Первого октября, когда мы наслаждались чудесным ужином с мистером Эшфордом, Генри и сестрами, неожиданно внесли бутылку дорогого вина, и дворецкий Генри начал разливать напиток по бокалам.
— Я захватил бутылку лучшего своего красного, — пояснил мистер Эшфорд, — поскольку нам необходимо произнести тост.
— Тост? — с удивлением переспросила я, гадая, не решился ли мистер Эшфорд открыть тайну нашей помолвки, не дожидаясь возвращения отца.
— Именно. Нам надо отпраздновать важное событие.
Генри заговорщицки улыбнулся мистеру Эшфорду.
— Очень важное событие, — подтвердил мистер Эшфорд.
— Которое, полагаю, представляет огромный интерес для всех собравшихся, — добавил Генри.
— Момент, достойный французского шампанского, — сказал мистер Эшфорд, — но как я ни старался, его не удалось раздобыть ни за какие деньги.[51]
— Ах! Вы только посмотрите на них! — с досадой воскликнула Элиза. — Совсем как двое мальчишек, которые лопаются от желания выдать секрет. Ну же, мужчины! Что происходит? Где вы прохлаждались весь день?
— Где мы прохлаждались? — повторил Генри. — Что ж, мы прохлаждались в Уайтхолле.
— Но что вы делали в Уайтхолле? — спросила я.
— Навещали кабинеты Военной библиотеки, — ответил мистер Эшфорд.
— О боже! — Элиза со скукой закатила глаза. — Прошу, не говорите мне, что весь этот шум из-за нового клиента, которого ты, Генри, отыскал для своего банка в армии, или во флоте, или в парламенте.
— Холодно, моя дорогая, — улыбнулся Генри. — Вперед, Эшфорд. Это ваша работа. Вы и скажите.
— Томас Эджертон из Военной библиотеки — старый друг моей семьи. — Мистер Эшфорд глянул на меня. — Две недели назад я отнес ему вашу книгу, Джейн.
— Мою книгу? Но зачем? К чему библиотеке неопубликованная рукопись? В особенности Военной библиотеке?
— Потому что она вдобавок и издательский дом… — начал мистер Эшфорд.
— Издательский дом! — перебила Элиза, и глаза ее загорелись интересом.
— Причем известный своей проницательностью, — продолжал мистер Эшфорд, — и приверженностью широкому диапазону тем.
Я услышала, как колотится мое сердце.
Но несомненно, это не значит… Военной библиотеке и дела быть не может до…
— Ваш роман понравился, — сообщил мистер Эшфорд, — и его обещали опубликовать.
Я глядела на него в безмолвном изумлении.
Вы серьезно? — вскричала Элиза. — Генри, это правда?
— Каждое слово, моя дорогая.
— Джейн! — воскликнула Кассандра, касаясь моей руки. — Это замечательно!
— Ну? Тебе нечего сказать, любезная сестрица? — засмеялся Генри. — Ни остроумного замечания? Ни забавного наблюдения? Ты что, язык проглотила?
Я не могла говорить. Я купалась в теплоте взоров, обращенных на меня, и взоры эти светились любовью и гордостью. Жаркая волна затопила мое тело, и слезы навернулись на глаза. Я внезапно поняла, что грезила об этом миге едва ли не всю жизнь. Я мечтала о нем, не зная, достижим ли он вообще, с тоской куда более глубокой и отчаянной, чем представляла раньше. И потому подлинное значение случившегося невозможно было осознать за такой короткий промежуток времени.
— Поздравляю, мисс Джейн Остин, — произнес мистер Эшфорд, чокаясь со мной бокалом, и остальные последовали его примеру. — Вы станете признанной романисткой.
— Вы понимаете, что это значит? — сказала я позже, когда мы с мистером Эшфордом ненадолго остались наедине и я от всей души поблагодарила его за усилия, предпринятые в поисках издателя.
— Что сотни или даже тысячи людей наконец насладятся вашей работой? — ответил мистер Эшфорд с теплой улыбкой.
Он сидел подле меня на диване, и его рука уютно покоилась рядом с моей.
— Более того!
От волнения я была близка к обмороку, хотя не знаю, что послужило тому виной — новость о предстоящей публикации или близость мистера Эшфорда.
— Я хочу сказать, впервые в жизни я заработаю свои деньги. Смогу внести вклад в доход семьи, купить подарки, немного попутешествовать без угрызений совести и больше отдать на благотворительность. И возможно, когда-нибудь, буде мне улыбнется удача продать и другие книги, я смогу сама себя содержать, если потребуется.[52]
— Не потребуется, моя дорогая, — сказал мистер Эшфорд.
Он заключил меня в объятия и нежно поцеловал.
В этот миг дверь гостиной распахнулась. Мы едва отпрянули друг от друга, как влетела Мари, служанка-француженка, и лицо ее было белым от тревоги.
— Месье Эшфорд, прошу прощения, но у двери джентльмен спрашивает вас, а входить не хочет. По-моему, он очень взволнован.
Мы поспешили по коридору и увидели слугу мистера Эшфорда, Джона, который ждал в прихожей.
— Мистер Эшфорд, сэр, — произнес Джон, кланяясь и немного задыхаясь.
Его шляпа съехала набок, щеки раскраснелись, а волосы растрепал ветер, словно он скакал сюда во весь опор. Я заметила и лошадь, привязанную у дома.
— Джон! Что стряслось? — спросил мистер Эшфорд.
— Прошу прощения, сэр. Извините, что беспокою вас, сэр. Но меня безотлагательно послал за вами ваш батюшка, сэр.
— Мой батюшка? — удивленно переспросил мистер Эшфорд.
— Да, сэр. Он прибыл в город, сэр, сегодня днем. И он требует, чтобы вы немедленно явились домой, сэр.
— Спасибо, Джон. Я сейчас же еду.
— Прекрасно, сэр.
Джон вернулся к лошади и рысью умчался по улице. Мистер Эшфорд в волнении обернулся ко мне.
— Простите, Джейн. Мой батюшка…
— Да, да! Вы должны тотчас отправиться к нему.
— Да, должен. — Он взял мои руки в свои. — Я поговорю с ним сегодня же вечером. И завтра мы сможем наконец объявить о нашей помолвке.
Притянув меня к себе, он вновь поцеловал меня.
— Я люблю вас, Джейн.
И с этими словами он уехал.
На следующее утро пришли юридические документы, содержавшие подробности издательского договора между мной и Томасом Эджертоном из Военной библиотеки, джентльменом, с которым мне еще предстояло познакомиться. После завтрака я сидела и изучала договор вместе с Генри.
— Мистер Эшфорд, похоже, замечательный человек, — неожиданно сказал брат. — И из прекрасной семьи.
— О да!
— Вы провели немало времени вместе.
— Да, провели.
По лицу Генри я поняла, что он надеется на большую откровенность с моей стороны, и огорчилась, что вынуждена его разочаровать. Однако я знала, что разочарование продлится недолго.
— Мы друзья, Генри, — со скромной улыбкой ответила я. — Большего я пока не могу сказать.
— Друзья, — понимающе кивнул он. — Ну конечно.
Я вновь обратилась к документу и абзацу, который сочла загадочным.
— Генри, что это значит? «Публикация за счет автора, оценочная стоимость — двести фунтов».
— Это значит, что мистер Эджертон хочет издать твою книгу, но опасается убытков. А потому потребовал, чтобы автор покрыл все издержки, в том числе расходы на рекламу и распространение. Взамен тебе позволено сохранить за собой авторские права.
Я ахнула от ужаса.
— Почему мне никто не сказал? Я не могу заплатить такую сумму! Две сотни фунтов! Это немыслимо!
— Незачем волноваться, Джейн. Обо всем уже позаботились.
Я с пониманием уставилась на него и покачала головой.
— Генри, это огромные деньги. Я не могу позволить тебе финансировать издание моей книги.
— Я не финансирую его, — ответил Генри, — хотя мне очень хотелось бы. Эту помощь оказал другой человек.
— Кто же? — пораженно осведомилась я, хотя знала ответ еще до того, как он прозвучал.
— Твой друг, мистер Эшфорд.
— Что, если книга не будет иметь успеха? — беспокоилась я в тот день, сидя с иголкой и ниткой и штопая прореху на одном из платьев.
— Она будет иметь успех, дорогая, — ответила Кассандра.
— А если нет? Две сотни фунтов! Необходимо продать множество копий книги, чтобы покрыть такую сумму. Мне придется экономить и копить каждое пенни следующие два года. Если книга не принесет прибыли, я верну ему долг.
— Уверена, ему это не нужно. А поскольку вы скоро поженитесь, я не вижу разницы.
— Все равно, я так решила. Интересно, почему он не дает о себе знать? Он обещал вернуться сегодня утром, в крайнем случае днем.
— Еще рано.
Заглянула служанка Элизы.
— К вам посетительница, mademoiselles. Миссис Дженкинс.
— Пожалуйста, просите ее войти, — сказала я.
Мы уже неделю не виделись с миссис Дженкинс.
В последний раз она была у нас вскоре после того, как Изабелла сделала свое поразительное объявление о расторжении помолвки и получила благословение отца на брак с мистером Веллингтоном. Миссис Дженкинс оказалась весьма расстроена новостью, почти вне себя, по правде говоря. Что в целом свете, воскликнула она, могло заставить сие неблагодарное создание встречаться за спиной тетушки с одним джентльменом, когда она была обещана другому? И как она могла проявить столь дурной вкус и оставить мистера Эшфорда? Даже если он, как Изабелла неоднократно указывала, в два раза ее старше? Она не сомневалась, что девчонка, скорее всего, потеряла рассудок.
Мы с Кассандрой успокоили миссис Дженкинс. Мы убедили ее, что сердечные привязанности объяснить невозможно и что брак, основанный на любви, несомненно, обладает большими достоинствами и принесет больше радости, чем то г, что был устроен много лет назад без согласия обеих сторон.
Я гадала, что могло привести миссис Дженкинс к нам именно сегодня. Неужели новость о нашей тайной помолвке с мистером Эшфордом каким-то образом достигла ее, прежде чем я сама разделила эту радость с близкими?
Но не успела я поразмыслить, как миссис Дженкинс бросилась рассказывать.
— Слава богу, вы дома! — в необычайном волнении воскликнула пожилая леди. — Я только что услышала ужаснейшую новость, и я не в силах сидеть на месте, я в бешенстве.
— Что случилось, миссис Дженкинс? — спросила Кассандра.
— Моя дорогая Изабелла, как вы знаете, влюбилась в этого мистера Веллингтона, о котором мы так часто говорили, а ее отец, не слушая моего совета, собирался согласиться на брак. Что ж! Я сказала ему и готова была повторить тысячу раз: «Джордж, этот мистер Веллингтон — не джентльмен, он не пара для Изабеллы!» Но он послушался? Нет, не послушался! А теперь выходит, я оказалась права!
— Что произошло? — в тревоге спросила я, пугаясь все больше.
— По-видимому, отец Изабеллы, желая больше разузнать о женихе своей дочери, предпринял некоторое расследование его подноготной. То, что он выяснил, стало настоящим потрясением. Мистер Веллингтон, похоже, несколько лет вел роскошную жизнь не по средствам и обзавелся множеством долгов, как карточных, так и прочих. Его дядюшка, от которого он финансово зависим и которому должен был наследовать, давным-давно вычеркнул его из завещания, о каковом факте мерзавец никогда не упоминал. Мистер Веллингтон, похоже, конченый человек в отчаянных обстоятельствах и гонялся только за пятьюдесятью тысячами фунтов Изабеллы!
— Так он не любил ее? — ошеломленно спросила я.
— Недостаточно, как выяснилось, — ответила миссис Дженкинс. — Когда отец Изабеллы объявил мистеру Веллингтону, что если тот на ней женится, то приданого не получит, мошенник отозвал свое предложение и растворился в ночи, даже не попрощавшись!
— Несчастная Изабелла! — воскликнула Кассандра.
— Счастливая Изабелла, я так считаю! — возразила миссис Дженкинс. — Спасенная в последнее мгновение! Можете ли вы вообразить катастрофические последствия того, что она вышла бы замуж за этого злодея? Но, слава богу, не все потеряно. Ее первоначальная помолвка восстановлена.
— Восстановлена? — ахнула я, и сердце мое сжалось.
— Да! И слава богу. Ее отец настоял, что если кто и женится на Изабелле ради денег, так пусть это будет мистер Эшфорд.
Я была так потрясена, что решила, будто неверно расслышала.
— Что вы имеете в виду, миссис Дженкинс? Уж конечно, мистер Эшфорд никогда не женится на Изабелле ради денег. Он и сам несметно богат.
— Да, мы все так считали. — Миссис Дженкинс печально покачала головой. — Его семья всегда была крайне состоятельна. Я уверена, что мистер Эшфорд не представлял всей меры их бед, пока его отец вчера вечером не объявил ужасную новость. Сэр Томас, по-видимому, долгие годы отвратительно распоряжался своими финансами. Он столько денег тратил на любимое поместье и организовывал столько неудачных предприятий, что нуждался в крайне выгодной сделке, чтобы оправиться. Поэтому он вложил остатки состояния в торговые корабли. Он только что узнал, что его корабли, возвращаясь из Испании без охраны, были атакованы и потоплены французами. Бóльшая часть экипажа спаслась, а сами суда и весь груз погибли. Ужасная трагедия, не только для моряков, но и для вкладчиков. Сэр Томас конченый человек, его семья на грани банкротства.
Я не могла дышать.
— Банкротства?
— Ужас, правда? Я слышала, сэра Томаса вот-вот хватит удар. Поверьте, мое сердце болит за него и всю его семью. Несчастный так и не оправился после смерти бедняжки жены, расточал деньги, как беспутный мальчишка, скрывал вложения от единственного сына и наследника, который намного умнее его, если хотите знать мое мнение. Теперь им грозит утрата Пембрук-холла и всех земель. Конечно, майоратную собственность[53] он не сможет продать или заложить даже частично. Единственный его шанс сохранить поместье — женить сына на нашей Изабелле, как и намечалось, но теперь уж Рождества ждать не станут. Свадьба назначена через две недели. Джейн, что с вами?
— Ничего… — попыталась ответить я, но ни звука не слетело с моих губ.
— Она потрясена судьбой Изабеллы, — быстро сказала Кассандра, вскочила со стула и встала рядом со мной, положив мне руки на плечи.
— Последние полчаса я провела с бедняжкой, — сообщила миссис Дженкинс со слезами в голосе. — Она вне себя от горя. Но она молода, она справится. Мистер Эшфорд — хороший человек и удачный улов, несмотря ни на что, да и о титуле не стоит забывать. Однажды Изабелла станет леди Эшфорд и хозяйкой Пембрук-холла, очень, очень приятного места. Если ее деньги смогут спасти его от кредиторов, то я скажу, что все к лучшему: оба вступят в брак не с пустыми руками, а дальше стерпится-слюбится. Так всегда бывает.
— Несомненно, вы правы, — ровным тоном ответила сестра.
Внезапно осознав, что миссис Дженкинс, с тех пор как вошла в комнату, все время на ногах, Кассандра предложила ей присесть и освежиться. К моему облегчению, миссис Дженкинс отказалась, настаивая, что ей пора и она заскочила только поделиться новостями.
Я встала и присела в реверансе.
— Нет, нет, не утруждайтесь! — воскликнула миссис Дженкинс. — Вам действительно хорошо бы прилечь, мисс Джейн, судя по вашему виду. Я найду дорогу сама.
Едва леди вышла, как ноги мои подкосились, и я рухнула обратно на стул. Кассандра встала на колени рядом со мной, слезы брызнули из ее глаз, и она обняла меня.
— Джейн! Ах, Джейн! У меня нет слов.
Слов не было. Я чувствовала себя слишком потрясенной, чтобы плакать.
Из-за войны с Наполеоном, которая повлекла за собой эмбарго, французские товары, такие как шампанское, можно было купить только на черном рынке.
Согласно учету доходов, который Джейн Остин вела в 1807 году, она начала год с суммой чуть более 50 фунтов (большую часть денег принесло наследство, которое она получила от друга семьи). Ее скромные расходы составили примерно 14 фунтов на одежду, 9 фунтов на стирку, 4 фунта на почту, 6 фунтов на подарки, 3 фунта на благотворительность и менее 1 фунта на театр и другие развлечения. В тот год она позволила себе роскошь уплатить 2 фунта 13 шиллингов и 6 пенсов за аренду фортепиано.
Семьи крупных землевладельцев в Англии девятнадцатого века поколение за поколением сохраняли богатство, положение и власть, поскольку нетронутыми передавали наследникам свои огромные состояния посредством двух нерушимых традиций. Одна из них, первородство, оставляла всю землю старшему сыну, вместо того чтобы делить ее между детьми. Другая, майорат, накладывала ограничения на то, что наследник имеет право делать с имением, чтобы после его смерти старший сын в свою очередь унаследовал собственность целиком, а не заложенной, разделенной или проданной.