсем за дурака меня не держи, да? Какая ни есть глупость, а вся моя, чужой не над, — вызывающе ответил Пони, уже не тая оружие и делая шаг в сторону, видимо, чтобы при замахе не попасть в Илью. Это была прямо-таки трогательная забота, особенно с учетом того, что никаких толком средств самозащиты у того и вовсе не было. Он даже засунул руки в карманы, чтобы лишний раз убедиться, какой он болван и балбес, все на свете забывающий переложить куда надо. В одном кармане были монетки, какие-то железки, оставшаяся пластинка в салфетке, брелок, ключи, а вот во втором… во втором Илья с огромным чувством облегчения и мучительной признательности к Св нащупал самый настоящий перцовый баллончик. Не весть какая защита против зверей, приносящих конец света, но хоть что-то!

— Я — Зверь Мора, — вмешался Аилис, и Илья очень отчетливо вспомнил вопрос в своем сне и их синхронный ответ.

— Я — Зверь Мора, — неохотно сказал Илья, пристально глядя на своего двойника. — Но я не уверен, что такое вообще бывает.

— Бывает, — поморщился Аилис с явным неудовольствием.

— Ты сейчас мне сообщишь, что ты — мой потерянный брат-близнец? В лучших традициях Болливуда? — съязвил Илья.

— Кроме шуток, вот как, — отозвался Пони. — Это, вроде как, единственный вариант.

Илья удивленно воззрился на Аилиса, который явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он видел на лице двойника очевидное смятение, сомнение, мучительное желание промолчать и не говорить ничего, и все эти выражения, или тени выражений он легко читал, потому что они были ему знакомы. Но близнец?.. Не слишком ли, даже для его родителей с их не самой грандиозной ответственностью за тех, кого они породили? И почему здесь, из всех возможных мест?

— Не потерянный, — сказал Аилис и снова замолчал, словно подбирая слова.

— Не потерянный, а съеденный, — ровно сказал Орм-Шторм.

— Кем съеденный? — не понял Илья, оглядывая Аилиса снова. Тот не выглядел не то, что съеденным — даже пожеванным. Вполне такой нормальный, немного так в стиле бохо. Только нормальное, настоящее бохо а-ля Джонни Депп, а не а-ля колхозный шик.

— Тобой, — коротко ответил снова Шторм. — Ты двоедушник.

— Чего? — не понял Илья и даже оторвал взгляд от противников, чтобы мельком глянуть на Пони в поисках поддержки и разъяснений. Тот выглядел задумчивым.

— А, в общем-то, вроде как, и может быть. Поэтому ты и, прости, брат, слабоватый такой. Если ты двоедушник и вторая душа не с тобой, то ты, брат, вроде как, на полдуши только сильный.

У Ильи голова кругом пошла. Он качнулся назад, но успел переступить с ноги на ногу, удерживая себя от падения. Голова тут же стала словно пустой и ватной одновременно, и в ушах стоял низкий гул, даже не звон.

— Я никого не ел, — беспомощно сказал Илья. — По крайней мере, из людей.

— Вряд ли ты можешь это помнить, — нашел свой голос Аилис. — Это случилось до рождения. Ты знаешь биологию, я думаю, можешь себе представить, как случается поглощение одного эмбриона другим, и к каким патологиям это может привести. Третьи руки, третьи ноги. Вторые головы. Тебе … повезло. Ты съел меня очень аккуратно. У тебя химеризм. И моя рука, например.

Илья, напрочь забывая про свои намерения защищаться баллончиком, словно прошибленный громом и молнией одновременно поднял обе руки, разглядывая их. Конечно, это была правая. Как иначе? Ведь на пороге именно она тогда напугала его до умопомрачения, став действовать сама по себе. Он помнил свой экзистенциальный ужас, когда конечность отказалась ему подчиняться, но, к счастью, последующие события были таким яркими и впечатляющими, что чистый кошмар этого запредельного опыта на Пороге немного стерся и изгладился в памяти.

— Ты пытался убить меня на Пороге, — сказал Илья вполголоса, поднимая взгляд на Аилиса. На своего … брата? Своего злого близнеца, о котором он никогда не знал?..

— И десятки раз еще, — подтвердил тот, и голос его прозвучал, Илья готов был поклясться, виновато. — Но на Пороге, да, это был я. Мне удалось частично восстановить контроль над теми частями тебя, которые ты взял от меня. Мой злой близнец, отнявший у меня все. Отнявший у меня жизнь.

Это был основательный скелет в шкафу. В самом что ни на есть прямом значении этого выражения, только вот шкаф Илья носил с собой, вернее, сам и был этим злополучным шкафом.

— Это все какой-то бред, — помотал головой Илья, словно прочищая мысли. — не может всего этого быть. Если я тобой, по твоим словам, закусил еще до рождения, то что ты тут вообще делаешь? Тебя не существует. Я тебя съел, все, конец игры.

Аилис невесело улыбнулся краем рта, а Орм, не убирая меч, тем не менее сменил позу, встав явно расслабленней, не в боевой стойке, а просто ожидая, что будет дальше.

— Вообще-то, брат, он, пожалуй, считается живым, пока ты живой, — рассудил Пони таким расслабленным тоном, что Илья даже полуобернулся, чтобы глянуть на него. Тот стоял, облокотившись филейной частью на парапет, и широкие светящиеся крылья из световых лучей щедро простирались в обе стороны от него, словно стоящие дыбом волосы. Впрочем, если подумать, это и были, на самом деле, волосы.

— Конкретней, пожалуйста.

— Чего того конкретней-то. Чем дальше от Первых Земель, тем меньше реально то, что реально там. Ну, и наоборот.

— Может, и эти ваши фаэ на самом деле — души невинно сожранных младенцев? — поинтересовался Илья, продолжая с подозрением коситься на Аилиса.

— Нет, они тут просто живут. А души, все-таки, надо искать где-то в другом месте. Тут есть дом только для таких, как я, кто каким-то образом продолжает жить в Первых Землях, но не может занять свое тело.

— Это мое тело, — с выражением сказал Илья, особенно выделяя слово “мое”. — Давай на этом остановимся.

— Частично — мое. И однажды я дождусь того, что смогу его занять.

— Это, например, когда? — уточнил Илья.

— Это, например, когда твоя душа отлетит, и ты сам умрешь. А тело останется.

— Именно так вторые души двоедушники и делают. — авторитетно заявил Пони. — Но Обычно они, вроде как, в основном, вылезают, когда первый без сознания или спит.

— Час от часу не легче, — вздохнул Илья. Это он что, так некрепко спит, что все равно, что не спит? Иначе Аилис гулял бы по ночам, пугая Св приступами разумного лунатизма. — Эй, стоп. Ну-ка, говори, что ты успел наделать в моем доме!

— Для начала, это и мой дом тоже, — с достоинством отозвался Аилис, но потом поморщился. — Да у тебя там попробуй сделай хоть что-то. Даже за компьютером толком не посидеть, везде пароли, и они не записаны нигде.

— И никогда не были, — гордо подтвердил Илья. — А зачем это тебе мой компьютер? Зачем вам сдался я — мне понятно. Шторм встретил твоего двойника, то есть меня, все понял, всю эту запредельную мистическую чушь, и стал пытаться меня прибить, чтобы отдать тебе мою тушку. А комп-то тебе зачем?

— На Третьих землях этого нет, — признал Аилис. — А я хочу выучить php.

— И у тебя будет уйма времени, когда мы его убьем, — вставил Орм-Шторм.

— Постройте уже тут электростанцию на своей гневной тяге, сделайте свой Интернет с шахматами и дамами, и живите тут долго и счастливо, — отмахнулся Илья, испытывая смутное раздражение от непонятной, невнятной ситуации, неловкость которой все возрастала. Впору суперкота о помощи просить, чтобы из нее выбраться! А уж думать о том, что кто-то в его теле бродил по его комнате в его отсутствие (и, возможно, находил то, что никому находить не позволено!), была и вовсе запредельно гадкой. Впрочем, отношение Ильи к его правой руке тоже уже грозилось никогда не стать прежним. — В общем, это все очень интересно, но не продуктивно. Даже если все именно так, как ты говоришь, я не виноват в том, что родился. И добровольно умирать, чтобы дать тебе дорогу, не собираюсь.

Аилис кривовато улыбнулся, но, по крайней мере, это была не злобная ухмылка, а скорее, отражение давно переживаемых мыслей и боли.

— Так что, вероятно, наш разговор бесполезен, — добавил Илья, внимательно наблюдая за выражением его лица.

— В общем-то, — знакомо наморщил лоб Аилис. — Я не совсем за этим вас позвал.

— А что, э, чаю попить? Так пусть несут чай. С пончиками, вот, желательно, — покивал Пони.

— Нет, — сдержанно ответил Аилис. — Дело не в пончиках. Я хочу попросить вас подумать, оглянуться вокруг и перестать пытаться разбудить всадников.

Илья внимательно посмотрел на него, потом рискнул обернуться, чтобы бросить вопрошающий взгляд на Пони. Тот выглядел не менее озадаченным.

— Это ты, вроде как, про что сейчас, как-то?

— Полтора зверя против полутора, — пересчитал Аилис, по очереди оглядывая своих противников с такой остротой, что Илья почувствовал себя пришпиленным. Неужели он сам тоже так может? Вот так, чтоб прям прошибло до мурашек от выражения и эмоции в глазах? Надо потренироваться перед зеркалом. — Я не склонен к иллюзиям, и прекрасно понимаю, что когда-то вы можете успеть обогнать нас и разбудить всадника. И тогда миру придет конец — в самом деле конец. И вам вместе с ним. Никакой новой жизни, никаких больше надежд, никакого блаженства. Что бы там вам не обещали, этого не будет. Ничего не будет. Просто — ничего.

Илья уставился на него с непониманием, но Аилис был предельно серьезен, и Орм-Шторм возвышался рядом с ним с таким мрачным и бесчувственным лицом, что сразу становилось ясно — не шутят нифига. Оглядывание вбок и назад подсказало, что Пони недоумевает ничуть не меньше самого Ильи: он даже отлип от перил и сложил руки на груди, став похожим на какого-нибудь скорбного и очень черного ангела.

— Это вы, вроде как, всерьез, что ли? — уточнил Дэш.

— А что ты думаешь? — скривился Аилис, и верхняя губа у него немного дрогнула, словно у оскалившегося зверя. У Ильи был точно такой же тик, и, хоть это и выглядело не привлекательно, для него это показалось даже милым. Потому что пусть стремненькое, но свое, родное. — Думаешь, мир кончится, а вы, как герои конца, останетесь? Нет уж. Погибнет все и целиком, до самого основания, как тот гребаный Армадон. Только вот свалить куда-то получится, разве что, с Первых земель. То, что лежит ниже, все народы Третьих и все остальное — все обречены.

— Ну, в общем, так и есть, приятель, — осторожно сказал Пони. Илья отметил это “приятель”: не “брат”, но социальный статус Аилиса, кажется, начал медленно идти в рост в глазах Дэша. — Все кончится, совсем все, как-то так вот.

— И ты этого хочешь? — впился в него глазами Аилис, напрягаясь так, что Шторм даже сменил позу, переступая в другую позицию и почти что напружинимаясь в ожидании атаки. Почти, но не совсем, словно он не получил окончательного сигнала к бою, но с секунды на секунду его ожидал. Кажется, лидером в этой команде напарников был именно Аилис, а Орм предпочитал делать, что ему говорят. Странно, а вот с Ильей и Пони ситуация была обратной. Или же это потому, что опыт и знания Дэша драматически превосходили возможности Ильи?

— Да вот, приятель, как выходит, мы-то как раз и не хотим, — очень степенно сказал Пони, явно проводя переоценку активов и событий. Илье было все это странно: Дэш говорил ему, да, в общем-то, похоже и сам верил в то, что их цель — не дать всадникам пробудиться, а тут выходит, что Шторм и Аилис считали их действия направленным на Конец Света? — А вы как насчет этого?

— Насчет этого, — медленно сказал Аилис, бросив короткий взгляд на Шторма, словно в поисках поддержки. — Мы оба, я и Орм, поклялись предотвратить Конец Света, остановив Всадников до пробуждения. Я не могу покинуть Третьи Земли, пока Илья в сознании, и поэтому, по большей части, Орм был вынужден действовать самостоятельно. Он пытался защитить от пробуждения потенциального Всадника Мора, но вы двое ему мешали.

— И кого это вы считаете Всадником Мора? — поинтересовался Илья. — Не Порываеву ли Алену?

— Ты ее знаешь, — прокомментировал Аилис, переводя нервирующий Илью взгляд на него. — Значит, знаешь, о чем я говорю.

— Только вот кто вам сказал, что она Всадник? — нахмурился Илья. — От нее нет нужной песни, как от настоящего Всадника, да и вообще.

— Я написал парсер, — помолчав, признал Аилис, кажется, кусая изнутри губу. Илья тоже так делал в минуты особо печальных раздумий (особенно часто, пока Пони не научил его переваривать проблемы с шаурмой). — Он искал профили в соцсетях с заданными характеристиками. Все, что увеличивает шансы быть Всадником, но, главное — текст. Те мысли, идеи, которые она транслирует в мир. Алена подходила, прекрасно подходила. У нее есть это: она живет в мире идей, ненавидя мир реальный, она концентрируется на них так, что ничему другому не остается место. Она чувствовала себя прогрессивно все хуже, тон ее сообщений был все отчаянней. Предательство друзей, невозможность жить с родителями, их непонимание. Она больна, но они все равно гнали ее работать.

Илья скривился и потер лоб. Сама идея с парсером была чудесной — собственно, у него была такая же, но первое, с чем он столкнулся — это полная несхожесть того, что постила сети Война с бесконечным словесным потоком всегда страдающей Алены.

— Тебе знакомо понятие демонстративности? — осторожно уточнил он.

— Что ты имеешь ввиду?

— То, что можно образцово-показательно страдать, но не иметь для этого реальных поводов. Ты читал ее? Ее посты, от и до, не просматривая, не проглядывая, а вчитываясь? Желательно, хотя бы на год назад. И с комментариями.

— Она давно несчастна, и это накапливается, — уверенно заявил Аилис, не понимая, куда это Илья клонит.

— Если бы она обладала силой Всадника, ее бы уже сорвало давным-давно, — не согласился Илья. — А Всадники по ерунде не страдают, иначе бы у нас каждый день Конец Света приключался. Так, Дэш?

— Да вот как-то примерно так, брат, — подтвердил Пони, и в его голосе Илье послышался отзвук уважения. — Молодец, э, не зря я тебя учил. А, может, ты сам такой умный. Но ничего, и брата твоего научим, и этого красного тунеядца, вот.

— Почему это тунеядца? — возмутился Аилис, ощутимо ощетинившись. Даже два ряда зубов стали как-то острее.

— Так ему из Зверей в этом мире лучше всех, — пожал плечами Илья и оглянулся на Пони в поисках адекватного объяснения.

— Война-то остановлена,э. Сама себя остановила, и вот, — с готовностью отозвался тот, будучи мастером объяснять все простыми словами с добавлением “вроде как”, “вот так вот” и “э”.

Орм наклонил голову набок, и его неподвижное, от этого кажущееся восковым лицо даже приобрело оттенок выражения.

— Она?.. — начал было он, но запнулся, крупно вздрагивая. Через секунду его начала бить такая дрожь, что зубы выстукивали рваный ритм, но что Илье, что Аилису было не до того. Оба они синхронно, совершенно одинаковым движением схватились за головы, затыкая уши, пытаясь пережить шквал звука, бьющий снаружи и изнутри. Это было похоже на крик беньши, протяжный и яростный, полный страха отчаяния, но больше — чистой, сублимированной боли. Вой длился и длился, Илья буквально чувствовал, как в его голове разрываются нейронные связи и орут в агонии нервные клетки, как лопаются сосуды в глазах, по рукам у него текла кровь, заливая лицо и одежду, пачкая Дэша, который с первым же тактом этой незадачи бросился к нему, пытаясь то ли поддержать, то ли удержать, то ли ничего не понимая и пытаясь спросить, что случилось. Но, в любом случае, Илья ничего кроме нечеловеческого воя не слышал, да и не видел ничего за разрывающей голову болью. А потом что-то случилось: его дернуло вбок, вверх, уронило наземь, и боль и вой хоть и не исчезли, но стали ощутимо слабее, словно отдалившись в пространстве. Или, может быть, времени?

Илья осознал себя, нашел обратно: он стоял на коленях на земле, в самой что ни есть грязи, пачкая джинсы еще больше, во дворе приснопамятной дачки, и Пони наклонялся к нему, без конца спрашивая:

— Ты как? Ну, ты как, брат, ты в порядке, брат, э?..