** Alpin происходит от того же корня, что и Albion или, вернее, Albin древнее название Британии; Alp - _высокий_, in - _земля_ или _страна_. Современное название нашего острова имеет кельтское происхождение, и те, кто указываю: иной источник, выдают свое неведение древнего языка нашей страны. Britain происходит от Breac't in - _пестрый остров_, названный так согласно облику страны, а также обычаю жителей раскрашивать себя или носить разноцветные одежды.
Сияя красою, вышла Минона; ее взор потуплен и очи полны слезами; тихо струились кудри ее, когда порою с ближних холмов налетали ветры. Опечалились души героев, едва зазвучал ее сладостный голос, ибо часто видали они могилу Салгара*** и мрачное жилище белогрудой Кольмы.**** Осталась Кольма одна на холме, Кольма, чей голос так сладостен. Салгар прийти обещал, но окрест уже ночь нисходит. Внемлите голосу Кольмы, на холме одиноко сидящей.
*** Sealg-'er - _охотник_.
**** Cul-math - _женщина с прекрасными волосами_.
Кольма
Ночь низошла. Я одна, забытая на холме бурь. Слышно, как ветер шумит на горе. Стремится с утеса ревущий поток. Некуда мне от дождя укрыться, забытой на холме ветров.
Выйди, месяц, из-за туч своих; звезды ночные, зажгитесь! Веди меня, тихий свет, туда, где от трудов ловитвы отдыхает мой милый. Рядом с ним его спущенный лук; псы окружают его, тяжко дыша. А я должна здесь сидеть одна на утесе возле потока мутного. Ревет поток, ревет ветер. Не слыхать мне голоса моего милого.
Что же мой Салгар, сын холма, что же он медлит исполнить свое обещание? Вот утес, и вот дерево, и ревущий поток. Обещал ты к ночи быть здесь. Ах! куда мой Салгар ушел? С тобою бежала бы я от отца, с тобою - от брата гордого. Давно наши роды враждуют, но мы не враги, о Салгар!
Умолкни на время, о ветер, и ты на время утихни, поток, чтобы мой голос разнесся над равниной, чтобы мой странник меня услыхал. Это я зову тебя, Салгар! Вот дерево и утес. Салгар, мой милый, я здесь! Что же ты медлишь прийти сюда?
Взгляни, восходит луна! Сверкает река в долине. Сереют скалы на кручах. Но я не вижу его на вершине, псы не бегут перед ним, возвещая его приход. Здесь должна я сидеть, одинокая.
Но кто эти двое, что лежат на вереске вдали от меня? Ужель то мой .милый и брат мой? Заговорите со мною, о други! Не отвечают они. Страх терзает мне душу! Ах! они бездыханны. Их мечи обагрились в битве. О брат мой, брат мой, зачем тобою сражен мой Салгар? Зачем, о Салгар, тобою сражен мой брат? Любезны вы были мне оба. Как мне воздать хвалу вам? Прекрасен ты был на холме среди тысяч; грозен он был в сраженье. Заговорите со мною, услышьте мой голос, чада любви моей. Но, увы! Умолкли они, умолкли навеки! Холодны их тела, во прах обращенные!
С уступа холма, с вершины горы ветров заговорите со мною, духи мертвых, заговорите, не устрашусь я. Где упокоились вы? В какой пещере холма я найду вас? Но не доносит ветер и слабого отклика, не отвечают бури холма.
В горе сижу я, в слезах ожидаю утра. Приготовьте могилу, о вы, друзья умерших, но оставьте ее открытой, пока не придет Кольма. Жизнь моя улетает, как сон; зачем же мне оставаться? Здесь опочию с друзьями у потока звенящей скалы. Когда ночь сойдет на холм, когда ветер повеет над вереском, тень моя восстанет в ветре и оплачет кончину друзей. Услышит меня в шалаше охотник. Мой глас устрашит и пленит его. Ибо сладок будет мой глас для друзей, ибо милы были мне они оба.
Так ты пела, Минона, нежно-румяная дочь Тормана. Слезы наши лились о Кольме, и печальны были сердца. Вышел Уллин с арфой и пропел песнь Альпина. Сладостен голос Альпина, а душа Рино, словно луч огненный. Но уже они упокоились в тесном жилище, и не слыхать их голосов в Сельме. Однажды, еще до того, как пали герои, Уллин вернулся с охоты. Он услышал их состязание на холме; сладостна песнь их была, но печальна. Они оплакивали гибель Морара, первого среди смертных. Душа его была подобна душе Фингала, меч его - мечу Оскара. Но он пал, и отец оплакивал сына, полны слез были очи его сестры. Полны слез были очи Миноны, сестры колесницевластного Морара. Заслыша песнь Уллина, сокрылась она, как на закате месяц, когда, предвидя ненастье, прячет он в туче прекрасный свой лик. Вместе с Уллином я ударил по струнам; зазвучала песнь скорби.
Рино
Ветер и дождь миновали. Полдень спокоен. Тучи в небе рассеялись. Над холмами зелеными непостоянное солнце парит. Горный ручей устремляется вниз, багровея в долине каменистой. Сладко, ручей, журчанье твое, но слаще мне слышится голос. То голос Альпина, сына песни, оплакивает умерших. Склонила старость его главу, и красны от слез глаза его. О Альпин, сын песни, зачем ты один на безмолвном холме? Зачем ты стенаешь, как ветер в чаще лесной, как волна на пустынном бреге?
Альпин
Об умерших слезы мои, о Рино. К жильцам могил взывает мой глас! Высок ты на холме, прекрасен среди сынов равнины. Но ты падешь, как Морар,* и воссядет плакальщик на могиле твоей. Забудут тебя холмы, и спущенный лук будет праздно лежать в жилище твоем.
* Mor-er - _великий человек_.
Был ты проворен, Морар, как олень на холме, грозен, как огненный метеор. Гнев твой был словно буря, меч в бою - словно молния над полями. Голос гремел, как поток после ливней, как гром на дальних холмах. Многих сразила рука твоя, испепелило пламя твоего гнева.
Но когда ты возвращался с войны, чело твое мир осенял. Лицо твое было, словно солнце после дождя, словно месяц в молчании ночи, словно спокойное лоно озера, когда смолкнут шумные ветры.
Тесно теперь твое жилье, мрачна обитель твоя. Трех шагов мне довольно, чтобы смерить твою могилу, а живой ты был так велик! Четыре камня, увенчанных мхом, - вот единый твой памятник. Голое дерево, высокие травы, шуршащие на ветру, укажут взору охотника могилу могучего Морара. Морар, тебе уже не подняться! Нет у тебя матери, чтобы оплакать сына, нет юной девы, чтобы пролить слезы любви. Нет в живых родившей тебя. Погибла дочь Морглана.
Кто там оперся на посох? Чья голова побелела от старости, чьи глаза покраснели от слез, чьи колена подгибаются при каждом шаге? Это отец твой,** Морар, единственного сына отец. Он слыхал, что прославлен ты в битвах, он слыхал, что враги твои расточились. Он слыхал о славе Морара; что ж не слыхал он о ране его? Плачь же, отец Морара, плачь, но сын твой уже не услышит тебя. Глубок сон мертвецов, низко во прахе их изголовье. Не услышит он больше голоса твоего, не восстанет больше на зов твой. Когда же в могиле наступит утро и повелит проснуться спящему?
** Торман, сын Картула, правитель И-моры, одного из западных островов.
Прощай же, храбрейший из мужей, ты, победитель на поле брани! Но поле уже не увидит тебя, темный лес не озарится сверканием стали твоей. Ты не оставил сына после себя. Но песнь сохранит твое имя. Грядущие времена услышат о тебе, услышат о Мораре павшем.
Скорбь охватила всех, но самый тяжелый вздох исторгся из груди Армина.* Он вспоминает смерть своего сына, что сражен был в расцвете юности. Возле героя сидел Кармор,** вождь гулкозвучного Галмала. "Зачем так тяжко вздыхает Армии? - спросил он. - О чем тут скорбеть? Песня раздастся, и звуки ее смягчат и порадуют душу. Эта песня, как легкий туман, что, растекаясь от озера, стелется по тихому долу; цветы зеленые полнятся росой, но солнце воротится в силе своей, и туманы исчезнут. Зачем ты скорбишь, Армии, вождь омываемой морем Гормы?"
* Armin - _герой_. Он был вождем или царьком на Горме (Gorma - _синий остров_), предположительно одном из Гебридских островов.
** Cear-mor - _высокий темнолицый человек_.
"Да, я скорблю! и не мала причина моего горя. Ты не терял сына, Кармор, не терял красавицы дочери. Живы доблестный Колгар и Аннира, прекрасная дева. Ветви семьи твоей, Кармор, цветут! Армии же последний в роду своем. Мрачен одр твой, о Даура! и глубок твой могильный сон! Когда же проснешься ты и зазвенят песни твои, голос твой сладостный?
Бушуйте, ветры осенние, бушуйте над темным вереском! Горные потоки, ревите! Завывайте, бури, в вершинах дубов! Лети сквозь рваные тучи, о месяц! являй порою свой бледный лик! напоминай мне ту скорбную ночь, когда погибли дети мои, когда пал Ариндал могучий, когда угасла любезная Даура!
Даура, дочь моя, ты была прекрасна, прекрасна, как месяц на холмах Фуры,*** бела, как летучий снег, нежна, как веяние ветерка! Ариндал, твой лук был туго натянут, быстро летело копье на поле брани! Твой взор, как туман на волнах, щит - багряная туча в бурю. Армар, прославленный в битвах, пришел снискать любовь Дауры. Недолго его отвергали: радостны были надежды их друзей.
*** Fuar-a - _холодный остров_.
Эрат, сын Одгала, злобу таил, ибо Армар убил его брата. Явился он в обличий сына морей; челн его на волнах красовался; белы его кудри от старости, спокойно чело суровое. "Прекраснейшая из жен, - сказал он, любезная дочь Армина! неподалеку в море на склоне утеса высится дерево, далеко видны его рдеющие плоды. Там Армар ожидает Дауру. Я пришел, чтобы переправить его любимую по бурному морю".
Она отправилась с ним и призывала Армара. Один только сын скалы**** ответствовал ей. "Армар, мой милый! мой милый! Зачем ты пугаешь меня? Внемли мне, сын Арднарта, внемли: Даура зовет тебя!" С хохотом понесся к берегу вероломный Эрат. Возвысив голос, звала она брата, звала отца. "Ариндал! Армии! ужели никто не спасет Дауру!"
**** Выражением _сын скалы_ поэт обозначает отзвук человеческого голоса от скалы. Простолюдины считали, что это дух, живущий в скале, повторяет звуки, и поэтому они называли его mac-talla - _сын, который живет в скале_.
Голос ее донесся чрез море. Мой сын Ариндал спускался с холма, отягченный добычей ловитвы. В колчане гремели стрелы, в руках он держал лук; пять темно-серых псов бежали за ним. Он увидал на берегу лютого Эрата, он схватил его и привязал к дубу. Толстые ремни облегли его члены; * он обременяет ветер стенаньями.
* Поэт хочет сказать, что Эрат был связан ремнями.
Ариндал пускается в море в челне своем, чтобы назад привезти Дауру. В гневе явился Армар и спустил серо-оперенную стрелу. Засвистела она, вонзилась она в сердце твое, о Ариндал, сын мой; ты гибнешь вместо предателя Эрата. Весло неподвижно застыло; он тяжко вздохнул на утесе и умер. Каково тебе было, о Даура, когда ноги твои заливала братняя кровь.
Волны разбили челн. Армар бросился в море, чтобы спасти свою Дауру или погибнуть. Внезапный порыв ветра с холмов пролетел над волнами. Под водою сокрылся Армар и боле не выплыл.
Одна на утесе, волнами исхлестанном, стенала дочь моя Даура. Неумолчно неслись ее громкие крики; но отец был не в силах помочь ей. Всю ночь я стоял на берегу. Я видел ее в бледном сиянии месяца. Всю ночь я слышал вопли ее. Громко завывал ветер, и дождь хлестал по горному склону. Под утро ослабел ее голос. Он замирал, как ветерок вечерний в траве на утесах. Изнуренная скорбью, угасла она. Ты остался, Армии, один. Ушла моя бранная сила, и пала добрая слава моя среди женщин.
Когда буря нисходит с гор, когда северный ветер вздымает волны, я сижу на гулком бреге и гляжу на утес роковой. Часто при свете заходящего месяца я вижу тени моих детей. Еле зримые бродят они вместе в печальном согласии. Ужели никто из вас надо мною не сжалятся, слова не вымолвит. Они не смотрят на отца своего. Скорблю я, о Кармор, и не мала причина моего горя".
Так вещали барды во дни песнопений, когда король внимал музыке арф и сказаньям времен минувших. Собирались вожди со всех холмов и внимали сладостным звукам. Они восхваляли голос Коны,** первый средь тысячи бардов. Но ныне старость язык мой связала и увяла моя душа. Временами являются мне духи бардов и учат отрадным песням своим. Но слабеет память души моей. Я слышу призыв годов. Они говорят, проходя мимо: "Зачем поет Оссиан? Скоро он ляжет в тесном жилище и никто из бардов не воспоет ему славу".
** Оссиан иногда поэтически называется _голос Коны_.
Проходите же, мрачные годы, ибо радости вы не несете с собой. Пусть Оссиана примет могила, потому что сила его иссякла. Упокоились уже сыны песен. Мой голос остался, как последний порыв ветра, что одиноко стонет на окруженной морем скале, когда все вокруг уже стихло. Темный мох там свистит, и мореход издалека видит колыханье дерев.
Кальтон и Кольмала
ПОЭМА
СОДЕРЖАНИЕ
Эта поэма, как и многие другие произведения Оссиана, обращена к одному из первых христианских миссионеров. События, на которых она основана, согласно преданию, таковы. Во времена Фингала поселением бриттов, заключенным между валами, правили два вождя: Дунталмо, властитель Теуты (полагают, что это нынешний Туид), и Ратмор, живший на берегах Клуты, реки, известной теперь под названием Клайд. И если Ратмор славился повсюду великодушием и гостеприимством, то Дунталмо был не менее известен жестокостью и честолюбием. Побуждаемый то ли завистью, то ли какой-то родовой враждою, Дунталмо убил Ратмора на пиру. Но затем, испытывая угрызения совести, он воспитал в своем доме двух сыновей Ратмора - Кальтона и Колмара. Они же, достигнув зрелости, не удержались от намеков на то, что намерены отомстить за смерть отца, и тогда Дунталмо заточил их в двух пещерах на берегц Теуты, намереваясь незаметно с ними разделаться. Кольмала, дочь Дунталмо, тайно влюбленная в Кальтона, помогла ему выйти из темницы, и сама, переодевшись в платье молодого воина, бежала с ним к Фингалу, к которому обратилась с мольбой спасти их от Дунталмо. Фингал послал Оссиана с тремястами воинов освободить Колмара. Дунталмо, к этому времени уже умертвивший Колмара, вышел на битву с Оссианом, но пал, сраженный этим героем, а войско его было наголову разгромлено.
Кальтон женился на своей спасительнице Кольмале, и Оссиан вернулся в Морвен.