– Все-таки, расскажи, что это за история, в которой я участвую? – делая глоток черного, как смоль чая, спрашиваю я бармена.
Иногда мне кажется, что в этом баре я провожу больше времени, чем во всех остальных местах. Или бухаю, или болтаю, или бухаю. Глобальные вопросы решаются за бутылкой. Получаются задания и они же сдаются. Мной или кем-то еще…
– Ты? Ты живешь, рыжая, – хмыкает мужчина за стойкой, делая очередной коктейль для посетителей, которых в баре всегда битком. – Или тебе что-то не нравится? Здесь ты – важная персона, могущая влиять на все и всех.
– Я не хочу этого! Слышишь! Не хочу! – видимо, в чае было что-то еще, явно алкогольное. – Я хочу быть собой, а не вот этим вот!!!
– А это ты. Ты хотел… хотела быть важной, нужной и интересной. Теперь ты такая и есть. Желание исполнилось, – он пожимает плечами, а в темных глазах сверкает насмешка. – Так что тебе конкретно не нравится?
Вот тут уже впору задуматься, а что, собственно, не так в моем новом состоянии? Ну например то, что мне постоянно хочется трахаться. Вот прям зудит между ног… И не только между ног. Боги, темные и светлые, это прям проблема.
Причем большая.
– Я не хочу быть суккубой! – почти кричу я ему, и на меня тут же смотрят чуть ли не все присутствующие.
Бармен пожимает плечами и улыбается.
– Думаешь, я хочу стоять здесь и давать советы? – насмешливо говорит он. – Но вот стою, помогаю, смешиваю коктейли. У каждого есть роль, с которой он справляется лучше всего. Идеальное общество.
– И в нем мне досталась роль демона похоти?!
– А чем она плоха? – насмешка в его глазах становится слишком явной.
– Да твою мать… – я пытаюсь вспомнить, как его зовут, и понимаю, что вообще не в курсе. Он даже не представлялся никогда. – Кстати, а как тебя зовут? Мы с тобой пьем в баре уже туеву хучу времени, и до сих пор я этого не знаю.
– Думаешь, это важно? – отвечает бармен на мой вопль полуулыбкой. – Ну называй меня Вэл. Нормальное сокращение от моего имени.
– Вэл?.. – не сочетается у меня его образ с задумчиво-мудрыми темными, как ночь, глазами и проседью в бороде и на висках с таким легким именем. – Хрен с тобой, большая черепаха. Будешь Вэлом. Итак, Вэл, мне не нравится в моей роли… все!
– Вот прям все? – ох, как хитро этот говнюк улыбается…
И я уже прям рычу в ответ. А он – улыбается.
Говнюк.
– Вот прям все! Я не хочу убивать людей! – он демонстративно начинает загибать пальцы. – Не хочу с ними трахаться! – второй палец. – Не хочу, чтобы все на меня смотрели, как… На порномодель! Все хотят со мной поговорить, выслушать, рассказать мне о себе и привлечь мое внимание…
Третий, четвертый и пятый пальцы сжимаются с остальными, образовав кулак. Его обладатель качает головой, встряхивает кистью и наливает в высокий тонкий фужер что-то явно крепкое и очень алкогольное.
– А теперь послушай, что я тебе скажу. Кто говорил, что тебя достали люди и тебе хочется их поубивать?
– Я… – наглый червячок предвещающего трындец уже лезет в голову, но я еще надеюсь на что-то.
Наивная.
– А кто жаловался, что с противоположным полом проблемы?
– Ты к чему клонишь?!
– Кто говорил, что его не замечают? Или кричал, что с тобой не хотят общаться? Или…
– Заткнись! – ору я.
А он протягивает мне тот самый фужер.
– Вот теперь у тебя этих проблем нет. Поздравляю, – хмыкает он, наливая себе пенного. – Так чего жалуешься?
– Что это за мир такой?!
– Это? Игра. Ты же знаешь ответ. Игра с полным погружением для таких, как ты. Вы так и не смогли определиться там, как жить, но предпочитали тратить жизнь на всякие игрушки. Теперь… у тебя есть возможность сделать выбор. Но уже здесь.
Обжигающая жидкость горным потоком несется по пищеводу. А я смотрю на него. На темные глаза в окружении морщин. И понимаю, что…
Все так и есть.
– А отсюда можно выбраться?
– Не думаю, – пожимает он плечами. – Эта игра, говорят, начинается после смерти. Но никто из людей не знает ответа.
– Твою же мать… – только и могу прошептать я в ответ. – Налей еще.
– Конечно. То же самое.
– Угу.