Грудь сдавил судорожный приступ, и Эверард с шумом вдохнул воздух. Надсадный хрип вырвался из горла, прошёлся по всему телу, отразившись во всех его уголках. Дышать хотелось неимоверно, будто он неизвестно сколько времени провёл под водой. Грудь заходила ходуном: тяжёлым дыханием он пытался ухватить такой желанный воздух. Мысли путались, боль и слабость пронзали мышцы. Казалось, что поскрипывают даже кости. Через полузакрытые глаза он видел странное красноватое небо, сперва подумал, что почудилось, но нет. Стоило открыть слезившиеся, словно в них песка насыпали, глаза, как багровое небо и проплывающие чёрные тучи завладели всем его вниманием.
Вокруг стояла тишина, иногда прерываемая дуновением ветра. Эверард чувствовал, что лежит на холодной твёрдой земле. Собравшись с силами, преодолевая боль и слабость, он тяжело перевалился на бок — вдаль уходили безжизненные просторы пустоши. Чёрная сухая земля, покрытая трещинами, как растрескавшаяся сухая кожа, уходила за горизонт.
Эверард упёрся руками о землю и с трудом встал на четвереньки. Голова шла кругом, такой слабости он не ощущал уже лет двадцать, с тех пор как в детстве впервые полностью израсходовал весь магический резерв. Тогда он провалялся в постели больше недели, но сейчас он не в том положении, чтобы рассчитывать на помощь и думать о недельном отдыхе.
Попытался призвать магию, чтобы хоть немного облегчить состояние, но ничего не вышло. Вокруг него соткалась странная пустота. Ни следа магии. Это ощущение было непривычно, пугающе. Пальцы сжались, с силой разрывая сухую почву.
Внутренне проклиная себя за неосмотрительность, за то, что подготовился недостаточно, он кое-как поднялся на подкашивающиеся ноги. Быстро осмотревшись по сторонам, он понял, что в этот раз попал в серьёзный переплёт. И на это у него ушло секунд пять.
Красное солнце в зените изливало во все стороны багровые реки света, которые проходя сквозь чёрные тучи создавали впечатление, что над ним по небу протекали потоки густой крови. Во все четыре стороны до горизонта уходила ровная чёрная земля. И прямо под солнцем вдалеке возвышалась пирамида. Эверард не мог сказать, ни как далеко она находилась, ни каких размеров она была. Но он чётко понимал, что ему нужно попасть к этой древней громадине. Очевидно, пирамида являлась центральным узлом этого закрытого мира — своеобразного замкнутого пространства, по типу того, в котором были заперты демоны. Вот только ему никогда не доводилось слышать о закрытом мире, в котором невозможно применение магии. Для этого нужно было отсечь само пространство и время, вырвать кусок из мироздания, а это было под силу только тем, кто были задолго и до человека, и до демона. Может, только драконы и застали некоторых из них. Угораздило же.
Эверард тяжело втянул воздух, теперь показавшийся ему неимоверно сухим, безжизненным. Грудь отозвалась тупой болью. Он сделал первый неуверенный шаг, чуть пошатнулся, но устоял на ногах. Проклятая слабость. Крепко стиснул зубы и медленно двинулся в направление пирамиды. Сапоги шаркали по земле, поднимая за собой маленькие клубы песка и пыли.
Каждое движение сопровождалось ноющей болью, но через полчаса хода, он пообвык и задвинул эти ощущения в дальний угол сознания. Чувства не исчезли, но теперь он мог спокойно анализировать обстановку, время от времени прислушиваясь к телу, чтобы не пропустить момент, когда станет совсем невмоготу. По дрожи мышц он понимал, что скоро его скрутит приступ. Такое всегда бывало после настолько сильного истощения: если маг долго не пополнял резерв, или, как сейчас, ему было нечем его восполнить, то каналы в теле начинали бунтовать, требовали подпитки и судорогами сводили тело. Некоторые особо неудачливые маги могли и помереть от такого — для мага энергия, что воздух или вода. Кто-то может продержаться несколько дней, а кто-то и нескольких секунд пережить не сможет. Сначала начинают мучать боли, бросает в жар, как при тяжёлой болезни, появляются бред, судороги, а потом приходят приступы и припадки. Вот тогда и решается, насколько воля мага сильна. Выживет он или нет. В себе Эверард не сомневался, но вот то, что ему придётся помучиться, радости не прибавляло.
Пирамида тем временем начала надвигаться своей массивностью. Огромная, как гора, она была как минимум несколько километров в высоту. Это Эверард понял, лишь пройдя несколько часов. Ноги гудели, а пирамида только сейчас начала увеличиваться в размерах.
Выругавшись про себя, он стиснул зубы и прибавил шаг. Приступ приближался. И ему совсем не улыбалось свалиться от судорог посреди пустыни, прямо под кровавое солнце. Тем более, что ему совсем не нравился собирающийся вдалеке за спиной ураган. Хватило обернуться один раз, чтобы увидеть, как бурлят чёрные тучи, как ветер поднимает в воздух чёрный песок. Ещё чуть-чуть и потоки ветра совьются в настоящие торнадо.
С остервенелым упрямством он шагал и шагал, боль и слабость стали прорываться через возведённые барьеры Воли. Дыхание с громким свистом вырывалось изо рта. Теперь ко всему прочему добавилась ещё и жажда. Без воды и еды он мог провести не один день, но кто его знает, как всё обстояло в мире, отрезанном от магии.
Пирамида приближалась. Кровавое солнце за ней палило нещадно. Стоило поднять глаза, как их тут же пронзала боль. Хорошо, что он уже оказался недалеко от границы тени, отбрасываемой огромной пирамидой. Из-за слепящих красных лучей гигантский массив казался ему одной большой горой из тьмы. Он пока не мог различить, из чего сложена пирамида. Одна сплошная чернота. Провёл рукой по бесполезной без магии маске, а как бы сейчас пригодился его главный артефакт. Не успел он даже мысленно разразиться проклятиями, как его сотрясла внезапная пульсация.
Эверард замер на месте. Неужели приступ? Нет, силы ещё есть. Глухой удар сердца в груди отразился эхом вокруг, казалось, запульсировал и воздух, и всё окружающее пространство.
— Что за? — Он закрутил головой, пытаясь понять, что происходит, но новая пульсация прошлась по пространству и по его телу.
Сперва тихая, неспешная пульсация начала ускоряться, нарастать. Эверард решил не медлить: чтобы это ни было, уж лучше сначала найти убежище, чем быстрее встретить свою судьбу. Он зашагал с новой силой, сапоги стальным носками взрезали тёмный песок, который так и норовил покрепче ухватить человека, потревожившего бесконечный покой пустоши.
Солнце обжигало своей краснотой и пронзало болью глаза. Эверард, ругаясь, больше не поднимал головы, а полностью сосредоточился на чёрной земле под ногами. Он не заметил, как от алого светила во все стороны поползли тонкие кровавые нити, точно паутина или сосудистая сеть.
Буря сзади нарастала, и уже доносились завывания ветра. Тень пирамиды теперь накрывала Эверарда своей холодной пеленой, и он с яростным остервенением двигался вперёд, несмотря на прорывающуюся боль и подкашивающую слабость. Нужно быстрее найти вход в эту проклятую громадину.
Сколько прошло времени, он не знал. Часы, дни, недели — он потерял счёт. Разум впал в странное оцепенение, в голове лишь билась мысль о том, что нужно идти, искать вход. Он чувствовал, что находится на грани. Казалось, вот-вот его скрутят судороги, но нет, приступ всё не приходил, маячил почти осязаемой тенью на грани сознания, но отказывался вцепляться в него своей безжалостной хваткой. Между тем пульсация мира вокруг с каждым шагом нарастала, и если бы не отрешённое состояние, то Эверард услышал бы этот оглушающий, свистящий грохот, словно что-то с огромной скоростью и силой прокачивается по массивным клапанам.
Не счесть, сколько раз ему хотелось остановиться, прекратить борьбу и окунуться в спасительное забытье, которое, несомненно, придёт с приступом отката. Избавление начнётся с нестерпимой боли, но вот потом — такой манящий покой и тишина. Соблазн нарастал с каждым шагом, но тем не менее Эверард собирал осколки Воли и продолжал шагать.
Земля содрогнулась от особенно сильного пульсирующего удара, грохот прорвался сквозь пелену, сковавшую разум Эверарда. В груди ударило с такой силой, что заскрежетали рёбра и ослабевшие ноги, в конце концов, подкосились. Он только и успел что выставить руки, дабы не растянуться во весь рост. В голове мелькнула мысль, что пусть он и на грани, но он не свалится, как беспомощный мешок с костьми, нет, пока его сознание с ним, он будет бороться.
Боль пронзала, а слабость душила, Воля таяла стремительно. В ладони и колени впивались песок и камни. Ещё немного, и у него не останется сил ни на что. Он отчаянно замотал головой. Нет, никогда. Слишком много ещё осталось сделать. В памяти снова блеснули изумрудные глаза с золотыми крапинками. Пальцы впились в чёрную землю. Он видел, как потоки воздуха уже шевелят песок прямо под ним. Буря была рядом.
Он не взглянул в ту сторону. Вместо этого с яростью, единственным, что придавало ему сил вот уже долгие годы, повернул голову к стенам пирамиды. Замер на мгновение, и пополз, как и был, на четвереньках, в сторону открывшегося прохода. Песок царапал ладони и пальцы, а камни, как ножи, впивались в колени, но подняться не было сил.
До прохода в стене оставалось меньше ста метров, и тут силы оставили его. Рука подвернулась, и он, ударившись плечом, растянулся на земле. Из груди вырывался протестующий рык. Сознание помутилось, и он уже не помнил точно, кто он и где находится, единственной мыслью оставалось, что он должен добраться до входа. До того черного провала в стене. Эверард впился в него пустым взглядом. Близко, да. Но сил нет. Лучше остаться здесь. Он сделал всё, что мог, а здесь — лёгкий ветер, который так приятно холодит истощённое тело. Что-то зашевелилось в мыслях. Ветер. Песок. Буря. Эверард, сам не понимая зачем, упёрся рукой в землю и подтянул тело вперёд.
Сознание на несколько мгновений прояснилось. Проклятье. Он должен вернуться. От него слишком многое зависит. И так, перебирая руками и ногами, он пополз по-пластунски, как самый обычный солдат, который во чтобы то ни стало должен исполнить свой долг.
Эверард и не заметил, как под ним оказались ровные обтёсанные камни пирамиды, он только мельком почувствовал их холодную твёрдость. Прямо перед ним зиял темнотой проход. Здесь бы и армия строем могла пройти, но сейчас сюда вползал выбившийся из сил, в изодранной одежде, весь в пыли и грязи, человек. С тяжёлым стоном он, наконец-то, втащил своё тело внутрь. Приятная прохлада приветствовала его, глаза слезились, и он не мог рассмотреть ничего вокруг. Эверард просто перевернулся на спину и уставился в полумрак. Снаружи пульс ударил особенно громко, и наступила тишина. Надвигающаяся буря рассеялась.
Безмятежность и спокойствие охватили Эверарда. Он добрался. Справился. Улыбка сама наползла на лицо, отчего иссушенная кожа губ треснула, но он не обратил внимания. Хотелось смеяться от чувства лёгкости, но тут его скрутило от судорог, пронёсшихся по телу. Боль пронзила нещадно, белой волной агонии увлекая его в небытие.
***
— Интересно. Давно у меня не было гостей. — Эхо странного голоса вырвало сознание Эверарда из одурманивающей пустоты. Он распахнул глаза, и голову словно раскололо на части, но он лишь позволили себе поморщиться. Вокруг — сплошная чернота, однако он мог видеть своё тело: оно словно подсвечивалось изнутри, но этот свет будто тонул в окружавшем его чернильном тумане.
Последнее, что он помнил, это массив пирамиды, и сковывающие судороги приступа, но сейчас он не ощущал ни слабости, ни магического истощения, осталась только слабая боль на краю сознания.
Вдруг откуда ни возьмись на него обрушилось невидимое давление, и появилось ощущение, что кто-то рассматривает его пристально, вдумчиво. Он чувствовал себя, как муравей перед взором гиганта.
— Скажи, зачем ты здесь, брат мой? — Снова раздались раскаты громогласного эха. Представлялось, что с ним говорит само пространство: голос звучал со всех сторон.
— Не помню, чтобы у меня был брат, заточённый в замкнутом мире, — Эверард ответил со всем возможным спокойствием.
Раздался вздох, больше похожий на бурю, и Эверарда сдавило ещё сильнее. Казалось, гигант стал присматриваться к нему пристальнее. Герцог чувствовал себя драгоценной диковинкой, попавшейся в руки безумному коллекционеру.
— Не демон, но и не человек. — Невидимый обладатель голоса словно принюхивался. — Не дракон, но и не человек. Не демон, не дракон. Так кто же ты, если не брат мне?
От каждого слова Эверард вздрагивал, он чувствовал, что это существо, кем бы оно ни было, могло забраться ему под кожу, узнать все его потаённые мысли и страхи. И тут, как и всегда, его природа не изменила ему, стоило встретиться со страхом и беспокойством, как внутри вспыхивала ярость и гнев. Гнев на себя, на то, что позволил себе слабость, поддался страху.
— Кто ты? — громко спросил Эверард, и его голос тоже отразился эхом, только в десятки раз слабее, больше похожий на комариный писк, чем на бушующий ураган.
— Кто я? — Невидимый собеседник, казалось, был удивлён, и через мгновение его голос раздался прямо над ухом Эверарда: — Посмотри вокруг, брат мой, что ты видишь? — Герцогу подумалось, что существо улыбается.
— Я вижу тьму, — ответил Эверард после секундной паузы.
— Не тьму, а неизвестность, брат. Отсутствие света, пустоту. — Голос на мгновение изменился, и Эверард вздрогнул, услышав проскользнувшие нотки безумия. — А что ещё ты видишь? — Теперь в голосе сквозило странное возбуждение — тот чего-то ждал.
На этот раз Эверард действительно осмотрелся по сторонам, но так и не увидел ничего, кроме клубящегося мрака.
— Ну? — поторопил его голос.
Эверард поднял голову: может, вверху что-то есть? Закралась мысль, что здесь есть, какое-то подобие неба. Но нет, вверху тоже была непроницаемая тьма, тогда он опустил взгляд вниз. И под своими светящимися ногами разглядел что-то. Пришлось всмотреться повнимательней: зрение подводило, как если бы он с яркого дня зашёл в темноту. Хотелось наклониться, но окружающее его давление не отступало ни на мгновение. Ушло несколько долгих секунд, чтобы разобрать, что же под ним.
— Я вижу дорогу, — сказал Эверард. — Дорогу из серого камня. — Сперва он подумал, что зрение обманывает его, но нет. Под ногами, скрытая клубами темноты, вдаль, на самом деле, уходила дорога. Узкая, больше похожая на какую-нибудь дорожку в саду.
— Именно, брат мой. Дорога. Путь. — Голос наполнился странным возбуждением. — Так, кто же я? — Эверард промолчал. — А кто же ты? — И снова в ответ молчание. Существо рассмеялось тихим раскатистым эхом.
— Я должен выбраться отсюда. У меня нет времени на эти игры, — холодно сказал Эверард, пристально всматриваясь в темноту, куда вела узкая дорожка.
— Но зачем? Ты же только пришёл, брат мой. Здесь так тихо и спокойно. Каждое мгновение наполнено сладким безмятежьем. Насладись. Я чувствую, что тебе этого так не хватает. — Эверард готов был поклясться, что если бы увидел сейчас лицо говорившего, то оно было бы растянуто в хитрой искушающей улыбке.
Стоило прозвучать голосу, как в теле разлилось странное тепло, напряжение стало покидать тело, и Эверарду пришлось приложить немало усилий, чтобы устоять на ногах, которые начали превращаться в вязкую глину.
— Меня ждут, — сквозь зубы процедил Эверард, собирая волю в кулак. — Тысячи людей надеются на меня, я не могу подвести их.
— Тысячи. — Голос превратился в тихий ветер. — Когда-то и я стремился жить во благо других, пытался вести за собой. К свету, думал я. Но в итоге… — ветер замер на мгновение. — Но действительно ли тебя волнуют эти тысячи жизней, может, даже миллионы? Или всего одна? — Снова хитрое искушение в голосе.
В мыслях промелькнуло лицо, блеснул свет изумрудов.
— Я должен вернуться, — жёстко сказал Эверард, отрезая лишние мысли. И не важно, чтобы спасти Империю, или всего лишь одного человека, возможно, и самого себя.
— Ответственность. Да, — существо понимающе вздохнуло. — Люди, всё всегда из-за них. Ну что же, я постараюсь помочь, брат мой.
Эверард позволил себе тихий облегчённый вздох. Его собеседник был довольно эксцентричен, даже безумен. На секунду подумалось, что, возможно, его когда-нибудь постигнет такая же участь. Безумие и одиночество. Но он сразу отмёл эти мыли — сейчас не до раздумий о далёком будущем.
— Помогу, да, — продолжал голос, — вот только, тебе придётся убедить братьев, что пришли раньше, отпустить тебя. Я же буду ждать в конце пути. Всегда.
Наступила тишина. Давление вокруг Эверарда схлынуло, как будто его никогда и не было. Он снова мог двигаться, и, наконец-то, получилось сделать полный вдох. Затем в последний раз обвёл взглядом окружающую тьму, и вдруг в центре её, в той стороне, куда уводила каменная дорожка, вспыхнул белесый свет. Тусклое свечение пробивалось через толстые слои тьмы, как утренняя звезда через чёрные буревые тучи.
Пристальный взгляд Эверарда не отрывался от этой сверкающей точки, она манила его, звала. Что-то на краю сознания, какая-то мысль подгоняла его вперёд, странное беспокойство вдруг овладело им. Оно не было связано с опасностью, угрожающей ему, ни с угрозой демонов Империи. Прежде, чем эта мысль обрела очертания, закрепилась в сознании, он сделал шаг.