Сон начинался с того, что я был в предвкушении. Таком, которое не испытывал уже давно. Возможность посмотреть на материальный мир, хотя бы одним глазом, моя давняя мечта!
Во мраке иногда такое происходило — случались прорывы. Наверное, в рамках бесконечного пространства этих прорывов происходило просто слишком много, но даже для меня, уже достаточно могущественного существа, имеющего возможность воплотить себе отдельный участок пространства во мраке, это было настоящим чудом. Словно у меня день рождения на Новый год и два подарка совместили.
Прорыв в материальный мир, возможность увидеть и почувствовать материю, блюда только для, кхе-кхе, элиты — на найденный прорыв начинают приплывать такие твари, что мелкие создания, даже если им повезёт оказаться рядом, могут прекратить своё существование от одной только ауры подобных им.
И я был одним из таких существ, пусть и научился скрывать своё могущество так, как не умел здесь, кажется, никто. Постепенно, по чуть-чуть, зона моего восприятия, мои возможности и ударная мощь росли. Мне казалось, словно моя сущность достигла таких объемов, что в ней можно было воплотить отдельный, пусть и небольшой, мир, чего я, естественно, не делал. Создавать в себе мир, находясь при этом в месте, где есть существа, которые миры пожирают, идея не слишком умная.
Прорыв был совсем небольшим, особенно учитывая габариты некоторых созданий, имевших возможность получить доступ к другому измерению. Мы не могли выбраться из мрака окончательно — он словно тянул нас обратно, однако и того, что мы могли получить, было достаточно. Нас было много, безумно много — самых разных размеров, самых разных форм. У многих из нас были свои армии подобных порождений, и я был одним из тех существ.
Сон был блеклым, но ощущение того, что сзади меня находится бесчисленная армия неразумных, полуразумных, а иногда и полноценно разумных (в чём я часто сомневаюсь) тварей, каждому из которых я промыл мозги, было настолько сильным, что меня охватил мандраж.
Сама битва вокруг прорыва была масштабной, если этот «масштаб», конечно же, был — неисчислимое количество тварей, следуя воле своих хозяев, пытались уничтожить существование своих врагов как можно быстрее, как можно более жестоким образом, чтобы приступить к следующей твари, а затем следующей, следующей…
Но по сравнению с тем, как происходили битвы существ, подобных мне, все старания низших порождений были просто смешными. Обычная массовка.
Дрожало и искажалось пространство, создавались ловушки, менялись размеры буквально всего, энергия вокруг бушевала так, что тысячи и тысячи низших существ просто исчезали в ничто. Некоторые порождения, неразумные ничтожества с огромным могуществом, развившие в себе не разум, но инстинкты, наслаивали реальности своего глубинного существования, пытаясь усложнить другим существам воздействие на мрак, за что против них выступали ещё более злые, жадные и жестокие создания, уничтожая не только существо, но и мир в нём.
И пока вот это вот веселье происходило, я, делая вид, что участвую в конкурсе талантов, занимался совершенно другим. Разделив своё существование надвое, одна моя копия занималась тем, что притягивала к себе внимание могущественных существ, когда другая часть…
Снимала художественный фильм, кхе-кхе.
«Мра-а-ак, что-о-о вы-ы-ы дела-а-аете?»
В буре энергий, чужих реальностей, обломков оформленного во что-то иного мрака, я, находясь экстремально близко к прорыву, скрывая своё существование буквально в себе, в той, ещё не зародившейся реальности, глубинной сущности, находившейся на гранях эфемерного и несуществующего, вместо того, чтобы прорваться в мир и забрать перед уходом как можно больше, хотел иного.
«Пранк», — отправил рабу мысль-образ.
Гуманоидная чёрная фигура, вроде бы разумное существо, а вроде бы и глупый болванчик, наклонила голову.
«Что-о-о та-а-акое "пра-а-анк", Мра-а-ак?» — невинно уточнило оно. Вообще, я его звал Питт, воспринимая чем-то вроде умной собаки.
Но он ма… существо умное, да. Иногда пытается вести себя иронично, видимо, повторяя некоторые мои выпады, что довольно забавно.
Зачем он только растягивает мысли, я не могу понять? Столько же учил его. А вроде считается одним из самых разумных рабов. Понятно, что моё влияние на чужой разум так или иначе приведёт к каким-то последствиям — не настолько я ещё крут, чтобы менять чужой способ мышления на таком фундаментальном уровне.
Не отвлекаясь от хирургической работы с пространством, дабы не привлечь внимания других существ, отправил Питту значение образа. Собака замолчала, позволяя сосредоточиться на работе.
В какой-то момент всё было готово — твари как раз добивали друг друга, низших созданий уже и не оставалось. Моя другая часть была ранена, сам образ искажён, что мне благодушия не добавляло, но это было уже и не так важно.
Сон мигнул — я сделал то, что хотел. Картинка изменилась.
Кусок пространства вместе с прорывом исчезли, а вместе с ними исчез и я, умудрившись ещё и прихватить свою вторую часть с ещё не прекратившими своё существование рабами. Художественный фильм был успешно снят. На краю сознания чувствовал, как дрожит мрак от чистейшей ярости десятков безумно могущественных существ, способных пожирать и уничтожать целые реальности. Чувствовал, как кто-то пытается до меня добраться, но…
Меня невозможно найти, пока я сам того не захочу, и невозможно найти тех, кто подле меня.
Пока я их сам не выкину во мрак, чтобы они выступали как приманки, но это так, мелочи.
Сон вновь мигнул — теперь я находился в лично воплощённом замке, где вместе со мной существовали все мои рабы. Время здесь ощущалось совершенно иначе, из-за чего мне нравилось в нём находиться. Сидя на диване, который поставил на место трона, просто смотрел на установленный прорыв. Личный. Рано или поздно он или станет больше, поглотив во мрак очередную реальность, или исчезнет.
На душе был мандраж. Притупленные долгим существованием эмоции загорелись с новой силой. Столько сил, столько жертв и страха перед местом, откуда по-настоящему выбраться нельзя. Порождения мрака есть часть мрака, и даже если смогут покинуть мир — связь с родным планом всё равно никуда не денется. Впрочем, и то, что я смогу хотя бы сотню лет просуществовать в материальном мире, за пределами плана, вызывало во мне безумно сильные эмоции.
Непроизвольно попытался вспомнить прошлую жизнь. Моё сознание дошло до того уровня, когда я сам мог программировать свою личность и сущность, поэтому вытянуть на передний план давно, казалось бы, забытую жизнь было просто. Не всё, но этого хватило, чтобы просто погрузиться в ощущения обычной жизни с обычной семьей. Их лица я уже вспомнить не мог, зато прекрасно помнил, как всё резко закончилось.
Улыбки родителей, счастье, пронзительный крик, искажение пространства, тьма… Это произошло так быстро, так неожиданно и странно. Без шансов.
— Неу-у-удачник тыся-я-ячелетия, — появилась на моей морде пасть, которой я широко улыбнулся.
Встав с дивана, соприкоснулся с разумами всех подчинённых мне существ — я чувствовал их мысли, их отнюдь не самые светлые (ха-ха) желания. Не став акцентировать на них внимания, просто отправил мысль-образ того, что мне нужно отлучиться.
В сознание сразу стали стучаться десятки и сотни образов, от которых я просто отмахнулся. Питт уже стоял сзади меня.
Я знал его желание пойти со мной, но… Может быть, позже. Желания моих рабов разительно отличались от моих желаний — они хотели разрушений, огромное количество душ, подсознательно желали погрузить реальность во мрак, дабы жители иных планов и реальностей могли почувствовать себя так, как чувствуем себя мы — постоянный, вечный холод и понимание того, что сам план тянет из тебя силы, не давая сбежать, измывается над тобой, не имея при этом полноценной воли.
К счастью, меня нельзя было отнести к группе обиженных на всю вселенную эмо.
Оскалившись, уверенно прыгнул в прорыв, чувствуя, как начало корежить моё существование, пытаясь подстроиться под совершенно иную реальность, у которой были свои законы и условности. Попал на чужую территорию — будь добр следовать правилам.
И я не собирался противиться этому, давая своей сущности подстроиться под новый мир.
Уже оказавшись в материальном мире, просто стоял на одном месте, чувствуя, как отступил давно вбившийся в подкорку холод. Не полностью, на краю сознание оставалось ощущение присутствия мрака, однако понимание того, что теперь я могу напрочь забыть про пожирание других существ для поддержания существования…
Подобные мысли пьянили.
— Ты опоздал на десять дней.
Женский голос выбил меня из внутренних мыслей, из-за чего я непроизвольно осмотрелся, пытаясь не обращать внимания на раздражающий свет солнца.
Большое, чистое поле. От количества ярких цветов на мгновение даже поплохело. Ветра не было, но ощущение воздуха, самой материи, было пусть и вполне понятным, тем не менее совершенно необычным. Меня, энергетическое существо, словно что-то разделяло от материального мира, и, чтобы повлиять на него, нужно было прикладывать определённые усилия. С моим могуществом — пустяк, однако само эфемерное ощущение блокады было… странным.
В этом поле стояла молодая девушка лет восемнадцати на вид в странной, устаревшей (если верить моим воспоминаниям) одежде — криво связанное, уже изрядно поношенное, грязное платье, кажется, подобие туники, головной убор в виде перевязанного платка…
Одежда на девушке была надета небрежно и, кажется, с какой-то ленью. Длинные чёрные волосы неизвестной были распущены, в самих волосах виднелись какие-то фенечки. Глаза девушки, напротив этого, могли похвастаться странной белизной — не слепота, что-то иное.
Заговорила со мной она на незнаком языке, который, впрочем, понять мне было несложно — просто улавливал её мысли, трансформируя смысл в слова для себя. Моё сознание делало это чисто инстинктивно.
«И кто ты?» — привычно, по-хозяйски залез в её разум, где неожиданно наткнулся на блокаду.
Я мог легко её пробить, но мне было слишком интересно.
— Если посмеешь залезть в мою голову, то никогда не узнаешь, как лишиться своего поводка, — добродушно улыбнулась чистыми, здоровыми зубами девушка.
По голове, казалось, ударили кувалдой. Вся моя собранность куда-то исчезла. Поводок? Она же не про мрак?..
Уже думал задать вопрос, однако меня опередили:
— Меня давно интересовало, что значит надкусанное яблоко, и почему вклад в него может принести богатство всему роду. Не мог бы ты уточнить?
Открыл пасть, сев на только что воплощённый диван, тупо уставившись на девушку перед собой.
— И что ещё за несуществующая валюта? — продолжила улыбаться девушка. — Я столько вижу, но столько не понимаю, мой Бог. Мне нужна помощь.
— Ка-а-акой сейчас го-о-од? — попытался прийти в себя.
Девушка пожала плечами.
— Зависит от того, что ты под ним имеешь в виду, монстр. Твои мысли тяжело понять. Но я подстроюсь под тебя, будущее Дитя Конца. Тридцатый год до «нашей», — иронией девушки можно было убить, — эры. Зная, что ты спросишь дальше, отвечу — меня зовут Иулия, я будущая основательница твоего культа.
На моей морде появилось подобие глаз, которые я немного сощурил.
— А ты-ы-ы, ка-а-ажется, не-е-емного оборзе-е-ела, да-а-а?
Иулия, ничего не говоря, перестав улыбаться, аккуратно опустилась на колени, после чего склонила голову.
— Прошу меня простить, Диваннейший.
В следующий же момент сон треснул, и я проснулся в своей кровати, чувствуя сильнейшее охреневание.
Моё прошлое мне кажется всё более и более странным…