Для небывалых богов!
Часто я в светлые лета
Вдруг из святыни поэта
Гнедича, {1} сына Камен, {2}
Несся ко гробу племен;
Поли необъятного чувства,
В дивном созданьи искусства
Видел воскресший Морвен!
Ах! и мой Дельвиг, {3} Вильгельму
Он с вдохновенным челом
В Лору вождем был и Сельму,
В радостный, царственный дом.
Рек же владыка: "Чужбина
В Сельму послала певцов;
Чашу привета, Мальвина,
Дева, царица пиров!"
Гнедич и Дельвиг! и оба
В дверь безответного гроба,
Оба и вдруг вы ушли!
В глубь беспредельной дали
Ухо вперяю напрасно;
Все и темно и безгласно:
Там они, высше земли!
Тихо; по звездному своду
Ходит немая луна;
Ночь обаяла природу
Маками мертвого сна;
Дремлют и стоны и бури.
Вдруг... по дрожащим лучам
Что-то скользнуло с лазури,
Зримое вещим очам...
Холодно! млею; мой волос
Весь поднялся, как живой;
Всею моею душой
Делятся радость и трепет;
Песнью становится лепет...
Братья! не вы ли со мной?
1835
(ОТРЫВОК)
До смерти мне грозила смерти тьма, {4}
И думал я: подобно Оссиану
Блуждать во мгле у края гроба стану;
Ему подобно с дикого холма
Я устремлю свои слепые очи
В глухую бездну нерассветной ночи
И не увижу ни густых лесов,
Ни волн полей, ни бархата лугов,
Ни чистого лазоревого свода,
Ни солнцева чудесного восхода;