Который так же слаб, который так же смертен.
Фингаловы отцы, подобные мечте,
Прешли и скрылися в могильной темноте.
Проходят роды все, и восстают другие,
Как с ветром по морю идут валы седые
Иль как осенний лист от древа отнесен
И листом по весне зеленым заменен.
Подобно и мой род со мною пресечется.
Колла
Почто же мыслишь ты, что род с тобой прервется
Род славный, сей страной владевший столько лет?
Он утвердится вновь и снова процветет!
Имеешь дочь еще...
Старн
Нет, Колла, не имею:
Моину дочерью не признаю моею,
Коль в сердце ко врагу питает нежну страсть.
Фингал мне горести устроил полну часть.
И, окружив меня убийством и прельщеньем,
Мой дом соделал мне глухим уединеньем.
Не остановится в последний жизни час
На детях мысль моя и умиленный глаз,
И вознесенный холм над Старновой могилой
Пребудет так, как я, безмолвный и унылый.
Никто на гроб его цветов не принесет,
И путник знаков слез на камнях не найдет.
Гроб хладно молчалив умерших без семейства.
Но я отмщу врагу за все его злодейства.
Фннгаловой крови Тоскаров жаждет прах,
Он на могилу ждет, и там ждет плач, ждет страх.
И ждет конец его мучителен, ужасен.
Оденов жрец со мной во мщении согласен.
Колла
Ужели, государь, во ярости твоей
Ты от обычаев страны отступишь сей?
Гостеприимства здесь законы суть священны.
Хотя к нам враг приди, чрез три дни угощенный,
Как в доме собственном спокоен должен быть.
Обычай древний сей кто может преступить,
В толиком же у нас позоре и презреньи,
Как воин боязлив, бегущий во сраженьи.
Гостеприимство ли, знак нравов простоты,
Во гневе, государь, нарушить хочешь ты?
Ужель не посвятишь трех дней на угощенье?
Потом уж можешь ты свое исполнить мщенье.
Старн
Что, Колла, говоришь? чтобы три дни я ждал;
Чтоб зрением врага еще три дни страдал;
Чтоб, съединившись с ним, несчастная Моина