Эверард вложил аметист размером с кулак в заготовленное крепление на земле. Под его ногами в стороны на несколько сотен метров уходила огромная печать из пересекающихся линий серебра и золота, сплошь испещрённых рунными знаками, а в местах пересечения этих линий и находились пазы крепления множества драгоценных камней-накопителей для стабилизации магических потоков.
Как только последний камень занял положенное ему место, по воздуху над печатью прошла дрожь. Загудело. Вдалеке, за горами, послышался гром, словно от удара молний. Но Эверард знал — это запускались остальные печати. Теперь измерение демонов, их тюрьма, надёжно отрезано от всех остальных миров. Это стоило огромных трудов Роду, всем лучшим умам Империи и ему лично. На всё ушло больше полугода непрерывной работы, но цель была достигнута, и как минимум в ближайшую тысячу лет им не грозило новое вторжение. А что будет после — это задача для грядущих поколений. И он, Эверард, заложит для них максимально прочный фундамент.
— Теперь-то мы можем вернуться? От этих стариков мне не по себе, — подал голос Николас, младший из принцев. Он с опаской бросал взгляды на магов, собравшихся за пределами печати. Там были и люди из Академии, и несколько генералов Гвардии Императора, и, что особенно напрягало принца, пара десятков старейшин Рода, от которых расходилась такая аура силы, что все остальные разумно считали держаться от них на почтительном расстоянии.
— Что, тебе так не терпится поскорее обняться свою жену? — Георг с усмешкой взглянул на брата.
— И, я считаю, из здесь присутствующих я не один такой.
— Мы пока что только помолвлены, — спокойно сказал Эверард, не отрывая взгляда от переливающихся камней на наручах, но братья смогли уловить в его голосе довольные нотки.
— Ну, не сегодня завтра. Это сути дела не меняет. Да и старики с этими картами звёзд и вычислением благоприятных дат вроде бы поуспокоились. Всё решили, не иначе. Так что теперь очередь за тобой, братец. — Николас заговорщически подмигнул Георгу, а тому только и оставалось что в раздражении покачать головой.
Эверард в последний раз сверился с показаниями артефактов и, убедившись, что всё работает как и должно, быстрым шагом направился к группе старейшин. Пора отчитаться о проделанной работе и отправиться домой. В груди уже разливалось тепло от предвкушения долгожданной встречи — они не виделись месяц, — и на лице его мелькнула улыбка. Он надеялся, что время обратного пути пролетит незаметно.
***
Она чувствовала примятую траву под собой, ощущала натяжение платья, белого, как и расстеленный плащ, на котором сидела, чувствовала дуновение ветра, слышала шёпот людей где-то в глубине парка. Да и волосы, наверное, не стоило так высоко забирать — на затылке пара прядей выбилась, и теперь они ехидно щекотали шею. А на платье останутся следы от травы? Вроде бы не должно. Хорошо, что тётя настояла перед выходом захватить с собой хотя бы плащ, «если драгоценной племяннице сегодня ни в жизнь захотелось быть всей в белом.» А ведь тётя опять отправится в архивы Рода, доступ куда ей разрешил сам Патриарх с, как подозревала Изабелла, планами довольно корыстными.
— Сосредоточься. Что-то ты сегодня сама не своя, никак о женихе призадумалась? — Раздался насмешливый голос Престола.
Изабелла распахнула глаза и в притворном гневе уставилась на расположившегося в тени деревьев старика. Он, разодетый ей под стать в белое с золотом, сидел широко улыбаясь, на скамье из белого мрамора.
— И вовсе я не о нём думала. — Она вздёрнула подбородок.
Смотреть на ухмыляющегося Престола не было сил. Где же его достоинство?! Стоило ей прийти в Храм Светлейшего, как Его Святейшество тут как тут — стоит, улыбается. И улыбка эта становилась день ото дня всё шире и шире. Если бы не необходимость научиться управлять доставшимися ей силами и дар Воли, таки открывшийся у неё после всех испытаний, она бы и на километр не приблизилась к этому месту, сидела бы дома и книжки читала, да руководила бы реконструкцией — они решили объединить два особняка галереями. Подумав об Эверарде, она почувствовала дрожь и разливающееся внутри тепло.
— А говоришь, не думала. Глаза-то как заблестели. Эх, молодёжь…
Этими самыми глазами она на него и сверкнула. Но всё-таки решила сосредоточиться: несколько раз у неё уже получалось подчинить обе силы, и сейчас нужно постараться закрепить успех.
Она подняла левую ладонь и отметила, что практически привыкла к увивающимся по руке тонким розоватым шрамам, которые, как бы ни бились целители, не проходили, — становились меньше, но полностью исчезать отказывались, и если бы они были только на руке… Она остановила себя. Не сейчас.
Над ладонью постепенно сформировался язычок прозрачного пламени в пару сантиметров и чуть меньший сгусток багрового дыма, трепещущий на лёгком ветру. Они сблизились сперва осторожно, но через пару мгновений сплелись, формируя уже вполне видимое, хотя и прозрачное, как лёд из чистейшей воды, лезвие с извитыми капиллярами внутри.
— Вот, молодец, — сказал Его Святейшество, но Изабелла этого уже не услышала.
Сердце в груди ударило радостно, но не от успеха, а от предвкушения. Лезвие, полностью послушное её воле, рассеялось, а Изабелла поспешила натянуть на руку длинную, до локтя, перчатку из белого атласа и затем устремила взгляд своих изумрудных глаз вверх, в ясное небо, где пока ещё вдалеке виднелся в ореоле синего свечения силуэт. Она улыбнулась.
Больше книг на сайте - Knigoed.net