Между родными гробами,
Сирый и дряхлый слепец.
Строгой судьбой пораженный,
Он полонен темнотой;
Но его дух дерзновенный
Мир созидает иной,
Мир сладкозвучья и стона:
Там еще дышит Минона,
Юноша Рино не пал,
Жив и Оскар и Фингал;
Кровные барда обстали,
Слушают песни печали
Призраки с облак и скал.
Пастырь умолкнул, и взоры
Муж иноземный подъял
С дола на мрачные горы:
Камни мостов и забрал,
Своды упавшей бойницы,
Сельму и поле могил
Змий быстротечной зарницы
Белым огнем серебрил;
Грома огромные струны
Задребезжали; перуны
Весь очертили обзор;
Вздрогнул от ужаса бор,
Скалы трепещут от гула...
Чу! чья-то арфа дерзнула
С арфой небесною в спор!
Смелы и резки удары,
Тверд повелительный глас,
Грозны священные чары:
С дивных и пламень угас
И улеглися стихии;
В лоно безмолвья и сна
Пали воздушные змии,
Снова на небе луна;
Старца луна осветила:
Будто широкие крыла,
Вьется с рамен его плед;
Молча и прадед, и дед,
Сын, и отец, и клевреты,
В лунное злато одеты,
Слушают барда побед...
Помню эфирное племя...
Некогда зрел их и я
В юное, мощное время
(Где оно? где вы, друзья?).
В райские годы, когда мы
Из упованья и снов