– Заходи в мой трактир, будь как дома, путник, – весело сказал трактирщик, ставя перед гостем пинту отличного ароматного эля. В темных волосах проглядывали нитки серебра, а в хитрых глазах играл ум и азарт молодого еще душой человека. Вот только годы, проложившие свои тропы-морщины в уголках глаз, слишком красноречиво говорили, что стоящий за стойкой не так уж и прост. – Или узнать чего хочешь?
Гость задумался. Положил на стойку плату за кружку, сел на высокий табурет, обитый плотной кожей, и лишь после этого прямо посмотрел в глаза хозяину заведения.
– Кто ты, трактирщик? – прозвучал странный вопрос.
– Интересные слова ты говоришь. И не менее интересный ответ ты на них ждешь, я так понимаю, – усмехнулся хозяин и достал трубку, отыгрывая себе еще немного времени. – Вот только прямо ответить на такой вопрос я не имею права, сам понимаешь. Готов сыграть в игру с одним единственным шансом узнать правду?
– Да. Я хочу знать, кому принадлежит трактир, чьи двери ведут сразу отовсюду.
Кабатчик вздохнул. Выдохнул струю дыма к потолку. И медленно начал говорить. Голос был тихим. Не было ни молний, ни ветра, ни мрака, но каждое слово будто жило своей жизнью, становясь очередным воином в армию нападавших на путника.
“У меня десятки имен.
Меня помнят. Меня чтят.
Давным давно меня знали многие, если не все, на просторах земли Русской. Сейчас обо мне помнят сотни. Но каждый раз, смотря в зеркало, они видят мое имя. Десятки, тысячи, миллионы упоминаний обо мне видят они в зеркале.
Я был среди тех, кто покровительствовал мудрецам, сказителям, купцам и просто путешественникам. Но… Человеческая память коротка. И меня назначили злым духом. Был ли я злым? Нет. Я был собой. И собой и останусь.
Я был с тобой, Человек. И с тобой и уйду, Славянин.
Мой дом – рядом с тобой. И род мой берет начало не в небе и Чертогах, а здесь, на земле. Первый среди равных. Лучший среди лучших. Они так и не приняли меня в свой круг. А вы, люди, так и не отпустили из своего.
Да я и не собирался никуда уходить. Мое место здесь. На пыльных дорогах, среди путников, в библиотеках, среди тех, кто творит и записывает, на полях, среди тех, кто пашет и возделывает. Среди тех, кто строит, а не разрушает. Я – такой же, как ты, Человек, а не такой, как они.
Мне все досталось не по праву рождения. А за тяжелый труд.
Знаешь, что самое веселое, друг мой? Меня не раз пытались сделать частью чужой веры. Я был и святым, и демоном, и героем, и никем. Но всегда оставался собой. Мой дом – рядом с твоим. Всегда.
Меня помнят. Меня чтят.
У меня десятки имен”.
Трактирщик закончил свое повествование. Посмотрел на гостях. Затянулся. И поставил перед ним новую пинту. А вторую налил себе.
– Ответить можешь не сразу. Просто попытка одна. Ошибешься… Больше ко мне во двор не попадешь.