Изабелла очнулась от ноющей боли в руке, как будто она отлежала её от долго сна в неудобной позе. По руке пробежали судороги. Она повела головой, тяжёлые веки нехотя распахнулись. Сначала она и не поняла, где находится, но секунду спустя она уже вращала глазами во все стороны — голова была настолько тяжёлой, что повернуть её она была не в силах.
— Что… Что происходит? — спросила в пустоту. Над собой она видела только высокий каменный потолок пещеры и отблески пламени. По сторонам звучало непонятное бормотание сотен перешептывающихся людей. Слов она не разбирала, и становилось всё тревожнее. В том, что происходит, не могло быть ничего хорошего, особенно в логове демонов.
— Не бойся, всё будет хорошо. — Рядом раздался мягкий голос. Изабелла изо всех сил напряглась, чтобы повернуть непослушную голову. Рядом с ней стоял Дориан.
— Что? — Всё вокруг поплыло-потемнело, и она закрыла глаза, пытаясь побороть приступ дурноты.
На плечо легла сильная мужская рука, и по ней в измученное тело девушки потекла тёплая струя силы. Головокружение отступило, прошла даже боль в руке. Изабелла с непониманием посмотрела на мужчину. Зачем ему помогать ей, ведь она всё равно что овца на бойне? Скоро её принесут в жертву, так зачем?
— Я же сказал, всё будет хорошо, — как наивному ребёнку сказал Дориан. — Тебе только нужно слушаться меня.
Изабелла пыталась понять, что он имеет в виду, как её снова пронзила боль в руке, но на этот раз добавилось лёгкое покалывание и на другом запястье, а потом — онемели голени.
Изабелла вскинула голову, чтобы посмотреть на себя. Она лежала на каменном алтаре, на ней всё ещё было то же платье, но рукава были разорваны до локтя, и от каждого запястья вниз уходили тонкие цепи, звенья которых, как острые клыки, впивались в бледную кожу, по металлу медленно текла кровь. Подол платья порван, и вокруг её обнажённых голеней и босых стоп вились такие же окровавленные цепи. Ей удалось проследить, куда те уходили, — к небольшим каменным стойкам полметра в высоту. Они вырастали из пола в виде буквы «Г», и как раз к их горизонтальным частям и крепились цепи, а кровь, стекающая по ним, густыми каплями срывалась под своим весом и падала на каменный пол. А там, — Изабелла задохнулась от увиденного, — прямо в основании стоек, мерцали впаянные в камень пола те самые печати, точно такие же, как и та, которую она вытащила из окоченевшей руки отца.
— Мерзкие твари! — закричала Изабелла, по телу пронеслась холодная волна, а следом пришёл затуманивающий всё жар. Она рванула цепи на себя, но от этого метал только глубже вошёл в плоть, и Изабелла задохнулась от вспыхнувшей боли.
— Тише, девочка. — Тихий, успокаивающий голос Дориана прозвучал рядом с её ухом. — Скоро всё закончится.
— О, Светлейший Всеотец, — сквозь слёзы проговорила Изабелла, — только не так.
— Успокойся, Изи. — Рука мужчины крепко сжала её плечо, и она в ответ с силой дёрнулась, пытаясь высвободиться. Изабелла зашипела дикой кошкой, рванулась прочь, но волна боли снова скрутила её.
— Мерзавец. Предатель. — Голос дрожал, но она смогла взять себя в руки. Она не превратится в рыдающее ничтожество, не перед лицом врагов. Хотя бы её достоинство должно остаться с ней до конца.
Дориан смотрел со смесью жалости и того, что она могла бы назвать раскаянием, но в это она верить отказывалась. На что способен человек убивший собственного брата? Какая жалость? И он всё прочёл по её взгляду, отвернулся с тяжёлым вздохом — времени на объяснения не было.
В десяти метрах от них в воздухе извивался сгусток тумана, точно пытался принять новую форму: то он был похож на сгусток извивающихся угрей, то на шар из тьмы, то в нём проступали острые грани. Изабелла во все глаза смотрела, как с каждым таким превращением внутри всё отчетливее проступал человеческий силуэт. Только фигура эта была как минимум в два раза выше любого виданного ею мужчины.
Вдруг где-то вдалеке раздался рык, полный боли и отчаяния. Изабелла увидела, как по скоплению тумана поползли волны нестабильности, и та фигура, что почти оформилась внутри, пошла рябью и рассеялась, снова обращаясь в туман.
— Похоже, ждать придётся не так долго, — сказал Дориан с горькой улыбкой. — Но он слишком рано. — Мужчина покачал головой.
— Он здесь. — Яростный голос прокатился по пещере. — Проклятые бездари. Не могут ничего сделать, как надо. — Внутри тумана жилами забился огонь. — Ускорить ритуал.
Ответом демону служил нестройный хор глухих голосов.
— Ускорить, я сказал! — взревел демон, и Изабелла заметила, как по полу змеились тени. Сначала она не поняла, что это, но потом одна за одной стали появляться бесчисленные фигуры в глухих плащах. Они стройными рядами двигались за кругом лавы, и теперь несколько десятков направлялись к узкому мосту, чтобы приблизиться к алтарю.
— Ничего не бойся. — Дориан наклонился к Изабелле. Она встретилась с ним глазами и увидела в них тёплую улыбку, будто перед ней снова стоял её дядя, добрый и заботливый.
Мужчина резко схватился за цепь у запястья Изабеллы, и наваждение памяти утонуло в волне боли. Она с гневом посмотрела на Дориана, но тот с закрытыми глазами шептал какое-то заклинание. По руке, сжимавшей звенья цепи, теперь текла не только кровь Изабеллы, но и его кровь. Смешиваясь, начинала пузыриться, и вверх пополз тонкий красноватый пар, как от горячей воды на морозе.
— Вот так. — Дориан открыл глаза, во взгляде читалась решимость. Наконец-то после стольких лет свобода была рядом.
Он разжал руку и окровавленной ладонью заскользил по алтарю, выводя странные символы.
— Дядя? — нерешительно спросила Изабелла, ей хотелось узнать, что он делает. Внутри загорелся тусклый огонёк надежды.
— Герцог Нортром уже рядом, — прошептал Дориан, — но он слишком рано. Ритуал должен был начаться, чтобы всё сработало, как надо. Придётся импровизировать, так что будь готова ко всему. А пока просто лежи и не двигайся. Поняла? — Ответа он слушать не стал — резко отпрыгнул в сторону, руки взметнулись вверх, и в закутанных в балахоны людей на мосту ударили молнии.
— Дядя Дориан! — закричала Изабелла, цепи с новой силой впились в плоть, но теперь она не обращала внимания на боль. Её взгляд был прикован к фигуре мужчины, стоявшем на каменной перемычке над рекой лавы, и с рук его срывались молнии, теснили надвигающуюся толпу. Зрение её подёрнулось кровавой пеленой. Она в испуге оглянулась по сторонам: неужели с ней что-то случилось? Но нет, это вокруг алтаря стал подниматься кроваво-красный туман, который, как барьер, окутал камень и Изабеллу плотной пеленой.
— И всё-таки ты осмелился предать меня, Дориан. — Слышала она искажённый голос. — После всего, что ты сделал. Это невероятная глупость. И оскорбление. — С каждым словом гнев демона нарастал.
Изабелла сквозь алую пелену видела, как в облаке тумана с огромной скоростью формировался силуэт великана. Казалось, она уже может разглядеть уродливое лицо, видела, как под поверхностью чёрной, обугленной кожи протекают огненные реки вен.
— Ты должен повиноваться мне. — В голосе демона проступила какая-то потусторонняя мощь, Изабелла почувствовала, как её сознание начинает угасать, и она с силой потянула за цепи — боль ударила, как клинок из острой обжигающе холодной стали. Изабелла, сжимая зубы, продолжала смотреть с каким-то исступлением, и ей почему-то было важным не пропустить ни одного мгновения.
На лбу Дориана загорелась печать. Оранжевый свет будто пробил его череп, и мужчина закричал, обрушиваясь на колени.
— Вот так, жалкий предатель, ты, как крыса, будешь повиноваться мне, — с оскалом прошипел демон.
Ответом ему послужил истерический, безумный хохот.
— Ты ничего не знаешь, Ксафаз. — Дориан разорвал рубаху на груди, обнажая линии, выжженные и вырезанные на коже.
Уродливые шрамы засияли кровавым светом, и одновременно с этим свечение на лбу стало тускнеть. Фигура Дориана начала меняться: по лицу и шее поползли линии крови, казалось, что кожа на всём его теле лопается, как кожура на перезревшем фрукте. В зияющих алым просветах стали проступать оголённые мышцы, и мужчина закричал не своим голосом.
— Жалкий безумец, — с презрением сказал Ксафаз. Тело демона полностью материализовалось. Теперь в облаке тьмы стоял огромный мужчина с искажённым в гримасе ярости лицом. — И всё из-за чего? Из-за женщины? — Ответом ему служил лишь полный боли и ненависти крик Дориана. — Воистину, мне никогда не понять людей.
Изабелла видела, как вокруг дяди заклубился багровый туман, на мгновение она потеряла его фигуру из вида, а потом кровавая пелена взвилась и неудержимой волной обрушилась на подступающих адептов в мантиях. Раздались жалобные вскрики, и десятки фигур рухнули на каменный пол, извиваясь в мучениях. Их истошные вопли пронзали слух. Но часть врагов уцелела и была лишь отброшена на несколько метров назад, но и этого хватило, чтобы они замерли в нерешительности.
— Бесполезные твари, — прорычал Ксафаз. — Что ж, пришло время испытать, на что способно это тело. — Он с силой сжал кулак, и тьма вокруг него заклубилась с новой силой. Стоило ему ударить в направлении Дориана, как тьма обернулась огненным потоком и, как яростная река, обрушилась на мужчину.
Дориан вскинул руки, кровавый воздух послушный своему хозяину взметнулся перед ним, закрывая от атаки. Громкое шипение пронеслось по пещере, будто раскалённый клинок окунули в ледяную воду. Дориан с тихим стоном сделал несколько шагов назад, камень под ним окропился тёмной кровь. Даже обычная атака Владыки огня была слишком сильна.
Ксафаз медленно опустился на середину каменного моста, тьма за спиной сплелась в два крыла. Он сделал пару неуверенных шагов, очевидно, привыкая к новому телу, и уже увереннее направился к Дориану, который с каждым вздохом пытался набрать как можно больше сил. Он знал, что у него нет и шанса одолеть демона, но умрёт он не сейчас.
— Ты долго и верно служил мне, Дориан. Я ещё могу дать тебе второй шанс, подумай. — Ксафаз остановился в метре от Дориана, он смотрел на мужчину сверху вниз, как на какую-то муху или комара, которого он может прихлопнуть одним ударом.
— Знаешь, что погубит тебя, как погубило твоих братьев? — с безумной улыбкой спросил Дориан. Лицо его было искажено от боли, а с рассечённых губ капала кровь.
— Расскажи, будь добр. — Демон усмехнулся, глядя на покрытого кровью человека. Внутри Ксафаз был немного удивлён стойкости того. Даже после стольких лет ношения печати подчинения, тот сохранил своё сознание в целости, и в добавок к этому смог усилить себя пусть и каким-то варварским способом. Значит, он представляет опасность, небольшую, но сейчас демон не мог допустить, чтобы хоть что-то помешало закончить ритуал. План и так уже пришлось несколько раз ускорять.
— Высокомерие, Ксафаз. — Дориан поднял решительный взгляд на демона. — Ты думаешь, раз вы пытаетесь человеческими душами, то вы сильнее нас. Мните себя хищниками, но на самом деле вы всего лишь паразиты, паразиты противные миру.
Угловатое, уродливое лицо демона окаменело, а потом исказилось маской гнева.
— Сдохни, червь. — Ксафаз ударил массивным кулаком, вокруг которого клубилась языками тьма. В этот же момент тело Дориана вспыхнуло алым светом, покрылось кровавыми шипами. И человек бросился на демона. Кулак просвистел у него надо ухом, и Дориан со всей силы врезался в огромное тело демона. Кровавые шипы распороли чёрную обугленную кожу, под ней показался оранжевый огонь, и демон раздражённо взревел.
На этот рывок у Дориана ушли остатки сил, и он только в последний момент заметил приближающийся во всполохах огня второй здоровенный кулак.
Удар обрушился с невероятной силой, человека оторвало от демона и отбросило в сторону. Послышался хруст костей, и Дориан замер бездыханной куклой в паре метров от каменного постамента.
— Дядя! — Изабелла закричала. Хотелось вырваться, броситься на помощь, но цепи держали крепко.
Демон перевёл взгляд на неё, скрытую под кроваво-красным пологом:
— Теперь нам ничто не помешает продолжить. — Его лицо изогнула хищная улыбка.
Медленным, грузным шагом демон шёл по каменной платформе, когда он оказался рядом с телом Дориана, то наклонился и огромной ладонью обхватил голову мужчины, раздался тихий стон.
— Жив ещё, — усмехнулся демон. — Несмотря на свою хрупкость, вы, люди, довольно живучи. — И продолжил идти с сопротивляющейся добычей в руке.
Изабелла во все глаза наблюдала, как приближался демон, как он одной рукой держал за голову её дядю и тащил того, как какой-то мешок с мукой. Ксафаз же не сводил с девушки взгляда своих оранжевых глаз, глаз в которых не было ни жалости, ни сочувствия.
Перед алым куполом демон остановился и с пренебрежением отбросил Дориана. Изабелла услышала, как с глухим стуком голова дяди ударилась о камень.
Демон внимательно осмотрел мерцающий купол и со смехом положил ладонь на кровавую поверхность. Щит зарябило, по нему поползли волны, а от руки демона вверх стал подниматься серый дым с чёрными хлопьями. Сгорала магия и скрепляющая её кровь.
— И ты думал, что это остановит меня? Глупец. — С усмешкой оскалился Ксафаз.
С какой-то обречённостью Изабелла смотрела, как секунда за секундой щит тускнел всё заметнее. Никогда она бы не подумала, что будет молиться, дабы щит, созданный магией крови, — созданный из её крови, — держался ещё и ещё, чтобы не подпускал врага к ней.
На глаза навернулись непрошенные слёзы. Она так долго пыталась избавиться от чувства беспомощности, но вот она, скованная по рукам и ногам, опять не знает, что ей делать. А вместе с кровью тонкими струйками утекает и её жизнь, и она не может сделать ничего. Только и остаётся что лежать и послушно ждать своей смерти.
— Ненавижу, — прошипела она и впилась взглядом в уродливого демона. — Ненавижу! — Гнев и отчаяние выплеснулись в этом крике. — Ненавижу, ненавижу, — стала она повторять, как заведённая, но и сама не знала, что или кого она ненавидит больше: демона, стремящегося убить её, принести в жертву, или дядю, убившего её отца, втянувшего её во всё это, а может, она ненавидела себя за беспомощность и слабость?
Раздался тихий треск и шелест. Изабелла могла поклясться, что так опадает листва. Но нет. Она смотрела, как демон перешагивает границу развеянного щита.
— Ну, ну. Твоя смерть не будет напрасна, девочка, — утешающе сказал он, а в глазах — всё тот же острый взгляд хищника.
— Будь ты проклят. — Она плюнула в демона, сгусток слюней и крови приземлился у демона под ногами — не долетел каких-то несколько сантиметров. Изабелла страдальчески взвыла: — Будьте прокляты вы все!
Сейчас она была похожа на загнанного, смертельно раненого зверя. В разорванной одежде, окровавленная, с растрёпанными волосами, и с отчаянием в глазах — она хотела бы драться, постоять за себя, но не знала как. И от этого ей становилось ещё невыносимее.
— Все мы прокляты. Просто кто-то понимает это, а кто-то нет. — Демон поднял руку, и над широкой ладонью в воздухе завис чёрный каменный кинжал, каким могли бы пользоваться первобытные люди. — И единственное избавление от этого проклятья — смерть. — Оранжевые глаза торжествующе блеснули. — Так что позволь мне помочь тебе, избавить от мук.
— Нет, — прошептала Изабелла, — только не так.
Она поклялась, что найдёт убийц отца и матери, что накажет их, что произошедшее больше не повторится. Она хотела сохранить достоинство, спокойно принять смерть с гордо поднятой головой. А сейчас будет не так: после её смерти на Империю, на всю планету обрушится целая орда демонов, — и в этом будет её вина.
— Нет. — Изабелла замотала головой, попыталась отползти, не обращая внимания на врезающиеся в плоть цепи.
Демон же больше не обращал внимания на извивающуюся девушку, он задрал голову вверх и, закрыв глаза, бормотал слова какой-то молитвы. Несколько коротких секунд, и демон зарычал в экстазе, а когда оранжевые глаза обратились к Изабелле, она закричала от ужаса.
Чёрный клинок сорвался с ладони демона и змеёй метнулся к ней. Изабелле показалось, что она оглохла от оглушительного треска. Треска её грудины и ребер. Каменный клинок вонзился в центр груди, прямо напротив сердца.
Вдалеке, как ей показалось, раздался оглушительный взрыв, стены пещеры содрогнулись, а по воздуху полетели каменные осколки. Изабелла из последних сил перевела взгляд закатывающихся глаз и в клубах дыма и синего огня увидела силуэт, показавшийся сейчас таким родным и желанным. Она хотела улыбнуться, но поздно — силы покинули её. По телу поползла смертельная холодность, все звуки отдалились, и она уже не знала, что происходит вокруг. Всё её сознание сосредоточилось на ужасном чувстве пустоты в груди. Оно засасывало, истощало тело и разум. Вот-вот от неё не останется ничего.
Изабелла попыталась отстраниться от разрастающейся бездны внутри, но та была неумолима. И тут где-то глубоко внутри — тёплая пульсация. Изабелла с яростью утопающего попыталась ухватиться за это чувство. Вцепиться и не отпускать. Почему-то она знала, что стоит ей упустить эту теплоту, как всё будет кончено. Вот только, как бы ни пыталась, она не могла сосредоточится на этом чувстве. Оно постоянно норовило ускользнуть, и Изабелла продолжала борьбу.